***
Чонгук же тем временем просто носился по квартире, не зная, куда себя девать. Потому что "божемойНамджунтутичтотеперьделать" бесконечно вертелось в его голове. Он даже присесть не мог нормально, тут же вскакивая со своего места как ужаленный, а зайти в гостиную и остаться с предметом своего дикого обожания наедине… Да похуй, честно говоря. Он тихо заходит в комнату, где Намджун уже сидит на диване и переключает каналы на огромной плазме, и на Чонгука, кажется, не обращает никакого особого внимания, даже взгляда в его сторону не бросает. Он мягко опускается на краешек дивана рядом с ним, от чего тот, наконец-то поворачивает голову в сторону младшего, а у него от одного только взгляда мурашки по коже и сирены в голове воют. А когда Намджун улыбается, демонстрируя свои прелестные ямочки… Младший готов прямо здесь и сейчас расстелиться перед ним. — Ну, как дела, Гуки? — из уст Кима это звучит просто до невероятного нежно, или просто младший себе это напридумывал на почве беспросветной влюбленности… Он точно не знал. Но просто залипать на Намджуна — это было крайне неприлично с его стороны. — Х-хорошо, хён… Вроде. — Вроде? — Ну, просто… Ты помнишь наш спор? — Намджун на это только тихо хрипло смеется и зарывается пятерней в волосы. — Помню, но я думал, что это была просто шутка, особенно про подсобку и… — Ну так я выиграл, с тебя ужин, — голос Чонгука становится холодным до невозможности, словно качели во дворе, к которым прилипает язык на морозе. — Ты обиделся? — Нет, блять, я безгранично счастлив! — рычит младший сквозь стиснутые зубы и скрещивает руки на груди, уже собираясь уходить, но… — Сидеть, — и Чонгук просто оседает лужицей на диване, слыша вот такого Намджуна, который заставляет его руки дрожать и подкашивает ноги. — Объясни, блять, в чём дело? Я по-твоему ясновидящий или ебаная гадалка? Младший розовеет ужасно, чувствует, что ему становится слишком жарко и дышать тяжелее, чем до этого. Он неловко перебирает в пальцах ткань своей футболки, даже не глядя в сторону старшего, потому что ему даже сказать нечего, точнее, он бы много сказал, но сомневается, повернется ли у него язык. — Намджун-хён… Ты… Ты… Ты нравишься мне, — он выпаливает это невероятно быстро и готов от своих же слов сквозь землю провалиться, и сейчас он искренне надеется, что это произойдёт, хоть что-то может спасти его в этой позорной ситуации. Но Чонгуку сейчас больше кажется что если в него только молния ебнет, то он точно будет спасен, да еще и Намджун напугается до усрачки. — Чонгук, я… Я не знаю что сказать, но… Давай попробуем. А то если я тебя обижу, Сокджин шею мне свернет. — То есть, ты хочешь попробовать только потому, что боишься моего старшего братика? — младший ухмыляется и вопросительно изгибает бровь. — Я не совсем это имел в виду. Просто если что-то пойдёт не так, то Джин-хён прикончит меня на месте. Ты просто не представляешь, как он над тобой трясётся, чтобы боже упаси ничего не случилось с его бесценным младшим братиком. — Да, я знаю. Но это вообще не его дело и… — Что не моё дело? — голос за спиной младшего и тот уже готов наложить в штаны только от одних ледяных ноток, которые, кажется, даже покалывают кожу. — Ты уже против меня интриги плетешь, сопляк? — Джин отвешивает Чонгуку звонкий подзатыльник и садится на диван, доставая из пакетов курицу и пиво. — Джин-хён, за что? — младший хватается за затылок и тихо хнычет, с обидой глядя на старшего брата, который так бесцеремонно вклинился в их с Намджуном пространство. — Вот об этом я тебе и говорил, Чонгук-и, — Намджун только тихо вздыхает и открывает банку пива, залпом тут же осушив половину. — Ты уложил Тэхёна? Он в порядке? — Тэхён? Д-да… Он в полном порядке, — Ким-старший поджимает губы и тихо вздыхает, потому что да, ебаный Ким Тэхён в порядке, а вот он сам нихуя. — Ладно, голубки, я всё слышал, так что… Если есть чем заняться, то прошу покинуть помещение, — на это Чонгук издает радостный писк и, схватив Намджуна за руку, вытаскивает его из комнаты. А тот даже и не думает сопротивляться, ведь как-то противиться младшему совершенно бесполезно. Джину остается только довольно потереть свои ладони, ведь у него впереди вся ночь, несколько банок пива и целая коробка жареной курочки. — Ну что, Ким Сокджин, доброй тебе ночи, — он довольно улыбается, открывая банку с пивом и включает любимый сериал. Ему одному сейчас просто до ужаса хорошо, даже несмотря на то, что в соседней комнате спит Тэхён, который, блять, просто напросто лишает его рассудка, когда находится слишком непозволительно близко.***
Тэхён же, когда Джин оставляет его в одиночестве, только тихо хрипло стонет. Он не знал точно, что так на него действует — то ли Джин, то ли огромное количество алкоголя, но он не знает куда себя день. Боксёры просто дьявольски мешают, как и чёртово одеяло, которое тут же оказывается на полу и чуть прогибается, стоит ему только почувствовать хотя бы небольшую свободу от этих тряпок. Он скользит руками по своему телу, ласкает соски и сдавленно стонет от наслаждения, представляя, что это руки Сокджина, а не его собственные. Он хочет ощущать сейчас именно его, сверху, чувствовать его руки, его губы, наслаждаться тем, как от его горячего дыхания по коже бегут мурашки и сладко подрагивать от ласк, которых сейчас так сильно жаждет его тело. Правая рука мягко опускается вниз и проскальзывает под резинку боксеров, наконец-то касаясь возбужденной плоти. С его губ слетает сладкий невероятный стон, который, возможно, Сокджину понравился. Почему-то только старший пробуждал внутри такой дикий огонь, такое несдерживаемое желание, от которого буквально хочется лезть на стену. Он обхватывает ладонью уже буквально до боли возбужденный, влажный от смазки член и прогибается навстречу своей руке, чувствуя, как наслаждение расползается по каждой вене, по каждой артерии, хотя, хочется гораздо больше, чем обычная дрочка. Его тело реагирует слишком чутко на пьяные мысли о Сокджине, слишком остро и слишком горячо. Тэхён представляет, как Джин уверенно вторгается языком в его рот, как дразнит, как до крови и боли терзает его губы, как настойчиво раздвигает его ноги и проталкивает в чувствительный анус два пальца, точь-в-точь, как делает сейчас Тэхён, проникая в себя своими же пальцами и протяжно стонет от удовольствия. Нет, его совершенно не смущают мысли о том, что он сейчас дрочит в квартире своего босса, в его голове сейчас только крышесносное удовольствие, которое лишает остатков разума. У него в голове старший уже давно сладко вылизывает его соски, до невозможного нежно и медленно опускается вниз, выцеловывая подтянутое стройное тело и обхватывает мягкими сладкими губами его возбужденный член, буквально ощущает, как в этом рту горячо и мокро, и… — Тэхён, тебе помочь?