Оттенок равнодушия.

«Это, пожалуй, последний день из моей жизни. Я запомню его как самый жестокий из всех, что я видела. Люди обозленные проходят мимо меня, фотографируют аварии и раненных людей вместо того, чтобы помочь. Некоторые из них, сохранившие разум и здравый смысл, просто сбрасываются с высоких крыш. Я начинаю понимать всех этих самоубийц. Они единственные осознанно отдают свою жизнь, сбегают из этого земного ада в пустоту. Некоторые плачут, некоторые смеются, а некоторые настолько устали, что их лица не отображают никаких эмоций. У всех этих людей есть только одна схожесть: их глаза искажаются в облегчении. Такое чувство, словно всю жизнь их подвергали страшным пыткам и, наконец, позволили умереть. Библейские сказания были верны. Помню, как все мы смеялись над старым Джоном, который рассказывал о конце времен. На самом деле, тьма всегда была среди людей. Извращенные мысли, убийства, однополые браки, насилие и прочее. Все это и есть тьма. Я часто представляла себя на месте короля тьмы, и то, что происходит в мире — идеальная стратегия. Наши глаза словно под полотном. Мы не видим тех страшных существ, которые ползают по миру. Старый Джон говорил, что мы видим лишь последствие греха, потому что именно оно нас волнует больше всего. Алчность, жадность, стремление к богатству и славе. Зачем? Человек в среднем проживает лет семьдесят, а потом умирает и оказывается в вечности. Вечность не имеет ни начала, ни конца. Она просто существовала как понятие и существует. Так зачем же проживать эту крупицу времени в погоне за лживой темнотой, чтобы потом она правила над тобой вечность. Вынуждена признать, у Лжеца идеальная стратегия. Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что здесь мне нечего делать. Я не отдавала свою жизнь Богу, но оставила понимание всех этих духовных вещей. Я не хочу никуда идти, но. к сожалению. это невозможно. Нет золотой середины, это просто еще один вид обмана. Ведь если ты не одел броню, то словишь пулю. Третий день я блуждаю по этим улицам и думаю, правильно ли я поступаю. Я не знаю куда приведет меня эта дорога, ведь я иду в никуда. Ищу то, о чем даже не ведаю. Но я точно знаю только одно. Это самый ужасный день из всех мною прожитых… „ Вместе с шумным выдохом карандаш упал на бетонные плиты. Прохладный ветер переворачивал страницы старого дневника, который лежал на коленях своего автора. Смольные волосы с некой игрой растрепались под потоком прохлады и упали на бледное, женское лицо, скрывая опустошенные синие глаза. Девушка сидела на старом. разрушенном мосту, который вел через мертвую воду. Ни одна машина не рисковала проехать по нему. Только беспечные и глупые водители решались проехать по старому мосту, в конечном итоге проваливаясь в дыры, которые образовались под тяжестью старых колымаг. Внизу до сих пор стояли перевернутые, ржавые машины, застрявшие меж камней под мостом. Вода омывала железо и уносила к берегу мелкие ошметки старых частей. Алое солнце, которое скрывалось за горизонтом, еле виднелось среди густого дыма вдали. Запах пепла и очередного пожара доносились издалека. Этот город был настолько серым и пропитанным разрушениями, что выражение ‚серые будни‘ обрели буквальный смысл. Сигнализация срабатывала неподалеку от того места, где сидела девушка. Именно она и отвлекала ее мысли, не позволяя сосредоточиться на своем. Она ждала конца времен, находясь в аду уже третий год, как и многие, кто остался блуждать. Ищущие смерти не могли найти ее. Она стала Божьим благословением в эти мрачные времена. Попытки суицида в большей мере стали бесполезными. Со сломанными костями и страшными ранами люди продолжали мучиться в местных больницах. А те, кого не нашли, мучились в низинах глубоких пропастей, по уши в крови и грязи. — Невыносимо… - слетела из ее уст усталость. Это было изнеможение духа и тела. Морально внутри оставался только песок. На месте былого оживленного леса в душе образовалась пустыня. С новым потоком ветра девушка с некой решительностью и долей страха закрыла глаза. Будто соглашаясь с нынешними изменениями. Руки опускались, и понимание того, что человек в этом мире бессилен, возрастало с каждым новым взрывом вдали. Спасатели пытались затушить очередной пожар, но видимо кто-то не хотел его прекращения. Шелест исписанных листов прекратился, когда девушка захлопнула кожаную обложку. Отложив свой дневник в сторону, она поднялась на ноги. Медленными шагами, вразвалочку она подходила к краю моста, опираясь руками о ржавые, слабые поручни, которые были изогнуты и местами сломаны, перелезая через них, оказываясь у самого края. В один момент она затормозила, глядя усталыми, но пустыми глазами на мертвую воду. Нет прозрачности реки, нет отблеска свежести. Только чернота и запах чего-то протухшего. На дне здешних вод не росли даже водоросли, не говоря уже о рыбе, которая когда-то плавала