Иван
Хуан Карлос Онетти как-то высказал интересную мысль: «Я писатель только тогда, когда пишу». Некоторое время назад писательство было моим ремеслом, моим талантом и хлебом насущным. А что сейчас, спросите вы? Что же, больше я не имею права называться писателем. «Искусный кузнец слова!» — читали год назад обо мне в газетах. Заголовки журналов пестрели хвалебными отзывами, критики оставались в восторге от моих книг. Друзья и знакомые восхищались, говоря, что у меня талант. Это не так. Таланта нет, есть упорная работа и вдохновение. В моём случае последнее играло значительную роль. Страсть к сочинительству проявилась ещё в детстве. Я часто оставался один, братьев или сестёр у меня не было, только я наедине с воображением. Тогда и начиналось волшебство: от разыгрывания маленьких сцен с игрушками до первых опытов с рассказами. В школьные года я писал короткие повести и стихи для души. Ценности в них не было никакой, просто связный поток мыслей в тексте. Тетради, полные заметок, накапливались и пылились на полке. Тогда я не считал себя писателем: слова на бумаге помогали понять собственное я, позволяли заглянуть в самые глубокие дебри души. Что ещё оставалось делать мальчику, который не имел друзей среди сверстников, кроме как познавать себя? Другие считали меня странным из-за молчаливости. Я не стеснялся, нет. Во мне нашли козла отпущения. Я стал держаться в стороне от других, за что надо мной сильнее издевались. Популярностью я не пользовался никогда, в общих сборищах не участвовал. Мне нечего было им сказать. Общих тем для разговора не имелось, поэтому я переписывался сам с собой. Комфортнее, чем наедине с собой, мне не было ни с кем. Это стало открытием, личной отрадой. Маленьким миром, не доступным никому. Оглядываясь назад, понимаю, что всегда являлся наблюдателем, не участником. Со стороны открывается правда, лицемерие и скрытая злоба становятся видны, как на ладони. Я свидетель. Тот, кто глядит в суть и делает выводы, которые потом записывает. Летописец. Люди играют в странные игры, и название этой игры — общество. Они следуют негласным правилам, загоняя себя в ловушку. Я отказался от этой партии. Внимательно наблюдая, подмечая маленькие детали, я был на пути к мятежу против Игры. Человек стремится надеть маску, выигрышно смотревшуюся перед другими. Он клянётся в преданности, безграничной любви, честности и в храбрости. Одна сплошная ложь. Ложь, которую в последствии я отразил в своих романах. Чем больше я анализировал поведение других, тем больше закрывался от мира. Из-за этого у меня развился сложный характер — прямолинейный, упрямый, немного циничный. Не скажу, что ненавижу людей. Напротив, люблю всех без исключения. Только предпочитаю любить на расстоянии, поскольку в социуме мне сложно. Когда мы переехали в Англию из-за работы отца, поначалу денег не хватало. Я хорошо знал язык, поэтому начал писать. Не просто описывать собственные чувства с эмоциями, а создавать героев с необычным сюжетом. Идеи из плоских мыслей, выраженных на бумаге, постепенно вырастали в объёмные истории. Тогда я впервые вдохнул жизнь в образы, и они ожили. Меня вдохновляли песни, в особенности творчество группы «Би-2». Началось с юмористических рассказов, предложенные мной одному не очень известному издательству. Им понравилось и они потребовали ещё. Я писал. Постепенно страсть к сочинительству захватила меня полностью. Маленьких зарисовок стало мало, я принялся писать настоящую книгу. С прилавок детектив «Чёрный обелиск» на пятьсот страниц разошёлся быстро. Да, я фанат Конана Дойла с его Шерлоком Холмсом. Я создал персонажа с умом и большой харизмой. Он всегда оказывался в гуще событий. Полная моя противоположность. Мужчина по имени Найджел Харви — немного