Чужая Судьба

Эванс ошеломленно уставился на Малфоя, оставив любые попытки к сопротивлению. — Что… о чем ты говоришь? — наконец выдохнул он. На губах Малфоя появилась нехорошая улыбка. Наклонившись, он вкрадчиво прошептал, вздрогнувшему от его прикосновения, парню: — Я говорю о том, что прекрасно знаю Поттера. Чертов ублюдок и пальцем не шевельнул бы, чтобы помочь мне. Так что, — усмехнувшись, он придвинулся вплотную, почти вжимая парня в стену, — я повторю свой вопрос. Кто ты, черт побери, такой? Эванс поежился от такой внезапной близости, по телу прошла горячая дрожь. К его глубокому ужасу, низ живота налила знакомая тяжесть и ставшие узкими брюки крепко стянули паховую область. В голове лихорадочно замелькали мысли. Рассказать правду? Солгать? Что в таком случае он скажет? Пока он собирался с мыслями, Малфой решил вопрос за него. Прижав к его подергивающемуся кадыку тонкую палку, он проникновенно зашептал:  — Советую тебе начать говорить прямо сейчас, так как мое терпение на исходе. Или ты хочешь испытать Круцио?.. Эванс нервно сглотнул, хоть он и не знал, что конкретно имел в виду парень, но испытать что-либо с названием, от которого буквально веяло болью, он не имел ни малейшего желания. Не спускавший с него внимательного взгляда, Малфой нахмурился. Легкая тень набежала на его лицо, он медленно отстранился. — Ты… — пораженно выдохнул он, — словно сам не веря своей догадке, — не знаешь, что это такое? Освободившись от стального захвата, Эванс прижал руки к горлу и, откашлявшись, покачал головой, не смея поднять глаза. До него донесся резкий свистящий выдох. Прислонившись к стене, Малфой не сводил с Эванса глаз, на его лице застыло ошеломленное выражение. — Если ты не Поттер, — неуверенно начал он, то… — Мое имя Эванс, — перебил его Гарри и, отводя взгляд, невесело усмехнулся. — Полагаю, ты уже догадался, что я не отсюда. Малфой молча взирал на него. — Что ж, — вздохнул мальчик, — раз уж ты сам об этом догадался, то, думаю, хуже не будет, если я расскажу тебе и о другом. У тебя есть в запасе пара-тройка часов времени? По-прежнему не проронив ни слова, Малфой кивнул, и, потянув за ручку боковую дверь, провел его в пустой кабинет. Эванс больше часа рассказывал Малфою о своей жизни в другой реальности, о Риддле, о предложении Джека. Единственное, о чем он не смог заставить себя вымолвить ни слова, так это о двойнике Малфоя и о той роли, что он сыграл в его жизни. Оставь прошлое в прошлом — сам себе напомнил Эванс. Закончив рассказ, он остановился перевести дух, украдкой взглянув в задумчивое лицо по-прежнему молчащего слизеринца. Тот сидел на полу, устремив взгляд в окно, погруженный в собственные мысли. За весь рассказ он не произнес ни слова, и, лишь вперенный в него внимательный взгляд, и, время от времени ходящие желваки на скулах, свидетельствовали, что он не пропустил из услышанного ни слова. Какое-то время они сидели молча. Наконец Драко отмер и посмотрел на него: — Тебе, наверное, уже пора возвращаться, — тихо произнес он. Эванс нервно закусил губу и, отведя взгляд, кивнул. Малфой поднялся с пола. — Пошли, я проведу. Гарри вскинул на него удивленный взгляд, уголки его губ дрогнули. Тщательно пряча улыбку, он поднялся и последовал за идущим впереди парнем. Они уже подходили к Гриффиндорской гостинной, когда навстречу им из-за угла показался Уизли. Также, как и Малфой, он уже успел подлечить лицо, и о последствиях драки напоминали лишь едва заметные синяки. Рон выглядел взволнованным. Заметив их, он резко остановился, его глаза удивленно расширились. — Он ничего тебе не сделал, Гарри? — встревоженно выпалил Уизли, переводя настороженный взгляд с Эванса на Малфоя. — Какого лешего ты вообще здесь забыл, хорек? — злобно выплюнул парень, приближаясь вплотную к застывшим в проходе парням. При виде Уизли, Малфой подобрался, его лицо приобрело привычное равнодушно-циничное выражение. Не ответив на оскорбление, он смерил рыжеволосого парня презрительным взглядом, тонкие