Грехи отца

На этой неделе исповедальня ждала ее, как старого друга. Санса скользнула в привычный мрак с лукавой улыбкой на губах. – Прости меня, отец, ибо я согрешила. Отец Бейлиш усмехнулся по другую сторону экрана. – Согрешила, дитя мое. И в чем же? Санса не могла не улыбнуться. Неужели, она когда-то чувствовала себя неуютно в присутствии отца Бейлиша? Казалось, это было в какой-то другой жизни. Теперь она понимала все гораздо лучше. Она начала. – У меня были нечистые мысли, – признание звучало так знакомо. Но его реакция была новой. – И ты наслаждалась ими? На мгновение, Санса потеряла дар речи. Из ее губ вырвался недоверчивый смешок. Санса вдруг ощутила то, чего была лишена долгое время: амбиции. О, отец Бейлиш. Я могу быть такой же хитрой, как вы, подождите и посмотрите. Она подошла поближе к экрану, так близко, что ее нос почти коснулся дерева. – Что, если да? – спросила она смело. Из-за экрана послышался шорох: ряса заскользила по деревянной скамье. – Ты не ответила на мой вопрос. – Вы тоже, – улыбнулась Санса. – Это исповедь, и ты пришла, чтобы рассказать мне о своих грехах, а вот я не обязан этого делать, – с насмешкой в голосе осадил он ее. Санса отреагировала моментально: – Разве не ваша обязанность, как священника, помогать прихожанам вашей церкви во всех сферах жизни, и отвечать на их вопросы, и вести их к спасению? – Как я могу помочь, если они не рассказывают мне о своих грехах? – Давать им ответы, – выпалила Санса. Он вновь рассмеялся. – Хорошо, мой маленький ягненочек. Если ты получала удовольствие, ты должна признаться и покаяться. Мысли о похоти – это большой грех, – на мгновение, он замолчал. – Хотя, нет ничего, что не может быть прощено. – Я надеюсь, отец, – прошептала Санса в темноту. – Меня пугает мысль, что моя душа в смертельной опасности. – Значит, ты исповедуешься в своих грехах, дитя мое? – вернулся священник к вопросу. – Да – прощебетала Санса, и сердце затрепетало в ее груди. Исповедь никогда не была настолько волнительной. Теперь было только два пути: все или ничего. И она выбрала все. – У меня были мысли о похоти, – начала она вновь, – и они доставляли мне удовольствие. Часто, – она ухмыльнулась. – Но я думала о вас, отец, – выдохнула она, и последние слова повисли в воздухе багровыми облаками. – Каждый. Раз. Сердце колотилось. Санса понятия не имела, как она решилась на это, но остановиться уже не могла. Отец Бейлиш разбудил в ней зверя. Зверя, которого никто, кроме него, не мог усмирить. Она услышала его короткий, тяжелый вздох. – Ты жалеешь об этих грехах? Санса закрыла глаза и почувствовала слово на языке, прежде чем произнести его. Яркий, сладкий, приторный вкус. – Нет. Он снова усмехнулся. Санса никогда не слышала звука приятнее. – Раскаяние – первый шаг к прощению грехов, – напомнил он ей строгим голосом, и на мгновение ее сердце замерло. Он осуждает тебя. Ты не должна быть такой решительной. Как ты могла сделать это? Но потом он продолжил: – Однако, я считаю, что мы можем сделать исключение. Конечно, тебе все равно придется искупить свои грехи. Санса едва кивнула, забыв, что он не может ее увидеть. Пожалуйста, отец. Накажи меня снова. Я это заслужила. Но у него была другая идея. – Псалом, наверное. Выучи Псалом 51. Я жду, что ты прочитаешь мне его в нашу следующую встречу. Если ты, конечно, еще заинтересована в моих советах. – О, отец, – прошептала Санса, – вы даже не знаете, насколько. – Я думаю, что могу представить, – ответил священник. Когда Санса вошла в кабинет отца Бейлиша, воспоминания о последней встрече вспыхнули в памяти как никогда ярко. Санса направилась прямо к столу и провела по поверхности кончиками пальцев. Дерево холодило руку, но под ее прикосновениями, казалось, тоже оживало. Она пробежала глазами по поверхности. Вот где ты лежала неделю