Мелкое

По итогам 22 тура исполнение на заявку 8: "Дина на охоте покусал оборотень, теперь он раз в месяц вынужден оборачиваться зайчиком или другой милой зверушкой. Сэм с нетерпением ждет этих дней. (Автор может приписать какой нибудь клыкастый сюрпризец для посторонних любителей безнаказанно потискать няшу.) " Добравшись до мотеля после охоты, Дин плюхается на кровать. Потом встряхивается, как собака, и говорит: — Сэмми... у нас четыре недели. А в следующее полнолуние... — и поддергивает рукав куртки. Под ним красное. Сэм хватается за аптечку — от укуса оборотня нет лекарств, но как можно ничего не делать, когда брат ранен? — и видит, что запястье Дина вспорото, буквально измочалено. — Как же я не видел превращения! — бормочет Сэм, словно важнее ничего нет. О четырех неделях и о том, что после, — ни гугу. — Мне казалось, он еще был человеком, когда мы... Как же... Дин поднимает руку выше. Рана доказывает: тот, кого они вычислили и выследили, человеком в момент стычки уже не был. — Так уж повезло, — усмехается. — Я тоже думал, что успеваем. А они, выходит, могут обращаться, начиная прямо с пасти. Ты запомни на будущее и в дневник впиши. О собственном будущем Дин не говорит, и Сэм сердито поджимает губы. Он не знает, кем сделается его брат спустя лунный месяц, но ему, в общем-то, плевать. А Дина он уговорит не принимать крайних мер — придумал уже, как быть. Незадолго до срока они забираются в глушь и, отыскав какую-то развалюху, строят в сарае при ней клетку, способную сдержать гризли. В вечер полнолуния Дин входит в нее, а при восходе луны наконец превращается — но не в тигра, не в леопарда и не в волка, а в существо размером с кошку. Орехово-рыжее, как шевелюра Дина, с кривоватыми лапками и милой круглой мордочкой, оно косолапит в угол, с показной невозмутимостью укладывается на сброшенную Дином рубашку, осматривает себя и нервно облизывается. И Сэма пробивает хохотом: даже теперь Дин насколько Дин, что трудно не узнать! Дин бросает на него гневный взгляд, и Сэм принимается бороться со смехом. К чертям веселье, надо понять, кто перед ним! — Ты — малая панда, — выносит он вердикт, порывшись в Сети. — Она же красная панда, или кошка-медведь, или пунья. Дин нервно дергает пушистым хвостом. Чувак, говорит он всем своим видом, ты очешуел? Зачем мне эта ерунда! — И ты питаешься бамбуком, ягодами, плодами, — зачитывает Сэм. Дин выразительно изображает тошноту. — А также грибами, яйцами и мелкими грызунами, — добивает Сэм. Дин пытается стошниться уже всерьез. Обеспокоенный, Сэм немедленно лезет в клетку, не обращая внимания на протестующий писк. Хватает Дина на руки. В теле кошкомедведя тот легкий — не больше дюжины фунтов, а Сэм может поднять и в двадцать раз больше. Он тихонько прижимает Дина к себе — и ни одна из четырех лап со здоровенными когтями не задевает его, хотя Дин машет ими довольно энергично. — Пойдем в дом, а? — говорит Сэм. — Нечего тебе тут делать, ты же мне не навредишь. Глупости, отворачивается и дергает хвостом Дин. Но спустя еще полминуты уговоров устраивается на руках поудобнее. Когда он окончательно размякает в тепле, его тянет поболтать. Смешное чириканье вместо баритона и хвост с намеком на полоски — вот и все, чем он отличается от Дина в остальные дни, решает Сэм. А так — то же самое очарование и та же готовность пустить в ход оружие, которое всегда под рукой. И так же, к счастью, первым не нападает. Сэм решает, что, пожалуй, полюбит полнолуния. *** На заявку 26: "Импала превратилась в гигантского кенгуру ))) а ехать-прыгать всё равно надо." Мелкий чужой "Форд", который Сэм завел без ключа, был таким убогим, что Сэм его только затем и завел, чтобы Дину не позориться. Тем более — перед Деткой, которая глаз с него не сводила. В буквальном смысле. Потому что у нее теперь были глаза. Темные, томные, в обрамлении загнутых ресниц. А еще — рыжевато-серая шерсть, хвост, способный удержать вес свыше полутонны, и здоровенные задние лапы с такими когтями, что гризли обзавидуется. И маленькие, изящные передние. Ну, если сравнивать с задними — так-то они вышли ого-го какими. Их "Шеви", обратившись в кенгуру, сохранила прежнюю массу, так что зверь получился диких размеров. Что-то ведьма напутала, полагал Сэм. Или излишняя образованность ее подвела. Однако ошиблась она или нет, а напакостила здорово: Детку теперь даже Дин не сумел бы использовать. Им и так-то несказанно повезло, что узнали, на какой машине и в каком направлении ведьма уехала. — Едем, Дин, — позвал Сэм, когда "Фордик" прочихался и откашлялся. — Быстрее, а то мы ее упустим! Дин глянул потерянно. "Форд" за транспортное средство явно не считал. — Едем, ну? — настаивал Сэм. "Форд" и ему был не мил, но что было делать, если больше