в процветающей долине. — Не знаю как Ты… но я… не хочу смотреть на все это. Это… моя третья попытка, но… я прошу Тебя… подари мне смерть… я не могу больше… Джон говорил, что ты исполняешь желания и слышишь молитвы людей… так что… пожалуйста… ты знаешь о чем я мечтаю больше всего на свете… ведь мира не будет… Тихий шепот женского голоса звучал сквозь шум поднявшегося ветра. На бледных губах воцарила легкая улыбка. Это скорее была насмешка над собственным сумасшествием. Ее молитва изливалась из проклятой души и именно через свою искренность она надеялась заслужить Божью милость. Она не думала долго перед последним шагом. Смахнув легкую слезу со своей щеки, она прикрыла глаза и, вздохнув поглубже, сделала свой последний шаг. Свист пронзал ее уши не так долго. Девушка не открывала глаза, дабы не видеть своего падения. Всего пара секунд и хрупкое тело ударилось о мертвую воду. Тупая боль разлилась по всей спине. Девушка перестала чувствовать свои ноги и руки, а боль в позвоночнике была настолько сильной, что она рефлекторно набрала в легкие воды вместо воздуха. Жжение в грудной клетке и резкий перепад давления вызвал кровотечение, отчего она открыла глаза как-то вяло и бессильно. Черная вода, которая не имела прозрачности, была настолько густой от отходов, что глаза моментально поразило жжение и ощущение вдавливания. Словно нечто давило на глаза, но закрыть их не было сил. Оттого, что вода была черная, ей не удавалось понять, теряет ли она сознание или по-прежнему обречена на муки. ‚Мне не страшно… это все? ‘ — думала она. В ее мыслях и ощущениях не было страха. Это было что-то вроде апатии. Полное непонимание того, что происходит и непонимание своих ощущений. Боль сменилась на онемение и сопровождалась каким-то непонятным холодом. По телу пробежались мурашки и, в конечном итоге, она ощутила, как спиной уперлась во что-то твердое. Она достигла дна, но дезориентация не позволила ей понять и этого. Полная слепота всех ощущений. Веки наполовину прикрыли ее глаза под расслабленностью мышц. Но вновь распахнулись, когда тьма вокруг нее в момент исчезла. ‚Что за черт?! ‘ — со страхом подумала девушка, наблюдая, как в одно мгновение тьма просто растворялась под воздействием света, источником которого являлось ровным счетом ничего. Свет был настолько сильный, что выжигал сетчатку, но вместе с ним вернулись ощущения боли, хруст костей и чувство, как будто тело горит в огне. — Твои молитвы были услышаны Небесами… — Что за… — Басовитый голос, который раздавался с грозностью из ниоткуда, ввел ее в некий шок. Этот свет дарил теплоту в душе, но обжигал тело, отчего смесь боли превращалась в нечто непонятное. — Я тот, кого послали Небеса. Ибо истинный свет сожжет тебя дотла. Слушай мой голос, ибо он приведет тебя к спасению. Твое предназначение не было исполнено. Твоя жизнь не принесла пользы в мир. Действия твои не несут оправдания, а слова посеяли ложь в сердцах других людей. Сердце твое отравлено ядом ненависти, а зависть твоя — гниль для костей… Голос озвучивал каждый ее порок, отчего страх поселился внутри ее сознания и заполнял пробелы в ее памяти. Она вспоминала каждое слово и действие в своей жизни и ощущала, как пламя касалось ее ног. Ей казалось, что свет ведет ее в пучины ада, отчего та пыталась бежать. Застывшая в одном положении, она не могла пошевелиться. Ощущая великую силу, что властвует над всем живым и мертвым. В это мгновение ей показались мизерными самые глобальные проблемы мира. Сталкиваясь с вечностью на суде, она желала спасения не тела, а души. Голос продолжал говорить, а в ее глотке словно застрял ком, не позволяющий ей сказать что-либо в свое оправдание. Перед ней стоял тот, кто видел все и знал глубины ее сердца. — Ты ввергла себя в пучины Ада. Тот, чья сущность есть милосердие, слышал молитвы тех, кто с Ним. Тебе дается шанс во искупление. Возлюби жизнь, ибо она была создана Богом для идеального. Изъяны создает себе человек. Смотри на мир, которым его сделали люди. Посмотри на начало великой войны. Смотри на людей глазами низшей твари. Твоя душа разделится на пять элементов, одна из которых есть жизнь, и она будет с тобой с первого дня. Тюрьма времени не будет иметь начала и не будет иметь конца. Время твое остановится, а время тюрьмы будет идти вперед. Собери свою душу в одно. Только так ты увидишь свое предназначение… ‚Моя душа…‘ — последняя мысль не обрела заключения из-за боли в груди. Ощущение разрыва, словно некто делал операцию без наркоза. Ноги и руки воспламенились едва свет стал еще ярче. Свист разрывал барабанные перепонки и заставлял кровь литься из ушей. Даже закрытые веки не могли защитить глаза от выжигания. Язык западал в глотку, а кровь запекалась в сосудах. Изнутри вырывался бешеный крик, но уши его не слышали. И, наконец, после сотни переломов, которые свершились в один миг, мир перед глазами окутала тьма…