назад. Мысль об этом моментально сделала ее влажной. Санса улыбнулась самой себе и села на один из стульев. Удивительно, что она могла сидеть после его наказания. В конечном счете, удары не были сильными, даже не оставили синяков. Санса, конечно, испытывала облегчение, но в глубине души чувствовала крохотное разочарование. Это была самая безнравственная вещь, какую она когда-либо совершала. А отец Бейлиш даже не оставил ни единого следа на ее теле, будто бы ничего и не было. Только воспоминания. В этот миг он вошел, снова без белого воротничка. Волна возбуждения захлестнула ее тело. Санса подняла голову. – Добрый вечер, отец. Ей по-прежнему казалось ошибкой обращаться к нему так, но именно это делало душное «отец» еще более правильным. Санса любила, как это слово вырывалось из ее уст. Греховно. Страстно. Запретно. Он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб. Это было так волнующе, и в то же время так невинно, что у Сансы перехватило дыхание. Она услышала собственный тихий стон и быстро прикусила губу, чтобы сдержать его. Она не могла вести себя перед ним словно хихикающая школьница. Она была взрослой женщиной. И держать себя должна была соответствующе. Отец Бейлиш, казалось, не замечал ее внутреннего смятения. – Я надеюсь, что услышу сегодня Псалом, мой маленький ягненочек? Ей нравилось, когда он называл ее так. – Да, отец, – Санса села. – Хотите, я прочту его прямо сейчас. – Пожалуйста, будь так добра, – ответил он, присаживаясь на стул напротив. – Но постой, как же элемент драматизма? Давай, вставай. И рассказывай энергично. Санса поднялась с лукавой улыбкой на губах. – Я надеюсь, вы найдете меня полной энергии, – она стояла перед столом, слегка прислонившись к нему, – и… силы. Священник усмехнулся. – Я тоже надеюсь. Санса заговорила. Отец Бейлиш наклонился вперед и внимательно слушал, его губы были слегка приоткрыты, так, будто он удерживал себя, чтобы не вторить ее словам. Сосредоточившись, Санса продолжила. Она почти не слышала собственный голос. Фразы были похожи на нитку жемчуга и лились из нее ровным потоком, почти по собственной воле. Это наказание, думала она, но не ощущала привычного спокойствия. Санса не чувствовала себя виноватой за то, что сделала. Она знала, что согрешила, когда пришла на исповедь. Но она знала и то, что сделает это снова. И она выучит наизусть всю Библию, если это цена, которую нужно заплатить. Но ничто не сможет ее остановить. Ее жизнь была хорошей, правда. Она находила радость в каждом дне, благодарила Бога за его милость. Ничего не жаждала, никогда не плутала, не задумывалась, как много всего есть вокруг. Но отец Бейлиш показал ей достаточно, чтобы она не захотела вернуться. Он обещал ей больше, чем она могла представить даже в самой смелой фантазии.И теперь это нужно было получить. Ее прежняя жизнь была черно-белой и серой. Но в ней появился свет. Вокруг были алый и желтый, зеленый и лазурный, фиолетовый и розовый, малиновый и жемчужный. Санса тонула в море цветов, и не имело значения, сколько их. Потому что она хотела большего. Когда Санса закончила, она заметила, как сбилось дыхание, участился пульс и стали влажными ладони. Она даже не обратила на это внимания во время вступления. Отец Бейлиш слегка кивнул. – Я прежде не слышал, чтобы кто-то читал Псалом с таким… рвением. Санса подумала было, что это звучит приятно, но засомневалась. Взбив рукой волосы, она спросила в ответ: – Это хорошо? Священник поднялся на ноги и сделал шаг навстречу. Руки Сансы невольно ухватили край стола, стоящего позади. Что бы сейчас ни произошло, ей хотелось успокоиться. Он стоял перед ней, настолько близко, что их пальцы почти соприкасались. Санса взглянула на отца, прямо в глаза, и он выдержал этот взгляд. И на мгновение все вокруг исчезло. Все, что имело значение, было прямо