Я слышу музыку, следовательно, я существую

      — Представляешь, захожу я сегодня в сорок седьмой, — начала Мортред историю, — а Каэля там нет, вместо него — другой парень, с красным ирокезом и татуировками. Я на секунду удивилась: неужели Каэль уволился? Потом пригляделась к этому парню и вспомнила, что видела его где-то на Тёмной Луне. Всё это было так странно, что я с ним даже не поздоровалась, да и он почему-то тоже молчал. Ты знаешь, я хоть и работаю с людьми, всё ещё могу испытывать неловкость, как в школьные годы — меня всегда упрекали за молчаливость в компании. И вот, из-за того, что он так неожиданно там оказался и молчал, я тоже не смогла заговорить и просто взяла журнал и села туда, где обычно сижу. Едва успела открыть журнал, как он ко мне наклонился и спросил неуверенно: «Может, Вам помочь?» А я сказала: «Нет». Он вроде не стал упорствовать. Пошёл куда-то, на полки стал смотреть, делать вид, что проверяет там что-то. А через пять минут снова подошёл ко мне: «Простите, Вы не хотите купить журнал, который держите в руках?» А я ему: «Нет, я просто читаю». Он опять, вроде бы, смирился с этим, стал в кассе рыться, что-то там пересчитывать. Но скоро я поняла, что он так и косится на меня, и я стала тоже коситься на него, и мы пытались это делать так, чтобы другой не заметил. Разумеется, оба, в итоге, заметили, и, когда наши взгляды встретились, он выдал: «А! Да Вы же с фестиваля!» А мне уже порядком надоело это всё, вот я и говорю: «И чё теперь?»       На этом моменте Ланая не удержалась от смеха, и Мортред засмеялась вслед за ней. Успокоившись, она продолжила:       — К счастью, тут пришёл Каэль и познакомил нас. Магина — вроде так его зовут. Заместитель Каэля.       — Я тоже видела его, когда вчера заходила, — сказала Ланая, — он мне дружелюбным показался.       — Он, к тому же, спрашивал о нашей репетиции, и Каэль предложил ему прийти и посмотреть, — добавила Мортред.       — Да ладно? — удивилась Ланая. — С виду он не похож на того, кто бы мог заинтересовать Каэля.       — Знаешь, Каэль как-то показывал мне свою фотографию шести- или семилетней давности… волосы у него тогда были намного короче, чем сейчас, и он их поднимал вверх и заливал лаком так, что они потом несколько дней ещё дыбом стояли. Так что, я думаю, этот парень ему напоминает о юности, вызывает тёплую ностальгию или что-то в таком духе.       Мортред снова засмеялась, зажмурившись и закрыв рот рукой, и Ланая поддалась этому; она едва не ударила по столу с магнитофоном, но вовремя спохватилась.       Гараж стал в итоге основным местом для репетиций Кристалис, и сюда были перенесены на постоянное хранение комбоусилители, секвенсор и барабаны. Кроме того, каждый из группы сделал вклад в обустройство помещения: Мортред «выбросила» сюда ненужный ей раскладной столик, Ланая повесила на стену доску, на которой можно было рисовать маркерами, а Рубик и Лиралей притащили старый диван, на котором Мортред и Ланая теперь сидели, ожидая прихода остальных. Группа также то и дело оставляла здесь что-то из своих вещей — например, в углу висела куртка Рубика, на полу лежал медиатор, оброненный Лиралей, а на столе Мортред во время своего прихода с досадой обнаружила наброски своей статьи, которые никак не могла найти дома. Впрочем, теперь и гараж стал своего рода домом: здесь жили идеи, планы и надежды группы.       Мортред посмотрела на часы, затем — на Ланаю, которая, очевидно, ушла в себя; вновь после короткой оживлённой беседы наступила эта тишина между ними, против которой никто не возражал. Мортред всегда ценила людей, с которыми можно было не только поговорить, но и посидеть, не говоря ни слова, и при этом не чувствовать напряжение и неловкость от запертых в голове мыслей. Ланая оказалась именно такой. Случайный взгляд на её руки, скрещенные на коленях, мимолётное воспоминание о прикосновении — и Мортред ощутила, как пошатнулось её обыкновенное спокойствие.       «Она правда мне нравится», — думала она, наблюдая за тем, как Ланая смотрит в потолок и сминает в пальцах полы чёрной кожаной юбки, — «она понравилась мне ещё во время знакомства, и с каждым днём я лишь больше утверждаюсь в своём чувстве. Но я так не хочу торопить события, так боюсь случайно оказать на неё давление… я почти всегда была одна, я даже не знаю, смогу ли я обещать ей честные и открытые отношения. К тому же, она ещё учится в школе. Да, разница в возрасте невелика, я совсем не чувствую её в разговорах, но это всё равно так сложно. Я близка с Каэлем, и знаю, что ему нипочём мой груз проблем, он сам — бездна неразрешённых конфликтов. Но Ланая? Я ведь, на самом деле, так мало знаю о ней. И я уже непростительно спешу в своих мыслях о ней. Правильно ли я трактую знаки с её стороны и есть ли эти знаки вообще?»       