Я слышу музыку, следовательно, я существую

      Как и ожидалось, всё происходившее напоминало хаос — но хаос весёлый и приятный. Так как на «Тёмной Луне», на этом несанкционированном мероприятии, мог выступить любой желающий, на сцене то и дело вытворялись безумные импровизации, иногда весьма интересные и достойные, а иногда… иногда эти выверты музыки невозможно было слушать.       Дело происходило в пустовавшем городском парке, который представлял собой широкое плиточное полотно с небольшой открытой сценой и скромными лавочками по краям; картина дополнялась редкими, но ветвистыми деревьями. В тот вечер в забытом всеми парке собралось около сотни человек, что было, конечно, совсем немного для фестиваля, но немыслимо для этого места. Парк не нравился основной массе населения из-за его близости к злосчастной стене, где в любой момент могли возникнуть Смотрители в жёлто-синей форме.       «И что здесь забыли такие люди, как Рэйзор?..»       Рубик, стоявший поодаль развесёлой толпы у сцены, покосился на широко известного в узких кругах музыканта, который стоял в задних рядах и оценивающе смотрел на очередную бешеную группу. Рэйзор был высоким белокожим мужчиной с изначально тёмными волосами, окрашенными в блонд, и ледяным взором. Выступая на сцене, он обычно носил чёрные латексные штаны с джинсовой курткой и блестящий рогатый шлем с рельефной прорезью для рта. И в тот момент всё было так же, только шлем заменили тёмные очки, уместные в его образе, но неуместные в вечернее время.       «Такой же таинственный, как и в клипах. Интересно».       — Вали отсюда со своим пого! — послышался возмущённый крик из толпы.       — Как хочу, так и танцую! — огрызнулся кто-то в ответ. В считанные секунды началась неразбериха у сцены — видимо, те двое затеяли драку, и в драку ввязались все стоявшие рядом.       — Что ты имеешь против?!       — Ты мне не предъявляй!       — Ублюдок!       На сцене в это время был качок в бледно-зелёной футболке с муляжом осьминога на голове и ещё два каких-то парня. Группа уже заканчивала играть, и качок на пару с вокалистом закричал последнее слово песни:       — …ravaged! — а затем бросился со сцены в толпу, видимо, надеясь отвлечь парней от потасовки. В общем-то, ему удалось: дерущиеся разошлись, и качок упал на землю среди круга людей.       — Вот дебил! — крикнул кто-то, и, судя по выражению лица качка, вскочившего на ноги, это вновь грозило обернуться дракой, но тут на сцену выбежал низкий коренастый паренёк с боевым раскрасом в красных тонах и громко зарычал в микрофон:       — Р-р-реки Кр-р-р-рови!       — Уху-у-у! Е-е-е!!! — одобрительно заревела толпа, вмиг позабыв о своих распрях; вместе с толпой восторгался и Рэйзор. Тут кто-то мягко, почти невесомо прикоснулся к плечу Рубика, и он очнулся от своего наблюдения. Ему улыбалась Мортред.       — Поговори с Рэйзором, он классный, — посоветовала она.       — Я позже подойду, — отказался Рубик.       — Он совсем не такой серьёзный, каким кажется, — будто бы между прочим бросила Фантом и вновь исчезла где-то в толпе. «И вовсе меня это не смущает», — с лёгким раздражением подумал Рубик.       На сцене вместе с тем рычавшим парнем появился уже знакомый Рубику эксцентричный гитарист Вайпер, а затем — некий синеволосый мужчина с голым торсом и хищной улыбкой. Он оказался барабанщиком. Парни играли жёсткую и сырую музыку, основанную на весьма примитивном ритме и стене гитарного звука. Проще говоря — панк новой волны. Люди у сцены сбивались в кучу и во весь голос подпевали орущему и ревущему вокалисту. «Пойти обратно, что ли?» — задумался Грандмаг. И точно в ответ его мыслям откуда-то выскочила Лиралей:       — Ты чего ушёл? Давай сюда!       Она махнула другу рукой, и тот ринулся вслед за ней в эпицентр концертного буйства. Публика вновь заразила Рубика своим настроением, и он на пару с Лиралей стал подпрыгивать на месте. Да, давно он такую музыку не слушал! Впрочем, «Реки Крови» отгремели быстро — все их песни были короткими и одна на другую похожими. Следующими вышли на сцену…       — Марионетки Теней! — пафосно провозгласил низкий голос. «Кто это?» Рубик поднял взгляд и увидел знакомую фигуру в тёмном плаще с высоким воротником. «Ах, Эредар! Наконец решил попробовать силы в музыке? Интересно, интересно».       Разгорячённая публика, видимо, тоже слышала впервые это название, но, несмотря на это, всё равно засвистела и завыла в предвкушении. Но то, что играла группа, очень сильно контрастировало с предыдущими участниками: это была мрачная и тягучая композиция с периодически возникавшими диссонансами — скорее всего, намеренными. Эредар то пел, то произносил слова речитативом, сливаясь с всеобъемлющей мелодией.       