перед ней. Санса решительно отпустила стол и положила правую руку ему на грудь. Его сердце билось ровно. Другой рукой она охватила его запястье и прижала ладонь к себе, чувствуя свой пульс, будто в два раза чаще. Прикосновение вызвало волну мелкой дрожи, пробежавшей по позвоночнику, несмотря на разделявшую их ткань. Губы священника тронула улыбка. – Такая нетерпеливая, мисс Старк, – он наклонился еще ближе, так, что она ощущала на коже дыхание. Страх исчез. – Я ведь говорила, я нетерпеливая ученица. Его другая рука двинулась к ее волосам и остановилась на затылке, крепко держа девушку. – Я не припомню, чтобы учил тебя этому, – прошептал он, и слова горячим туманом осели на ее коже. – Может быть, пришло время это изменить? – Санса наклонилась и тихонько прикоснулась к его губам. Как только она снова откинула голову, желая подразнить его, она не смогла далеко уйти. Отец Бейлиш крепко схватил ее за руку, удерживая. Санса закрыла глаза и почувствовала, как он приблизился. Разжав губы, она отогнала прочь все мысли. Когда губы их, наконец, соприкоснулись, Санса ощутила, как волна экстаза пронеслась по ее венам, заставив содрогнуться. Она никогда раньше не целовалась. И прямо здесь, прямо сейчас, она была убеждена, что никогда в жизни не захочет поцеловать кого-то другого. Потому что ни один поцелуй не будет лучше, не будет таким особенным, как этот, первый. Сознание путалось, но Санса старалась запомнить каждую деталь. Мужчина был идеального роста. Сансе пришлось лишь слегка наклонить голову, и она знала, что сможет держать ее так часами. Он держал ее уверенно, но ласково, правая рука продолжала покоиться на ее волосах, он задавал темп, диктовал каждое движение. И Санса отпустила и позволила ему играть мелодию, более цельную, чем самая прекрасная симфония. Она потеряла себя в моменте и нашла в нем. Он был на вкус как мята. Прошло несколько секунд, прежде чем руки священника начали бродить по ее телу, будто он боялся, что она исчезнет, если не держать ее близко. Прикосновения заставляли кожу гореть огнем. Пальцы переместились с волос на шею, легонько сдавив горло. Санса дышала через раз. Руки, спина, отец поглаживал ее, касался, притягивал ближе, пока их тела не оказались прижаты друг к другу. Наконец, руки переместились на талию, и Санса испытала шок, когда священник вдруг схватил ее и поднял вверх. И прежде, чем она успела подумать о том, чтобы обхватить его ногами, он снова положил ее на стол, не разрывая поцелуя. Санса толком не поняла, как это произошло, но теперь ноги ее были раскинуты, а он был между ними. Притянув ее еще ближе к себе, он прижал ее бедра к своим. Девушка обхватила его руками и подтолкнула себя еще ближе, так, что они почти стали одним целым. Но этого было недостаточно. Санса ненавидела разделявшие их слои ткани, поэтому, освободив руки, подняла юбки и расправила их на столе, так, чтобы было легче освободиться от них. Все это было так странно, что она, неожиданно для самой себя, засмеялась. Отец на секунду разорвал поцелуй. – Едва я хотел похвалить тебя за инициативу, как ты засмеялась, – его руки оказались на трусиках, и Санса выгнулась, чтобы он мог их стянуть, и тут же раздвинула для него ноги. Между бедер стало прохладно, и она снова не смогла сдержать смех. – Дитя, скажи мне, почему ты смеешься? – мягко скомандовал священник, оставляя нежные поцелуи на каждом дюйме ее шеи. – Я не знаю, – ответила Санса между двумя резкими вдохами, и это не было ложью. Она ничего не знала, но пламя внутри нее отчаянно нуждалось в выходе, после всего времени, после всего, что он уже сделал с ней, она хотела почувствовать его руки на себе, в себе. – Пожалуйста, отец, – прошептала она, голос дрожал от страсти, – прикоснитесь ко мне. Рука переместилась на колено, пальцы очерчивали узоры на коже, мучительно