***
— Антон! — крикнул Арсений, увидев силуэт юноши. — Боже мой, как я рад тебя снова видеть! — он подбежал к нему и хотел было обнять, но вовремя вспомнил, что не может этого сделать. — Тебя не было месяц и я… — затараторил мужчина. — Я знаю, — перебил его паренёк. — Фух… — выдохнул от счастья Арс. — С тобой всё хорошо? — Относительно мёртвых, думаю, да. А ты? Ты как? — стараясь не показывать всей заинтересованности и постоянно поджимая губы, спросил Антон. — Я… скучал. Эм, почему ты не приходил раньше, когда я пытался тебя позвать? Я же видел тебя в зеркале. Что-то случилось? Ты долго восстанавливался? — было видно, что Арсений действительно переживал, что обычно для него не свойственно. Сейчас же он ощущал себя мамочкой, которая нашла своего потерявшегося в гипермаркете сынулю. — Ничего не случилось, — пожал плечами юноша. — Тогда в чём дело? — нахмурился голубоглазый. — Я не хотел, — Антон опустил голову. — Что? Почему? — не понял Арсений. — Я всё тебе рассказал, Арс. Стоит ли вообще ещё что-то объяснять? — Шастун не смотрел в глаза мужчине. Было стыдно. Стыдно, что не появлялся. Стыдно, что всё высказал ему. Стыдно, потому что сейчас он понимает, что из-за него этот ненормальный мужик мог бы провалиться под воду. И его смерть была бы уже его виной. — Ты ведь даже не дал мне ничего ответить! Почему? — Антон молчал. — Тош, скажи. Пожалуйста. — Я боялся услышать ответ, — посмотрел в голубые глаза мальчишка. — Лишь сегодня увидел, как ты чуть не наебнулся и решил встретиться здесь. — Чего ты боялся? Я никому и никогда не говорил того, что говорил тебе. Хотя, по большей части, ты и сам знал это, но не с моей стороны, — начал тараторить Попов. — Ты о чём? — не понял юноша. — О личном. Я говорил о своей жизни только с Серёжей, Машей и тобой. Всё. — Ты мне типа доверяешь? — Ну… да, наверное… — снова замялся Арсений. — Круто. Очень оригинально и лаконично, Шастун. Словечко из раздела «ясно», «понятно», «бывает». Убийцы диалога. После этого хочется либо набить лицо собеседнику, либо просто уйти подальше и никогда не возвращаться, либо и то, и другое. — Так… чего ты боялся? — переспросил брюнет. — Арс… Тебе малолетка в любви признался. А потом в том, что хочет убить тебя. Затем выясняется, что у него психическое расстройство и он сдох. Действительно, тебя совсем ничего не должно смущать, ага. — Не говори так, — твёрдо ответил Арсений. — А как мне говорить? В твоих глазах я всего лишь влюблённая нищенка. — Это не так. Ты мне нужен. Нужен, понимаешь? Мне нужны эти сны, эти встречи, эти разговоры… — Потому что тебе скучно, я слышал, — перебил его Антон, закатывая глаза. — Да, но… ещё потому, что я хочу этого. Не пропадай больше, пожалуйста. Я страдаю от этого, — Попов взмолился, глядя в глаза Антону. — Ты и это умеешь делать? — не мог не усмехнуться юноша. — Да пошёл ты, — цокнул Арсений. — Ладно, не обижайся, — мягко улыбнулся зеленоглазый. — Я тоже безумно соскучился, на самом деле. — Правда? — с недоверием спросил мужчина. — Правда. Прости, что заставил ждать. Но, зато у меня для тебя сюрприз. Пошли, — Антон схватил брюнета за руку. И снова тот ничего не почувствовал. Как будто верёвку привязали к руке и тянут её. Чувств никаких это не вызывало. Ну, если только потягивание и немного боль. — Куда? — нахмурился голубоглазый. — Я покажу, — таинственно подмигнул ему Шастун и потянул вперёд. — Ты… действительно мёртв, — заключил Арсений, двигаясь