Thomas Mraz — Million (Acoustic)
Новый палач беспрекословно господствовал над Детройтом. Нависал над нами всеми, словно свинцовые тучи глубокой осенью. Но мне было плевать, так плевать, знали бы вы. Моя жизнь была замкнутым кругом, в который не было никаких изменений. Я будто еще сильнее погрязла во всем этом блядском дерьме и будто специально программировала себя на то, что мне так комфортно. Когда с ранних лет знаешь свое место, то и разочаровываться не приходится. Мое тело по прежнему не принадлежало мне, да в прочем, и никому вообще. Все крутилось вокруг денег, как я в пятничный вечер на шесте. Скучно, муторно, липко. Но что-то внутри меня сидело. Что-то совершенно непонятное, ускользающие сквозь пальцы, неуловимое. Такое состояние, когда температура начинает подниматься и все тело пробивает жар. Тебе еще недостаточно плохо, но и места себе уже не находишь. Метаешься в разные стороны как ебучий маятник и фыркаешь на всех. Потому что в ладошку впилась заноза, но ты никому не даешь себе помочь, да и сама не шибко то торопишься ее вытащить. Этой занозой был некий Кристофер Шистад. Появился неожиданно, так же и ушел. Я бы даже сказала съебался на всех парах и даже ручкой не помахал. А мне было все равно. Честно и искренне — похуй. Только вот послевкусие от него даже не горькое, а едкое. Обжигающее на кончике языка и пробивающее все тело неуправляемой злостью. Заставляющее чаще обычного воспроизводить в памяти безумный взгляд карих глаз. Он поехавший на всю голову и казалось бы, это самая очевидная вещь, но что-то не дает мне покоя. Будто он лишь бросил мне в лицо наглую иллюзию и оставил без ответов. Не показал ответ, не подтвердил, не опроверг. Я не искала о нем информации, не спрашивала о нем Эрика, не искала встреч. Просто мне этого не нужно было. Привыкать к людям — глупо. Глупо и скучно. А Крис не был глупым и скучным. Поэтому привыкать не хотелось. Ничего не хотелось понимаешь? — Идём, — прокуренный голос Юсси пронесся над моим ухом и я лениво перевела взгляд от своего отражения в зеркале на неё, — Субботняя групповушка по расписанию, — я многообещающе выдохнула через нос и коротко кивнула. — Захвачу масло и идём. Шлюхи толпились в душной каморке, словно муравьи в муравейнике. Я пробралась к шкафчикам и взяла пару бутыльков с маслом и выхватив Юсси из толпы, потащила её к выходу. Юсси была одной из тех девушек, которая постоянно молчала и не бесили меня. Я любила работать с ней, когда клиенты у нас были еще те извращенцы. Групповухи, БДСМ, двойные проникновения. Она была опытнее меня и работала тут еще задолго до того как я пришла. Какой бы пиздец не творился, она всегда оставалась спокойной и часто разруливала самые сложные ситуации. Имела шикарную фигуру, мягкие длинные светлые волосы до самых ягодиц и туманную биографию. Я до сих пор не знаю настоящее ли это её имя или нет. На вид ей было около двадцати пяти или двадцати семи лет. Девушка крепко взяла меня за руку и мы расслабленной походкой направились в самую большую комнату, которая имелась в нашем блядушнике. Она была спецаильно отведена для групповух и если вы спросите любую девушку, которая там побывала хоть раз, то она не задумываясь скажет, что это помещение похоже на чертов подвал от которого становится жутко. Вильде и Елена уже крутились около входа, и, завидев нас, начали с любопытством осматривать с ног до головы. — Че встали то? — цокнув языком, я смачно шлепнула обеих дам по заднице и дернула ручку двери, распахивая ее настежь.Xxraydo — Baby no cry
В помещении пахло сыростью и еще не выветрившимся ароматом дикого и слишком грязного секса. Огромная двуспальная кровать была расположена в углу комнаты, тем самым давая понять, что она совершенно не главное, что есть в комнате. На ней были разбросаны подушки и грязное покрывало, скомканное у основания. Целая стена по правую руку от меня была оборудована цепями, качелями и пошарпанными кожаными ремнями для связывания. С другой стороны на полках покоились секс-игрушки: от плеток до анальных затычек. Разношерстные хвостики были подвешены на крючки, а пару видов смазок валялись где-то под ногами. Мы столкнулись с тремя голодными парами глаз, которые