Дышать, спокойно.
Прыжок.
Есть. Вращение. Прыжок. Каскад.
Все.
Встаешь с улыбкой и пониманием того, что ты справилась. Улетел весь страх, напряжение. Тебя переполнет совсем детское чувство радости. Крепко обнимаетесь с тренером. Как ты боялась, все думала, какой же будет короткая здесь? Прекрасной. Легкой. Впервые ты чувствуешь то, что ни на одном гран-при, Европе, Олимпиаде, не посещало тебя. В kiss&cry, садясь на маленький диванчик, осознаешь, как устала за этот день. Но ты не перестаешь улыбаться. Оценки. Ты третья. Результат нормальный, но ты ожидала лучшего. Улыбка разом угасает, когда тебя уже не показывает камера. Сейчас хочется только пойти в номер и конкретно всхрапнуть. Мужчин смотреть лениво, да и было бы на кого. Один Ханю на всех, а от него тошно. Ковтун переживет, потом спросишь у Этери, как парень откатался. Слышишь плач из номера напротив. Ты знаешь, что там вроде бы живет Мао, но зайти к ней не решаешься. Правда, из-за чего ей-то плакать? В короткой первая, баллы высокие, в личной жизни тоже наверное все нормально. Не выдерживаешь и приоткрываешь дверь. Тебе открывается поистине странное зрелище. Около окна, спиной к тебе стоит Асада и у нее кажется самое настоящее горе, судя по тому, как она рыдает. Прочь застенчивость! Ты набираешь в легкие побольше воздуха и тихо спрашиваешь: — Мао, это Юля, ты что плачешь? Ты вздрагиваешь от того, что японка резко поворачивается к тебе, показывая свое заплаканое лицо. Она отрывисто вздыхает. — Заходи. — коротко бросает Мао. Ты робко закрываешь за собой дверь и топчешься около нее. — Ну, если тебе интересно слушать про Ханю, то я расскажу причину. — когда Асада произносит имя японца, она в очередной раз всхлипывает. Тебе сейчас так жалко Мао, что ты готова слушать все. Спортсменка молча садиться на кровать, дружелюбно приглашает тебя сесть рядом. Аккуратно садишься и устремляешь взгляд прямо в глаза Асады. — Прежде чем слушать, пообещай, что ты выполнишь одну мою просьбу. Пожалуйста, подойти к Юзуру и скажи ему, что это совсем не то, что он подумал. — серьезно просит Мао. Ты молча киваешь. — Вообщем, это произошло прямо перед твоей короткой. Ханю тогда был на трибунах. Я видела, как он смотрел на тебя, во время разминки и почувствовала ревность. Я решила, что обращать на это внимания не стоит. Но ты понимаешь, что мы девушки такие, любопытством не обделены. Так вот, я захожу в раздевалку, вижу на скамейке лежит твой телефон, который включен. Я сначала сказала себе твердое нет, но пересилило любопытство. Нагибаюсь и смотрю, а там длинный текст, не отправленный Юзуру сообщением. Читать я не стала, но так получилось, что когда я уже собиралась вновь начать делать свои дела, это сообщение вдруг само собой отправилось. Я не знаю как, прости меня, я понимаю, что даже этот поступок не хороший, но есть еще одно. Ровно через секунду заходит Юзуру и видит, как я с паническим выражением лица, пытаюсь что-то понять. Ну, а дальше уже все понятно. Он подумал, что это я специально отправила сообщение, накричал и ушел. Придурок… — грустно заканчивает рассказ Асада. Ты понимаешь, что злиться на японку сейчас глупо и это надо принять. С одной стороны ты согласна с Мао, ты не ты, если бы не посмотрела в чужой телефон. А с другой стороны это был не обдуманный поступок, ведь если ты тогда зашла бы, то решила, что она уж точно делает что-то нехорошее. — Ох… — вздыхаешь, думая