за пареньком практически в полнейшей темноте. — А ты типа до этого сомневался что ли? — усмехнулся Антон. — Я просто увидел своими глазами… Это немного больше влияет на сознание, понимаешь. — Спасибо за цветы. И за ту пламенную речь, — засмеялся парень. — Это было мило. И цветы красивые. Мне понравились. — Фу, ненавижу слово «мило». Но я рад, что тебе понравилось, — замялся Попов. И кто из них теперь влюблённая нищенка? — Вот мы и пришли, — Антон отпустил руку мужчины и дёрнул за какой-то длинный шнурок. Поднялся занавес. Софиты ослепили голубоглазого. — Где мы? — спросил он, щурясь от яркого света. — Юсуповский Дворец. Мы в их домашнем театре, — с гордостью сказал Шастун, раскинув руки в стороны и кружась. — Круто? — Ага. Вот только я здесь не был. — Да, потому что здесь был я. Свои картинки я тоже могу экранизировать, так сказать, — подмигнул ему паренёк. — Нихуя себе здесь богато, — округлил глаза Попов, когда наконец перестал щуриться и начал разглядывать помещение. — Даже «ёпта» сказать язык не поворачивается. — Юсуповы были богатые люди. Очень богатые. Даже богаче царской семьи. — Ага, а Феликс Юсупов шпилил представителя царской семьи, — усмехнулся Арсений. — Это кого? — нахмурился Антон, резко остановившись и посмотрев на Попова. — Дмитрия Романова. — Откуда ты знаешь? — всё ещё подозрительно на него смотря, спросил юноша. — В школе учиться надо было, малой, — усмехнулся Арс, спрыгивая со сцены в зрительный зал. — Не ври, такому в школе не учат! — прокричал ему зеленоглазый. — Ну, значит, где-то читал! — развёл руками брюнет, засмеявшись. Он бегал по зрительному залу, рассматривая каждую мелочь. Антон о чём-то долго думал, вглядываясь в партер. — Представь, как они занимались этим прямо там, — на ухо томно прошептал ему Попов, неожиданно оказавшись прямо за спиной. — Дурак! — немного испугавшись и нервно сглотнув, вдруг выпалил Шастун, отходя от мужчины прочь. — Опа, это что за инструмент богов? Он рабочий? — спросил Арсений, увидев на краю сцены рояль. — Пианинко? Не знаю. А ты играть умеешь? — у паренька вдруг загорелись глаза от предвкушения. — Это, блять, не пианинко, а рояль, пиздюк, — обходя его со всех сторон, рассматривал инструмент Попов. — И да, я просрал лучшие годы своей жизни в музыкалке. Родители пытались сделать из меня аристократа. Ну, до того, как я сбежал из дома и съебался в Питер, — Арс уселся на стульчик и дрожащими от нетерпения руками открыл крышку. — Сыграешь мне что-нибудь? — спросил Антон, спрыгивая со сцены и усаживаясь на первый ряд зрительного зала. — Как будет угодно, сударь, — усмехнулся Попов, пробуя настроить инструмент. Когда же у него это получилось, то заиграла до боли грустная музыка, пронизывающая каждую клеточку тела. От этих волшебных звуков тебе хорошо и плохо одновременно. Тебя пробирает насквозь. Ты погружаешься куда-то глубоко. Но при этом хорошо. Ты отпускаешь всё, что тебя тревожит. Всё и всех. Антон вальяжно и расслабленно сидел на мягком стуле зрительного зала, не сводя глаз с Арсения. Как заворожённый он смотрел на внимательное и сосредоточенное лицо мужчины. Когда же переводил взгляд на пальцы его рук, то совсем терялся. Поэтому он вглядывался в лицо, стараясь разглядеть каждую чёрточку. Какая-то сила приворожила его к нему. Если бы сейчас зеленоглазый был жив, то сердце колотилось бы, как бешеное. Но он мёртв. Потому просто забывал моргать и вообще двигаться. — А ты… только