Драбблы на любой вкус

Противное, тянущее ощущение внизу живота не проходило даже тогда, когда Триш вела эфир. Будто ей чего-то не хватает, будто она всякий раз упускает какую-то возможность, но не понимает какую. Этот зуд не прекращался, даже когда она общалась с Джессикой, а ведь Триш её очень любила. Иногда казалось — слишком сильно, до боли, и когда Джесс в очередной раз поступала с ней по-свински, хотелось огреть её чем-нибудь потяжелее, да толку-то ведь не будет. — Ты знаешь, что она никогда не будет твоей, — пока у ней была сила воли, нужно было как-то ответить этому сукиному сыну. — Кто сказал, что мне нужна она? А, Триш? Ты ведь такая умница. Скажи, что ты умница, — от его противной улыбки сводило зубы. Зуд усиливался, всё больше напоминал о себе, но сейчас проблема была куда важнее, чем какое-то там ощущение собственной неполноценности. Триш осеклась и эхом повторила: — Я умница. — Да, именно так. Так ответь же, почему я толкал Джессику на саморазрушительные поступки? Почему сживал её со свету? Почему творил всё это, но никогда и ничего не делал... с тобой? Стой на месте, — он подошёл так близко, что её шатнуло назад, но стоило Килгрейву сказать последние слова, как Триш застыла. — Скажи, почему я ничего не делал с тобой? — Я не знаю. — Лжёшь! Думай, ты же умница, — он всё и всегда превращал в игру. На его глазах люди выходили в окно, вскрывали себе вены тупым ржавым ножом, выжигали глаза и делали ещё массу вещей, о которых даже думать страшно. Но Килгрейв никогда не останавливался. Помыкание другими существами стало для него нормой. Он даже Джессику сделал своей игрушкой... Но почему Триш жива? Болезненное ощущение возрастало. Она чувствовала себя беспомощной, но при этом на удивление... живой. Боже, да что происходит? — Скажи, почему ты жива? — Потому что это именно я была нужна тебе, — выпалила Триш, даже не задумавшись, что говорит. Улыбка на лице Килгрейва стала шире. — Умница. Ты всегда была умницей. Зуд прекратился. Паззл в неполноценной картинке встал на место. Триш тоже всегда был нужен Килгрейв. Она всегда ревновала не Джессику к нему, а его к Джесс, тянулась к ней, как к единственной ниточке на пути к цели. Цели, которую она обрела только сейчас.