Beautiful

      Проснулась от того, что мне стало безумно горячо. Моё тело будто находилось в огромной печке, которая обжигала жаром. Открыв глаза, я увидела, что лежу на чей-то постеле и почувствовала горячий поток воздуха, окутывающий шею. Подняв простынь, до меня дошло, что лежу совершенно голая. Покрасневшим лицом, я тихонько обернулась и увидела перед собой Игоря, мирно сопящего на подушке.       Легонько проведя пальцем по его скуле, я опустила голову на подушку и так же продолжила гладить его по щеке, невзначай улыбаясь глупой, но такой счастливой, улыбкой. Как же мне было хорошо… Вот влюблённая дура. Втрескалась по уши.       Пролежав ещё пару минут, я обернулась, чтобы посмотреть, который час, но в этот же момент была захвачена в объятия парнем. Он охватил рукой мою талию и, притянув к своей горячей груди, зарылся в волосы и прошептал: — Мне показалось или ты меня гладила во сне? — спросил он, пока моё лицо с каждой секундой багровело. — Приснилось, наверное, — предположила, получая разочарованный выдох от него. — Жаль. Я бы был очень даже не против, — сказал парень, покрывая моё плечо нежными поцелуями, от которых я готова была растечься по всей постели. — А который вообще час? — Влюблённые часов не наблюдают, — сказал Игорь, от чего сердце заколотилось с бешеной скоростью. — Да и что тебе это даст? Раньше, чем через час ты отсюда не вылезешь. — Ну всё же. — Не знаю, наверное, где-то десять утра, — не заинтересовано ответил молодой человек, перебирая мои волосы. Потом, глянув на часы на тумбочке, он захихикал. — Чё смеёшься? — спросила я, пока он уже заливался хохотом. О-о-о, что-то мне это не нравится. — Быстро говори который час. — Да зачем тебе это? На завтрак ты уже точно не попадёшь, — вновь загребая меня в объятия, проговорил Игорь, а потом тихонько пробурчал: «Впрочем, как и на обед», но это я услышала. Очень хорошо услышала. — Громов. Который. Час?! — выделяя каждое слово, сказала я, отстраняясь. Тот быстренько притянул к себе, чмокнул в губы, и также быстро сказал: — Три дня.       Я округлила глаза и вскочила с кровати, забыв о том, что сейчас на мне не было никакой одежды. Игорь разглядел меня с ног до головы, от чего я почувствовала себя жутко неудобно и начала быстро одеваться. Его глаза мгновенно потемнели и он, кажется, вспомнил, чем мы занимались сегодня до четырёх утра. Дернув меня за руку и прижав к постели в одном белье, сказал: — Зря ты так вскочила. Сама вновь закрываешь нас здесь до самого вечера, — а потом, наклонившись, прошептал на ухо: «Чувствую себя грёбаным извращенцем, потому что ты меня до безумия возбуждаешь, даже в этом белье в цветочек», и, поднявшись, продолжил: — Да ты сама виновата в этом. — Я виновата?! Это ты всю ночь мне покоя не давал! — прикрикнула немного, а он, прикусив мою губу, ответил: — Нечего быть такой соблазнительной, Самойлова. — Это не оправдание, — отрезала я, хоть мне было безумно приятно такое слышать. — Я тебя хотел ещё с декабря месяца. Я не мог насытиться тобою. Остановиться было просто невозможно, — промурчал он, целуя в шею. Ох, это ж моё слабое место. — Всё, нам нужно бежать. Вдруг заметят, что мы пропали? — обеспокоенно спросила я, неохотно вырываясь из его рук. Боже, вечность бы так пролежала. Особенно, если он будет целовать в шею. — Ну и пусть. Меня это вообще не гребёт, — расслаблено сказал Громов, откидываясь на подушку. — А меня гребёт, Игорь. Одевайся давай. Мне ещё надо перед Катькой объясниться, — я кинула ему одежду. Парень никуда не спешил, вальяжно и медленно одеваясь, наслаждался каждым моментом. Он смотрел на меня и улыбался. Мне было интересно, что же вызывает у него такую улыбку и когда я подошла, обняла за шею, спросила: — Ты чего так лыбишься? — он приобнял меня за талию и ответил: — Просто ты наконец-то от меня не убегаешь. И ты теперь целиком моя. Боже, сколько раз я об этом мечтал. — Тогда и ты теперь только мой? — с надеждой спросила я, заглядывая в глаза. — Я уже давно твой, дорогая моя.        Примерно за двадцать минут мы собрались и уже вышли из номера, при этом я еле уговорила Игоря, чтобы он не афишировал то, что происходит между нами. Сначала парень был против, но потом, наведя весомые аргументы, такие как сплетни, внимание и шумиха, я всё-таки победила и он согласился.       