Грехи отца

Все последующие дни Санса мысленно возвращалась к исповеди, к двум фразам, снова и снова возникавшим в ее сознании. Я воздерживаюсь от греха. Какая досада. Они ставили ее в тупик. Неопределенность усиливала чувство тревоги. После трех дней раздумий девушка пришла к выводу, что, должно быть, превратно поняла слова священника. В конце концов, он говорил очень тихо. Слова в крохотной исповедальне плыли, словно через густой туман, убаюкивая Сансу в блаженном отпущении грехов. Часть ее поражалась, насколько сильные чувства вызвала эта исповедь, но Санса уверяла саму себя, что в этом нет ничего удивительного: она просто забыла, как прекрасно ощущение свободы, которое испытываешь, очищая душу. Хотя сейчас она не могла вспомнить то ликование, что следовало за беседой с предшественником отца Бейлиша. Нужно просто снова привыкнуть к исповеди. В следующий раз все будет по-старому. Наступило воскресенье, а с ним и месса. Санса шагала к церкви вместе с другими девочками-сиротами, ее самыми близкими подругами и наперсницами, одетыми в свои лучшие наряды. Войдя в залу, они заняли привычную скамью. Санса подумала, что служба, должно быть, подействует на нее отрезвляюще: мало что в словах и мыслях отца Бейлиша было близко ей. Так что едва он зашел на амвон, девушка приготовилась выслушать очередную бесполезную проповедь. – Страх перед Господом есть первый шаг к познанию,– начал речь отец Бейлиш, – но глупцы только презирают мудрость и наставление. Он окинул взглядом приход, как вдруг его глаза нашли ее. Холодные, вкрадчивые, они смотрели прямо на Сансу. Ошеломленная, она посмотрела в ответ. Она не презирает мудрость и наставление! Отец Бейлиш действительно так думает? Зачем же еще искать ее в толпе? Мысли в голове лихорадочно закрутились. Неужели это из-за ее признания? Что она сказала не так? Девушка чувствовала, как вслед за щеками краснеет и шея. Ощущать его взгляд и дальше было невыносимо. Пытаясь отвлечься, она вспомнила собственные недавние мысли. Ему нет нужды становиться твоим другом, напомнила себе Санса. Не важно, что он о тебе думает. Важно лишь то, что он наставляет тебя на путь истины. Но она не была уверена, сможет ли она доверять Святому отцу сейчас, когда один только взгляд вызывает бурю эмоций, подобную… Санса попыталась сосредоточиться на дыхании. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Может, это поможет унять выпрыгивающее из груди сердце? Также неожиданно священник вдруг отвел взгляд от девушки и сосредоточился на своих записях. Санса задыхалась, отчаянно и тщетно пытаясь уловить хоть что-то из его слов. Она чувствовала, как быстро течет, бежит по венам кровь, - как никогда прежде в церкви. Санса вздрогнула. Было в отце Бейлише что-то странное. Странное, вопиюще неправильное. Жар липкими волнами омывал ее тело, девушка никогда раньше не испытывала ничего подобного в церкви… или где-то еще, раз уж на то пошло. Бессовестно было с его стороны подталкивать ее к этому. Теперь, когда она приняла его духовное наставление. Нужно быть осмотрительнее. Как жалко. В ту ночь, лежа в постели, Санса все еще чувствовала на себе взгляд отца Бейлиша. Воспоминания об этом вызывали дрожь в каждом сантиметре ее тела. Никто раньше не смотрел на нее подобным образом, неприлично долго, взглядом, полным силы. Так не должно быть. Мысль пришла в ее голову внезапно, и не замечать ее было попросту невозможно: Санса еще не видела, чтобы отец смотрел так на кого-то. Не во время Святой мессы. Она прежде вообще не видела ни у кого такого взгляда. Только раз, мысленно спохватилась она, несколько лет назад, в театре. Они с родителями смотрели тогда «Ромео и Джульетту», и Санса слабо помнила, как актер, игравший графа Париса, не отводил от Джульетты глаз. Но это не по-настоящему, напомнила она себе. Просто игра, и не было ни Париса, ни взгляда, был только актер, который лишь делал вид. А отец смотрел. Не в театре. Не притворяясь. От этих мыслей Сансу накрыла душная волна стыда. Откуда они? Обвинять в подобном священника? Святого человека, слугу Господа? Нет, он не мог, ей просто показалось. И то тепло, пронзившее все ее тело… Должно быть, ее просто чересчур смутило признание. Да, так и было. Нужно просто лечь спать, чтобы утром все забылось. Во сне Санса