Чужая Судьба

Мягкий толчок в плечо, и отскочившая скомканная бумажка падает на край стола. Дотронувшись до нее, Гарри Эванс невольно замер, а затем стремительно обернулся. Его встретил насмешливый прищур серых глаз. Смутившись, парень отвернулся и слегка подрагивающими пальцами развернул записку. На смятом клочке бумаги были выведены всего два слова: «Ты придешь?» Его ладони внезапно взмокли, а щеки покрылись лихорадочным румянцем. Обернувшись, он посмотрел на парня и неуверенно кивнул. На чувственных губах смотрящего появилась довольная усмешка, хотя взгляд, холодный, будто штормовое небо в осенний день, оставался бесстрастным и равнодушным. Сердце Эванса тревожно дрогнуло и ускорило свой бег. Отвернувшись, он осторожно перевел взгляд на Рона, с облегчением отмечая, что тот не заметил его тайных маневров, и по-прежнему увлеченно переписывал одолженную у Эванса лабораторную по химии. Спрятав лицо в ладонях, парень постарался успокоить набатом бьющее сердце и сосредоточиться на уроке. Правда весьма безуспешно, так как голос профессора Бинса, с особым занудством вещающий о скорости химических реакций, вгонял юношу в нарколептическое состояние, из которого его вывел лишь раздавшийся с урока звонок. Укладывая книги в сумку, он ощутил легкое прикосновение к плечу и, вздрогнув, резко обернулся. Стоящий рядом Рон скривился. — И что же от нас понадобилось «Его Высочеству»? — Захлопнись, Уизел, — лениво протянул светловолосый парень, даже не удостоив побледневшего Рона взглядом, сразу перенеся всё свое внимание на Гарри. — Ну так как, малыш, ты придешь сегодня вечером? — пальцы блондина нежно коснулись ладони Эванса, заставив его сердце забиться с удвоенной силой. Облизнув пересохшие губы, он уже открыл рот для ответа, как позади раздалось тихое шипение и пальцы друга до боли вонзились в локоть, словно тот хотел силой удержать Гарри возле себя. — Ты охуел, Малфой?! Не пойдет он в ваше змеиное логово! На красивом лице подошедшего отразилось раздражение. — Ты бы лучше не лез, куда тебя не просят, Уизел, а то, не ровен час, это может скверно для тебя закончиться. — Ты мне угрожаешь, Малфой? По губам блондина скользнула нехорошая ухмылка. — Нет, просто предупреждаю. Отвернувшись от задохнувшегося от ярости Рона, он ласково улыбнулся стоявшему рядом с ним парню. — Так что ты решил, малыш? Ты же в курсе, что в честь победы Слизерина вечером в подземельях намечается крупная вечеринка. Было бы здорово, если бы ты тоже пришел. Мы ведь друзья, не так ли? Так чего ты боишься? Щеки Гарри полыхнули огнем. Драко Малфой перевелся в Хогвартс лишь в прошлом году. Высокомерный и самоуверенный, он сразу же стал негласным лидером слизеринского факультета, а позже и капитаном футбольной сборной. За холодную красоту, надменность и аристократичность манер многие именовали его не иначе как принцем. Он никогда раньше не удостаивал Эванса особым вниманием, показывая, что тот хоть как-то ему интересен. Ситуация неуловимым образом изменилась в этом году. Уже первого сентября парень заметил устремленный на него задумчивый взгляд, а через несколько дней Малфой подошел и заговорил с ним сам. После этого они встречались тут и там, совершали прогулки к рыбацкой деревушке Хогсмид, также Малфой иногда подсаживался к нему за столик во время обедов и ужинов, к вящему неудовольствию Рона, перешептываниям и косым взглядам с некоторых соседних столиков. — Гарри, не смей! — резкий голос друга выдернул его из размышлений. — Ты не можешь отправиться с этим проходимцем в их змеиное кубло! — Гарри, — взволнованно произнес Рон, сжав до боли плечо юноши, — там не будет ни одного человека из Гриффиндора. Ты будешь один на один с этими змеями! Послушай, я учусь здесь гораздо дольше тебя, и до меня доходили слухи об устраиваемых вечеринках в подземельях. Ничего хорошего тебя там не ждет, уж поверь мне на слово. — Да ну, Уизел? — в голосе Драко прорвалось раздражение. — Просвети тогда и меня, мне тоже интересно послушать, что же такое, ПО-ТВОЕМУ, там творится… или, может, — интонация внезапно изменилась, в его голос закрались лукавые нотки, — ты желаешь, чтобы этот вечер Гарри провел именно с ТОБОЙ? Уизли покрылся багровым румянцем, на шее бешено вздулась жилка, он открыл уже рот, чтобы ответить, но захлопнул его, услышав тихие слова Эванса: — Рон, перестань. Я уже принял решение, — Гарри обращался к Рону, но смотрел при этом