о том, что сказать. — Мао… Да, я подойду к Юзуру и скажу. — заключаешь ты, собирая всю волю в кулак, что бы сказать это как можно спокойней. Ведь Ханю тебе не будет рад, но надо попробовать. — Правда, не обещаю, что получиться… — А что такое? — Мы с ним в ссоре. — спокойно говоришь ты и быстро добавляешь. — Ничего личного, так из-за ерунды, не волнуйся. — Спасибо большое тебе. — слишком искренне блогадарит Асада и вдруг обнимает. Ты уже улыбаешься до ушей. Ну впринцепе, не такая она уж и плохая. Даже хорошая. — Эй, Юля, ты чего встала посреди коридора? И вправду, стоишь засунув руки в корманы и протираешь дуру в стене. — Привет, Каролина. — здороваешься ты, оглядывая с ног до головы Костнер. Хех, а она ходила смотреть одиночников? — — Слушай, ты мужчин видела? — Да, первый Тацуки. — жмет плечами Каролина. — А Ханю? — внутри все сжимаеться от волнения. Неужели проиграл? — Ханю? Юзуру третий. Упал. — констатирует факт итальянка, но все же смотрит на тебя с подозрением. — А что, волнуешься? — от этого вопроса тебе становиться стыдно за себя. За то, что ты и вправду волнуешься за какого-то Ханю, пф, нашелся чемпион. Про себя находишь легкое объяснение того, что Юзуру упал. Они же с Мао поссорились, и вот результат. — Да нет, просто Олимпийский чемпион, а так опустился, аж на третье место. — ты шутливо всплескиваешь руками, давая себе чуть-чуть похулиганить — Все, пока, надо идти. — вдруг хмуро говорит Каролина и медленным шагом идет вперед. Ты проводишь ее взглядом полным появившегося недавно страха. Страха? Боже, Юля, до чего же ты опустилась, что уже боишься сказать пару слов Юзуру! Нет, ты пойдешь и сделаешь, ради Мао, ради себя вконце концов! Совсем по детски топаешь ногой и почти бегом устремляешься к номеру Юзуру. «Что же я делаю?» — проносится сумасшедшая мысль, но ты ее не замечаешь. Мысли только на том, что бы выдержать. Последний раз вдыхаешь воздух… и стук. Руки начинают предательски трястись. Ну он что, издевается? Плевать! Осторожно открываешь дверь и вся уверенность, трясущиеся руки пропадают. Остается только тягучая тишина, царящая в номере японца и ты. — Что встала? Вздрагиваешь от неожиданности. Тон голоса не дружелюбный, но тебе все равно. Он здесь. Лежит, раскинувшись на кровати, руки заложив за голову. — Мао просила передать, что-то, что ты видел, совсем не так, как было на самом деле. На моем телефоне есть такая функция, которая сама отправляет сообщения в нужное время. Это не Мао. — это все ты выпаливаешь на одном дыхании, не давая японцу слова сказать. — Ханю. — недоговариваешь, потому, что замечаешь на его столе, стоявшем около тебя японский журнал. На обложке Липницкая. И внутри тоже есть твое интервью про ОИ. Все чувства смешались. Сейчас ты рада, что не можешь видеть выражение своего лица, ведь тебе почему-то стало стыдно. Непонятно за что, но захотелось на кричать на Юзуру всеми плохими словами, которые ты только знаешь. Ничего не дожидаясь, ты с бешенной скоростью вылетаешь из номера, громко захлопывая за собой. Наплевать на Ханю. Ты сказала все, что надо, пусть сам думает. Так и не дойдя до номера, опираешься на первую попавшуюся стенку. Медленно сползаешь по ней, давясь от беззвучного смеха. Тебе до боли ржачно, на то, что ТЫ, Липницкая, повела себя, как истеричка, из-за журнала. Пошел этот Юзуру! Даже не обидно теперь на него. Обидно на мир, окружающий тебя. Столь не понятный мир.