***
Выходные миновали, а Джиён так и не появился… — Ну хорошо, встретимся в школе, — прошептала себе под нос и, положив бутыль воды в сумку, отправилась в учебное заведение. Как ни странно, но Джиён не появился ни на первый урок, ни на последующие. Его пустое место таращилось на меня с безразличием пустой глазницы. Благодаря такому стечению обстоятельств ученица из меня была сегодня никакая, а точнее — ещё хуже, чем обычно. Трудно сосредоточиться, когда глаза рыщут вокруг, словно ищейка, потерявшая след, а в голове сотый круг нарезают одни и те же путаные мысли. После уроков к машине Тэ я плелась нога за ногу, ведь хотела получить в школе какие-то ответы, а получила лишь новою гору вопросов. Какой чёрт носит этого Джиёна? Почему он не появлялся в школе? Решил поглумиться? Или ему грозит опасность из-за того, что поведал мне? В общем, мне кровь из носу нужно встретиться с этим парнем, иначе буду себя накручивать, пока окончательно не сойду сума. Не успела я сесть на переднее сидение, как Тэхён задал вопрос: — Чего такая угрюмая? Я лишь отмахнулась, избежав дальнейших расспросов и вновь погрузившись в свои мысли. Если же всё же он не врёт и отведёт меня туда, где я буду не чужой? Туда, где мне самое место? И его… А может и наше с ним… Так почему я до сих пор торчу здесь? Естественно потому, что не такой уж я монстр. Всю жизнь я упорно пыталась взрастить в своём сердце крупицы добра, хотя бы по отношению к близким, и сейчас не могу предать самых дорогих мне людей. И тут меня осенило. На свете есть человек, способный разглядеть мою истинную сущность. И он же сумеет ответить, есть ли во мне хоть что-то хорошее или проще сразу сдаться и сбежать с Джинёом. — Ви, ты сегодня занят? — спросила я, с преувеличенным вниманием разглядывая собственные руки. — А что? — отозвался он, поворачивая к дому. — Я тут подумала… Хочу навестить мать. — Сдурела?! Какого черта?! Даже не проси. Ни за что, Лиён! Ни-когда! Я прекратила разглядывать ногти и посмотрела брату прямо в глаза. Не отводя взгляда, принялась повторять про себя: «Я хочу встретиться с матерью, отвези меня к ней, пожалуйста, я хочу её видеть». Суровое выражение на лице Тэхёна мало-помалу смягчилось. На брата ушло больше времени, чем на Хани или мистера Хо. Возможно, из-за того, что Тэ был в ярости, а может, просто совесть не позволяла мне давить на родного человека. — Я отвезу тебя к ней. Тэхён говорил будто во сне, отчего меня накрыло чувство вины. Я понимала, что он взбесится, когда поймет, в чём дело. Я же не знаю, надолго ли хватает этого чёртова убеждения, может, мы даже не успеем доехать до клиники, где держат мать, но вопреки всему я обязана была попробовать. Это будет наша первая встреча за последние одиннадцать лет. Вскоре до Тэхёна начало доходить, что происходит что-то не то. Он каждые пять минут разражался монологами о том, что наша мать — чудовище, что он не понимает, как я его уговорила, но несмотря на это, ему почему-то не приходило в голову, что можно просто развернуться и поехать обратно. Верно, ведь скорее всего всё ещё действовало убеждение. — Она же хотела тебя убить! — выкрикнул Ви, сворачивая на подъездную аллею к клинике. В руль он вцепился, как тонущий в спасательный круг. Полное впечатление, что борется с собой, пытаясь разжать руки, но так и не смог. Глядя на всё это, я потихоньку уговаривала свою развопившуюся совесть, будто не делаю ничего дурного, а всего-навсего хочу повидать мать, имею же полное право, а Тэхён просто слишком уж опекает меня. — Ничего со мной не случится, — повторила я в сотый раз. — За ней постоянный присмотр, она накачана лекарствами. Со мной всё будет хорошо. — Начала загинать пальцы я. — Допустим, душить тебя она не станет, — согласился Тэ, но сомнение в его голосе свидетельствовало, что такую возможность он полностью не исключает. — Просто она… злая. Не