на стоящего напротив слизеринца. На щеках парня играл легкий румянец, но глаза горели решимостью. — Я иду с Драко. Улыбнувшись, Малфой шагнул к Эвансу и, дотронувшись до плеча, проникновенно зашептал: — Ты мне доверяешь? — дождавшись кивка, он удовлетворенно выдохнул и продолжил: — Тебе нечего переживать, Гарри, ведь ты там будешь со мной. — Я знаю и доверяю тебе, Драко, — застенчиво улыбнувшись, тот нервно закусил губу. — Тогда до вечера, малыш, — практически прижавшись, выдохнул в ухо Малфой, удовлетворенно подмечая, как подрагивает от его близости тело юноши. Развернувшись, он подал знак рукой двум слизеринцам, терпеливо дожидавшимся его в стороне. Проходя мимо, один из них скользнул жадным взглядом по телу парня, и в груди Эванса впервые шевельнулось нечто похожее на сомнение. Он поспешно отогнал тревожные мысли и повернулся к стоявшему молча другу. Пальцы его бережно коснулись руки Уизли, но тот, раздраженно выдернув ладонь, мрачно взглянул и покачал головой. — Рон, прекрати, — мягко вздохнул Эванс, — ничего страшного же не произошло. Это всего лишь вечеринка. — Конечно, — кивнул головой тот, — всего лишь вечеринка и всего лишь слизеринцы. Гарри, пойми, ты слишком доверчивый и наивный, а он… он… — Опустив голову, Рон произнес тихим голосом: — Мне не нравится, как Малфой смотрит на тебя — словно кот на заигравшуюся и забывшую об осторожности мышь, прежде чем сожрать. — А ты ведешь себя как ревнивый бойфренд! — не выдержал тот и, увидев, как вздрогнул друг, виновато прошептал: — Прости, я не это хотел сказать. — Ничего, — грустно усмехнулся тот. Придвинувшись, он опустил руку на плечо мальчика и настойчиво заглянул в глаза. — Пожалуйста, Гарри, может, тебе лучше поехать домой к матери? Приближается ведь Рождество… Эванс горько усмехнулся и покачал головой. — Вот уж где я точно буду лишним… — прошептал он. С тех пор как Лили повторно вышла замуж, она окончательно перестала интересоваться судьбой единственного сына, сплавив с глаз долой в элитную школу для отпрысков богатых родителей, благо что деньги ее нового супруга позволяли это сделать без особого труда. Даже на время школьных каникул, не желая забирать сына домой, мать отправляла его на всё лето к старшей сводной сестре. Гарри передернуло, стоило вспомнить недовольное лицо тетушки, вечно брюзжащего дядюшку и маслянистые глазки их упитанного сынка. От того, с какой похотью последний всегда взирал на Гарри, юношу пробирала нервная дрожь. Вспомнил также и то, как во время последних каникул кузен ворвался однажды вечером в его комнату и, навалившись сверху, принялся яростно ощупывать его тело, лапая и тиская везде, куда только дотягивались руки. Неподъёмное грузное тело лишало воздуха и не давало кричать, ноздри забивал тяжелый запах алкоголя. Собрав остатки сил, Эванс изо всех сил дернулся и оттолкнул от себя толстую тушу. Шлепнувшись филейной частью на пол, кузен поднял на юношу налившийся кровью взгляд, и сердце Гарри ёкнуло. С удивительной для такого тяжелого тела прыткостью Дадли стремительно поднялся на ноги и, снова навалившись на Эванса, принялся стягивать с него шорты. Парня уже трясло в панике, когда дверь тихонько скрипнула и на пороге, сонно моргая, возникла разбуженная шумом тетя. Гарри поежился, вспомнив разъярённые крики Петуньи, появление на пороге недовольного заспанного дяди и визгливое хрюканье кузена. Едва дождавшись утра, его выдворили за порог дома, а приехавшая через час мать всю дорогу до школы высказывала о том, как ей стыдно, что единственный сын — неблагодарная шлюха, бесстыдно соблазняющая собственного двоюродного брата. И никакие оправдания, что всё было совсем не так, и что в действительности это кузен ввалился ночью в его комнату — не помогали. Холодный прищур матери и тонко поджатые губы указывали на то, что она не верит ни единому его слову. Вздохнув, Гарри на мгновение прикрыл глаза, пытаясь унять кружащие настырным роем тяжелые воспоминания. Словно чувствуя настроение друга, Уизли придвинулся ближе и бережно приобнял его за плечи. — Ты всегда можешь поехать со мной, — вкрадчиво произнес он. — Чарли тоже приедет на Рождество, да и мама будет рада твоему приезду. Я столько ей рассказывал о тебе, что она просто умирает от желания познакомиться. Рыжеволосый парень запнулся и, покраснев, добавил: — Ты же знаешь, что мой дом всегда будет и твоим домом. Замолкнув, он смущенно отвел взгляд в сторону. Гарри благодарно улыбнулся и с нежностью посмотрел на друга. — Спасибо тебе, Рон. Ты даже не представляешь, как много это для меня значит. Уизли поднял голову, с надеждой заглядывая ему в глаза. Гарри внутренне замер, но, решившись, продолжил:  — Провести время с тобой и твоими родными было бы действительно чудесно, но… — Но, — эхом повторил Уизли и горько рассмеялся, — Малфой здесь, и поэтому ты тоже остаешься… Сердце Гарри сжалось. — Прости, — расстроенно прошептал он. Потянувшись, он попытался коснуться руки друга, но тот дернулся в сторону, словно ошпаренный.  — Да идите вы оба к черту! — в сердцах воскликнул Уизли и, отшатнувшись назад, горько рассмеялся. — Как ты можешь быть таким слепым, Гарри?! Разве ты не видишь, как он играет с тобой? В прошлом году он совсем не замечал тебя, хотя ты, словно потерянный щенок, как привязанный, волочился за ним по пятам. А теперь внезапно воспылал к тебе нежными чувствами! Эванс вздрогнул: хоть он и не хотел этого признавать, едкие слова друга задели его за живое, острыми иглами вкалываясь в сердце. — Ты ничего не знаешь, — не выдержал он. — Ты злишься, что кто-то другой заинтересовался мной! — Да причём здесь это? — Рон истерически рассмеялся. — Если бы я знал, что всё это так, то… просто бы ушел в сторону. Но я не верю в эту чушь, во внезапно вспыхнувшие чувства. Разве ты не хочешь, чтобы тебя любили по-настоящему? Гарри чувствовал, что начинает медленно закипать. Он любил друга как брата, которого у него никогда не было, но то, как бесцеремонно тот лез в его жизнь, отказывая в надежде на счастье, начинало серьезно выводить из себя. — Не лезь в мою жизнь, — прошипел он, со злостью впиваясь пальцами в спинку стула. — Ты не можешь решать за меня, что для меня лучше, а что нет! Уизли покачал головой и, горько усмехнувшись, гневно выпалил: — Неужели ты так сильно увлечен им, или… — голос говорившего пропитался злобой, — тебе не терпится снова почувствовать себя чьей-то шлюхой? Тебе мало того, что произошло между тобой и Седриком, и ты жаждешь продолжения? Эванс стоял, не смея дышать, с лица мальчика схлынули все краски. Он не мог поверить в то, что лучший друг намекал на то, о чем он старательно пытался забыть последние два года. С Седриком Диггори он познакомился, едва поступив в Хогвартс. Ничего еще не зная о новой школе и не имея никаких друзей, он отчаянно пытался влиться в новую, настолько не похожую на его прежнюю жизнь, что, не задумываясь, согласился на предложение красавца блондина показать ему окружающие окрестности. Ему польстило, что такой шикарный парень обратил на него внимание, и он с готовностью согласился встретиться с ним вечером, чтобы тот смог устроить ему экскурсию по старинному замку. С нетерпением дождавшись вечера, он отправился на встречу, тайно лелея надежду, что понравившийся мужчина не только покажет местные достопримечательности, но также, возможно, предложит встречаться. С замирающим сердцем и улыбкой на губах он вышел из комнаты только для того, чтобы спустя каких-то полчаса оказаться прижатым к бортику бассейна в темной запущенной аллее, а такой прекрасный и доселе учтивый молодой человек превратился в обезумевшее от похоти животное. Ладони Гарри скользили по сырой мокрой кладке, в ноздри бил запах скошенной травы и каких-то химикатов; не ожидавшее нападения сердце готово было выскочить из груди, прорвав грудную клетку. Не останавливаясь ни на минуту, Седрик шарил потными ладонями по трепещущему телу мальчика. Любые попытки отбиться были придушены грубыми поцелуями и торопливыми стараниями стянуть с него одежду. Уши наполняли похотливые стоны и грубый шёпот о том, какой Гарри сексуальный и как тому хотелось засадить ему сразу же, как только он его увидел. В попытке выскользнуть из настойчивых объятий Гарри перекатился в сторону, его преследователь скользнул за ним… Ни один из них не заметил, что калитка, преграждающая доступ к бассейну, оказалась открытой. Гарри успел ухватиться за поручни и чудом удержался на краю, но Седрику не так повезло в этом. Поскользнувшись на мокрой траве, тот перекатился дальше и с треском рухнул вниз. С замирающим сердцем Эванс подполз к краю и увидел невезучего поклонника, лежащего лицом вниз в широкой ладье с какой-то темной густой жидкостью. В наступившей темноте он не сразу догадался, что это было, но, как только незадачливый Ромео зашевелился, и, громко