Вдруг Ланая, не поворачивая головы в сторону Мортред, спокойно произнесла:       — Я чувствую на себе пристальный взгляд. О чём ты задумалась?       Мортред изо всех сил попыталась не выдать того, что эта реплика застигла её врасплох.       — Брызги красного хорошо смотрелись бы на металле, — сказала она первое, что ей пришло на ум при взгляде на стену напротив.       — Это верно, — согласилась Ланая, — стенам явно чего-то не хватает. Но это ли, — тут она, наконец, обратила свой взгляд на Мортред, — это ли тебя беспокоит?       — Не только это, — не стала спорить Мортред. — Послушай, Ланая… осень всё ближе и ближе. Концерт приходится на третье сентября. И ты единственная из нас, кто ещё учится. Сможешь ли ты уделять время репетициям до этой даты и после неё так, чтобы это не навредило твоей учёбе?       — Думаю, это не доставит мне особых проблем, — пожала плечами Ланая, — ведь я умею планировать время.       — Но не все из группы умеют делать это тоже, и это может влиять на тебя, — возразила Мортред.       — Я принимаю риск, — без колебаний ответила Ланая.       — Хорошо, — кивнула Мортред и продолжила: — Но, пожалуйста, дай мне знать, если тебе станет здесь в тягость. Я не хочу, чтобы участие в группе помешало твоим планам поступить в Ультимир…       — О чём ты, Мортред? — искренне удивилась Ланая. — Не нужно беспокоиться о моей учёбе, правда…       «Я беспокоюсь о тебе, а не об учёбе», — подумала Мортред, но не стала говорить вслух: не хватало ещё, чтобы Ланая почувствовала себя так, будто её пытаются опекать!       — Отлично, — произнесла она настолько умиротворённо, насколько могла, и на этом умолкла. Ланая внимательно посмотрела на неё, будто обдумывая, что же ответить на это. Но вместо продолжения темы она встала с дивана и подошла к своему синтезатору.       — Ты бываешь в районе Фонтанов? — спросила она, положив руки на клавиши.       — Бываю, но редко, — ответила Мортред. — А жаль, ведь там так красиво.       — Я там живу — можешь как-нибудь в гости приехать, — непринуждённо предложила Ланая.       «Что, приглашаешь? Да я с радостью прилечу!!!» — мысленно прокричала Мортред и тут же смутилась, будто это действительно мог кто-то услышать. Вслух она сказала со сдержанной улыбкой:       — Вот как! Может, и приеду.       Ланая усмехнулась в ответ и продолжила:       — Есть там одно местечко, сплошь засаженное деревьями. Не как Лесная местность, конечно — оно более домашнее на вид. Я там вчера вечером сидела и пыталась медитировать. В итоге чуть было не заснула.       — Бывает! — усмехнулась Мортред.       — И вот, в полудрёме, я услышала, как кто-то пел необычайно высоким голосом. Одна лишь мелодия без слов, но она так меня поразила, что я тут же очнулась. Однако выяснилось, что никто поблизости не пел — мне это приснилось.       На этих словах Ланая сделала паузу, чтобы бегло проверить настройки инструмента.       — Тем не менее, — продолжила она, — мелодия мне запомнилась, и я скорее побежала домой, чтобы записать её. Но, конечно же, в моей памяти остался только образ той мелодии, не она сама… в общем, я сочинила некую интерпретацию этого сна.       — Я слушаю, — сказала Мортред, заинтересованно глядя на неё.       Ланая опустила голову и невесомо провела по клавишам, вспоминая последовательность нот, а затем начала играть. Мелодия совершенно не была похожа на то, что Ланая описала ранее: очень простая, состоящая из повторяющихся резких и коротких звуков. «До», «до», «ре», «ре», затем — отражение мелодии в диапазоне на октаву выше и повтор сначала.       — Что-то в таком духе, — сказала Ланая, прервав игру. — Мне было важно передать искажённость моего восприятия. Что это лишь отголосок, а не тот непостижимый оригинал.       — Знаешь, это звучало так просто, что даже жутко, — ответила ей Мортред, — но ты создала какой-то очень интересный, поразительный звук на своём инструменте — по-видимому, как раз из-за того, что хотела передать искажение. В нём-то и есть вся прелесть мелодии. Давай попробуем подобрать ритм.       С этими словами она встала и подошла к барабанной установке. Без указаний Ланая снова стала играть свою мелодию, и Мортред попыталась понять, что здесь больше подойдёт. Начала она с самого простого ритма, но быстро отбросила его, потому что чего-то в нём не хватало. То и дело она подстраивалась под игру Ланаи с самыми разными вариантами барабанных партий, но всё казалось неправильным, и им обеим приходилось начинать сначала. Она просила играть медленнее, просила играть быстрее, сидела в замешательстве…       Продолжалось это до тех пор, пока вдруг не раздался голос Каэля:       — Попробуй что-нибудь более примитивное, Мортред.       