В результате этого люди у сцены остыли; многие из них разошлись, кто куда, и отвлеклись от выступления, но были и те, кто, напротив, начал слушать с большим вниманием. Среди таких оказались Рэйзор и Ланая, неизвестно когда успевшая возникнуть около него; Рэйзор, смотря на сцену, что-то оживлённо говорил Ланае, а та лишь коротко кивала ему в ответ.       — Лира, глянь! — удивлённо произнёс Рубик. Лиралей обернулась в ту сторону, куда смотрел Грандмаг, и ответила:       — Ага, они ещё в самом начале стояли и разговаривали в сторонке.       — А я не видел, — озадачился Рубик.       — Пойдём к ним? — предложила Ветрокрылая с задорно сверкающими глазами.       — Пойдём, — пожал плечами Рубик. Лавируя между людьми, что стояли вокруг, они быстро добрались до этих двоих, и по мере приближения Рубик начал слышать обрывки разговора:       — …ну, у них есть будущее, — это была Ланая.       — Почему? — спросил Рэйзор.       — Они не пытаются быть «крутыми» — вот это их отличает.       — Да ну! Что ещё за условности?       Ланая отвлеклась на подошедших друзей.       — А вот и вы, — поприветствовала она.       — Ого! Твои одногруппники?! — с внезапным энтузиазмом спросил Рэйзор, и это несколько смутило Рубика. «Ведь он такой мрачный… неужели я обманулся?»       — Рэйзор, можно Ваш автограф? — тут же выпалила Лиралей. Энтузиазм Рэйзора пропал так же внезапно, как и появился.       — Ха, разумеется, — высокомерно произнёс он. «Или не обманулся», — заключил Рубик. Лиралей, несколько помрачнев от такого тона обращения, протянула музыканту маркер и слегка помятый вкладыш из-под кассеты, и Рэйзор отработанным движением вывел размашистую подпись, а затем вернул Ветрокрылой.       — Вы будете сегодня выступать? — задал Рубик терзавший его вопрос, и Рэйзор посмотрел на него взглядом, выражавшим крайнюю степень недоумения.       — Мальчик мой, ты с дуба рухнул? Это не мой уровень.       — Что Вы тогда здесь делаете? — Рубик недоумевал ещё больше. «Что-то он мне уже не нравится так, как прежде…» Рэйзор фыркнул:       — Глупый вопрос. Я наблюдаю.       — Эй, будь любезнее с моими друзьями, — одёрнула его Ланая, и Рубик с Лиралей ошарашено уставились на неё. «Она говорит с ним как со старым знакомым?!»       — Ладно-ладно, — проворчал Рэйзор, — только ради тебя, моя электродевочка.       «Чего?!» — непонимающим взглядом спрашивал Рубик у Ланаи, но та лишь развела руками, как будто ей уже не впервой было это слышать. В этот момент рядом с компанией возникла Мортред. «И откуда она так появляется каждый раз?» — подивился Рубик. «Словно бы невидимка».       — Фантом! Ты, как всегда, прячешься в тенях? — усмехнулся Рэйзор.       — А ты, как всегда, погоду портишь своими внезапными визитами? — подколола его Мортред и протянула руку; Рэйзор энергично пожал её. Тут Мортред отдёрнула руку со словами:       — Тьфу! Опять ты током бьёшься!       — Такова моя натура, — ответил Рэйзор низким голосом, играя бровями.       — Ну, ещё бы! — с каким-то раздражением произнесла Ланая себе под нос. «Странно, она будто бы разочарована», — подумалось Рубику. «А мне казалось, что они неплохо поладили».       — Ещё парочка групп, и нам выходить на сцену! — предупредила Мортред, обратившись к своей троице. — Пойдёмте за инструментами.       — Ты лишаешь меня прекрасной компании! — с притворным возмущением произнёс Рэйзор. — У нас ведь такая замечательная беседа была, да, Ланая?       — Если бы, — вздохнула Ланая. «Ей и правда что-то не понравилось. Ну, да, Рэйзор действительно неоднозначный парень». Когда группа отошла от Рэйзора на достаточное расстояние, Мортред поинтересовалась:       — Ну и как вам общение со звездой?       — Думала, будет интереснее! — тут же высказалась Ланая с нетипичным для неё возмущением. — Он в интервью намного умнее выглядел.       — Один из его талантов, — пожала плечами Мортред. Ланая только больше нахмурилась.       — Не люблю, когда люди что-то из себя строят, хоть десять раз они известные! — отозвалась Лиралей, и Рубик с Ланаей незамедлительно поддержали её одобрительными жестами.       — Вы просто знаете его лишь по образу из телека, вот он вас и раздражает, — сказала Мортред. — А Войда не встречали?       — Не-е-ет, — дружно протянули все трое.       — Жаль. Ну, думаю, Каэль его найдёт и нам заодно покажет.       Рубик невесело усмехнулся, когда услышал его имя. «Да я в падение Стены поверю, если он придёт сегодня». Рубик был почти уверен в обратном, но всё же, после слов Мортред в нём затеплилась надежда. Он вспомнил его надменную улыбку, его холодное поведение… и представил себе, как всё это исчезает, когда Каэль слышит Кристалис. Как его глаза расширяются от удивления. Как он стоит, потерянный в толпе, и внимательно слушает. Наслаждается. «И почему я так хочу впечатлить тебя?..» — задал Рубик вопрос сам себе. В ответе, впрочем, нужды не было.