медленно двигаясь все ближе и ближе. Санса отчаянно всхлипнула и схватила отца за рясу, притягивая ближе. – Пожалуйста… – Не спеши, любовь моя, – усмехнулся священник. Санса готова была заплакать. Все это больше напоминало пытку. Его руки были по-прежнему слишком далеко, и она, лежащая на столе, обнажившая себя, казалось, совсем его не занимала. Это было самое неприятное. Она была здесь, раздетая, распутная, жаждущая и влажная, а он оставался таким потрясающе отстраненным, будто ничто его не впечатляло, будто все время в мире принадлежало ему. Это приводило Сансу в ярость. – Пожалуйста, отец, – снова захныкала она. – Пожалуйста… В этот раз ее услышали. Пальцы в мгновение ока преодолели последние дюймы, и Санса, наконец, почувствовала их прикосновение между бедер. Застонав от облегчения, она толкнула бедра вверх, навстречу его руке. Пальцы отца исследовали ее, ища идеальный темп. Это было даже лучше, чем Санса могла себе представить. Казалось, каждое его движение могло довести ее до безумия. Она была на грани, но мужчина не позволял ей пересечь ее, замедляясь, ускоряясь и вновь замедляясь в известном ему одному ритме, требуя ее постоянного внимания. И Санса отдалась моменту, глубже и глубже погружаясь в мир неизвестных удовольствий. Она дрожала, нестерпимый жар наполнил ее вены, будто расплавленное золото. Она судорожно металась по столу, с каждой секундой становясь все ближе и ближе к моменту невероятного блаженства, как вдруг… священник убрал руку, и Санса застонала в отчаянии. – Почему мы остановились? – прошептала она, пытаясь отдышаться и заставляя себя перестать дрожать и посмотреть на него. Он, тем временем, стянул рясу через голову. Санса поняла, что никогда не видела его грудь, а теперь была так удивлена, что невольно выдохнула. Тонкий длинный шрам шел через всю грудь, от пупка и до ключицы, мерцая розовым в свете свечи. Глаза Сансы расширились, она и представить не могла, что он пережил такую травму. – Что случилось… – начала она, но священник лишь покачал головой. – В другой раз, милая. Санса хотела сказать еще что-то, задать больше вопросов, потребовать объяснений, но мужчина вдруг опустился на колени и снова придвинул ее ближе к краю стола, и все, что она смогла произнести – удивленное «Ой!», прежде чем ощутила его язык между своих бедер. Это было что-то совершенно новое. Она думала, что пальцы доставляют ей несравнимое ни с чем удовольствие, но это было лучше, ярче, глубже. Это было так сокровенно и интимно, что Сансе показалось, она утонет в похоти. Она прикасалась к себе больше, чем несколько раз, в последние дни, но язык его, казалось, разжег в ней совершенно новое пламя, разбудил чудовищ, так долго спавших внутри нее. Санса давным-давно забыла, как это греховно. Забыла его шрам, забыла обо всем вокруг. Постанывая все громче и громче с каждым выдохом, она лежала на столе, а голова обреченно перекатывалась из стороны в сторону. Ритмично двигая бедрами, она не могла думать ни о чем, кроме языка мужчины и удовольствия, которое он доставлял. А он, казалось, наслаждался всем почти так же, как она. Лаская ее повсюду одновременно, жадно пробуя на вкус, он умело доставлял ей невероятное удовольствие. – Да… – Санса стонала, забыв обо всех запретах. Мужчина простонал в ответ, и она почувствовала, как звук отозвался между ее ног. – О Боже, да… – выдохнула она снова, и он усилил темп. – О, отец… Да… Это слово было теперь всем, что связывало ее с этим миром. И она стонала его, выдыхала и кричала, снова и снова, пытаясь ухватиться за что-то, кроме этих сладких, прекрасных волн тепла, накрывавших все ее тело. – Да, да, даа… Ноги безнадежно свешивались со стола, и левой ступней она касалась ручки одного из ящиков стола. Спустя мгновение, забившись в секундном экстазе, она толкнула его ногой, и