Мортред и Ланая разом повернули головы и увидели, что он стоял у входа в гараж, опёршись о косяк; в глаза Мортред тут же бросилась красная луна на его футболке. «Единство и гармония», — прочитала она и едва заметно покачала головой с улыбкой. По крайней мере, надпись подходила к внешнему виду Каэля: к этой футболке он надел тёмные, искусственно стёртые джинсы с подворотами и высокие кеды, из которых чуть выглядывали красные носки, а волосы его были убраны заколкой в высокий хвост.       В этот же момент к гаражу подошли Рубик с Лиралей.       — И что же вы там стоите? — упрекнула Мортред всех сразу.       — Мы только пришли… — как-то угрюмо ответил ей Рубик; Лиралей промолчала и зашла первой в гараж.       — Как и я, — лениво добавил Инвокер и безо всякой спешки отошёл от косяка.       — Закрой нас, — попросила его Мортред, мимоходом заметив, что Рубик и Лиралей, расчехлявшие гитары, выглядели так, словно глубоко задумались о чём-то. «С чего бы вдруг?» — задалась она вопросом, но не придала этому большого значения.       — Антимаг может прийти после работы, — как бы невзначай бросил Каэль, опуская ворота гаража.       — Я уверена, что он нас услышит и постучится, — ответила Мортред, пожав плечами. — А теперь иди сюда и объясни свою «примитивную» идею.       Каэль в ответ демонстративно закатил глаза и подошёл к установленной заранее микрофонной стойке.       — Тут и объяснять-то нечего, — сказал он, регулируя её под себя. — Я предлагаю тебе максимально упростить партию, выкинув всё лишнее и немного из того, что кажется не лишним.       Мортред задумалась над его словами и снова взяла в руки палочки. «Всё лишнее… и то, что будто бы не лишнее?» — мысленно повторила она, пытаясь понять смысл предложения. Но ведь она в самом начале пробовала примитивную партию, и она показалась ей неподходящей. Может, она ошиблась?       Пока другие занимались подключением инструментов, она начала неуверенно выстукивать ритм — настолько простой и монотонный, насколько могла. Затем она прервалась и обратилась к Ланае:       — Можешь снова сыграть ту мелодию, пожалуйста?       — Конечно! — оживилась Ланая. Вновь зазвучали клавиши синтезатора, и за ними последовали барабаны. И, как ни странно, на второй раз это выглядело многообещающе. Рубик и Лиралей разом повернули головы и с интересом уставились на Мортред и Ланаю.       — И правда неплохо… — удивлённо произнесла Мортред, прекратив играть. Каэль лишь удовлетворённо усмехнулся в ответ.       — Ого! Это же так кла… — восторженно начала Лиралей, но вдруг спохватилась и закончила в сдержанном тоне: — Классно. Но надо ещё поработать.       — Да, надо, — согласилась Ланая. — У меня есть другой вариант того, как может звучать эта мелодия…       Так и началась первая репетиция Кристалис в полном, завершённом составе.

***

      В конечном счёте, мелодию, придуманную Ланаей, не стали менять, и в каком-то смысле это было заслугой Каэля, поскольку на каждую попытку усложнить или разнообразить её он говорил: «В песне не останется места для меня и ещё двух инструментов». Мортред и Ланая, конечно, отвесили пару шуточек насчёт его самолюбования, но согласились с этим утверждением. Рубик и Лиралей же не стали ни возражать, ни шутить, и это приятно удивило Каэля: неужели они к работе так серьёзно относились? В таком случае, он не возражал быть с ними в одной группе.       Во время репетиции он ознакомился с прежним материалом Кристалис, который Ланая привела в порядок, перенеся сочинения на нотные листы. Кроме тех песен, которые Каэль слышал на фестивале, было ещё несколько незаконченных наработок; он критически изучал каждую строчку, держа карандаш в руке, и то и дело что-то отмечал на полях, а потом показывал другим.       — А ты весьма грамотен для самоучки, — заметила Ланая, когда он объяснял ей, как хотел бы изменить песню, рабочее название которой было «Исход (Крипов)».       — А как иначе? Я же самостоятельно занимался сольфеджио, — ответил ей Каэль. — Меня отличает от тебя только незнание классических произведений Аквиллы, но, поверь, захочу — сыграю.       — Верю на слово, — усмехнулась Ланая.       — А что по поводу текста? — скучающе спросила Лиралей, сидевшая рядом на диване.       — Я напишу новый, — категорически заявил Каэль, нисколько не заботясь о чувствах сочинительницы.       — Ох, ладно, — как-то безучастно произнесла Лиралей, и Каэль с недоумением посмотрел на неё. «Я, конечно, рад, но тут что-то не так…» — подумал он. Его подозрения подкрепило то, что Лиралей после этого встала и сказала:       — Возвращаясь к той песне. Давайте добавим туда больше… экзистенциализма.       Мортред озадаченно склонила голову.       — Как?       Лиралей ответила просто:       — Дрелью.       Каэль и Ланая одновременно уставились на неё.       — А можно подробнее? — попросил Каэль.       — Что непонятного? — с лёгким раздражением произнесла Лиралей. — Сюда так и просится звук эскизтен…эк-зис-тен-циальной дрели. В общем, сейчас принесу.       С этими словами она пошла и открыла ворота. Однако она тут же чуть не врезалась в стоявшего вплотную к двери Магину; они оба испуганно отпрыгнули друг от друга.       — Ты чего тут делаешь?! — закричала Лиралей.       — Я к вам пришёл! — закричал Магина в ответ.       — Так чего стоишь и тупишь?! — разозлилась Лиралей; её прежнего безразличия и след простыл.       — А чего ты на меня орёшь?! Я тебе зло какое-то сделал?! — стал громко возмущаться Магина.       Каэля начала напрягать эта ситуация, и он вмешался, подойдя к ним со словами:       — Так, хватит орать. Антимаг, проходи. Лиралей, иди, куда шла.       — Ух, какой командир у нас объявился! — проворчала Лиралей и скорчила рожу Каэлю, после чего убежала в сторону своей новостройки.       «Всё, как обычно. Наверное, мне просто показалось», — подумал Каэль с облегчением. Однако после этого он взглянул на Рубика, который сидел прямо на полу, прислонившись к стене. Он, как и прежде, был молчалив и задумчив, и это вызвало у Каэля невольное беспокойство, которое он, конечно, не хотел как-либо показывать. Взгляд его уцепился вдруг за то, во что Рубик был одет: на нём была светло-зелёная военная форма, но вместо соответствующих знаков отличия радиантской армии были нашивки в виде дайрской валюты. «Сам придумал? А ведь неплохо», — оценил Инвокер.       Тем временем Магина уже стоял рядом с Мортред и Ланаей.       — Уж прости, — сказала ему Мортред, — за то, что было сегодня утром.       — Да ладно! — ответил Магина, беспечно махнув рукой. — Я же тут недавно, я не знаю порядков…       Тут он посмотрел на Ланаю и сказал:       — А я так и не узнал твоего имени. Или забыл его. Напомни, пожалуйста?       — Ланая Темплар, — представилась она. — А почему ты Антимаг?       — Это Каэль выдумал такое прозвище! — засмеялся Магина, показав пальцем на Инвокера. — Как ни странно, оно мне нравится. Остроумное! Но лучше зовите меня по имени, я к нему больше привык.       — Хорошо, — согласилась Ланая с улыбкой.       «Да уж», — подумал Инвокер, — «если человеку удалось поладить со мной, то он поладит с кем угодно».       Странным образом его привлекала простота и непосредственность этого едва знакомого ему юноши, которого он притащил в свою жизнь, будто какого-то бездомного кота. Самый неожиданный эксперимент, на который он когда-либо решался. К чему же он мог привести? Было ли в Магине что-то особенное, или Каэль всё-таки ошибался? Он не мог этого предугадать.       — Рубик! — воскликнул Магина, и тот скосил глаза на него. — Не знал, что ты служил в радиантской армии!       — Я там не служил… — отстранённо ответил Рубик.       — Но на тебе же форма… — возразил Магина.       — Фетиш, — сказал Рубик, как отрезал.       — Э-э-э… ладно! — растерянно произнёс Магина. — Фетиш так фетиш…       Глядя на это со стороны, Каэль отчего-то и сам почувствовал лёгкую неловкость и необходимость вмешаться, поэтому подошёл к ним.       — Магина, — обратился он, — ты помнишь, с каким условием я тебе помог?       — С каким? — переспросил Магина, похлопав глазами.       «Я так и знал, что он забудет!» — с лёгким негодованием подумал Каэль.       — Твой мусорный перфоманс на бис, — уточнил он. Услышав эти слова, Магина моментально взвинтился:       — Ты как это назвал?! Это же моя симфония!       — Симфония, к твоему сведению, имеет совершенно иную структуру… — начал объяснять Инвокер, но Магина его оборвал:       — Я сказал, что симфония, значит, симфония. Я не чувствую, что тут может подойти какое-то другое слово.       — О чём вы вообще? — вмешалась Мортред. — Что за симфония-не-симфония?       — Это проще показать! — ответил Магина и стал озираться по сторонам. — Мне бы только… это… тележку и пару бутылок…       — Ты что, не можешь на чём-то другом сыграть? — разочарованно спросил Каэль.       — Нет… — смутился Магина. — Я только на этих предметах и научился. Я вообще не музыкант.       — Ладно, — вздохнул Инвокер, — если я тебя отведу на то же место, где встретил, ты сыграешь?       — Да запросто! — согласился Магина. — Только не представляю, почему это тебя так волнует?       «Потому что я чувствую, что это что-то важное», — подумал Каэль, — «что-то не от мира сего, вернувшее вдруг мне те ощущения, которые, как я думал, я не мог больше испытывать. И я просто хочу понять, что же в этом особенного».       Высказать такую мысль в присутствии группы он, правда, был не готов, поэтому отмахнулся от вопроса.       К счастью, как раз в этот момент вернулась Лиралей и привлекла к себе всеобщее внимание. В руках у неё была жёлто-зелёная электродрель «Игуана», на лице сияла широкая улыбка, а она сама едва не подпрыгивала от нетерпения.       — Я знаю, я знаю, — начала она сбивчивым от волнения голосом, — сегодня я пыталась показать, что могу быть серьёзной, но с тех пор, как эта идея пришла мне в голову, я не могу сдерживаться!       «Она хочет добавить звук дрели в песню?» — задался вопросом Инвокер. — «Я могу это представить, но сойдутся ли наши представления?»       — Ланая! — воскликнула Лиралей. — Я сейчас подключусь, а ты начинай играть, но только первую часть мелодии! И ты, Мортред, тоже играй!       Обе участницы переглянулись и, дождавшись, когда Лиралей подключит инструмент к сети, стали исполнять свои партии. И моментально стало понятно, что хотела Лиралей: она включала дрель каждый раз, когда Ланая завершала короткий отыгрыш. Жужжащий звук стремительно врывался в песню, но лишь на пару секунд, чтобы затем столь же стремительно исчезнуть, и так через каждые четыре такта.       «Это не совпадает с тем, о чём я думал», — понял Каэль, и следующая за этим мысль его удивила. «Это даже лучше…»       Скоро все инструменты стихли, и первым, кто отреагировал, был, как ни странно, Рубик. Он подскочил на месте, воскликнув:       — Удивительно!       Но тут он стушевался, пробормотав:       — Прощай, серьёзность…       — Ничего себе, Лиралей! Мне это нравится! — искренне восхитилась Мортред и чуть тише добавила: — Пусть это и не «экзистенциализм», а просто дрель.       — Из простых частей мы сложим нечто большее… — задумчиво сказала Ланая.       Слыша все эти слова, Лиралей зарделась и не могла сдержать счастливой улыбки.       — Вот это круто! — присоединился Магина и даже поаплодировал. — Я не знаю, правда, как такой стиль называется, но я сразу представил, как Каэль всё на сцене крушит под эту музыку…       А вот это высказывание не на шутку удивило — если не сказать, возмутило — Каэля, и он немедленно перебил Магину:       — Что-что я делаю на сцене?!       Магина, ни капли не смутившись, стал разъяснять:       — Ну, знаешь, поёшь что-нибудь с таким каменным лицом, будто ты сам и есть холодный камень, а потом как начнёшь всё раскидывать и отбирать у других инструменты! Идеально же!       — Что за вздор! — фыркнул Каэль, едва дослушав его, а сам тем временем задумался. «Говорит так, словно бы ничего не смыслит, но ведь, по сути, он только что предложил мне вымещать агрессию через сценический образ…»       — Деструктивное поведение на сцене — давно уже не новость, — заметила Ланая.       — Нет-нет! — вырвалось вдруг у Каэля. Поняв, что все на него смотрят, он добавил: — Вообще-то… это интересно.       «Поверить не могу, что это говорю!» — нервно подумал он. — «Поверить не могу, что это действительно так».       — Да ладно? — с недоверием спросил Магина.       — Быстро же ты меняешь мнение, — скептически произнёс Рубик.       — Со скоростью ветра! — поддакнула Лиралей.       Инвокер, погруженный в свои мысли, не слушал их. Он подошёл к микрофонной стойке, резко схватил её и взмахнул ей в воздухе, словно мечом; другие испуганно отшатнулись от него, хотя и без того стояли достаточно далеко.       — Ты чего творишь?! — закричала Лиралей, но Каэль оставил её вопрос без ответа. Вместо того он обратился к Магине:       — Что-то вроде того, Антимаг?       — Ага, и кинуть ещё можно, — сказал Магина, но тут же спохватился: — Только не здесь!       Каэль поставил стойку на место, всё ещё размышляя. Тут он затряс головой. «Нелепость! С чего бы мне разбрасываться инструментами? Я что, похож на пьяного дебошира?..»       Он снова посмотрел на Магину; тот, встретив его взгляд, слегка подался вперёд в ожидании ответа.       — Давайте ещё раз прогоним «Исход», — в конце концов, произнёс Инвокер. Магина не сдержался от разочарованного вздоха и сел на диван, Мортред усмехнулась, а все остальные, пожав плечами, взялись за свои инструменты.