смотрели на нас в упор. Они прожигали наши оголенные тела, буквально облизывали и смаковали взглядом. Переглянувшись с девочками, мы, не теряя времени, двинулись к ним, начали ненавязчивые ласки. Так бывало всегда. Излюбленная тема всех наших клиентов. Пару минут ласк для разгона, затем вход идут смазки, легкими игрушки а-ля наручников и круговые движения бедрами, к которым мы запрещали касаться. Когда мужчина уже возбужден до предела, ты оголяешься, кусаешь, царапаешь, отсасываешь, а затем отдаешь всю себя в руки этим животным. Они делают все, что хотят. Все о чем мечтали, грезили во снах, не получали от своих жен или девушек. — На колени, — властно прохрипел мне мужчина и я, покорно хлопая глазками, становлюсь на них, кладя руки на ноги и смотрю на него снизу вверх, — Сучка, — шипит он, проводя пальцами по моему лицу, а затем я чувствую легкое жжение на своей щеке. Да, бывают и такие типы, которым больше по нраву бить тебя, душить и оставлять алые следы на коже. На такое соглашаются не все девушки в моем коллективе, даже прекрасно зная, что за это хорошо накидывают. Но у меня не было границ, мне было абсолютно плевать. Синяки сойдут, а деньги не пахнут. Я облизнулась и вновь подняла голову, постепенно не ощущая боли, которая была жгучей совсем недавно. Мужчина смотрел ненасытно, жаждал все мое тело, полностью и без остатка. А я, глядя на него в ответ, лишь ухмылялась и осознавала, что с радостью бы перестреляла этих ублюдков и самолично сдалась полиции. Кто бы знал, сколько злости и ненависти копиться во мне. Если бы эта энергия была бы ощутима, то я бы с легкостью могла уничтожить весь Детройт и парочку городов неподалеку. Стереть этот город с точки земли, превратить в пепел и станцевать свой коронный танец на костях этих мерзких животных. Витая где-то в своих мыслях, я не сразу ощутила, как меня отшвырнули на кровать, болезненно захватывая оба запястья в свою ручищу. Его рот что-то выдавал, губы искажались в ехидной улыбке, а толчок в меня произошел неожиданно. Я, слегка опешив, даже чуть сжала коленки, но вторая рука мужчины резко дернула меня за бедро, сильнее раздвигая мои ноги. — Паршивая, уебищная сука, — шептал он мне на ухо, нависая своим кабаньим телом надо мной, вколачиваясь без капли промедления, — Я бы изуродывал тебя так, что твоя мамаша тебя бы не узнала, — твердил он, а я лишь хмуро отводила взгляд, по привычке изображала умело стоны, — Вставай, сучье отродье, — и его рука легла мне на затылок, цепляясь за волосы. Мне повторять два раза не нужно, я одни рывком сажусь на колени и тут же ощущаю стояк у себя во рту и железную и болезненную хватку у себя на голове. Мои губы обхватывают твердый стояк и я начинаю сосать, ускоряясь с каждым разом, когда его рука оттягивает мои волосы. Скосив глаза, я замечаю как Юсси также стоит на коленях, обрабатывает одного мужчину, а Вильде крутится рядом, во всю вылизывает рот худощавого, извиваясь как змея. Елена как-то скучает в стороне, развлекаясь лишь кляпом во рту и получая порцию шлепков плеткой по заднице. Видимо, «мой» только такой кадр, ведь все остальные как-то более лояльны и не заядлые Бдсмщики. Что ж, пусть ублюдок повеселиться, ведь ничего лучше он не получит больше никогда. Его удел — шлюхи и такие вот прогнившие комнатки. Ведь все его слова, действия, взгляды — лишь последствия травмы детства или ультра-низкой самооценки. Самоутверждаться таким способом — даже для меня это слишком. Через какое-то время на моем лице появился свежий синяк на скуле и парочку под ребрами. Я прекрасно понимала, что меня изрядно помотали, ведь я уже мало что соображала, а мои ноги подкашивались. Мы находились тут уже больше трех часов, а мужчины все не успокаивались, не давали нам передышки и честно говоря подобного я не помню на своем опыте. Даже Юсси периодически бросала на меня беспокойные взгляды, ведь моя клиент был самым агрессивным и ебанутым на всю катушку. Не знаю как так получалось, но я всегда выделялась. И всегда не в лучшую сторону. Если что-то происходило, я получала больше остальных. Дамочка «удача» отвернулась от меня еще в детстве, так что я уже ничему не удивлялась. — Хватит! — вдруг из-под