***

      Тем временем Инвокер действительно отыскал в толпе Войда. Однако это ему не сразу удалось — прячась от всех своих знакомых за деревьями, он успел выслушать и «Реки Крови», и «Марионеток Теней», и «Спектральную Ярость», и все они его одинаково раздражали, несмотря на абсолютно разные стили. Все такие… выделяющиеся. Одинаково уникальные, одинаково новые, одинаково тупые. Каэль был уже готов пожалеть, что поверил словам Мортред о том, что Войд будет здесь, когда обнаружил сидевшего на дальней скамье человека с тёмно-фиолетовыми волосами в классическом костюме. Он незамедлительно проскользнул к скамейке, минуя увлечённую очередной посредственной группой толпу, и застыл в нерешительности рядом с этим человеком, что сгорбился и задумчиво смотрел в землю. «Это точно он?..»       — Хотите поговорить со мной? — раздался глубокий, чарующий голос; человек в костюме при этом даже не обернулся на подошедшего Каэля. Несомненно, это был он, но Каэль всё же уточнил:       — Если только Вы властелин шумов.       Войд улыбнулся и ненадолго поднял глаза на собеседника; взгляд его выражал некую умудрённость жизнью и печаль.       — Так теперь меня называет публика? Забавно. Времена меняются.       Он сделал приглашающий жест, и Инвокер сел рядом.       — Я Дарктеррор Войд, это Вам, наверное, известно. А мне как Вас называть? — спросил Войд.       — Каэль, — ответил ему новый знакомый. — Я, можно сказать, Ваш большой поклонник в последнее время.       — Приятно это знать, хотя и не совсем понятно, — сказал Войд. — Ведь моё творчество не для удовольствия…       — Я так и думаю, — кивнул Инвокер. — Я думаю, у Вас интересная концепция.       — Концепция? — Дарктеррор выглядел слегка озадаченным. — У меня нет никакой концепции.       — Я это и имел в виду… — Каэль внутренне стушевался, но продолжил разговор невозмутимо: — Надо сказать, совершенно не ожидал Вас здесь увидеть.       — Даже я не ожидал себя здесь увидеть, — усмехнулся Войд. — Я удивлён тому, что меня в принципе слушают. Я бы сам не стал.       Каэль понимающе улыбнулся и ответил:       — Знаете, я слушал недавно Ваш мини-альбом «Иллюзии». Меня поразило его звучание. Словно… словно бы произошёл возврат музыкального звука к его простейшей и в то же время абсолютной форме.       — Ах, да. «Иллюзии». Забавная штука, не правда ли? — Дарктеррор тоже заулыбался и смахнул чёлку, наползшую на глаза. — У меня сломался телевизор, и я шутки ради записал, как он шипит. А потом пропустил через пару эффектов, и мне, вроде как, понравился результат. Я подумал: «Почему бы не выпустить это?» На продажи не надеялся, но, вижу, для любой вещи найдётся свой ценитель.       Что-то не понравилось Каэлю в этих словах: они звучали не так серьёзно, как он ожидал. Войд же обернулся, посмотрел на толпу и на сцену. Там уже вовсю пели хором под аккомпанемент акустической гитары.       — Как Вам это всё? — вновь обратился Войд к Каэлю.       — Никак, — ровно ответил тот. — Я не люблю новую волну. Я не люблю большую часть современной музыки.       — Предвидел это, — задумчиво произнёс Дарктеррор. Инвокер спросил:       — А Вы? Как Вы относитесь?       Войд не сразу отреагировал. Несколько секунд он выглядел так, будто вовсе не услышал вопроса, но затем всё же сказал:       — Отлично.       — Да? — усомнился Каэль.       — Да. Столько вариантов будущего на одной маленькой ветхой сцене. Столько потенциала и энергии в простых молодых людях. Может, мне это не близко, но я рад тому, что сейчас происходит.       — С такими вариантами будущее ужасно, — скептически прокомментировал Инвокер.       — Зато оно есть, — пожал плечами Войд. — Во времена, когда я начинал, музыка была недосягаемой, монополизированной областью. Было сложно пробиться, да я и не пробился тогда — только в последние годы смог, после свержения рок-н-ролльного истеблишмента и прочего. Разве не здорово, что сейчас всё по-другому?       — Сейчас любой может продавать свою посредственность под видом оригинальности, — фыркнул Каэль. Дарктеррор в ответ поднял большой палец вверх:       — Мне нравится, как Вы выражаете свои мысли. Вы пианист?       «Что ещё за логика?» — растерялся Инвокер. В этот момент раздались аплодисменты; очередная глупая песня закончилась, чтобы её сменила другая, тоже глупая.       — Самоучка, — произнёс Каэль, с недоверием глядя на Войда. — Неожиданное заключение.       — Я просто обратил внимание на Ваши пальцы, — объяснил Дарктеррор. — Вы, может, и не замечаете, но иногда они подрагивают так, словно хотят сыграть звучащую мелодию.       «И как он анализирует такие мелочи…» Тут Войд бросил взгляд на наручные часы, поднялся со скамейки и сказал:       — А теперь мне нужно идти, Каэль. Было интересно поговорить с Вами.       — Подождите. — Инвокер поднялся вслед за ним; Войд заинтересованно посмотрел на него.       — Почему Вы играете не то, что Вам нравится? — задал Каэль интересовавший его вопрос.       — Потому что это было бы повторением истории, — не замедлил с ответом Дарктеррор. — Я стараюсь делать то, что для меня ново и непривычно. Я не пытаюсь сказать что-то особенное своей музыкой или пойти войной против всех на свете. Я лишь создаю для себя ситуации, Каэль, и делюсь с другими тем, что вижу.       Войд медленным и размеренным шагом побрёл прочь из парка, оставляя Инвокера обдумывать сказанное. Глупая музыка всё продолжала звучать, глупые люди продолжали подпевать. И уже отойдя на приличное расстояние, Дарктеррор обернулся и окликнул Инвокера:       — Если не можешь поймать момент — создай его сам.       С такими словами он и ушёл окончательно. Каэль задумчиво покосился на сцену: музыканты уже собирали свои инструменты и кланялись публике. «Ситуация? Создать момент? О чём ты вообще, Войд? Ты даже страннее, чем я думал». Инвокер скептически усмехнулся, вернувшись в мыслях к их разговору. «Стоит ли здесь оставаться хоть на минуту дольше? Впрочем, сейчас же Мортред будет со своей группой. Ни на что не надеюсь, но…»       Он медленно пошёл к сцене. Протиснулся в самый первый ряд, ловя приветствия от рядом стоявших людей.       — О, Каэль!       — Вечер добрый!       — Ха, кого я вижу! Это же старина Инвокер.       — Где ты пропадал? Приходи к нам на сессию как-нибудь!       Всё это были его постоянные покупательницы, случайные знакомые с вечеринок и концертов и просто парни с улицы, которые его знали, а он их — нет. Инвокер только и успевал здороваться и кивать головой всем этим знакомым, чьих имён он не помнил.       — Эй! Смотри, куда прёшь!       То был совершенно незнакомый Инвокеру парень с тёмно-красным ирокезом и такими же тёмно-красными полосами по обеим сторонам головы и на щеках — не то татуировки, не то мазня краской. Выглядел он весьма агрессивно, и Каэля это раздражало. Очередной тупоголовый панк.       — Даже извиняться не буду! — фыркнул он в ответ и отошёл подальше. Скоро он увидел знакомые лица наверху. Кто-то подошёл к самому краю сцены, оказавшись прямо над Инвокером.       — Мы — Кристалис, — сообщил мистический низкий голос. Люди вокруг нерешительно поприветствовали незнакомую группу; парочка панков рядом с Каэлем начала переговариваться о чём-то со смешками. Сам же Каэль поднял голову и встретился взглядом с Мортред. Мортред подмигнула ему и, резко развернувшись, вскочила за барабанную установку. «Что ж, удивите меня, Кристалис».

***

      Оказавшись на сцене впервые, Рубик почувствовал растерянность. Несмотря на все репетиции, он не был готов морально. К этому нельзя быть до конца готовым, думал он. Для Мортред и Лиралей выступления были явно не в новинку — они уже знали, что делать, как выходить на сцену, как держаться; Ланая же говорила, что раньше не играла в группах, но, судя по её невозмутимому виду, вряд ли она волновалась. К тому же, ей повезло иметь возможность «спрятаться» за большим количеством аппаратуры. Вместе с Мортред они составляли мощный бэкграунд группы. А Рубик с Лиралей оказались в центре внимания, с гитарами и около микрофонов; так как отдельного вокалиста в группе не было, было решено поставить Лиралей на главный вокал, а Рубика — на бэк-вокал.       Когда Мортред объявила их и ушла на своё место за барабаны, Рубик осмелился поднять глаза на публику и столкнулся с множеством ждущих внимательных взглядов. От этого стало неловко. Он быстро пробежал глазами по рядам пёстрых голов, начиная с самого последнего и заканчивая первым. В толпе присутствовало много знакомых людей и тех, кого он попросту уже видел здесь на сцене. Например, слева стояли Эредар, Вайпер и Никс, в середине — полный состав «Спектральной Ярости», а то есть, Бейн, Меркуриал и Слардар, справа — Кробелус, и прямо у сцены…       Прямо у сцены стоял роскошно выглядевший Каэль. А роскошен он был потому, что пришёл в красной рубашке, чёрном бархатном пиджаке, чёрных штанах наподобие джинс и блестящих туфлях; волосы его были убраны в высокий хвост. Заметив удивлённый взгляд Рубика, Инвокер хитро улыбнулся. «Ой-ой-ой! Только бы не облажаться!» — на мгновение запаниковал Рубик. «Всё-таки пришёл. Всё-таки решил послушать. Удивительно!» Грандмаг собрался духом и приготовился.       