вернулась в театр, но уже не зрителем, а актрисой. Она была Джульеттой, одетой в легкое струящееся платье из тонкой парчи, и играла так страстно, будто от этого зависела ее жизнь, а зрители внимали каждому слову. Отец Бейлиш тоже был там, играя графа Париса. Санса ловила на себе его взгляд, едва они оказывались рядом, и с каждой секундой чувствовала себя все более разгоряченной. Когда родители объявили о помолвке Джульетты, Санса бросилась в его объятия, забыв про Ромео. И мечтала, чтобы Парис поцеловал ее, страстно и пламенно, желала утонуть в его поцелуе, отдаться ему, и… Задыхаясь, Санса открыла глаза. Ноги безнадежно запутались в простынях, тело, покрытое испариной, колотила частая дрожь. Увиденное ночью еще стояло перед глазами, и она лихорадочно пыталась выкинуть воспоминания из головы. Это был просто сон. Он ничего не значит. Санса не стала покидать постель, прислушиваясь к ровному дыханию других девочек. Их было восемь, и ничто не тревожило их крепкий сон. Девушка вдруг подумала, что отец Бейлиш, должно быть, тоже еще спит. Он был так замечательно одет сегодня в церкви. А что на нем сейчас? Или – от этой мысли сердце Сансы забилось чаще – может быть, он обнажен? На улице ведь не слишком холодно… Она представила, как мужчина мирно лежит в кровати. Как ворочаясь, он сбросил с себя простыню, и теперь она едва доходила ему до талии, обнажая красивую грудь, что ритмично поднималась и опускалась, подчиняясь его дыханию. Как переливаются серебром волосы на его груди в теплом и мягком лунном свете. Что случилось бы, коснись она его? Нежно и ласково, не давая ему проснуться. Губы слегка приоткрыты, на лице выражение абсолютного покоя, подчиняясь ее прикосновениям, он издает приглушенный стон. Неожиданно Санса вновь почувствовала тепло, подобное тому, что наполнило ее тело на утренней мессе. По-прежнему лежа в темноте, она представила, будто тепло не только внутри нее, но и вокруг, течет сквозь тело, бьется, подобно волнам, нарастая, затихая и вновь усиливаясь. Волны становились все мощнее и мощнее, и Санса силилась определить, где же был их исток. Она чувствовала их в груди, где сердце билось быстрее. Чувствовала в животе, который буквально сводило от какого-то безумного трепета. Ощущала их в – Господи, пожалуйста. Нет. Этого не может быть. Все что угодно, должно быть другое объяснение. Но найти его Санса так и не смогла. Мысль эта была одновременно пугающей и волнующей. Ты просто запуталась, быстро сказала она себе. Исповедь, его взгляд и этот сон… Слишком много эмоций. Санса села, зажгла стоящую на тумбочке свечу и открыла Библию. Вот что принесет ей спокойствие. Это всегда помогает. Она пыталась забыться, читая уже выученные наизусть строки Писания, истории Иосифа, Руфи и Иова, но не смогла найти в них покоя. Казалось, что слова исчезают перед глазами. Все, на чем она могла сосредоточиться, – огонь внутри нее и влажное тепло, что она чувствовала между бедер. Санса опустилась на колени перед кроватью, прося у Господа утешения, но тщетно. И когда первые лучи рассветного солнца озарили маленькую комнату, она поняла, что не устояла перед искушением. Устыдившись, она вернулась в постель и погрузилась в крепкий сон без сновидений. Три дня спустя Санса снова оказалась перед дверями церкви; сердце лихорадочно билось в груди. Девушка пыталась убедить себя в том, что все это был просто сон, а может болезнь, исчезнувшая таким же быстрым и чудесным образом, каким появилась. Но она знала, что это ложь. И ей пришлось найти в себе силы признать правду. Возможно, однажды она освободится от своих грехов и снова предстанет чистой перед Господом. Ее ждала исповедь, самая пугающая и неизвестная в ее жизни. Ладони вспотели, тело трясло, будто в ознобе, а сердце бешено колотилось. Санса скользнула в крохотную исповедальню и опустилась на колени. – Прости меня, отец, ибо я согрешила, – ее голос дрогнул. – Здравствуй, дитя, – почти шепотом сказал отец Бейлиш, и едва Санса услышала его голос, она почувствовала, как волна тепла захлестнула ее. На глазах выступили слезы. Она не хотела этого, она должна быть хорошей девочкой, чистой и праведной в глазах Господа. Но все, о чем она могла сейчас думать, это то, какой горячей и влажной она была в ту ночь, и как хотела испытать это