пучины стонов и шлепков разнесся по всему помещению жалобный писк Вильде, — Прекратите! — вновь выкрикнула она и я приподнялась на локтях, чтобы взглянуть на девушку. Бледное тело валялось на полу и она прикрывала свое лицо руками и прижала к себе колени, когда один из мужчин попытался вновь войти в нее. Её колени были красными и разодранными, а на бедре я заметила пару красных капель, перемешанных с белой жидкостью. То ли смазка, то ли сперма… черт разбери. — Выполняй свою работу, мразь, — процедил сквозь зубы парень и попытался заломить ей одной рукой руки, а второй раздвинуть ноги. И вдруг, Вильде начала пинаться, ударяя одной пяткой прямо парню в живот, — Сука! Елена и Юсси оказались ближе к ней, чем я, поэтому сразу сорвались с места и оттащили ее почти к двери, пока остальные мужчины не вдупляли в чем собственно дело. Вильде рыдала, рыдала так громко и пронзительно, что я резко распахнула глаза и закусила губу, чувствуя что-то наподобие жалости к ней. Но это было мимолетно, пока массивное тело вновь не накрыло меня и мужчина продолжил трахать меня. Все происходило сквозь мутную призму. Звуки на фоне были приглушены, я лишь развела руки в сторону, открывая доступ к своей груди клиенту и глубоко дышала, прикусывая нижнюю губу прямо до крови. Наверное, это немного выбило меня из привычной колеи. Я вдруг почувствовала насколько все происходящее мерзкое и грязное. Унизительное. Я всегда это знала, но именно в этот момент почувствовала все на себе настолько отчетливо, что захотелось просто отключиться и не вылазить из своей кровати несколько дней подряд. Это закончилось, когда администратор вежливо постучался в дверь и ясно дал понять, что продлевать уже нельзя, ибо нам пора готовиться к ночному выступлению на пилонах. Что б его блять, заявился бы ты раньше, мудень. Без промедления, я выскочила оттуда вслед за моими девочками и направилась в гримерку, не издав ни единого звука. Это было как-то слишком даже для меня, но признавать я этого не хотела и обсуждать тоже. Помню как выхватила у кого-то пачку влажных салфеток прямо из рук и начала протирать каждую частичку своего тела, старательно избегая того, чтобы не смотреть в зеркала. — Я больше не могу, не могу, девочки, — писклявый голос блондинки настиг меня и здесь. Чувство жалости как-то вмиг улетучилось и мне захотелось хорошенько ее встряхнуть за плечи и наорать, но я сдерживалась. — Вильде, перестань, — вытирала ладонями лицо девушки Елена, присев перед ней на корточки, — Ну что ты разнылась, успокойся уже, — но девушка не успокаивалась. Остальные девушки в гримерке заметно притихли, любопытно наблюдая за всем происходящим. Когда мы только зашли, то в их глазах читалось непонимание, а затем шок от нашего вида. И сейчас, когда Ви устраивает истерику, мне хочется ей сказать, что все тебя тут прекрасно понимают, но не в наших силах позволить себе такую роскошь, как жалость к самой себе. Она же была новенькой и ей вот-вот исполнилось восемнадцать. К ней было много снисхождений в силу возраста, но мы здесь не мамочки, и даже не старшие сестры, чтобы постоянно быть рядом и подтирать слезы. Мы шлюхи, стриптизерши, первоклассные минетчицы и просто по локоть в этой грязи и похоти. Многие здесь повидали такого, что и в самых ужасных снах представить нельзя. — Я.я… не мо… — захлебывалась она и заикалась, а я, хлопнув ладонью по столу, обернулась к ней. — Заткнись, — спокойно-равнодушным голосом произнесла я, и услышала протяжное «ууу» со стороны Юсси, которая подпирала плечом стенку, — Ви, лучше не будет и тебе нужно просто смириться. Ты сама выбрала этот путь и собственными руками смешала себя с грязью. Не эти мерзкие животные, а ты сама. Хочешь поплакать? Плачь у себя дома, а здесь просто выполняй свою работу. Никто не нанимался тебе в няньки. Вытирай слюни, малыш, и иди приводи свое лицо в порядок. Ок? — вопросительно взглянула я на нее, а она невесомо кивнула, делая глубокий вдох и все еще немного шмыгала носом, — Славно. Че мы смотрим, курицы? Ебальники к зеркалу! — цокнув, девушки недовольно загудели, но послушались. — Лёд, — протянув небольшой пакетик, сказала Юсси, оказавшись у меня за спиной, — Скула выглядит паршиво, — пожав плечами, она подмигнула мне, а я, ухмыльнувшись, приложила лёд к лицу.***