Итак, в планах у Кристалис было четыре песни — три своих и один кавер. Не очень-то много, но достаточно для первого раза. Первая песня — короткая инструментальная композиция. Интро, так сказать. Мортред начала выстукивать медленный, мрачный ритм; через несколько тактов к ней присоединилась Ланая с протяжными аккордами на клавишных. Рубик мысленно отсчитывал такты до момента, когда он должен был вступить. Раз. Два. Три. Четыре. Четыре. Три. Два. Один… Он взволнованно начал играть свою быструю партию. Ему казалось, что пальцы его не слушались — они словно жили отдельной дрожащей жизнью, но, тем не менее, играли то, что требовалось. Он то и дело оглядывался на одногруппниц, а потом опускал взгляд на первый ряд и повторял одну мысль: «Не накосячить». Прошло секунд двадцать, прежде чем он услышал звук гитары — вступила Лиралей. Её партия была аналогична партии Рубика. Продлилась их совместная игра, впрочем, недолго: Мортред закончила интро резкой барабанной дробью. Эта дробь перешла эхом в следующую песню.       Народ пока воспринимал Кристалис с непониманием; многие просто не слушали. Но два человека в первом ряду были внимательны. Один из них — конечно же, Инвокер, а другой — абсолютный незнакомец для Рубика, новое лицо. «Готов поклясться, что не видел его ни в одной тусовке», — думал он, разглядывая парня с тёмно-красным ирокезом и нарисованными на лице полосами. Их вторая песня была уже длиннее, интереснее и со словами: Мортред задала бодрый ритм, основная музыкальная составляющая лежала на Ланае. Клавишница один за другим прожимала аккорды с резким, футуристичным звучанием, а Рубику и Лиралей нужно было лишь изредка подыгрывать. Зато на них была ответственность за вокал, и вот это заставляло Грандмага беспокоиться — он ведь совсем не умел петь. Чтобы это было менее заметно, микрофон для него настроили таким образом, что тот искажал голос до сильного эхо. Приемлемо для бэк-вокала. И всё же…       Лиралей начала петь, и Рубик стал отзываться её эхом. Его голос казался ему чужим, отделившимся от него самого, неуместным, фальшивым. Однако он должен был петь, несмотря ни на что. Лиралей выкрикивала одно за другим слова:       — Сложи оружие, поговори с подругой! Не будь грубой! Забудь про боль и смерть, танцуй! Танцуй, пока не поздно!..       Рубик вторил ей своим чужим голосом, а рука время от времени ударяла медиатором по струнам. Он заметил, что люди стали понемногу оживляться и — какое совпадение! — танцевать. Инвокер, правда, оставался на месте, и его лицо выражало явную насмешку. «Прямо как я представлял», — Рубик возмущённо закатил глаза и стал играть и подпевать агрессивнее. Когда песня закончилась, часть публики засвистела и зааплодировала. «Значит, всё-таки это удачная наработка!» — вмиг повеселел Рубик.       Третья песня была, так сказать, их козырем. Она строилась на бас-линии и синтезаторе; здесь Ланая использовала «космическое» звучание. Рубик полностью сосредоточился на игре и даже не смотрел за пределы сцены. Уверенная и шумная партия ударных, да и в целом «шумность» песни больше заинтересовала людей, чем предыдущие композиции, и скоро многие зрители стали повторять слова из припева, размахивая руками. Текст для песни написала Лиралей, а затем отредактировала Мортред, и, честно говоря, Рубик плохо помнил его, а может, и позабыл от волнения. Только приставучий припев — особенно строчка «однажды найду тебя в обломках корабля» — надёжно закрепился в его памяти.       В один момент Грандмаг обратил внимание на Инвокера, и ему захотелось рассмеяться. Всё действительно происходило так, как он себе представлял ранее: выражение лица Каэля сменилось с безразличного и скептического на удивлённое и заинтересованное. Глаза его были расширены, смотрели словно бы сквозь сцену, и в это же время левой ногой он невольно выстукивал ритм. С торжествующей улыбкой Рубик пробежал пальцами по грифу, отыгрывая последние ноты. И вновь зааплодировала та же часть публики, что и ранее, но к ней прибавилось ещё немного людей. В том числе и Инвокер, медленно и несколько нерешительно похлопавший в ладоши. «Впечатляюще, не правда ли?»       