сумасшедший сорвиголова, обаятельный гений и любимец дам. Конечно, со своими недостатками, один из которых - излишняя страсть к выпивке, которая однажды чуть не погубила его. Герой ожил на моих глазах, и казалось, что не я сочиняю историю, а он сам рассказывает её. Мне лишь приходится успевать записывать. Потом продолжение — «Кротовая нора» и «Виверна». Я хотел закончить на этом, создав трилогию, но фанаты просили ещё. Им всегда мало; мой издатель тоже на этом настоял. «Иван, понимаешь, с Найджела Харви нужно брать всё!» — любил он повторять. Так началась моя недолгая карьера. Быстрый взлёт и такое же быстрое падение. Как жаль, что договор подписан. Издательство выказало мне огромное доверие, разве могу я их подвести? А читателей? Но разве я писатель? Уже почти год из-под пера ничего не выходит. Слишком глупые задумки, слишком простые сюжеты, которые никого не заинтересуют. Вдохновение приходило так давно, что я уже и забыл, каково это. Я исписался. Больше не хочется создавать книги. Былая страсть погасла так внезапно, что страшно. А читатели всё ждут, точно тот глупый японский пёс из фильма. Печально. Родители решили вернуться в Россию, а я остался в Лондоне: этот город полюбился мне. Пусть цены везде такие, что хоть вешайся, в Лондоне есть своё особенное очарование. Всё-таки зря я задержался. Здесь мне больше делать нечего. Страсть к писательству постепенно меркла, пока не опустошила себя. Сейчас я только и делаю, что читаю книги конкурентов. Ни слова за столько месяцев. Горы книг возвышаются по всей квартире, неубранные вещи раскиданы по полу, только на рабочем столе с ноутбуком чистота и полный порядок на случай, если одна из девяти покровительниц-муз посетит меня. Денег, к счастью, пока хватало. Я не растрачивал их по пустякам и откладывал. Привычка прошлого, но очень полезная. Большую часть времени я сидел дома и думал над книгой. Только мысли заходили в тупик. Периодически я выбирался за продуктами и в книжный магазин за новой порцией томов. Брал исключительно детективы. Большинство из них оказывались проходными, но попадались и самородки. Таким авторам я завидовал и втайне надеялся на их падение. Как случилось у меня. Надежда написать новый роман сильнее оставляла меня с каждым днём. Я брался за одну идею, составлял план, дальше — ступор. Что бы я не придумал, всё казалось бездарным, на голову ниже того, что я писал раньше. Такое я просто не имею права сдавать в редакцию. Я проводил дни в тщетных попытках выдавить из себя хоть предложение. Но это ни к чему не приводило. Безнадёжно.Артур
Никогда не любил чёртовы семейные ужины. Одни нервы и только. Ещё и Альфред со своими гигантскими как его самомнение амбициями. За столом только о нём и говорят, а этот наглец ещё и рад. Конечно, отец не против потешить его самолюбие. Пара хвалебных слов, и Ал раздувается, точно индюк, даже если они приправлены сарказмом. Немного завидую его недалёкости. Я же могу разглядеть колкость в самой невинной вещи. Кто знает, может это результат детства без матери, которая ушла от отца. Всякие скрытие психологические травмы или подобное, не разбираюсь в этом дерьме. Если быть честным, материнской любви и правда не хватало. Кто думает, что мальчики переносят уход матери легче, чем девочки, полные идиоты! Дети есть дети, независимо от пола. Мне исполнилось пять лет, когда она не вернулась домой. Собрала вещи, ничего не сказала и ушла. Бросила, как бесполезного котёнка. И попробуйте объясните ребёнку, что дело не в нём, люди просто иногда уходят и не возвращаются. Начинают с чистого листа, забывая старую жизнь. Отец видел, как мне тяжело, поэтому решил жениться снова. Через два года у меня появилась мачеха, а через год родился Альфред. Он был милым ребёнком, весёлым