снова. Она подавила рыдания и сосредоточилась на вопросах священника. – Ты совершала смертные грехи, дитя мое? – Да, отец, – ответила она тихо. Как плавно, как противно стекало второе слово с языка, как оно возбуждало. – Расскажи мне о них, – негромко приказал священник. Санса набралась решимости. – Я… у меня были нечистые мысли, отец, – призналась она, почувствовав, как глаза наполнились слезами. Ее голос был прерывистым и тихим, наполненным чувством вины. И отец Бейлиш слышал это. – И какова природа твоих мыслей, дитя мое? Санса думала о том, что она скажет, отточив до совершенства каждое слово и фразу. Она не могла позволить себе оступиться. Не желая скрывать от священника правду, она все же не собиралась говорить больше, чем должна. Но слова, хоть и тщательно подобранные, она произнесла нерешительным шепотом. – Похоть, Святой отец. Ее слова встретила тишина. Санса вся обратилась в слух, не желая пропустить ни звука из-за экрана. Но было тихо. Сиди девушка чуть ближе, она смогла бы услышать дыхание священника, глубокое и ровное, дыхание человека, которого услышанное не встревожило ни в малейшей степени. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем отец Бейлиш, откашлявшись, спросил: – Ты хочешь признаться в чем-то еще? – Нет, отец, – немедленно откликнулась Санса, радуясь, что нашла в себе силы исповедаться. Слезы еще блестели в глазах девушки, и она глубоко вздохнула, желая вернуть контроль над собой. Худшее было позади. – Тише, дитя, – спокойно ответил отец Бейлиш через экран. – Не стыдись. Его голос был полон силы и искренности, а слова утешали больше признания. Внезапно Санса осознала, что все ее тело напряжено. Вздохнув полной грудью, она позволила себе расслабиться. Казалось, каждая ее клеточка ощущает присутствие священника, несмотря на то, что их разделял экран. Это было блаженство. Это была агония. Он дал ей епитимью, и это было покаяние. Он освободил ее от грехов, и она поблагодарила его и восхвалила Господа, перекрестившись. Санса дрожала, сердце лихорадочно билось, она едва могла дышать. Трудно было сказать, от чего именно. Но с этим хотелось покончить. Пройдя через церковь, она опустилась перед алтарем и закрыла глаза. – Господь, услышь мою молитву, – прошептала она, – я взываю к тебе в час нужды. Не введи меня в искушение, ибо я слаба. Прошу, направь меня на путь праведный, и я буду вечно славить имя Твое. Пожалуйста, Господи… Мягкая рука нежно дотронулась до ее волос. Глаза Сансы распахнулись. Перед ней стоял отец Бейлиш с мягкой улыбкой на губах. – Ты так обеспокоена, дитя, – сказал он сочувственно. – Почему? – Я не знаю, – призналась Санса, не вставая с колен. – Я чувствую, что Господь оставил меня… Я взывала к нему, но он глух к моим молитвам. Отец Бейлиш осторожно взял ее за руку и помог подняться. Их лица были почти на одном уровне. Протянув руку, он нежно коснулся ладонью ее лица и очертил скулу большим пальцем. – Порой, Господь отвечает, но мы слишком заняты, чтобы услышать его. Их глаза встретились, во взгляде священника вновь появилось то же нечитаемое выражение, что во время мессы. Санса почувствовала, как нескромным румянцем покрываются ее щеки. Пытаясь отвлечься, она посмотрела на его губы: мягкие, слегка приоткрытые, как во сне… Стыдно. Слегка потупив взор, она разглядывала его щетинистый подбородок. Местами его уже тронула седина. Интересно, каково было бы прикоснуться? Шершаво? Слова священника вернули ее к реальности до того, как она окончательно утонула в собственных мыслях. – Ты ждешь, что Господь подскажет тебе путь? Санса лишь кивнула, боясь ответить. – Тогда позволь мне наставлять тебя. Я признаю, я всего лишь человек, – в голосе мужчины появился причудливый тон, – но я не хочу, чтобы ты заплутала, моя маленькая овечка. Для меня будет удовольствием помочь тебе на пути к Господу. С этими словами он осторожно заправил за ухо девушки выбившийся локон длинных медных волос. Санса порывалась было ответить импульсивное «Нет!», но вспомнила собственные молитвы и слова Святого отца. Быть может, это и был ответ Господа? И отец Бейлиш приведет ее на путь праведности? И она медленно кивнула. – Не будет большей радости, чем ваши наставления мне, отец. Губы священника тронула лукавая улыбка. – О, я позабочусь об этом.