машин вокруг не было! — Я поведу. Поторопись, а то еще хватится этой развалюхи кто-нибудь! Дин глубоко вздохнул и сделал несколько шагов к гигантскому кенгуру. — Детка, прости! — сжал кулаки. — Мы найдем эту дрянь и расколдуем тебя. Только не пропадай! Я не могу тебя потерять... Кенгурпала глянула ему прямо в душу. Дин стиснул челюсти, развернулся и прошагал к "Форду". Садясь, хлопнул дверцей так, что тот содрогнулся. Буркнул: — Газуй, Сэмми! Быстрее догоним, быстрее закончим. А то у меня в этом спичечном коробке клаустрофобия развивается. И "Фордик", скрипя и покачиваясь, побежал прочь. Детка проводила его взглядом и задумчиво почесала живот. Опустилась на четвереньки и сделала пробный прыжок. Другой, третий... Выпрямилась и, поймав равновесие, прыгнула высоко и далеко. "Фордик" еще не скрылся из виду, и она твердо намеревалась его нагнать. В ее планы расставание с Винчестерами не входило. *** На заявку 29: "Дин Сэму: "Давай просто выспимся". Уютное, сонное, не стеб и не совсем махровый флафф, без излишней сладости, пожалуйста." У них не лучшие времена (как будто у них бывают лучшие, хмыкает Сэм): две охоты увели из-под носа, третья сорвалась — в день "Д" вампиры исчезли из города; а на четвертую, столкнувшись с демоном, они сумели выжить — но и только. Других успехов нет: демон удрал, а Сэм и Дин крепко помяты. Терпение у обоих на исходе, и самое скверное — что не из-за охот. А из-за того, что означала Амалия, собака и вся история с Чистилищем. Порой Сэму кажется, что его семье пришел-таки конец. Что их держит вместе только семейное дело, а сейчас не справляется и оно. Сэм по-прежнему не любит охоту, но если так... В номере, куда они вваливаются засветло, стол и стулья — почти под рост Сэма, сравнительно удобно сидеть и с ушибленной спиной. И Сэм лезет за ноутом, обозначая готовность как к извинениям, так и к ругани, что там Дину милее: — Давай разберемся, что случилось? Обсудим все как следует. Он почти ждет напоминаний о связи с Руби и прикусывает язык, чтобы не спросить, с чего это соплеменники Бенни удрали так вовремя. Дин ежится, стаскивая рубашку. На боку у него наливается синячище. — Давай просто выспимся, — предлагает. План очень в духе Дина — жить так, словно ничего особенного не произошло. Словно все, что творится, — дело обычное, и не такое переживали. — Но потом поговорим? — Как только трястись от усталости перестанешь. И Сэма отпускает. *** И еще одна версия на ту же заявку: Удивительный был вечер: могила Брошенной Невесты отыскалась сразу, а призрак ее — может, и собиравшийся их швырять и душить, как рассказывали — застыл перед Дином и принялся говорить. Что именно, Сэм не слушал — плеснул бензина на гроб несчастной девицы и поджег. И Невеста растаяла. — Чувак, с меня пиво, — хлопнул по плечу Дин. — Охмуряж от сверхъестественных цыпочек — это совсем не круто! — Почему сразу охмуряж? Может, она пыталась запугать тебя, — фыркнул Сэм. — В тот день, когда я не распознаю, что передо мной вертят хвостом, можешь отправить меня на свалку! А сейчас поехали отсюда. В мотеле перед тем, как идти в душ, Сэм уточнил: — Потом в бар? В смысле, одеваться в чистое, раз уж ты обещал пиво? — Может, завтра? — неуверенно предложил Дин. — В кои-то веки у нас нормальный номер, и кабельное, и четыре банки "Короны" в холодильнике, и ничего на горизонте. Можно купить пиццу и, ну... устроить выходной. — Это как? Засесть в мотеле, чтобы ты мог пялиться в порнушку, а я искал новую охоту? — Без поисков, — отрезал Дин, — и, ладно уж, без порно, ботан. Вечер с пивом и пиццей. Может, сериал. И... все. — Ладно, — кивнул Сэм, не особенно поверив. Но так все и происходило: сидели рядом в тепле перед телевизором, пили, жевали, ржали, роняли крошки, пихались локтями — и никто их не тревожил. Правда, четыре пива на двоих кончились быстро, и бар замаячил впереди уже отчетливо. Особенно когда Дин потряс пустую банку, проверяя, не осталось ли чего. — Что, пора за добавкой? — поддразнил Сэм. — И бильярд уже заждался таких везучих нас? — Неа, — Дин потянулся, — я же сказал: выходной. И, Сэмми, если уж нам сегодня и правда пруха, давай еще и выспимся? Сэм завис на миг не хуже Брошенной Невесты. Вспомнил: из всего, что любили его школьные приятели (и чего ему в детстве порой не хватало), никогда не хотелось одного — плюшевого медведя, отгоняющего кошмары. Зачем, если есть Дин? — И все? — даже сам услышал, как дрогнул, стал выше голос. Словно ему снова двенадцать, десять, семь... — Да, тигр. Просто выспимся. Заляжем сейчас — а встанем, когда сумеем. К обеду — так к обеду. Черт! С их вечной гонкой Сэм и забыл, как это хорошо — когда сон, покой и безопасность для обоих. Но все это было. И на следующий день ощущалось еще лучше.