понимаю, чего тебе от неё надо? Ничего путного из этой встречи не выйдет, попомни мои слова. — Я просто хочу её повидать, — сказала я тихо. До этого мне не доводилось бывать в сумасшедшем доме, и клиника здорово отличалась от моих представлений о подобных заведениях. Картинка в голове была срисована с психбольницы из ужасов: угрюмое кирпичное здание, над которым постоянно сверкают молнии. Когда мы подъехали, начал моросить дождь, небо затянуло тучами, но на этом сходство со зловещей психушкой из моих фантазий заканчивалось. В белом особняке среди просторных зелёных лужаек и высоких сосен не было ничего мрачного, несмотря на непогоду. Чтобы у нас была возможность войти в здание, нужно было предъявить какие-либо документы. Например, паспорт или хотя бы водительские права. Тэхён забыл в машине и то, и другое, поэтому, оставив меня у дверей главного входа, вернулся к машине. Всё то время, пока брат был в отлучке, я на какое-то время погрузилась в давнишние воспоминания… В тот злосчастный день рождения, когда мать напала на меня с ножом, горничная вызвала полицию, а те, в свою, очередь, позвонили в психиатрическую неотложку. Пока мать волокли к машине, она разрывала горло, крича о том, какое я чудовище и что Тэхён в опасности из-за меня. Ей тогда грозила тюрьма, однако психиатры заявили о её невменяемости наряду с тем, что несколькими годами ранее у неё уже диагностировали латентную послеродовую депрессию и серьезный стресс из-за смерти отца. Предполагалось, что благодаря медикаментозному лечению и психотерапии она поправится и вернётся домой, но вот прошло одиннадцать лет, и, насколько мне известно, мать не думала раскаиваться. Тэхён навещал её пару лет назад, и она по-прежнему была уверена, что поступила правильно, попытавшись убить чудовище. Подразумевалось, что она повторит попытку, как только окажется на воле. Вернувшись и предъявив документ, Ви вновь отправился добывать разрешение на визит. После долгой волокиты нас наконец впустили. Сестра позвала психиатра, чтобы проконсультироваться, можно ли мне с ней встретиться, а брат в то время беспокойно нарезал круги вокруг меня, бормоча себе под нос, что все вокруг свихнулись, а он в первую очередь, раз привез меня к этой убийце. Около часа нам пришлось просидеть в небольшой комнате с пластиковыми стульями и столиками, заваленными старыми журналами, и наконец в дверях появился доктор. Беседовали мы недолго. Я заверила врача и прежде всего Тэхёна, что просто хочу с ней поговорить. Тэхён, наконец кивнул, а доктор гласил, что нам с матерью будет полезно подвести своего рода итоги. Тэ собрался меня сопровождать, но мужчина уверил его, что при встрече будут присутствовать санитары и, кроме того, наша мать сейчас не агрессивна. Изрядно поупиравшись, брат всё-таки отступил, и я вздохнула с облегчением: не хватало ещё опять пускать в ход убеждение. Медсестра проводила меня в комнату отдыха. Там поставили диван, кресла и несколько столиков. На некоторых были разложены мозаики-пазлы. У одной из стен притулился шкаф со старыми настольными играми и потрепанными коробками с головоломками. Если не считать цветов на окнах, всё в этой комнате было мёртво. Сестра сказала, что мать скоро приведут, и предложила присесть и подождать. Мама пришла в сопровождении огромного и угрюмого громилы. Когда она вошла, я вскочила. Этакий неуместный знак уважения. Выглядела она гораздо старше, чем я думала. Я запомнила её такой, какой она была в день нашей последней встречи, однако ей уже давно перевалило за сорок, да и годы в психиатрической клинике взяли своё. Чудесные угольные волосы поредели и поблекли. Но одно осталось неизменным — она была всё такой же худой. И эта болезненная худоба, как ни странно, придавала ей какую-то нервную элегантность, хоть старый синий халат висел мешком, а ладони прятались в чересчур длинных рукавах, она