и добрым. Чего нельзя сказать о его подростковом периоде. Кто бы мог подумать, что люди так резко меняются. Или, может, я не заметил, кто знает? На мать я зла не держу, больше нет. Хотя случались ночи, когда проклятия на её голову так и сыпались. Это пройденный период, сложный и долгий. Со временем память о ней стёрлась, и мне стало не на что злиться. Порой лучше забыть обиды и жить дальше. Но это не касается младших братьев. Вот для них нужно помнить всё, чтобы при удобном случае ударить в самое слабое место. И праздновать победу, конечно же. Да, слёзы врагов (особенно, если это твои родственники) лучший сахар для чая. И плевать, что слёзы солёные. Это метафора. Или ещё что, не разбираюсь в этом дерьме. Но кое-что от матери осталось. Её фотография пылится на дне комода. Не знаю, какого чёрта храню её, она всё время лежит там. Я не достаю её. Что-то останавливает меня, когда я собираюсь её наконец выкинуть. Элементарные сантименты? Возможно. После ухода матери я пристрастился к книгам. У отца не было лишнего времени, так что читал себе я сам. Передо мной открывались новые миры. Доктор Съюз, Роальд Даль, Льюис Кэррол, Редьярд Киплинг — имена, занимающие в моём сердце огромное место. Я научился у книг многому, в отличие от школы. Гиблое место, скажу я вам. Заведение, где воспитывают узколобых идиотов, прикрываясь маской добродетели и просвещения. Одноклассники моего общества не выносили. Неудивительно: всем неприятно, когда им раскрывают глаза на низкий коэффициент интеллекта, мягко говоря. Не всем же быть развитыми личностями подобно мне. Я прятался от проблем в историях. Чем старше я становился, тем глубже и интереснее становилось. Шерлок Холмс дал начало новой эры в моей жизни. Я представлял себя на месте героев детективов, расследую преступления и решаю загадки, попадающиеся на пути. Становясь умным, сообразительным персонажем, я перемещался в другую реальность. Она отличалась от повседневности. Жил в другом мире. Мне доставалась слава и неподдельное удовлетворение от раскрытого дела. Как сейчас помню, после школы, не переодеваясь в домашнюю одежду, падал на кровать и начинал читать. Новый том восхитительной истории. Новая вселенная, новое преступление. Глаза внимательно бегают по строкам, не упуская ни единой детали. Мозг судорожно работает, стараясь найти преступника быстрее прочитанных слов. Улыбался во весь рот от счастья. Воображаемые миры стали частью меня. На занятиях я думал не о уроках, а о книге, которую читал. Я был полностью поглощен ею. Институт заставил взять себя в руки и вспомнить о реальности. Но даже тогда я не прекратил читать. Времени на это уходило меньше, только и всего. Чёрт, я целый час могу провести за разговором о книгах! Возможно, мне следовало выбрать профессию, связанную с ними. Или с расследованиями. Но вместо этого я стал обычным клерком. Да, мечты не сбываются, не у всех — это точно. Тем более у меня. Как и в школе, людей я сторонился, но работал исправно. Идти вверх по карьерной лестнице не стремился, другие заметили, поэтому соперника во мне не видели. Серая мышь — мой удел. Меня это не заботит. На посиделки в баре после рабочего дня не звали, мне и без них хорошо, на личном фронте без перемен, зато чтению могу отдаться полностью. Рабочий план делал заранее, времени было вагон и ещё тележка. Так и жил, пока не пошёл в один книжный магазинчик.***
Иван