Разделившись, я направилась в свой номер, а Игорь пошёл на первый этаж разузнать ситуацию. Придя в номер, застала Катю, которая сидела на кровати в позе непоколебимой дамы и глубоко обиженной. Сидела она в ожидании объяснений.       С тяжёлым сердцем я всё-таки рассказала обо всём. Это её лицо, которое объединило одновременно и шок, и радость, и удивление — было просто неописуемым. Подруга была за нас, кажется, рада, но обеспокоена, что Громов может сделать мне больно. Если честно, я тоже этого боюсь, но теперь обидеть себя не дам. Да и Катя пообещала, что в случае надобности — оторвет ему самое дорогое.       Где-то через час нам сообщили, что, в связи с ухудшением погоды в горах с завтрашнего дня, сегодня вечером мы должны покинуть этот отель, чтобы завтра утром быть уже в родном городе.       Ближе к вечеру мы собрали чемоданы и были готовы к выходу. Когда мы шли по коридору, Катя задала вопрос: — Ты, наверное, с Громовым будешь сидеть в автобусе, да? — меня, почему-то, этот вопрос очень насмешил. Она напомнила маленькую девочку, которая обижается, из-за того, что она не будет сидеть у окна. — Нет, Кать, мы не будем сидеть вместе. Я же тебе говорила, что мы не будем открываться на людях. Это ни к чему. Только сплетен наберёмся. Как говорится: «Счастье любит тишину». — Ну и чудно, а то я уже расстроилась, что меня посадят возле какого-то там Володи, — облегчённо выдохнула она, благодарно мне улыбаясь. — Только, Никусь, — подруга остановилась, — я тебе уже это говорила и ещё раз скажу: не обожгись только, хорошо? — она даже не представляет, как мне страшно делать этот шаг навстречу Громову, но сопротивляться больше не могу. Это выше моих сил. — Я тебе обещаю, что буду очень внимательна и не дам себя в обиду, Катюш, — успокоив подругу, сама не была уверена в сказанных словах. — Как знаешь, Ник. Но я за вас рада. Вы чертовски охуенная пара.       Собравшись возле автобуса, мы слушали указания нашего преподавателя философии насчёт поездки. Он, как всегда, что-то там бубнел, а его никто не слушал. Мы что, шестиклассники, что нас нужно учить поведению в автобусе? Хотя, судя по нашим парням, им это не помешает.       Сев в автобус, мы почти сразу же отрубились, потому что спать хотели безумно. Да и ночь на дворе. Лишь пару человек слушали музыку в наушниках, в том числе и я. В один момент моя музыка прервалась, и мне пришло сообщение. Хочу тебя.       Моя, до сих пор возбуждённая голова, начала производить картинки от которых я сразу же покраснела. Слава Богу, что тут тёмно и никто не видит моего стыда.       Написав ему, что лучшего времени и не придумать, я всё-таки отвязалась от общения с ним сейчас. Во пошляк, а. Но мне нравится. Через минуту, я снова стала слушать музыку, так и уснув вместе с наушниками.       Мы ехали целую ночь. Я проснулась где-то около восьми. Через два часа тарахтения в автобусе мы были уже в городе. Катя вышла около часа назад, когда проезжали мимо её родного города. Жаль, что моя остановка в другой стороне.       Туристический автобус остановился возле выхода из метро, мне нужно было дойти до другой остановки и доехать до общежития. В скором времени Игорь догнал меня, сказав, что хочет проводить.       Через полчаса мы стояли возле общежития. Тут-то я и решила задать вопрос, который грыз меня уже три дня. — Ты ведь завалил философию. Как ты мог поехать в эту поездку? — я переминалась с ноги на ногу, кажется, уже замёрзла. Тот, заметив, снял перчатки с моих рук и стал греть их, потирая и выдыхая на них тёплый воздух. Это показалось безумно милым. Тепло стало не только рукам, но и на душе. — Я просто чувствовал, что я должен попасть в эти горы. Последний раз был там лет десять назад. Наверное, детство захотел вспомнить. — Оу-у… — Да ладно тебе, — засмеялся он. — Я просто услышал, что ты туда едёшь. Такой возможности профукать не мог. Вот и, собственно, я здесь, с тобой, — мы смотрели друг на друга и улыбались так, как могут улыбаться только два безумно влюбленных человека. Но идиллию прервал звонок моего телефона. Посмотрев, я замерла — Рома. — Привет, Ром.       Я ответила на звонок и после того, как произнесла имя Григорьева, заметила, что Игорь стал меняться в лице. — Привет, малышка, — поприветствовал меня друг, да так, что, услышав, как меня он назвал, Громов психанул и вырвал трубку. О, нет. Это то, чего я боялась. — Алло.