грустное умеешь играть? — сглотнув, спросил Антон, когда Попов закончил играть. — Ну, почему. Могу забабахать Баха, — вертясь на стуле, ответил Арс. — Игра слов. Люблю такое, — улыбнулся юноша. — А я люблю, когда ты улыбаешься, — сказал брюнет и принялся играть пареньку Баха. На этот раз Антон ощущал себя как-то возвышенно. Классика всё-таки. Столь же незаметно он подошёл к Арсению, как тот недавно это провернул с ним. Встал у него за спиной, пытаясь наклониться как можно беспалевнее. — Как тебе классика? — вдруг спросил мужчина, от чего зеленоглазый снова вздрогнул. — Чёрт, всё обломал. Как ты меня заметил? — обиженно проныл парень. — Всё тебе скажи, — ухмыльнулся Арсений, продолжая играть. — Мне Маша говорила, что Бахом можно демонов изгонять. — Хуйня. Я же здесь, — Шастун встал спиной к роялю, упираясь пятой точкой к инструменту. — Потому что ты не демон, — резко прекратив играть, Арсений посмотрел на парня. — Ты ангел, Тох. После этих слов, Антон повернулся лицом к брюнету. Зрительный контакт продолжался больше минуты. Момент становился уже неловким. — Эм, так что ты там говорил? — засмущался паренёк, отводя взгляд. Попов закрыл крышку, встал со стула и вплотную подошёл к нему. — Что ты ангел, — голубоглазый буквально говорил ему в губы. Шастун снова нервно сглотнул. — Может на партер пойдём, а? — томным голосом прошептал Арс. — Я… не… — начал заикаться парень. — Я пошутил, расслабься, — усмехнулся ему на ухо брюнет. — Да пошёл ты! — Антон с силой толкнул Попова в грудь. — Ангел, я пошутил! — засмеялся мужчина. Затем он улёгся на пол, подложив руки под голову. Шастун решил лечь рядом, несмотря на «обиду». — О чём думаешь? — спросил паренёк, снова разглядывая брюнета. — Да так. Обо всём и ни о чём. Бывало такое? — повернувшись к пареньку лицом, спросил Арс. — Да, частенько, — и снова этот взгляд. Снова непрекращающийся зрительный контакт. — Почему я не могу коснуться тебя… — прошептал голубоглазый, протягивая руку, чтобы дотронуться до волос Антона. Но не успела его рука даже приблизиться к лицу мальчишки, как тот тут же отвернулся, а сам Арсений оказался лежащим на диване в своей квартире.***
На часах шесть утра. Спать не хотелось совсем. От алкоголя начало тошнить, поэтому знатно проблювавшись в ванной, голубоглазый принял решение перейти на здоровый образ жизни. Пока что какой позволит его организм. Пить активированный уголь на голодный желудок, а потом провести остаток дня с белым другом не особо хотелось, так что Арсений отправился в магазин. Посчитав, что лучшим началом его новой жизни станет каша и бутер с маслом, он скупил все виды круп и пачек пять масла. Куда ему столько? А вот хер его знает. Фрукты, овощи, ещё какие-то штуки для похудения, которые хотя бы выглядят съедобно… Всё в тележку. Начинается новая эра. С очень важным видом мужчина ходил по магазину, про себя матерясь на цены и тележку, колёсики которой всё время крутились не туда. «Блять, летающие машины придумывают, а нормальные колёсики на тележку сделать не могут!» — думал Попов, когда в очередной раз врезался в стенд с чем-то. Купив всё нужное и ненужное, брюнет пошлёпал домой. Вечер. Медленно шёл снег. Идеальное время для размышлений. Его ужасно бесило, что мальчишка пропадал так надолго. Но где-то в глубине души Арс знал, что рано или поздно он всё равно вернётся. Обязательно вернётся к своей жертве. Но это его больше не беспокоило. Его беспокоили частые смены настроения. Частые длительные уходы. Неожиданные возвращения. Антон как бы держал его постоянно в тонусе, не давая расслабляться. Но паренёк и подумать не мог, как сильно это сказывается на голубоглазом…***