***

      К тому моменту, когда завершилась репетиция, на улице уже стемнело. Все вышли из гаража уставшими, но в целом довольными результатами работы. За этот день они успели начать писать новую песню, переработали одну из старых и повторили весь репертуар уже с Каэлем в качестве вокалиста. Всё это время Магина, который мог, в принципе, уйти домой — он же должен был устать после рабочего дня? — находился там в качестве благодарного слушателя и с энтузиазмом комментировал идеи участников группы.       В какой-то момент Мортред даже сказала на ухо Каэлю: «Ты нашёл себе отличного фаната». Каэль лишь усмехнулся в ответ: почему это только себе? Антимаг, кажется, ото всех и от всего был в восторге, который Каэлю сложно было понять. Тем не менее, ему стало даже радостнее от присутствия такого зрителя. И он всё ещё думал над высказанным наобум предложением крушить всё на сцене.       Агрессия.       Агрессия.       Агрессия.       Он так и крутил это слово в мыслях, пока оно не начало казаться ему бессмысленным. Некая идея пыталась сформироваться в его светлой голове, но не хватало дополнительного стимула, и потому он оставил попытки додуматься. Он поймёт, чего хочет, когда придёт время — он был в этом уверен.       Когда Мортред опустила ворота и закрыла их на ключ, Каэль спросил её:       — Подвезти домой?       — Не нужно, — отказалась Мортред, — сегодня я поеду на Вершину к родителям. А до ближайшего вокзала можно и пешком добраться.       — Хорошо, — пожал плечами Каэль, — тогда удачи тебе там.       — Спасибо! — поблагодарила Мортред и, повернувшись к Лиралей и Рубику, спросила: — Если не секрет, что ещё за прикол с «серьёзностью» вы сегодня устроили?       — Ой, так ты заметила! — в голос воскликнули они с неподдельным удивлением.       — Ну, да, как такое не заметить? — с недоумением произнесла Мортред.       — Я тоже видела, что с вами что-то не так, — подтвердила Ланая.       «Все видели», — убедился Каэль. — «И чего только они добивались?»       Лиралей, словно отвечая на его мысли, объяснила:       — Мы просто договорились на один день стать серьёзными, потому что нас никто не воспринимает серьёзно… ой, я повторилась… в общем, ты поняла.       — И у нас не получилось, — вздохнул Рубик.       — Но зачем? — удивился Магина и тут же, сощурившись и по очереди посмотрев на Мортред, Ланаю и Каэля, добавил: — Вас кто-то здесь обижает?       — Нет-нет! — поспешила возразить Лиралей. — Просто, понимаешь, такое чувство было, будто другие, особенно Каэль и Мортред, недооценивают нас… потому что мы ведём себя как-то по-глупому…       Она замолкла, неловко глядя на всех участников группы, а затем опустила голову и начала рисовать ногой на земле. «Кажется, мне даже совестно стало», — растерянно признался Каэль самому себе. В этот момент он почти был готов рассмотреть вариант вести себя мягче с Лиралей. Почти.       — Но ради этого не нужно было притворяться и давить свои эмоции, — первой ответила Ланая. — В них нет ведь ничего плохого.       — Ланая права, — согласилась Мортред. — И если у вас были сомнения, стоило высказать их вслух.       — Молчание не решает проблемы, — добавил Каэль. «Ну, кто бы говорил…» — пронеслась в его голове мысль, от которой он немедленно отмахнулся.       — В общем, не делайте так больше, — продолжила Мортред, — мы всё-таки здесь на равных условиях. И простите, что заставила вас так себя чувствовать.       — Это ты нас прости! — отмахнулся Рубик с виноватой улыбкой. — И ты, Магина, тоже прости. И ты, Ланая.       «И ты, Каэль?..» — мысленно приготовился Инвокер к следующей части фразы, однако не услышал её. Более того, Рубик даже не смотрел в его сторону. В этот момент он ощутил себя отрезанным от всех остальных, и ему стало отчего-то весьма неприятно. Вроде бы и не за что Рубику было извиняться перед ним, но его, тем не менее, одолевало чувство незавершённости.       Инвокера осенило. Может, ему надо было извиниться в первую очередь? Ну, точно! Хотя он совсем не чувствовал вины: что он конкретно сделал этим двоим? Они сами придумали и сами обиделись. И всё же… всё же…       — Простите… — выдавил он; все разом повернули головы в его сторону. Что же, раз начал, так нужно и закончить достойно.       — Простите, — повторил он уже более твёрдо. — Я не хотел задеть вас. Правда.       И больше ему нечего было добавить. К счастью, этого оказалось более, чем достаточно.       — Я чувствую странное умиление… — произнесла Лиралей, улыбаясь и вытирая рукавом навернувшиеся на глаза слёзы. Вдруг она распростёрла руки и подскочила к Инвокеру с вопросом: — Можно тебя обнять?       — Нет, не стоит! — резко отшатнулся он от её неожиданного предложения. Лиралей, впрочем, совсем не расстроилась.       — Ладно! — беспечно произнесла она, отвернувшись от него. — Мортред меня обнимет!       — Обниму, — спокойно согласилась Мортред и приняла её объятия. Лиралей двинулась дальше:       — И Ланая обнимет!       — Ладно, — кивнула Ланая с улыбкой, протягивая руки к ней. После Ланаи она подбежала к Рубику, и тот принял её объятия без лишних слов. А потом…       — А Магина обнимет? — спросила она.       — Конечно! — усмехнулся он и заключил её в объятия.       Наблюдая за этим, Каэль почувствовал неясную горечь: не то чтобы он тоже хотел обниматься, но ему не нравилось быть в стороне. Он желал испытать эти добрые, приятные чувства, которые, похоже, все только что разделили друг с другом. Конечно, он не мог ничего сказать вслух. Он предпочёл не подавать виду, что его вообще это как-то задевало.       — Мне лучше поторопиться на вокзал, — сказала Мортред. — Созвонимся!       — Надеюсь, успею на последний автобус, — следом за ней произнесла Ланая. — Всем пока.       После этого они разбежались в противоположные стороны.       — Ну, а нам тут рукой подать! — бодро произнесла Лиралей. — И тебе, Магина, ведь тоже?       Но Магина вдруг метнул выразительный взгляд на Каэля, и тот, обнаружив это, остался на месте вместо того, чтобы идти к машине.       — Да, но… — начал он, не сводя глаз с Инвокера. — Мне ещё нужно кое-куда зайти. Идите без меня.       «Это куда же ты собрался в такое время?» — заинтригованно подумал Каэль, сложив руки. — «И при чём тут я?»       — Ла-а-адно, — недоверчиво протянула Лиралей; Рубик же подозрительно посмотрел на них обоих. И всё-таки, они тут же ушли, и скоро их совсем не стало видно в темноте.       Глядя на Магину, Каэль медленно двинулся с места, и тот сразу последовал за ним. Примерно десять шагов они прошли в полной тишине, пока Магина не кашлянул, чтобы привлечь внимание Каэля.       — Я слушаю? — отозвался тот с едва скрываемым недоумением.       Магина нагнал его, чтобы идти вровень, и вызывающе начал:       — У меня есть один вопрос, Каэль Инвокер! Один важный вопрос, который беспокоил меня весь сегодняшний день!       Каэль заинтересованно взглянул на него, и он продолжил:       — Скажи, как ты относишься к Зету?       Сначала Каэль удивился такому вопросу, но, поняв, что Магина глаз не отводит от изображения на его футболке, усмехнулся. «Я знал, что она будет производить такой эффект. Но меня не так-то просто сбить с толку, Антимаг».       — Он совершил множество непоправимых ошибок, — спокойно произнёс Каэль. — Хотя он и старался изо всех сил удержать страну целой, ей не суждено было выжить с его подходом к правлению.       — А что насчёт Безумной Луны? — с нажимом спросил Магина и пнул камешек, лежавший у него на пути.       — А что тебе Луна? — сказал Инвокер, пожав плечами. — Луна долгое время была на флаге Доты, ещё до прихода Зета, и означала она именно то, что здесь сказано — единство и гармонию. Разногласия между Радиантом и Дайром уходят корнями глубоко в историю, и большую часть времени это были отдельные государства. Но однажды обе стороны решили сделать шаг к примирению — беспрецедентный случай! — и символом объединения стала Луна. Лишь спустя время был избран президент новой страны — Зет. На него возлагалось столько надежд, однако, он не смог мирно разрешить древний, глубокий конфликт между двумя половинами страны и построить новую, цельную культуру, для которой уже были заложены основы. Впрочем, это другая история, довольно длинная и сложная. Что я пытаюсь донести: после войны Луна стала крепко ассоциироваться именно с правительством Зета и на этом основании несправедливо отвергаться как позорный, почти экстремистский символ, но правильно ли это, учитывая изначальные благие намерения объединения?       «Как хорошо ответил!» — восхитился сам собой Каэль, когда закончил говорить. — «Впрочем, как и всегда, ха». Но вот Магина этого восхищения не разделил.       — Ладно, я понял: ты просто философ дохрена, — фыркнул он. — Спасибо и на том, что не поехавший лунатик. Но, знаешь, если символ можно воспринять неправильно, от него следует отказаться. Ведь, используя такой символ, ты, осознанно или нет, поддерживаешь то, что даже не является твоей истинной позицией. И к чему это всё? Если я ненавижу магию, я не стану надевать шляпу волшебника!       — Мне нравится твоя точка зрения, — ответил Инвокер со снисходительной улыбкой. — В ней есть правда. Но за что же ты ненавидишь магию?       — Э-э-эй, не смещай фокус! — возмутился Магина.       — Это не беда — мы всегда можем вернуться к изначальной теме, — успокоил его Каэль. — Мне действительно любопытно, что не так с магией. Ты уже ведь упоминал о своей неприязни к магическим культам и обрядам.       Магина резко помрачнел от этих слов и встал на месте; Каэль остановился рядом с ним. До сих пор они шли туда, куда ноги несли, и добрели в итоге до другого двора, встав прямо в свете одинокого фонаря у двенадцатиэтажной новостройки.       — Ты когда-нибудь слышал о секте Мёртвого Бога? — спросил Магина, не поднимая головы и уставившись в землю.       — Слышал, — ответил Инвокер, — даже знал одного из последователей. Только у нас это называется не сектой, а культом.       — И здесь эта зараза… — обречённо вздохнул Антимаг и спросил: — Как вообще в Дайре обстоят дела с религией?       — Ну, знаешь… в Конституции сказано, что Дайр — светское государство, — вспомнил Каэль. — Разрешено создание добровольных некоммерческих религиозных объединений, чья деятельность не создаёт угрозу обществу. В общем, большая часть населения исповедует Семимирье, но у нас также очень много местечковых культов. Я слышал, что в Радианте политика относительно религии намного более жёсткая.       — Это так, — подтвердил Магина, — у нас отвергается даже Семимирье, что уж тут говорить о других верованиях. Впрочем, я лично думаю, что это правильно.       — Почему же? — поинтересовался Каэль.       — Ну… — вдруг замялся Магина, оглядываясь вокруг, и тихо сказал: — Я не знаю, могу ли я об этом открыто говорить…       — Ты боишься, что нас подслушают? — догадался Каэль.       — В общем, да, — согласился Магина, дойдя совсем до шёпота, и на его лице отразилась неподдельная тревога. «Да он совсем запуганный!» — поразился Каэль. — «Похоже, тут что-то серьёзное. И к чему он упомянул Мёртвого Бога?..»       — Ладно, — ровно произнёс он, — если хочешь, можно обсудить это позже в более безопасной обстановке. И… я не знаю, что там у тебя такого произошло, что ты возненавидел всё магическое и религиозное, да ещё и сбежал из Радианта, но на всякий случай предупреждаю: молчание не решит твоих проблем. Возможно, даже хуже сделает.       — Предупреждение принято к сведению! — усмехнулся Магина, вновь расслабившись, и неожиданно заявил: — Оно и к тебе относится, на самом деле.       — Ко мне? — с недоумением переспросил Инвокер.       — Ага, — подтвердил Антимаг. — Вот скажи, почему ты отказался от объятий Лиралей?       — Я не обнимаюсь с кем попало! — резко бросил Каэль и отвернулся от него, сложив руки.       В голове у него поднялась настоящая буря.       «Да что же такое! Почему он об этом спрашивает? Почему он прямо говорит такие вещи?! Это слишком… слишком!»       Антимаг же ловко перескочил со своего места на другое, так, чтобы снова оказаться перед лицом Каэля, и задал очередной каверзный вопрос:       — Откуда тогда столько разочарования?       — Так… прошу, Антимаг, не пытайся лезть в мою голову, — холодно произнёс Каэль, отводя взгляд в сторону.       Невыносимая прямота Антимага вот так просто взяла и вывернула наизнанку подавленные им эмоции, и он чувствовал себя теперь некомфортно, растерянно. Хотелось сбежать от его пристального взгляда.       Неожиданно Магина отступился и сказал:       — Прости…       «Неужели он понял?» — с надеждой подумал Каэль и поднял глаза на него. Но в следующий же миг Антимаг раскинул руки и громко выдал:       — Прости, но я должен тебя обнять!       — С чего это вдруг?! — воскликнул Инвокер — скорее удивлённо, чем возмущённо.       — А вот за то, что ты меня спас! — простодушно ответил Магина и подошёл ближе к Каэлю. — Сам же говорил, что я должен быть тебе благодарен! Так что давай, не бойся!       — Да не боюсь я! — огрызнулся Каэль, невольно отступив назад. Тогда Магина медленно опустил руки и спросил:       — А что же с тобой?       Каэль не нашёлся, что ответить. Он сам не знал. Или знал, но не мог до конца понять и признать. Мошки вились под фонарём, где-то вдалеке слышались звуки проезжающих мимо машин, свет в в одних окнах исчезал, а в других — появлялся, Каэль смотрел на Магину, а Магина смотрел на него и ждал ответа, явно уже приготовив какую-то остроумную реплику на этот случай и прокручивая её в голове снова и снова.       И вдруг Каэля одолел страх, что сейчас это всё закончится, и Антимаг, его «бездомный кот», просто развернётся и уйдёт, оставив его одного. Он невольно подался вперёд и замер; Магина напрягся в ожидании. В ожидании чего? Каэль и сам не мог определиться, что он хотел больше сделать. Оттолкнуть его? Сказать, что это не его ума дело? Что он не переносит подобной сентиментальности? Или же…       Всего мгновение — и размышления стали бесполезными, потому что он поддался этому секундному «или».       Потому что он обнял Антимага.       — Ну, вот так бы сразу! — одобрительно произнёс Магина, заключив его в ответные объятия и слегка похлопав по спине.       И пусть Магина совсем скоро отпустил его и, попрощавшись, устремился к дому, где жил, Каэлю было достаточно, чтобы стёрлось начисто прежнее чувство отчуждения. От объятий вдруг стало легче на душе, легче, чем когда-либо. Этот необъяснимый поступок словно бы оказался самым правильным решением, которое он мог принять.       Домой он возвращался в таком умиротворённом настроении, какого у него давно уже не было.