губы искривила злая усмешка. — Да вот, сопроводил золотого мальчика в его покои, — и ядовито добавил: — выполняя за тебя твою же работу. — Это какую же? — Подлизывание чужих задниц, — усмехнулся Драко. — Ах ты, мерзавец, — взвился Уизли, сжимая кулаки, и делая шаг вперед. Малфой спокойно стоял на месте, не делая никаких попыток уклониться. Поспешно выступив вперед, Эванс заслонил собой слизеринца. — Спокойно, Рон, — торопливо произнес он, поднимая руки в успокаивающем жесте. — Я слегка заплутал и Драко всего лишь любезно проводил меня до гостиной. Уизли задохнулся, услышав слова Эванса. — Теперь он для тебя Драко? — сквозь зубы процедил он. Вздохнув, Гарри твердо взглянул на Уизли. — Не делай из этого проблемы, Рон. Сегодня был тяжелый день и меньше всего нам нужны сейчас новые выяснения отношений. Уизли скривился, с ненавистью уставившись на Малфоя. В ответ тот лишь иронично поднял бровь. Устало покачав головой, Гарри двинулся по направлению к гостиной, и Уизли ничего не оставалось делать, как кинув последний подозрительный взгляд на Малфоя, последовать за ним. Уже у дверей Эванс обернулся и посмотрел на Малфоя. Тот по-прежнему стоял на месте и не сводил с него напряженного взгляда. Отвернувшись, Гарри улыбнулся, чувствуя, как наконец в груди стал оттаивать кусок льда, захвативший в смертельный захват сердце. Ночной покой не принес Эвансу забвения от терзающих его кошмаров. То он снова оказывался в стальном лабиринте из заброшенных комнат, и внимал голосу Риддла, погребальным эхом, откалывающимся от голых стен, то переносился в тревожный полумрак слизеринских подземелий. Малфой упирается ладонями в его плечи и, не переставая двигаться, раз за разом проникает в тело, вырывая болезненные стоны. Длинная челка падает слизеринцу на лицо, скрывая глаза, и Эвансу почему-то кажется важным отбросить ее в сторону, увидеть его взгляд, но… руки будто весят тонну и не отрываются от постели. Малфой склоняется к лицу мальчика, жарко целует сухими губами покрытый испариной лоб, и, не переставая, повторяет «прости»… — Прости, прости… — отзывается от стен громкое эхо. — Прости, прости… — гулко пульсирует в ушах. Раскидав одеяла, он душно стонет и мечется по кровати. — Прости, прости… — жарко шепчет Том Риддл, прижимая к себе его обнаженное тело, и достает из-за спины нож… Тяжело дыша, Эванс вскинулся на кровати. Футболка неприятно липла к мокрому, пропитавшемуся потом телу, а горло саднило от хрипа. В окна во всю бил яркий свет. Кроме него в комнате больше никого не было. Отбросив в сторону одеяла, он поднялся с кровати и, задрав край футболки, вытер со лба испарину. Это все духота и чертовы воспоминания. Темные и мерзкие, они поднимались на поверхность сознания, как пенящаяся клоака на городские улицы. Время проходит. Ужас — нет. Зайдя в ванную, он открутил горячий кран и долго стоял под бегущей водой, смывая с тела липкий пот, а с души — забытые воспоминания. Потянувшись за висящим полотенцем, он заметил отразившееся в зеркале свое растерянное отражение и, грустно усмехнувшись, плеснул на него водой. Вернувшись в комнату, он достал из шкафа одежду и быстро принялся одеваться. Он уже зашнуровывал ботинки, когда дверь в спальню, скрипнув, приоткрылась и на пороге показался запыхавшийся Невилл. Увидев его тот запнулся и обрадованно выпалил: — Хорошо, что я застал тебя здесь, Гарри! Директор Дамблдор послал за тобой. Он просил передать, что будет ждать тебя в Астрономической башне. Гарри нахмурился. Неужели появились какие-то новости? Возможно ли что он скоро вернется домой? Вздрогнув, тревожно забилось сердце. Двоякость ситуации раздирала его на куски. С одной стороны, он был здесь не на своем месте — чужак в чужом краю — не способный противостоять той ноше, что возлагалась на плечи его двойника, но, с другой стороны, возвращаться назад к поджидавшему его Тому Риддлу… Поёжившись, он до боли сжал кулаки и решительно поднялся с постели. Хватит вести себя как тряпка. Пора брать ответственность