Попов очухался от яркого света, направленного в его сторону. Он пытался закрыть лицо руками, сжимая на время глаза, когда понял, что снова привязан к стулу. И стул на этот раз стоит на краю обрыва. А парнишка умеет выбирать красивые места, ничего не скажешь. — Какого х… — не успел Арсений и договорить фразу, как последовал удар. — Молчать! — грубо ответил юноша, потирая ушибленные о губу мужчины костяшки. — Привет, Антон… — слизывая кровь с губ, со злостью процедил голубоглазый. — За что опять? — Да за всё то же, — будничным голосом ответил Шастун. Что ж, раз мальчишка решил играть по-плохому, значит будем играть. И играть, видимо, по его правилам и никак иначе. — М, понятно, — последовал ещё один удар, но уже в скулу. — Как дела? — столь же беспечным голосом проговорил Арс, немного поморщившись от боли. — Заебись, — ещё один удар, но уже в правую бровь. — Твои как? — Да тоже… — удар в живот, — всё отлично… — Это ненадолго, — заверил его парень, маниакально улыбаясь и нанося удар за ударом. — И долго ты из меня будешь делать грушу для битья? — еле проговорил Арсений, сплёвывая кровь. — Пока не пройдёт ненависть, — удар, — и злость, — ещё удар. — Что ж, похоже, что мы тут навсегда, — пытался отшутнуться Попов, но понял, что это вовсе и не шутка. — Но тебе же так нравится проводить со мной время, не так ли, Арсений? — ядовито-сладким голоском проговорил юноша, вырубая брюнета. Пришёл в себя голубоглазый не сразу, а спустя какое-то время. Но он не проснулся. Значит, это ещё не конец. Антон стоял напротив сидящего мужчины, сложив руки на груди и чёрными глазами проникая в самую его душу. — Знаешь, в чём твоя проблема? — даже не глядя на мальчишку, осмелился начать Попов. — В том, что другой ты уже давно простил меня. Простил, понял, принял и увидел, что я на самом деле другой. Совершенно не такой, каким меня привык видеть вот ты. И убивать меня не за что. Я любил Алёну. Мог бы подружиться с тобой, подкати ты ко мне не на набережной с этой дурацкой футболкой, а как-нибудь по-другому. И ты это знаешь. Теперь знаешь. Ты разочаровался в самом себе. В цели создавать себе этот тёмный образ. Строить из себя плохого парня, хотя на самом деле в тебе этого никогда не было и неоткуда ему взяться. — Моя проблема это ты, Арсений, — спокойно проговорил юноша. — Ты самый эгоистичный, лицемерный, чёрствый, лживый, гнилой, самовлюблённый, безответственный, избалованный и бесполезный человек в мире. Ты не способен любить и сострадать. Ты умеешь приносить людям только боль. Ты должен умереть. — Так убей. Почему же ты не можешь? Наверное потому что ты так думал до встречи со мной, до того, как узнал меня. Однако сейчас в моей смерти нет никакого смысла. И ты бесишься, потому что всё идёт не по плану. Тебя самого убивает этот факт, что я не виновен. — Ты виновен, — твёрдо сказал парнишка. — В чём? — посмотрев ему в глаза, спросил Арсений. — Во всех смертях. Ты будешь наказан за содеянное. И карателем буду я. — Кто дал тебе это право? — Моя смерть, — сказал Шастун и вытащил нож. — Ты же понимаешь, что это не выход? Убив меня, ты лишь продолжишь цепочку смертей вокруг нас обоих. Моя смерть ничего не исправит, — еле проговорил Попов, глядя в глаза