Последним был кавер на одну из крайне популярных песен в стиле постпанк; версия этой песни у Кристалис звучала даже более параноидально, чем оригинал. На первый план вышли глубокие, протяжные, несколько заунывные ноты на синтезаторе в дуэте с небрежными гитарными аккордами; Лиралей проводила по трём струнам и просто опускала руку вниз. Темп ударных также снизился, а вот бас-линии и вовсе не было, поэтому Грандмаг просто стоял, держась за микрофон, и пел дуэтом с Лиралей. Текст песни повествовал о живых человекоподобных машинах, которые жили в футуристическом парке и убивали настоящих людей. «Будет иронично, если прямо сейчас кто-то из публики окажется андроидом или что-то в таком духе», — подумал Рубик. Эта песня одновременно и превозносила технологии, и выражала страх перед ними. Она очень нравилась Грандмагу, именно он попросил включить её в сет-лист — всё равно своих работ у Кристалис пока было мало.       — Мы не романтики, мы ваши слуги…       Эта строчка должна была повторяться ещё несколько раз за последним припевом. Голос Ветрокрылой приобрёл непривычно мрачные, даже угрожающие интонации. Рубик оглянулся на неё. «А Лире неплохо удаётся создавать сценический образ! Может, она и будет главной?..» Он посмотрел в первый ряд, надеясь увидеть там Инвокера, но его не было на месте. «Ушёл, что ли?» — разочарованно подумал Рубик. Но сразу же после этой мысли он заметил, как среди зрителей началась суета; все смотрели куда-то за его спину и перешёптывались. Рубик вздрогнул от неожиданного лёгкого прикосновения к его руке, лежавшей на микрофоне, и обернулся.       — Будь так любезен, — послышался полушёпот. Рубик ошарашено уступил микрофонную стойку. «Что он… здесь…?!» Каэль тем временем обхватил микрофон обеими руками и, выстучав ногой пару тактов, пропел:       — Мы не романтики, мы ваши слуги…       — Ого-о-о-о! — послышалось откуда-то из толпы. Кто-то засвистел и захлопал в поддержку. Тем временем зазвучали финальные аккорды, и Каэль на пару с Лиралей прорычал:       — Мы ваши слуги!       Песня закончилась. Раздались аплодисменты, и вся группа, включая Инвокера, поклонилась. Рубик хотел было сразу подскочить к нему с вопросом, но тот резко развернулся и ушёл со сцены.

***

      Войд, на самом деле, не ушёл совсем из парка. Он остался у его входа и, затягиваясь сигаретой, удовлетворённо наблюдал издали за происходящим. На улице уже стало совсем темно, зажглись ночные фонари. И, видимо, кто-то заметил Войда в свете этих фонарей. И этот кто-то бежал из парка с криками:       — Войд! Во-о-ойд! Не уходите!       Дарктеррор тяжело вздохнул, глядя на бегущего к нему восторженного человека с тёмно-фиолетовыми волосами, и, сделав последнюю затяжку, бросил сигарету. «Что за тип? Мало того, что покрасился как я… так ещё и с причёской рокабилли! Нонсенс!» Обладатель фиолетовой рокабилли остановился и, шумно пытаясь восстановить дыхание, сообщил:       — Простите… за беспокойство! Я Вас весь вечер искал! Можно… автограф?!       Затем он начал торопливо рыться в карманах серой толстовки. Видя это, Дарктеррор произнёс:       — Спокойно, я не тороплюсь. Как Вас зовут?       — Б-бейн… Атропос! — запинаясь, выдал парень. Он вытащил маркер с маленькой помятой книгой в мягкой обложке и резко их протянул, практически сунул в руки Войду. Тот, приняв вещи, посмотрел на обложку и сказал:       — Вам интересны ночные кошмары, Атропос? Вы часто их видите?       Бейн совсем разволновался.       — Но… это же книга… оккультизма…       — Я просто знал, — пожал плечами Войд и вывел на переднем форзаце острыми буквами: «Здравствуй, Бейн из будущего. Живи и процветай». Под надписью он поставил число, месяц и год и вернул книгу Бейну. Бейн, увидев надпись, заулыбался во все зубы.       — Бейн из будущего оценит! — сказал он и рассмеялся. — О, знаете, Войд, я давно Ваш фанат…       «Ещё один сумасшедший», — подумал Войд.       — …у Вас просто крышесносная концепция!       — У меня нет никакой концепции, — устало ответил Дарктеррор. Бейн смутился.       — Ну… я имел в виду, это очень мощно, Ваше творчество!       Войд уже было открыл рот, чтобы возразить Бейну, но тут раздались крики издалека:       — Эй! Что за херня тут творится?!       В сторону парка бежали несколько Смотрителей.       — Валим, валим! — запаниковал Бейн и ринулся в темноту. Сначала Войд безразлично посмотрел на приближавшихся Смотрителей, затем — на убегавшего Бейна. Пара секунд раздумий — и он решил последовать за Бейном.