9TAILS — I Jus Wanna (до конца главы)
Оперевшись на тачку, я выбил из пачки сигарету и закурил, прокручивая её меж пальцев. На улице стояла невыносимая духота несмотря на конец сентября и я сплюнул, наблюдая за небольшой толпой у клуба. Люди шныряли туда-сюда, курили, блевали, чуть ли не трахались у ближайшей стены. Пару девушек даже пытались состроить мне глазки, но на вид им не было и семнадцати, а малолеток я ебать не люблю. Перед глазами сразу всплывает лицо сестрицы, а я хоть и тот еще ублюдок, но инцест меня совершенно не возбуждает. Наконец, в толпе я улавливаю яркую копну волос, которая явно выделяется на фоне остальных. Она выглядит сексуально, спорить не буду. Короткая юбка подчеркивает худые ноги, которые украшают синяки, а легкий топ оголяет изящную ключицу. Она примыкает к компании татуированных ребят и высокой девушки и они исчезают из моего поля зрения, входя в клуб. Докурив сигарету, я вспоминаю за чем приехал. Открываю дверь тачки, достаю пистолет, засовывая его за пазуху и вальяжно следую ко входу в клуб. Охранник без проблем пропускает меня и я следую сквозь толпу, прямо к двери «Персонал». Сегодня я выступаю в роли карателя, а не тусовщика. Увы. Ненавидеть сильнее себя уже некуда, но я каждый раз повторяю себе, что прислуживать — часть моего плана. Новый Палач стал для меня вторым, и, наверное, последним шансом, чтобы осуществить задуманное. Никто никогда не становился кем-то дельным, не пожрав сполна дерьма и не переступив через себя. Я лишь хочу власти, денег и чтобы каждая мразь целовала мне ноги и прятала взгляд при виде меня. Чтобы все это получить нужно чем-то жертвовать. И я жертвую своими принципами, гордостью, самим собой. Мне нужна беспрекословная власть в руках для утоления жажды. Это жизненно необходимо и лучше я сдохну идя к цели, чем буду кем-то «между», но живым. Зайдя в помещение, я оказываюсь в коротком коридоре, который ведет на кухню и на склад. По пути мне встретились две официантки, которые кокетливо взглянули на меня, но остались позади. — Мне нужен Коди, — ворвавшись на кухню, обратился я к персоналу. — Ты кто такой вообще? — мужик в белом халате предъявил мне. — Мне. Ну-жен. Ко-ди, — произнес я по слогам. — В кабинете у себя, как обычно, — пожав плечами, ответил мне официант, а мужик метнул на него недовольный взгляд. Скривив губы, я сделал пару шагов в светлое помещение и найдя глазами подставку с ножами, одним движением подхватил один за ручку. — Не стоит этого делать, — сглотнув, подал голос мужчина. — Не по твою душеньку, — подмигнув, я юркнул в проход и дернул ручку двери, потянув на себя. — Какого хуя без стука, черти? — ворчливо сказал Коди, который сидел в кресле за своим столом, — Ты еще кто? — нахмурившись, явно напрягся он, когда увидел меня в своем кабинете. — Я Крис, — безэмоционально ответил я, специально медленно закрывая дверь на два оборота на замок. — И че тебе надо, Крис? Стучать не учили? — нахально выгнул он бровь, откинувшись на спинку кресла. Учили как точно прицеливаться в грудь, чтобы человек моментально умер, учили метать ножи с закрытыми глазами, как выжить, когда у тебя огнестрел. Но манерам нет, чувак, ни капли. — У меня лишь послание для тебя, — криво усмехнувшись, я облокотился лопатками о стенку, аккуратно заводя одну руку за спину, обхватывая рукоятку пистолета. — И? — Привет тебе от Палача, — не успел Коди и вздоху сделать, как я снял пушку с предохранителя и выстрелил метко в лоб так, что голова резко запрокинулась назад, а кровь заляпала стол, стену сзади него и картину сношающихся обезьянок, висящую над окном. Его тело замертво распласталось на стуле. Руки обессиленно свисали вниз, голова съехала вбок, а кровь стекала по лицу, медленно капая на светлую футболку. Я убрал пистолет обратно и подошел ближе, хватая парня за руку и кладя ее на край стола. Замахнувшись ножом, я решил рубануть всего лишь палец, чтобы не изъёбываться на счет целой кисти. Глухой звук ударился об стенки небольшого помещения и большой палец уже лежал отдельно от руки и из него хлестала алая и еще теплая кровь. Засунув