сохранила свою фарфоровую красоту, и, несмотря на изможденность, выглядела очень красивой. Настоящей аристократкой, с первого взгляда было понятно, что она с детства привыкла к поклонению. — Я не поверила своим ушам, услышав о твоем визите, — сказала она вместо приветствия, насмешливо кривя губы. Мы остановились в нескольких шагах друг от друга. От смущения я не знала, как держаться. Мать смотрела на меня с тем же знакомым выражением брезгливости и ненависти. Так обычно смотрят на мерзкого таракана, посмевшего вылезти из щели. — Привет, мама. — Ничего более умного мне в голову не пришло. — Субин, — бесстрастно поправила она. — Меня зовут Субин. Я тебе не мать. И мы обе это знаем. Она королевским жестом указала мне на стул: — Располагайся. — Спасибо, — пробормотала я и послушно села. Она села напротив, закинула ногу на ногу и чуть отъехала на стуле назад, словно опасаясь от меня чем-то заразиться. — Так вот в чём дело. Ты наконец всё поняла… Или всегда знала, кто ты такая? — Нет, не знала, — прошептала я. — И до сих пор не знаю. — Посмотри в зеркало. Ты не моя дочь. Ничего общего! Мать смерила меня придирчивым взглядом и неодобрительно цокнула языком: — Что за одежда, что за походка? Где осанка, где манеры? Ногти грызёшь… — Она указала ухоженным пальцем на мои обгрызенные ногти. — И что за воронье гнездо на голове? — У тебя сейчас прическа не лучше, — огрызнулась я. Мои светлые завитушки были, как обычно, собраны в два пучка, но, если честно, причёсываясь сегодня утром, я потратила на это немало усилий, и мне казалось, что получилось очень даже ничего. Мать улыбнулась: — Что ж… Здесь нет соответствующих условий. — Она вдруг резко отвернулась, будто ей было больно на меня смотреть. Затем пересилила себя и вновь взглянула на меня. — Но почему ты так выглядишь? Ты ведь можешь себе позволить хорошие средства для ухода за волосами. Не сомневаюсь, что Михва с Тэхёном избаловали тебя. — Это правда, — угрюмо подтвердила я. Похоже, мать нисколько не изменилась. Всё то же высокомерие, всё та же едва сдерживаемая ненависть и всё то же светское обхождение. Меня уже начал раздражать этот обмен «любезностями». Я приехала, чтобы выяснить, кто я на самом деле, а не прически обсуждать! Субин вдруг резко оглянулась на дверь: — Кто тебя сюда привез? — Тэ, — ответила я. Она была явно потрясена: — Тэхён? Он бы ни за что не согласился. Он даже не… — Лицо её исказила гримаса горечи. — Он никогда не понимал… Я делала всё, чтобы защитить его… Чтобы ты и в него не запустила свои когти. — Глаза её предательски заблестели. Она поморгала, сдерживая слезы, поджала губы, и через секунду её лицо вновь обрело непроницаемоё выражение. — Он считает, что должен защищать меня, — сказала я. К моему удивлению, мать понимающе кивнула: — Тэхён всегда был умён не по годам, но временами так наивен. Ты для него словно больной щенок, о котором он просто обязан заботиться. Он любит тебя не за твои несуществующие достоинства, а в силу собственного благородства. Весь в отца. И это его главная слабость. Она посмотрела на меня в упор, и в этом взгляде было столько боли и надежды, что мне стало не по себе. — Он сегодня меня навестит? — Нет. Я хотела добавить, что мне очень жаль, но в глазах матери уже не осталось ничего, кроме ярости. — Это ты настроила его против меня! Что ж, этого стоило ожидать. Надеюсь, легче тебе от этого не стало? — Не знаю. Послушай, ма… Субин. Я пришла, потому что… Потому что я хочу знать, кто я. — Я запнулась и быстро поправилась: — Хочу знать, кем ты меня считаешь. — Ты само воплощение дьявола, — ответила она спокойно. — Странно, что ты до сих пор в этом сомневаешься. Сердце в груди учащенно забилось. Я прижала ладони к столу, чтобы не было видно, как дрожат руки. Оправдывались худшие мои подозрения. Мать повторила слова Джиёна. И они совсем меня не удивили. Видимо, в