тот открылся, оставив ее без опоры. Санса попыталась сохранять равновесие и смотреть на священника, но на это не было сил. И девушка снова откинулась назад, охваченная жаркой волной, которая становилась все больше, все сильнее, пока, наконец, не похоронила ее под собой. Санса почти кричала, а тело ее дрожало. Она лихорадочно дотронулась до головы отца Бейлиша между своих ног, ощущая, что прикосновения языка уже недостаточно сильны, но в эту же секунду он отстранился. Поднявшись на ноги, он посмотрел на нее с самодовольной улыбкой на губах. Он выглядел не как великолепно сложенный мужчина, но как непослушный мальчишка. И Сансе нравилось это. Наклонившись над ней, он осторожно коснулся ее губ своими, так, будто она спала, а он боялся нарушить этот прекрасный сон. Все еще пытаясь отдышаться и хоть как-то вернуться к реальности, Санса слабо откликнулась на поцелуй. Мужчина усмехнулся. – Ты кажешься ужасно уставшей, дитя. – Так и есть, – призналась Санса со слабой улыбкой на лице, – но, Господи, это того стоило. Она медленно села, с благодарностью хватаясь за протянутую руку. Взгляд мужчины был еще более теплым, чем раньше. С безумной улыбкой на губах, Санса окидывала взглядом кабинет, комнату, в которой она теперь чувствовала себя лучше, чем дома. Спустя мгновение глаза замерли на ящике стола, который несколько минут назад она случайно выдвинула, неловко задев ногой. В нем был пистолет. Санса испуганно спрыгнула со стола, как если бы оружие выстрелило, останься она рядом еще хоть на мгновение. Удивленный этим внезапным движением, отец Бейлиш проводил ее взглядом. И отреагировал немедленно. Плавным движением он закрыл ящик, схватил девушку за руку и, притянув ближе, заключил в объятия. – Не обращай внимания, это так, ерунда, – шептал он ей в ухо. Санса не помнила, как обняла его в ответ, но теперь обнаружила, что ее руки неловко обхватили его тело. Там, где она касалась, кожа была мягкой и горячей. Санса провела пальцами по спине и бокам, почему-то ощущая себя так близко к отцу, как никогда. Она робко дотронулась до шрама, всего на секунду. Мужчина поморщился, но не отстранился. Санса прижалась к его груди. Закрыв на секунду глаза, она позволила себе снова ощутить тянущую боль от желания остаться с этим человеком навсегда, впитать его запах. Это было похоже на рай. Но затем она вновь открыла глаза и моментально отстранилась. – Только не нужно лгать мне. Пожалуйста. Она вдруг поняла, что даже пистолет не поразил ее так сильно, как реакция на это отца Бейлиша. Она вглядывалась в его лицо, силясь найти объяснение в его глазах. Но они были такими же загадочными, как и всегда. – Почему у вас есть пистолет? – Санса почти позавидовала собственному спокойному голосу. Отец Бейлиш глубоко вздохнул, прежде чем ответить. – Санса. Это не то, о чем ты думаешь. – Я ни о чем не думаю, – ответила девушка, – я просто хочу знать, откуда у вас пистолет. Сомневаюсь, что многие священники хранят оружие в письменных столах. Мужчина грустно улыбнулся. – Вероятно, нет, любовь моя. Я, честно говоря, не знаю ни одного. – Но вы… – начала Санса, но осеклась, почувствовав, как мысли зароились в голове с немыслимой скоростью. Никто в этом приходе не слышал о нем раньше, до того, как он стал новым священником. Взгляни на этот шрам. А как странно он вел себя во время исповеди. И то, что он сделал с тобой. И пистолет в ящике стола. И шрам… страшное подозрение, родившееся в ее голове, игнорировать было невозможно. Верить ему не хотелось, но выбора попросту не было. Последний, печальный раз она посмотрела на человека, которого столько времени называла «отец Бейлиш», а затем заговорила. – Вы ведь вовсе не священник? Санса заранее знала ответ. Он взглянул на нее, и серо-зеленые глаза были всем, чему Санса могла сейчас довериться. – Нет, милая.