Драбблы на любой вкус

Паренёк нервничал, и это было заметно любому, кто родился не слепым. Однако все аристократы, за исключением некоторых, которых можно сосчитать по пальцам, родились незрячими. Испорченные идеалы прививались высшему обществу с детства, а если привить не получалось, их насильно вдалбливали в непослушного ребёнка. Ретт усмехался и переглядывался со Скарлетт каждый раз, когда Доусон говорил что-то невпопад, и за столом раздавались сдавленные смешки. К великому сожалению Батлера, формально он и сам относился к самому мерзкому — по его мнению — классу. А вот Скарлетт никогда не жаловалась. — ...Сигару? — Ретт сел в кресло, не позволяя себе вытянуть ноги, хотя хотелось до дрожи. Возраст давал о себе знать, но Батлер предпочитал отгонять прочь непрошеные мысли: кому понравится ощущать себя развалиной? Иногда он вспоминал, какой красавицей Скарлетт была в молодости, но, несмотря на ностальгию по тем временам, даже сейчас Ретт всё равно считал её самой очаровательной женщиной на земле. — Пожалуй, — Доусон машинально выпрямил спину и присел в другое кресло, оглядываясь по сторонам. Повисло неловкое молчание, которое Ретт тут же поспешил нарушить, стараясь подбодрить паренька: — Чувствуешь себя не в своей тарелке? — Немного, — признался Джек, затягиваясь слишком сильно. Клубы дыма вместе с кашлем вышли наружу под мягкий смех Батлера. — Тише-тише. Ты же не хочешь сжечь внутренности? Кстати, ты прекрасно справился. Они почти приняли тебя за своего. — Всё равно мне тут не место, — следующая затяжка была более осторожной. Ретт усмехнулся. — Я видел, как ты на неё смотришь. — М-м-м... Не понимаю, о чём вы, мистер Батлер, — юность всегда считает, что старость слишком глупа, чтобы распознать ложь. — О Розе, конечно, — спокойно пояснил Ретт, окружив себя клубами терпкого дыма. В таком антураже он наверняка походил на умудрённого опытом старца, который появился только затем, чтобы давать советы юному поколению. Впрочем... — Если ты её любишь, то должен... — Мистер Батлер, при всём уважении... — Доусон соскочил с кресла. — Это не ваше дело. И... и мне пора идти. Ретт не смог сдержать усмешку, вспоминая себя в его годы. В чём-то они были похожи, вот только Батлер всегда был более сдержанным. И только эта черта характера сослужила ему самую верную службу — ведь сколько нужно было выдержки, чтобы заполучить Скарлетт! — Как скажешь. Кстати, она ушла вон в ту дверь. Если поторопишься, успеешь её нагнать. И, сынок... — Ретт понизил голос, подавшись вперёд. — Она чудесная женщина. Не отдавай её этому мерзавцу. Поверь тому, кто ждал свою любимую двенадцать лет. Когда Доусон выходил в коридор, он обернулся на пороге на мгновение и как-то по-новому посмотрел на Батлера. Обоюдный кивок, и Джек исчез. Мимолётная встреча, которой не суждено повториться. *** Когда всё началось, они никуда не спешили. Супруги Батлеры мечтали умереть вместе. Они неоднократно заговаривали об этом, сходясь во мнении, что лучше бы их обоих сбил экипаж или... или забрала какая-нибудь лихорадка. Потому что никто из них не представлял своей жизни без другого — с тех самых пор, как Скарлетт осознала свою любовь к Ретту. Им было уже слишком много лет, чтобы бороться за места в шлюпках. Батлер выпроводил слуг, а одному из них передал записку: «Мы остаёмся, а вы оба должны выжить. Наши места станут вашими. Помни — есть женщины, которые стоят того, чтобы за них бороться». Когда записка окажется у Доусона, Ретт и Скарлетт будут лежать в постели, стараясь наглядеться друг на друга перед тем, как встретиться на другой стороне. Потому что настоящая любовь — чувство, неподвластное времени. Настоящая любовь — это сказка, в которой живут долго и счастливо. И умирают в один день.