глубине души я всегда знала, что я чудовище. Джиёну я не поверила, хотя семя сомнения его рассказ заронил. А вот те же слова, произнесенные Субин, убедили мгновенно и бесповоротно. Интересно, кому из нас троих на самом деле место в психушке? — Откуда тебе это известно? — Я это поняла в ту самую секунду, когда врач отдал тебя мне. — Мать смотрела в сторону. — Муж отказывался меня слушать. Я всё твердила, что ты не наша дочь, а он… Она умолкла. Мне даже показалось, что у неё задрожал подбородок. — Но лишь оказавшись здесь, я поняла, кто ты на самом деле. Времени у меня было предостаточно. Я проштудировала всю больничную библиотеку и в старом сборнике сказок нашла ответ. Оказалось, таким, как ты, есть название — подменыш. — Подменыш? — Я уже с трудом сохраняла спокойствие. — Но что это значит? — Ох, только не изображай святую невинность! — язвительно воскликнула Субин. — Моего ребёнка подменили на тебя! Мне подкинули тебя, ясно?! А моё дитя украли! Её бледные щёки вспыхнули лихорадочным румянцем, и санитар шагнул к нам. Субин решительным жестом остановила его и надменно вскинула голову. — Но зачем? — спросила я, тут же осознав, что этот вопрос следовало задать не ей, а Джиёну. — Зачем кому-то забирать у тебя ребёнка? Зачем подкидывать меня? И что с ним сделали? — Чего ты добиваешься? Мало тебе тех страданий, что ты уже мне причинила? Ты прекрасно знаешь, что с ним сделали. Лучше меня знаешь! — Нет, не знаю! Я ничего не знаю! — крикнула я в отчаянии и вскочила. Санитар сурово уставился на меня, и я заставила себя сесть. — Ты убила его, Лиён! — прорычала мать, но лицо её при этом не дрогнуло — всё та же застывшая высокомерная маска. Она подалась ко мне, сцепленные в кулак пальцы побелели от напряжения. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не броситься на меня. Субин выплёвывала слова, как будто пытаясь хлестнуть ими меня побольнее: — Ты! Его! Убила! Убила моего сына! Затем свела моего мужа с ума и тоже убила его! Ты их обоих убила! Я закрыла глаза и с силой сжала виски, чтобы не дать голове взорваться. — Мама… Субин… Я была ребёнком! Как я могла кого-то убить? — А как ты заставила Тэхёна привезти тебя сюда? — процедила она сквозь зубы, и меня буквально опалило её яростью. — Он бы никогда не привез тебя по своей воле. Не позволил бы нам встретиться. Как ты его заставила? Я опустила голову. У меня больше не было сил изображать невинность. Внутри стало пусто и холодно, как будто из меня высосали весь воздух. — Может, то же самое ты сделала и с Туаном?! — Я видела, как холеные ногти впиваются в худые ладони, грозя вот-вот прорвать кожу. — Я была ребёнком! — упрямо повторила я, не веря уже себе. — Я не могла… И всё равно! Зачем кому-то забирать его, а меня подкладывать вместо этого мальчика? — Ты всегда была дьявольским отродьем. Я знала это с той самой минуты, как впервые взяла тебя на руки. Она откинулась на спинку стула, посмотрела на меня в упор: — Тебя выдали глаза. Нечеловеческие глаза. В них не было ни доброты, ни ласки. — Тогда почему ты сразу меня не убила?! — Ты же была… ребёнком. У неё затряслись руки, я видела, как дрожат губы. Высокомерие и надменность покинули её. — Вернее, я считала тебя ребёнком! — Но что изменилось? Почему ты решилась, когда мне исполнилось шесть? В день рождения. Что тогда произошло? — Ты не моя. Я знала, что ты не моя. — Она смахнула слезы с ресниц. — Всегда знала. Но в тот день я всё пыталась представить, что было бы, если бы мой муж и мой настоящий сын были живы. Это моему маленькому принцу должно было исполниться шесть, а не тебе. Ты была ужасным, отвратительным ребёнком. И ты была живой. А они умерли. Я просто… Всё это вдруг стало невыносимо. Она сделала глубокий вдох и устало покачала головой: — И невыносимо до сих пор. — Мне было всего шесть! — Я сама удивилась, сколь сильно задели меня её слова. Вот уж