Антону. Нож был ровно посередине его горла, и с каждым словом он ощущал, как сильнее лезвие входит в кожу. — Месть прекрасна тогда, когда есть, за что мстить. — Допустим. Я хотел убить твоего отца за смерть Алёны, но он будет проходить свои круги ада, так как у меня нет к нему доступа. Но… моя смерть. Моя смерть, Арсений. За себя ведь я могу мстить, не так ли? — Но ведь мы даже и знакомы толком не были! Я даже не знал, как тебя зовут! Как я мог убить тебя, если даже ничего о тебе не знал?! — лезвие вошло ещё глубже, кровь полилась сильнее. Брюнет только сейчас понял, почему он одет в белое. На белом красное виднее. — Я не виновен в том, что я такой охуенный и ты влюбился в меня! Не виновен, понимаешь! Это был твой выбор покончить с собой. Самый глупый выбор, наверное, но твой и ничей больше! Не надо перекладывать свою вину на других! — Попов сорвал голос, пока высказывал это всё пареньку. Антон стоял уже без ножа и внимательно слушал его, вглядываясь в синие от злости глаза мужчины. — Ты так ничего и не понимаешь. Как был эгоистом, так и остался. Тебя не исправит уже ничего. Я ненавижу тебя каждой клеткой своего тела. И всегда буду желать лишь одной смерти, ибо нормальной жизни ты просто не заслужил. Не строй из себя центр вселенной. Сейчас твоя жизнь зависит лишь от меня. Но вместо этого ты орёшь на того, кто одним движением может вогнать тебе нож в любую часть тела. Так кто же из нас двоих псих? Юноша подошёл к голубоглазому и присел, обхватив руками его голову и шею. — Ты никто, Попов. И никому ты не нужен. Есть люди, которые любят тебя такого, но ты этого не ценишь. И не будешь ценить, — паренёк плавно водил пальцами по всем ранам на лице мужчины, изредка задевая губы. — И рано или поздно ты останешься совсем один. Один на один со всеми своими страхами, проблемами и ужасными мыслями. И я буду смотреть, как медленно ты убиваешь сам себя. Ты ведь уже привязан ко мне. Ты сам мне это сказал, глупенький. Я нужен тебе. Даже такой, но нужен. Ты умрёшь не от избытка меня, а от недостатка, — истерично улыбаясь, Антон выпрямился и ногой оттолкнул стул в бездну. Арсений полетел с обрыва.***
Проснулся Попов от того, что он не может дышать. Мужчина просто задыхался от вдруг настигнувшей его панической атаки. Что этот мальчишка делает с ним? Попытавшись подняться, голубоглазый понял, что ничего не выйдет. Вся футболка была испачкана его кровью, отчего Арс поморщился и скорей снял её, кинув куда-то на пол. — Пиздец, приехали, — рассматривая свой торс, он насчитал как минимум сорок маленьких синяков и три большие гематомы, размерами в галактику. Причём даже цвет соответствующий. Выглядел он, как будто вся его жизнь прошла в прямом смысле по нему. Проще говоря, на теле не было живого места. На лицо было даже страшно смотреть. Говорить было больно. Во-первых, не было голоса. Во-вторых, его губы немного опухли. Голубоглазый чувствовал, как пульсируют венки в висках. Голова раскалывалась. Целый день Арсений так и пролежал на диване, не в силах даже налить себе воды и воя из-за своей беспомощности.***