доказательство завершенной работы в прозрачный пакет, я убрал его в карман куртки и последовал обратно на кухню. На меня смотрели странно, но не шокировано. Я бросил окровавленный нож прямо под нос тому мужику и дернул бровью, развернулся на пятках и последовал к выходу. Меня провожала гробовая тишина и тяжелые дыхания персонала. К убийствам люди тут привыкают, но когда они происходят совсем рядом или даже косвенно касаются их, то к этому готовым быть нельзя. Все равно адреналин в крови поднимается, дыхание сбивается, а волна паники начинает нарастать с каждой секундой. Коди был управляющим этого клуба и снимал само помещение, и, особо не мешал никому, но вот сотрудничать не жаждал с Палачом, который активно расширял свою территорию и сгребал все прибыльные места под себя в Детройте. Я замечаю её около барной стойки. Она опирается одной рукой об нее и крутит задом и отчего-то ярко улыбается. Не искренне совсем, скорее с оскалом. Накуренные глаза бегают по толпе, но она ничего не замечает даже перед собственным носом. Откидывает голову, её фиолетовые локоны падают на голую спину, а ладонью она проводит от шеи до впадины меж грудей, будто стирая влагу с себя. Ева ведет себя пассивно, хотя ее действия показывают обратное. Но ей неинтересно, ей никак. Она здесь, накурилась, напилась, танцует рядом с какой-то бабой, которая чуть ли ее не целует взасос, хотя ее талию окольцовывают руки Эрика, который ранее и дал мне контакт Мун. Парень неплохой, сотрудничал со мной пару месяцев, пока я не начал активно работать под началом Палача, немного отходя от сбыта наркоты. Мы встретились с ним взглядами и он жестом пригласил меня к ним, но я лишь отрицательно покачал головой и приложил два пальца в виску, а он понимающе поджал губы. В этом клубе делать мне было нечего, поэтому через пару минут я уже сидел в тачке и направлялся на один из наших складов, на котором сейчас находиться Палач, чтобы отдать ему доказательства. И хотелось побыстрее оказаться дома, ведь завтра, послезавтра и даже после-послезавтра у меня по расписанию убийства, пытки, вытягивая информации и вновь убийства. Если повезет, то просто буду принимать контрабанду. Люди с которыми я работаю даже придумали счетчик убийств. Палач ценит не количество убийств, а качество и уровень сложности (изощренности). Этот мужик думает, что он чертова Мафия, который ведет многолетний семейный бизнес, но правда в том, что ему просто повезло оказаться в нужное время и в нужном месте. Он действует на волне власти, не думает как закрепиться, как держать нужных людей при себе. У него либо самая тупая тактика из всех, что я видел, либо ее вообще нет. Просто убивать людей — неразумно. Он хочет запугать всех этим, но правда в том, что лишь наводит неоправданный кипиш. Когда-то это кому-то надоест и его завалят как и предыдущего Палача. Но прошлый Палач был и правда хорош. Мой отец знал его и по сравнению с нынешним — это небо и земля. Люди следовали за прошлым Палачом из-за уважения к нему, ведь ужасные вещи происходили лишь с теми, кто этого заслуживал. Он был жестоким, но не сходил с ума. Нынешний Палач еще не понимает, что люди с ним лишь из-за того, что стоит им взять оружие и убить кого-то, то он дает им все: жилье, наркоту, шлюх и они этим пользуются. Он бездумно скупает территории, сам не понимая для чего ему они. Не заводит полезных связей на границах, чтобы его товары не браковали и не устраивали осады. Ему похер на стратегию, он поглощен властью и скоро глупец поплатиться. Я хочу подобраться максимально близко, так близко, чтобы знать о чем он думает и как часто ходит в туалет. Чтобы люди не взбунтовались, чтобы поддержали меня и тогда, когда я пойму, что этот тупоголовый кретин выкачал из Детройта все — я заберу это и использую с умом. Ведь власть только над Детройтом не заканчивается. Это послужит лишь началом. Все шрамы на моем теле могут говорить о том, что я не отличаюсь от него, ведь когда ты не имеешь ничего и вдруг ты обретаешь все, то это легко может вскружить тебе голову. Но я скажу, что шрамы на моем запястье являются тем самым, что отличают меня от него. Один — ошибка. Второй — наказание. Третий — обещание.