не думала, что меня сможет так взволновать её отношение. Я еле сдерживалась, чтобы не сорваться на крик: — Всего. Шесть. Лет. Понимаешь? Я была ребёнком, а ты должна была быть мне матерью! — И неважно, родная она мне или нет. Я была ребенком, и она несла за меня ответственность. — Я никогда ничего плохого никому не сделала! За всю жизнь! И Туана я в глаза не видела! — Не лги! — прошипела Субин. — Я тебя насквозь вижу! Чудовище! Я знаю, что ты что-то вытворяешь с Тэхёном! Оставь его в покое! Он хороший мальчик, не смей над ним издеваться! — Она перегнулась через стол и до боли сжала мне руку. У неё за спиной тут же вырос санитар. — Забирай что хочешь! Что угодно бери! Только отстань от Тэхёна! Санитар ухватил её за предплечье, и она попыталась отстраниться. — Субин, прекрати. Субин! — Оставь его в покое! — закричала она. Санитар поднял её на ноги. Сопротивляясь, она продолжала орать: — Ты меня поняла, Лиён?! Меня не вечно будут здесь держать! Если хоть пальцем его тронешь, я закончу начатое! — Хватит! — проревел санитар и поволок её к двери. — Ты не человек, Лиён! Не человек! Это были её последние слова… Я ещё долго сидела одна, пытаясь хоть немного успокоиться. Меня била дрожь. Весь этот ужас упорно не желал укладываться в голове. Показаться Тэхёну в таком виде я не могла. Итак, всё правда. Я подменыш. Я не человек. Я демон. Она мне не мать. Она просто Субин, несчастная женщина, осознавшая, что вместо родного ребёнка ей подсунули черта, который, возможно, и убил её дитя. Неужели это я его убила? Или кто-то другой? Кто-то вроде Джиёна? Субин убеждена, что я чудовище, и у меня нет доказательств обратного. Напротив, сплошные подозрения. Всю жизнь я приносила окружающим одни лишь страдания. Я практически разрушила жизнь Тэ. Мало того, что из-за меня он постоянно вынужден срываться с места и переезжать, бросая начавшую налаживаться жизнь. Мало того, что я вечно заставляю его волноваться за меня, так я ещё манипулирую им. Играю как марионеткой, использую. И как давно я этим занимаюсь? Может, он так остервенело меня защищает лишь потому, что я промыла ему мозги? Лучше бы Субин меня тогда убила, а ещё лучше — сразу после рождения. Тогда бы я точно никого не мучила. Когда я наконец заставила себя вернуться в приемную, Тэхён нежно обнял меня, а я стояла истуканом, уронив руки-плети. Он осмотрел меня, дабы убедиться, что я цела и невредима. — Всё хорошо? Она не тронула тебя? Я лишь покачала головой и поспешила убраться прочь из этого места, подальше от женщины, которая всегда видела мою тёмную суть. Всегда…VI
24 декабря 2017 г. в 14:54
Все выходные я не находила себе место. Металась из одной комнаты в другую, выходила в сад, ждала у окна, но всё тщетно. Джиён не появлялся. Трудно сказать, радовало ли меня это или огорчало. С одной стороны, хотелось ещё раз поговорить про всю эту чертовщину, но с другой — я страшилась разговора с ним. Боялась, что его рассказ — ложь, но ещё сильнее того, что это правда. Так, Лиён, прекрати истерить и попробуй опровергнуть слова Джиёна. В графу «родственники» входит тот факт, что мы с Тэхёном обожаем музыку. Он играет на барабанах, а я на гитаре. Иногда, в холодные зимние вечера, когда нам обоим становиться невыносимо скучно и лёгкая апатия наступает на пятки, мы берём в руки наши инструменты и устраиваем закрытый «концерт». Но данный факт тут же перечёркивается жирным минусом, ведь я достаточно маленького роста, а Тэхён наоборот высок. И уж если сопоставлять, то схожесть в предпочтениях никак не может бороться с фенотипическими признаками, различие которых было видно невооружённым глазом. Но, несмотря на эту кашу, в моём мозгу ещё пробегали мысли о Джиёне. Что же ему нужно от меня? Его многогранность поведения свихнёт любого. Он то ведёт себя так, словно я надоедливый комар, а то окунает меня в водоворот невероятных признаний.