за собственные ошибки. И если это означает возвращение к тому кошмару, во что превратилась его жизнь до попадания сюда… значит так тому и быть. Поднявшись по витиеватой лестнице в астрономическую башню, он остановился на верхней ступеньке, созерцая стоящую у окна фигуру Дамблдора. Директор стоял к нему спиной, его опущенные плечи, казались придавленные тяжелым грузом, замерев у окна, он напряженно всматривался в небо, словно выискивая в нем нечто, известное лишь ему одному. Эванс растерянно застыл в проходе. — Директор Дамблдор, — неуверенно позвал он мужчину. Тот по-прежнему не поворачивался, лишь опущенные плечи чуть дрогнули. Эванса сковало напряжением. — Мне очень жаль, мой мальчик, — не разворачиваясь произнес мужчина, — но у меня нет другого выхода… — Что вы хотите… — обеспокоенно начал Эванс, но слова застыли на его губах, когда, стоявший у окна мужчина, молниеносно развернувшись, наставил на него палочку. Эванс уже знал, что в этом мире, это являлось аналогом оружия. Он замер, глаза его расширились. — Мне правда очень жаль, — срывающимся голосом проговорил мужчина. — Но ты не оставил мне другого выхода. Не надо было тебе возвращаться… — О чем вы? — изумленно выдохнул Эванс. — Не бойся, это будет безболезненно, — успокаивающе прошептал мужчина, полностью выходя из тени. Только сейчас Эванс увидел его посеревшее осунувшееся лицо и затуманенный бегающий взгляд. Мужчина выглядел совершенно безумным. — Ну ничего, скоро всему придет конец, — словно в бреду бормотал он. — Я сам позабочусь об этом. Больше не будет места малодушию и жалости… Не бойся, больно… почти не будет… — с его губ сорвался безумный смешок. Эванс медленно сделал шаг назад, надеясь, что ополоумевший старик не заметит его движения, но взгляд Дамблдора тяжело пригвоздил его к месту. — Даже не думай, — отчетливо произнес он. — Мне не хватило духу сделать это в свое время, но больше я не совершу подобной ошибки. Ты можешь сделать выбор — прыгнуть из окна сам — пожертвовав собой ради спасения мира, либо… твоя смерть будет намного менее легкой. Наведя на него палочку, он заставил его подойти ближе. Из распахнутого окна открывался вид на садовый участок с торчащими из земли острыми камнями. Глаза парня расширились. Эванс перевел взгляд на директора. — Нет, — произнес он, — я не буду облегчать вам задачу. Сердце бешено стучало в груди, готовясь разорвать грудную клетку. — Очень жаль, — печально цокнул языком старик. — Я надеялся, что хоть в тебе есть капля жертвенности, но ты — такой же зацикленный на себе эгоист, как и тот, другой. — Ну что ж, — в глазах мужчины светилась холодная решимость, — ты сделал свой выбор. Эванс в ужасе вжался спиной в стену, пальцы со скрежетом царапнули по каменным плитам. Со всей неизбежностью рока парня накрыло осознание, что ему только что подписали приговор и обжалованию он не подлежит… Покачав головой, старик скривил перекошенные мукой губы, прошептав: — Авада… — и, покачнувшись, рухнул на пол, словно подрубленный столб. Эванс ошеломленно посмотрел на лестницу — на верхней ступеньке стоял растрёпанный Снейп. На его осунувшемся лице не было ни кровинки. На миг они застыли, сверля друг друга взглядами, и лишь ополоумевшие удары сердца не давали забыть, что все это реальность, а не чудовищный кошмар. — Сматывайся отсюда! — отмерев, рявкнул декан, делая шаг вперед, сжимая в пальцах тонкую палочку, по-прежнему нацеленную на распростершегося на каменных плитах мужчину, — Немедленно! Раздался слабый стон, мужчина на полу пошевелился, не открывая глаз, он стал ощупывать дрожащими пальцами пол в поисках откатившейся от него палочки. Вне себя от отвращения, Эванс отшвырнул ее ногой в дальний угол и кинулся прочь из башни. Поравнявшись со Снейпом, он на миг замер, и, не зная, что предпринять, тревожно коснулся локтя мужчины. Тот поднял на него совершенно шальной взгляд и, от его хриплых слов, сердце Эванса подпрыгнуло к горлу, а затем камнем рухнуло вниз. — Прячься… Это уже началось.