Сладкая медь

      Прошло пять дней с того самого дня, когда Клаус и Хейли стали ближе. Майклсон больше времени проводил с Маршалл и меньше уделял его своим желания, и это, конечно, больше, чем раздражало. Он видел в себе няньку, а в девушке лишь обузу. С тех времён, когда они любили друг друга, прошло много времени и, кажется, былые чувства не вернуть. Клаус не заинтересован Хейли и не готов терпеть её так долго. В очередной раз, когда Маршалл попросила не оставлять ее одну и взять с собой, Майклсона это взбесило. — Я не могу взять тебя и Хоуп, вы не должны быть в это время со мной! — Клаус значительно повысил голос, отчего его дочка задрожала. — Я и так с тобой целый день, а поехал я на круиз, — он грубо и некорректно попрекнул девушку.       Мужчина был одет в чёрные джинсы, футболка темно-синего цвета, которая явно была ему мала на размер, но зато достойно подчеркивала отточенный торс, в кармане — кошелёк с пятью сотнями долларов, а в руке — небольшой букет роз. По всем этим вещам Хейли понимала, что Клаус явно идёт на свидание. — С Кэролайн? — Маршалл всегда была любопытной и поэтому задавала вопросы отнюдь не стеснительно. — Что, прости? — На свидание с Кэролайн? — девушка окидывает его оценивающим взглядом, намекая, что все поняла. — Да, но это не твоё дело, — бросил блондин и пошёл к двери.       Его бесили допросы бывшей жены, словно они ещё женаты. Клаус привык быть свободным и отвык от контроля. Кэролайн — объект его симпатии, она нравилась ему, и Клаусу хотелось проводить больше времени с ней. Хейли же не хотелось быть навязчивой и она и так злилась от своего бессилия и страха, но поделать ничего не могла. — Я боюсь быть одна, — прошептала Маршалл, но, собрав себя с силами, все же смирилась с тем, что Клаус уже ушёл, громко хлопнув дверью.       С того момента девушка боялась оставаться одна, без какого-либо человека, который сможет хоть как-то обеспечить её безопасность. Да, Майклсон предлагал телохранителей, но в каждом чужом мужчине Хейли видела насильника. Она не желала прикосновений мужчин и даже не давала прикасаться к себе Клаусу. Психика однозначно нарушилась. Когда-то багровые синяки, которые уже приобретают желтизну, едко напоминают о Тристане. Любое воспоминание о нем было противно Маршалл до такой степени, что её тело покрывалось надоедливыми мурашками. Единственный, кто помогал ей жить с надеждой на лучшее, — Хоуп. Не зря же её назвали таким хорошим именем. Девочка и вправду дарила надежду, как волшебство.

***

      Клаус сидел напротив Кэррлайн за небольшим столом, в самом дорогом ресторане этого круиза. Интерьер был выполнен в азиатском стиле: нежно-розовые цветы сакуры в больших белых вазах, слегка приглушённый свет, декоративные ветки дерева и японские люстры на потолках, ароматические свечи с запахом сакуры и ванили, а также спокойная, не назойливая музыка. Эта атмосфера умиротворяла и каждый завороженно смотрел на прелести азиатского уголка. — Ты любишь суши? — удивился Майклсон, когда Форбс сделала заказ. — Конечно, это очень вкусно, — отозвалась блондинка и смахнула с лица белокурые, прекрасные и шелковистые локоны.       Кэролайн была одета в белые короткие шорты, которые чем-то походили на официальные, сверху была надета полупрозрачная туника голубого цвета, на руках — небольшие браслеты. Форбс была скромной и никогда не одевалась откровенно или развратно. Да, когда она работала горничной, но теперь она управляющая одного известного американского SPA-салона. У этой девушки тяжелое детство, но теперь, кажется, отличная и успешная жизнь. После их разговора, когда оба узнали друг о друге тайны, Кэролайн не хотела иметь дело с мужчиной, у которого есть ребёнок, но сердцу не прикажешь. Форбс буквально тянуло к Клаусу, и она еле перебарывала себя, чтобы не сорваться с места и не пойти к Майклсону. Девушка влюблена в него. Клаус являлся типажом Кэролайн — голубые глаза, дерзкий характер и умение понимать людей. — Никогда не любил эту дрянь, — Клаус скорчил лицо, дожидаясь своего заказа — мясного стейка в сырном соусе. — Тише! — воскликнула Кэролайн. — Нельзя так отзываться о еде, тем более, мы в ресторане и на нас все смотрят, — она лукаво хихикнула.       Форбс нравилось успокаивать Клауса, тушить его пожар. Противоположности всегда притягивают, с ними это сработало. — Ты вообще их пробовал? — Один раз, но больше никогда не буду этого делать, — Майклсон улыбнулся по-доброму, напрочь забывая, что в номере его ждали дочь и Хейли.       Белокурая хитро посмотрела на Майклсона, когда ей принесли суши. Клаус сощурил глаза, а потом помахал головой, мол, я не буду это есть. Кэролайн закатила глаза и, взяв в руки палочки, захватила суши, макнув в соус и закусив маринованным имбирем, девушка в блаженстве прикрыла глаза. — Теперь твоя очередь. Открывай рот, — Форбс проделала несколько махинаций и потянула палочки с едой ко рту мужчины, но тот словно маленький сомкнул губы. — Ну же!       Клаусу нравилась Кэролайн и ради её довольства он открыл рот и все же съел японское угощение. На самом деле ему понравилось, но Майклсон зажмурил глаза и быстро запил соком. — Ужасно, — выговорился тот. — Да ладно, я же вижу, что тебе понравилось! — Кэролайн радостно воскликнула и улыбнулась. Затем потянулась к Майклсону и убрала рисинку, что прилипла рядом с губой. Ее движения были нежными и мягкими. — Вот так, — задумчиво произнесла белокурая и обвела контур губ мужчины. Клаус же резко привстал и потянул девушку к себе за руку и, когда между ними осталось меньше десяти сантиметров, Майклсон жадно поцеловал красавицу. Ему было плевать, что это ресторан, и Кэролайн, кажется, тоже. Они оба увлеклись, каждому нравилось. — Молодежь, прекратите! Это ресторан, а не… — женщина лет сорока пяти уже начала свою тираду, но Клаус вовремя спохватился. — Хорошо, бабуля, — он едко произнёс слова, казалось, что из его глаз летят молнии. — Нам пора, — бросив абсолютно все, они сбежали в номер девушки.       Мужчина жадно целовал каждый уголок тела Кэролайн. Был непривычно нежен. У каждого было блаженное желание, которое скоро исполнились, и два тела слились воедино. Они были за пределами своих запретов и получали полное удовольствие.

***

      Тристану уже на протяжении нескольких дней снится Аврора — его бесконечно любимая сестра, рыжая бестия, погибшая, по мнению де Мартеля, от рук Клауса. Сестра приходила как страшное видение, которое постепенно сводило с ума. Она словно призрак ходила за братом, укоряя его в том, что он натворил. Каждый его сон — ночной кошмар, где так или иначе Аврора злилась и ругалась на Тристана, а не благодарила. Ему казалось, что он сходит с ума. Де Мартель наводила его на дурные мысли, и Тристану больше не казался правильным поступок изнасилования. Мало того, ему казалось, что Аврора жива, но на самом деле она приходила как умершая душа — призрак. Как только мужчина хотел обнять сестру или прикоснуться к ней, она исчезала, пропадала или рассыпалась как песок…       Все это было за пределами его разума, но в пределах сумасшествия.