***

      Время было далеко за полночь. Свет погас во всей квартире.       — Добрых снов… — заплетающимся языком произнесла Лиралей после того, как упала на диван.       — Добрых снов, — устало вздохнул Рубик и ушёл на кухню — так вышло, что там было его спальное место. Он включил настольную лампу, стоявшую на тумбе около кушетки, и она мягко осветила разноцветный кубик. Кубик Рубика. Грандмаг взял его и сел на жёсткую кровать, опёршись об стену. Руки начали по привычке раскручивать кубик и собирать его по отработанной схеме, а сам Рубик задумался.       Инвокер всегда был «другим», всё время, что Рубик знал его. В любой толпе он оказывался самым заметным человеком, даже если молчал — что-то в его поведении заставляло всех обращать на него внимание. Кроме того, Каэль явно не жалел денег на одежду — все его вещи так или иначе придавали его виду роскоши. Он точно не следил за модой, но вёл себя так, будто был её законодателем. Не было ни одного дня, когда бы, ещё будучи старшеклассником, Инвокер не вырядился так, словно собрался на фотосессию для обложки журнала. Именно поэтому, когда Рубик увидел его в скромной чёрной футболке и брюках и старом плаще-дождевике, он был удивлён. Возможно, таковы были требования дресс-кода на работе. Но на «Тёмной Луне» вернулся тот Инвокер, к которому он привык. И в то же время этот привычный Инвокер вытворил совершенно неожиданную вещь. Зачем он вышел на сцену?       Синие квадраты — к синим. Красные — к красным. Правило сборки кубика гласит, что сначала надо собрать крест на одной стороне. Рубик даже не вспоминал об этом специально — его знание будто бы перешло в разряд рефлексов.       После того, как Кристалис ушли со сцены, на лице Мортред появилась такая уверенная улыбка, будто бы она всё знала наперёд, и она спросила у Каэля:       — Так что, ты с нами теперь?       Он взглянул на неё исподлобья и с усмешкой ответил:       — Если дальше будет интересно.       Мортред, видимо, удовлетворил этот ответ. А вот остальная часть группы не была довольна. Рубик и Лиралей практически одновременно накинулись на Каэля с вопросами:       — Что это значит?!       — Почему?       — Как странно! — Ланая недоверчиво фыркнула.       — Ситуации… разные бывают, — Каэль пожал плечами. Рубик непонимающе уставился на него. «Да что он вообще несёт?..» И только хотел он спросить об этом, как в парке началась суматоха из-за прихода Смотрителей.       — Валим отсюда! Быстрее! — кричали люди. Это вынудило состав Кристалис поторопиться с уборкой инструментов и бежать прочь. Они даже не стали собираться где-то после фестиваля — просто разошлись да разъехались по домам. В целом Рубик был очень доволен мероприятием, но момент с Каэлем вызывал у него неоднозначные эмоции.       Зелёные квадраты — к зелёным. Жёлтые — к жёлтым. После креста нужно было собрать целую сторону. Память тем временем унесла Рубика ещё дальше в потоке воспоминаний.       «Эй, новенький, ты знаешь Карла?»       «Кто такой Карл?»       «Ну, знаешь, такой чувак-выпендрёжник из параллели. Встревает по всяким странным штукам, как и ты. Подумал, что вам есть о чём поговорить».       В старшей школе Рубик стал тем ещё поклонником дада-движения и сюрреализма. Его любимой группой была и оставалась по сей день Cabaret Vanguard — дуэт экспериментаторов-дадаистов, которые максимально использовали в своём творчестве техники нарезок и коллажа. У Рубика не было много денег, чтобы одеваться «круто», да и жил он в общежитии, но всё же у него было желание как-то заявить о себе, поэтому он ударился в принцип «сделай сам» и носил дурацкий серый пиджак с огромными плечами, кучей значков и нашивок, клетчатые тёмно-зелёные брюки и остроносые зелёные туфли. Может, его вид при первой встрече с Инвокером и создал ложное впечатление о Рубике как о позере — по одёжке встречают, как говорится.       — Кхм… Карл?       Высокий светловолосый парень, сидевший за партой, хмуро посмотрел исподлобья на подошедшего к нему Рубика. Тот протянул руку для приветствия:       — Я Рубик Грандмаг из параллельного класса.       Карл всё ещё был хмур. В тот день он был одет в тёмно-синюю атласную рубашку с подвёрнутыми до локтя рукавами, белоснежные брюки и высоченные кожаные сапоги, доходившие ему до колена. Чёрт возьми, никто так не одевался, но он выглядел космически, и Рубик в тот момент почувствовал себя неловко рядом с таким стилягой. Недоверчиво пожав протянутую руку, Карл выдал короткое:       — И что?       — Я слышал, что ты увлекаешься авангардистскими течениями и экспериментальной музыкой.       — Это так, — кивнул Карл.       — Ну, вот, я тоже в этой теме! — Рубик заулыбался. — На выходных будет выставка дада-художников в музее Кримсон. Я хотел спросить, не пойдёшь ли ты туда?       — В Кримсон? — Инвокер смерил Рубика взглядом в духе «ты дурак такие вопросы задавать?» — Там никогда ничего интересного не бывает.       — Ну, почему же! — возразил Рубик. — Там, например, выставлялись картины Атоса…       — Где угодно их выставляют. — Карл скучающе крутил ручку в пальцах. — Ты был в Бладстоуне? Вот это стоящее посещения место.       