Зависимость от алкоголя мой герой получил от меня. Только он всегда пьёт дорогой коньяк, я же довольствуюсь русской водкой. Многие терпеть её не могут, но должно быть они неправильно пьют. Напился я культурно, в квартире. По-тихому, как мне казалось. В всяком случае, соседи не жаловались. Я долго лежал в кровати, приходя в себя. Голова раскалывалась. Телефонный звонок сделал хуже. Это был Арчер Найтрей — мой агент. Время от времени он проведывал меня. — Ну что, звезда, написал что-нибудь? — Без приветствий начал он. — Нет, — буркнул я, тяжело вздохнув. Разговоры с ним всегда давались с трудом. — Ничего, — с надеждой проговорил Арчер. — Всё ещё будет. Как у вас говорят на родине? «Талант не пропьёшь»? Я чуть не засмеялся. Видел бы он состояние, в котором я нахожусь. Найтрей являлся хорошим человеком, честным и добродушным. Должно быть, ему часто попадает из-за меня, но он не жалуется. — Знаю, ты обычно отказываешься, но, может, сходишь куда-нибудь развеяться? Например, в бар. — Спасибо, но нет. В ответ невнятное бормотание. — Хорошо, дело твоё. Если что-то будет нужно, звони. Отключился. Развеяться мне и вправду не помешало бы, только по-своему. В одиночестве. Находиться в самом центре бурлящего человеческого муравейника не для меня. Я не посещал даже встречи читателей в книжных клубах. Книги с автографами раздавал Арчер со своими людьми. Некоторые посчитали такое поведение неуважением к публике, но я ведь удосужился подписать романы, а они об этом не подумали. Сфотографироваться на обложки книг, несмотря на протесты, заставили. Как по мне, получилось ужасно. Людям же понравилось. Они чувствовали удовлетворение от того, что хоть что-то знают обо мне. Биографию и личные сведения я упорно скрываю. Это подогревает интерес к тайной личности писателя и, как следствие, к произведениям, написанными им. Редакция не против. Я люблю вбивать в поисковик псевдоним, под которым публикуюсь — Джервис Паркер. Пользователи строят безумные теории, размышляя (скорее фантазируя) над тайной личности известного писателя. Одни пишут, что Джервис Паркер — группа людей, как и Шекспир; другие продвигают мнение, что автор на самом деле женщина. Интересно, как они отреагировали, если бы узнали, что их любимый сочинитель русский мужик? Удивились бы точно.Артур
Клара Остин на год младше меня, но на должность выше, чем я. Не то, чтобы красавица, но вполне милая. Да и собеседник неплохой. Она хотя бы не раздражала так сильно, как другие. На первых порах думал, что Остин проявляет простую учтивость, как к остальным, типичная коллега на работе. Обменяться парой враз, не считая «доброго утра» и «хорошего дня». Но кое-что в её поведении было странным. Я стал замечать, что перерывы она проводит рядом со мной, а не, как обычно, в компании работников, подходящих ей по статусу. Клара старалась начать со мной разговор. В последнее время стена моей неприступности дала трещину: проводить с ней время было приятно. Она клеилась ко мне? Как раз сейчас наступил перерыв, до этого начальник отчитал меня: что-то ему в моих отчётах не понравилось. Из-за этого мерзавца придётся переделывать. — Артур, не обращай внимания, — говорила она. — Мистер Осборн не в духе сегодня, поэтому ко всем цепляется по мелочам. Да, Генри Осборн действительно был не в духе. Как и в остальные триста шестьдесят пять дней в году. В слух я сказал: — Возможно и так. Но делать всё придётся сначала. На секунду лицо Освальд пронзило озарение, и она быстро проговорила: — Я могу помочь тебе с этим! Может, сходим куда-нибудь после работы и обсудим? — Прости, но у меня планы на этот вечер. Да и с заданием я справлюсь сам. Она заметно поникла. Промявлив «До скорого» Клара вернулась на рабочее место. Я соврал. Планов у меня в помине не было. Я не знаю, что буду есть на ужин, что уж говорить о встречах личного характера. Да, любой нормальный мужчина согласился и был бы несказанно рад инициативе со стороны женщины. Но я ведь ненормальный. Я не испытываю к Остин ни любви, ни влечения. Давать ей несбыточный шанс слишком жестоко, даже для меня. К тому же я больше по мальчикам.