Попов с ужасом ждал ночи. Нет, он не боялся мальчишку. Он боялся своего этого состояния овоща. Когда ты даже пальцем пошевелить не можешь. Но снова его веки тяжелеют и он проваливается в темноту. — Что ты делаешь? — спросил Арсений, чувствуя, что он не сам движется куда-то, а его что-то движет. Вернее кто-то. — Тащу тебя к озеру, — вздрагивая, ответил зеленоглазый. — Решил добить меня? — спросил Попов, прекрасно понимая, что обычная вода сделает только хуже. Ответа не было. — Впрочем, делай, что хочешь. Мне всё равно. Ему и правда было всё равно. Арс не понимал, что чувствует. Наверное, ничего. Уже не было больно. Не было весело. Было никак. И думать о том, какая из личностей сейчас перед ним, тоже не хотелось. Лучше бы была никакая. — Закрой глаза, пожалуйста, — Антон попросил, а брюнет послушно выполнил, ведь сил сопротивляться давно уже не было. Затем полилась вода. Мальчишка топил его в озере.***
— Хей, ну, ты как? — с бешеными и обеспокоенными глазами смотрел на голубоглазого юноша. Видно было, что он долго ждал пробуждения брюнета. — Встать можешь? — Антон сидел на коленях перед ним, протягивая ему руку. — Ах, да, точно… Арсений ничего не говорил. Просто встал с земли и пошёл вдоль по берегу озера, будто ничего и не было. — Я не топил тебя. Тебя вода вылечила, потому что… — Я должен «спасибо» сказать? — зло посмотрел на него Попов, перебивая. — Нет, просто решил объяснить… — замялся Антон, опуская глаза вниз. Мужчина уселся у края берега и долго смотрел вдаль. Зеленоглазый всё это время собирался с мыслями и вскоре сел рядом с ним. Набрав побольше воздуха в лёгкие, Шастун наконец сказал: — Прости меня. Но брюнет ничего не ответил. Даже не посмотрел на мальчишку. Будто его здесь и нет. — Прости меня, пожалуйста. Мне правда очень-очень жаль, что вот так выходит. Я не научился контролировать это. Когда мысли заполоняет вот тот, тёмный, то я как бы отключаюсь. Я даже не вижу, что я делаю. Вернее, не отдаю отчёт своим действиям. Я могу защитить тебя от всего, но только не от самого себя… — всхлипнул Антон. — Я очень виноват перед тобой, я знаю, скажи, что мне сделать, и я сделаю. Если ты хочешь больше никогда меня не видеть, то хорошо, я пойду на всё, лишь бы ты… простил меня. Скажи, чего ты хочешь? — но Попов ничего не говорил. — Арс, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь, только не молчи, это убивает! — А меня убиваешь ты! — вспылил Арсений. — И в прямом, и в переносном смысле! Я, блять, заебался, понимаешь?! Просто заебался, потому что один ты сначала признаёшься мне в любви, а другой ночью чуть ли не режет на кусочки! Как, блять, тебя понять? Как?! Как мне найти с тобой общий язык?! Как общаться с тобой, в конце-то концов?! — Арс, я… — Что Арс? Ты, блять, в себе разобраться не можешь, а страдаю всегда я. Всегда! И ни за что по сути. Зачем я тебе нужен? Издеваться не над кем? Найди себе другую игрушку. Я устал, Антон. Ты ненавидишь меня, избиваешь настолько, что я уже ничего не чувствую, а потом приходишь, спасаешь и извиняешься. Зачем мне всё это? Зачем? — он посмотрел в глаза мальчишке. — Я так больше не могу. Несколько минут зрительного контакта сделали своё дело. Сглотнув ком в горле, Антон наклонился к мужчине и поцеловал в маленький теперь уже только шрамик на губе, ледяными пальцами касаясь его шеи. — Тох, я… — начал было Попов, когда от него отстранился паренёк. — Ты ничего не почувствовал, да? — с болью внутри спросил Шастун. — Прости… — брюнет опустил голову. — Тебе незачем извиняться. Я виноват. Просто… не важно. Проехали, — он похлопал мужчину по плечу. — Ты, извини, мне снова нужно… Побыть одному. Подумать… Пока, Арс, — Антон убежал куда-то далеко вперёд, оставив Арсения одного. — Но ты же вернёшься? — кричал в пустоту Попов. — Тош? Ответа не последовало.