Рубик не был в Бладстоуне и слышал это название впервые. Поэтому он спешно перевёл тему:       — Э-э-э, да, и правда… а ты слышал Кабаре Вангард?       — Слышал.       — И как?       — Хороши, конечно, но я предпочитаю музыку Рапир.       — Рапир?       То было ещё одно незнакомое Рубику название. Инвокер снисходительно улыбнулся:       — Ты не знаешь, кто такие Рапиры, и пытаешься со мной говорить?       — Нет, почему! Я знаю! — запротестовал Грандмаг, но Инвокер, очевидно, уже сделал для себя выводы. В этот момент прозвенел звонок, и Рубику нужно было уходить в свой класс. Он напоследок сделал вторую попытку:       — Ты точно не…       — Точно, — отрезал Карл.       Рубик знал, кто такие Рапиры, уже на следующий день после этого происшествия. Он вообще много чего узнал, общаясь с Карлом-Каэлем. Вернее сказать, пытаясь общаться — настолько неприступным казался юный Инвокер. А Рубику в те годы ещё недоставало уверенности — всё из-за проблем по учёбе, возникавших ранее. Грандмаг не был глуп, нет. Он был, как говорили все вокруг, одарённым и энергичным. Вот только не умел направлять энергию в «нужное» русло. В школе он больше любил участвовать в коллективных проказах вроде прибивания к полу ботинок раздражавшего всех учителя, а дома — много прокрастинировал, отвлекался на интересные мелочи и делал в корне не то, что от него требовалось в домашнем задании.       «Рубик, Ваш доклад, конечно, очень интересный и обширный, и я ценю ваши старания, но…»       «Это даже не из области биологии! Вы когда-нибудь начнёте готовиться к моим занятиям как следует?!»       «Оценка за поведение — неудовлетворительно».       Так у него развилась привычка списывать у других, за что он тоже получал неоднократные выговоры. А что поделать, если находились занятия и темы для исследования интереснее, чем те, которые предлагала школа? Но если в школе эта, так сказать, особенность относительно сходила ему с рук, то в колледже он оказался на грани вылета. И в итоге ушёл сам, даже не сообщив отцу об этом.       Две стороны кубика были готовы. Рубик зевнул и продолжил сборку. Он не говорил со своим отцом уже полгода — с тех самых пор, как у него появилась, наконец, возможность безопасно сообщить о том, где он жил теперь. Сказать, что отец был ошарашен новостью — ничего не сказать. Аганим был глубокоуважаемым человеком на Вершине Радианта, профессором в местном университете. Все ожидали, что сын пойдёт по его стопам, но сын, по мнению самого Аганима, рос безнадёжным раздолбаем, и отношения у них год за годом только портились. Когда Аганиму предложили перевести Рубика в школу для детей с трудностями в обучении, ему пришла идея отправить сына в колледж в Турстаркури, чему тот, конечно, противился, ведь колледж славился крайне строгой дисциплиной.       «Ну, вот и результат», — Рубик слабо улыбнулся. Он закончил с головоломкой, отложил кубик в сторону и выключил свет. Улёгшись в постель, он с досадой подумал: «Вот бы Лира свалила куда-нибудь хоть раз, как раньше… я бы на диване так хорошо выспался!»       Ещё один случай, связанный с Карлом-Каэлем, пришёл ему в голову. Кстати, об имени: когда Рубик только перевёлся в школу на улице Магов, Инвокера ему представили как Карла. Все его так называли. Но на следующий год наравне с Карлом зазвучало неизвестное доселе имя Каэль — и в итоге сам Инвокер стал называть себя так. Все стали принимать это за его настоящее имя.       Рубик уже поднимался на крыльцо школы, когда вдруг заметил выглядывавший из-за угла здания кусочек красного подола.       — Здравствуй, Карл! — воскликнул он.       — Каэль, чёрт возьми! — ответил ему недовольный голос. Рубик, поколебавшись, решил зайти за угол. Дело было глубокой осенью, поэтому Инвокер носил дорогущее длинное пальто тёмно-красного цвета. Он стоял и с деловым видом дымил трубкой.       — Кто курит трубку за углом школы, Карл? — с насмешкой спросил Рубик.       — Каэль, — проворчал Инвокер, одновременно и отвечая на вопрос, и поправляя Рубика.       — Разве не запрещено здесь курить? — Грандмаг приподнял брови.       — Мне без разницы, — Каэль пожал плечами и затянулся в очередной раз. Разглядев на трубке надпись «Insight», Рубик спросил:       — Дорогая?       — Для тебя — как целое состояние, — фыркнул Инвокер. Из здания послышался звонок, и Рубик было сорвался с места, но остановился, чтобы спросить:       — А ты что, не пойдёшь на урок?       — Пойду, когда закончу, — важно заявил Каэль. Ветер подхватил дым из его трубки, унёс его в сторону Грандмага, и тот закашлялся.       — Ну-у-у… ладно.       Рубик замялся на месте на пару секунд, а затем быстро пошёл к входу в школу. Вдруг Инвокер окликнул его:       — Рубик! Один маленький совет!       Рубик обернулся, и Каэль продолжил:       — Не делай достижения из того, что ты слушаешь нестандартную музыку.       — Не делай достижения из того, что ты существуешь! — обиженно парировал Рубик и скрылся в здании, хлопнув дверью.       На самом деле, Рубик так устал, что невозможность спать на более удобном месте быстро перестала его волновать. Сразу после того, как он лёг, его глаза закрылись сами собой, а воспоминания и мысли в голове стали смешиваться в невообразимую кашу, трансформироваться в сюрреалистичные картины — и так он заснул.