Blood

      17 июля 21:30.       Изуку чувствовал, как его тело слабеет. Руки вдруг стали настолько тяжелы, что своим весом тянули его к полу. Вдыхая, он ощущает сильное давление на грудь и живот.       Каждый раз, слыша просьбы о пощаде, он старается остановиться, вот только не может. Так хотелось прекратить это, но невозможно. Убей или умри - единственный действующий закон.       Это не требование всего мира, лишь его собственные потребности.       Голод разрушает изнутри. Ноги трясутся, парень осматривает каждый закоулок в поисках пищи.       Не обязательно человек, хотя бы собака, кошка или крыса.       Улицы пусты, словно все живые души, почуяв его, бежали прочь. Правильно поступили.       Парень теряет себя. Цвета в его глазах размываются, смешиваясь в мутный коктейль. Ещё немного и мир станет чёрным. Старуха-смерть, долго следующая за ним по пятам, скоро получит свой трофей.       Внезапно, в этой цветовой массе что-то шевелится, и, поняв, что живое существо с питательной кровью все-таки попалось на глаза, он уже не может сдержать порывы своего тела.       Изуку живёт, борясь со всем и всеми. С инстинктами, что движут им, с миром, что никогда не примет его существования, с жаждой.       "Группа "Ice and fire" взорвет большой стадион в 21:00, 17 июля" - написано на постере. Фотография солиста с микрофоном, в свете прожекторов. Он слышал их песни. Музыка хороша, но красить половину волос в красный - глупо. Да, это сценический образ Тодороки Шото, но все равно... странно.       Инстинкт самосохранения делает свое дело. Приняв образ этого человека, Мидория медленно движется за пожилым мужчиной, только что завернувшим за угол. Как всегда, он не сразу привыкает к чужому телу. Тодороки выше, сильнее, у него длинные руки.       Во время охоты все чувства обостряются. Даже если только минуту назад ты умирал от голода, слеп и дезориентирован, стоит увидеть цель - и жажда берет верх над всеми ощущениями. Зрение, слух, обоняние, осязание - увеличиваются в разы. Такие чувства, как жалость и доброта исчезают, превращая его в бездушную оболочку.       “Ломай” – твердит голос в голове. Кому он принадлежит? Кто так жесток к тому миру, этим людям?       “Заткнись!” – мысленно просит Изуку.       “Убивай” – зловещий шепот давит на него. Дышать так больно, так трудно. В ушах омерзительный писк, но он не исходит снаружи, он внутри него. В мозгу, в груди, в конечностях. Он разрушает, он злит.       “Заткнись, прошу тебя” – молит, ощущая, как клыки протыкают его десны. Теперь мир красный, а старуха в балахоне придет не за ним, а за тем стариком за углом. Охотник так устал от того, что вынужден делать. Кто-нибудь, пожалуйста, утихомирьте голос в его голове, избавьте от писка в ушах.       “Ешь!” – приказывает.       — Да заткнись же ты! – кричит парень. Старик оборачивается, непонимающе оглядывая Мидорию. В его глазах боль. Старость давит на него. Старость противна на вкус. Он выжат. Сух настолько, что кожа сложилась в сотни морщин, кости трутся друг о друга, а конечности отказываются подчиняться.       “Ты окажешь ему услугу” – на этот раз, этот мерзавец в его сознании прав.       — Я облегчу ваши страдания.       Стеклянные, хрупкие стены, представляющие собой его здравый ум, крошатся на мелкие осколки под действием тарана из его собственных желаний.       Внезапно, старик впереди тяжело вдыхает, но не в силах выдохнуть. Изуку слышит, как колотится его сердце, видит, как в глазах лопаются сосуды. Умирает.       От страха?       Мидория подходит к нему, берет за руку и подносит запястье ко рту. Губы соприкасаются с шершавой кожей. Это не приятно, это не вкусно, это противно. Клыки протыкают вену. На их кончиках кровь, после она стекает в глотку, в горло.       Она тоже кажется сухой. Утоляет голод, но, будто царапает гортань. Это настолько невкусно, что его тошнит.       Человек дергается и трясется, и это заставляет остановится. Черт, в следующий раз он точно не станет есть.       Следующий голод убьет его.