чертыхаясь, стал вылезать из корыта, то увидел, что тот с головы до ног был покрыт сочной зеленой краской. В южном крыле школы уже второй год шел ремонт, и работники иногда приносили в пустующий бассейн лишние строительные материалы. Увидев злого, полностью пропитанного краской несостоявшегося любовника, Гарри не смог сдержать нервный смешок, впрочем, сразу смолкнувший на губах, как только он заметил перекошенное от ярости лицо «прекрасного принца». Злобно прошипев, что Эванс еще об этом пожалеет, тот медленно побрел к замку, пытаясь на ходу хоть как-то привести себя в порядок, но все его старания были бесполезны. Как только мокрая фигура удалилась на почтительное расстояние, Гарри не выдержал и повалился на жухлую траву, заливаясь облегченным звонким смехом. Правда, на следующий день ему уже стало совершенно не до веселья. Едва войдя в общий зал, он заметил на себе бросаемые искоса любопытные взгляды, некоторые же из учеников провожали его откровенно нехорошими ухмылками. Сам давешний «принц», к слову сказать, совершенно лысый, сидел чуть в отдалении и, глядя на Эванса, злобно ухмылялся. Слова Седрика оказались не пустой угрозой. Вернувшись в замок, он услышал со всех сторон плохо сдерживаемые смешки однокурсников. Задыхаясь от пережитого унижения, Седрик заперся в ванной и провел там несколько часов, тщательно соскребая с кожи впитавшуюся краску. И, если с кожи краска с трудом, но еще сходила, то сколько бы он ни мыл свою роскошную шевелюру, предмет тайной гордости и средство обольщения, — она ни в какую не желала смываться. В отчаянии он испробовал различные осветляющие краски, но насыщенный ядовитый оттенок становился только сочнее. В овладевшем им приступе ярости Седрик схватил лежащую возле рукомойника бритву и стал сбривать поврежденные пряди, проклиная про себя Эванса и обещая отомстить. Тем же вечером он рассказал своим приятелям о том, что новый одноклассник — та еще похотливая поблядушка и о том, с какой готовностью он насаживался на его член. Новость распространилась с быстротой лесного пожара, и наутро об этом уже говорила вся школа. Жизнь Гарри превратилась в ад. Не проходило и дня, чтобы ему не делали непристойное предложение или не пытались зажать где-нибудь в темном углу. Посещение же туалета превратилось для парня в настоящую пытку после того, как его чуть не отымели прямо в одной из кабинок. Благо он укусил ладонь зажавшему ему рот парню и, двинув локтем в ребро стоявшему на стреме его приятелю, как ураган, вылетел из туалета. Он смог сбежать, но больше никогда не рисковал заходить в туалет ни с кем из однокурсников, терпеливо дожидаясь, пока прозвенит звонок и все разойдутся по классам, и лишь затем, тревожно озираясь по сторонам, заходил в кабинку. Из-за этого он постоянно опаздывал на уроки, получая в награду от учителей хмурые взгляды и постоянные выговоры, а от одноклассников — скабрезные ухмылки и перешептывания. Гарри не сомневался, что они, вероятно, полагали, что за частыми опозданиями скрывается его распутное поведение. Так продолжалось несколько месяцев, и Гарри уже всерьез подумывал сбежать к чертям подальше из проклятой школы, так как мать ни в какую не согласилась бы перевести его в другое место, ведь за учебу было уплачено до конца учебного года, когда в его жизни появился Рон Уизли. Он возник будто из-под земли, когда Гарри в очередной раз пытались затащить в темный чулан под лестницей, и разогнал обидчиков, расквасив нос одному из удерживающих Эванса парней. Вначале Гарри недоверчиво отнесся к новому знакомому, дергаясь каждый раз, когда тот, даже случайно, прикасался к нему, но постепенно оттаял и с благодарностью принял в свою жизнь. Тот представил Гарри своим приятелям, моментально принявшим парня в свою компанию и взявшим над ним опеку. После этого Эванса оставили в покое, переключившись на других, более доступных жертв. Рон оказался великолепным другом и никогда не поднимал тему произошедшего. Гарри успокоился, постепенно забывая пережитый кошмар, пока одной неосторожной фразой друг не воскресил его вновь. Опомнившись, Уизли прикрыл рот ладонью, словно не веря, что это именно он произнес эти слова. — Прости, — прошептал он. — Черт, Гарри, прости! Я не это хотел сказать… Но его слова неслись уже вдогонку затихающим вдали шагам. Оставшись один, Рон устало опустился на пол и, прижав голову к коленям, спрятал от мира свое пылающее лицо.