Смысла нет перед будущим дверь запирать, Смысла нет между злом и добром выбирать. Небо мечет вслепую игральные кости — Все, что выпало, надо успеть проиграть! (Омар Хайям)
Легкие дуновения ветерка, прорываясь из приоткрытого окна сквозь тюлевые шторы, заполняли небольшую, но уютную комнатку. Здесь не было чего-то изысканного и дорогого: лишь пастельного цвета стены, одинокий деревянный письменный стол с придвинутым к нему столь же простым стулом, резной комод и кровать, аккуратно пододвинутая к одной из стен- но для Гарри, жившего в этой комнате с двенадцати лет, атмосфера была родной- большего ему и не требовалось. Война против Волан-де-Морта закончилась, и магический мир наконец погрузился в спокойствие. Многие волшебники не верили, что этот миг когда-нибудь настанет, но с его приходом все переменилось. То уныние, читавшееся раньше на лицах людей, куда-то испарилось- каждый постарался начать жизнь с чистого листа, хотя после утрат, которые понесли многие, сделать это было довольно сложно, и Гарри это прекрасно понимал. Он помнил лица всех друзей и близких, которые так и не увидели этих дней: Фред, Альбус Дамблдор, Северус Снейп- но больше всего он скучал по Сириусу, тому, кого Гарри действительно считал своей семьей. Конечно, Дурсли приняли его, кормили, одевали, но, наверное, ему нужно было что-то большее, то, что он нашел лишь в потомке Блэков. Порой, открывая глаза утром, он скрещивал пальцы на руках и шепотом просил, чтобы все те смерти, что он видел, были лишь дурным сном, но, в очередной раз оглядывая спальню, читая письма, которые присылали ему его лучшие друзья Рон и Гермиона, он все трезвее понимал, что это та самая жестокая реальность, которая забрала у него дорогих ему людей. И все это не было сном и никогда не будет. После этого он всегда шел в душ и, стоя под прохладными каплями воды, старался освежить свой рассудок, но, как бы это не было прискорбно для него, в сердце все равно оставалась та брешь, которая словно ножом временами резала его сердце. Наследник Поттеров понимал, что все люди чувствуют это, когда из жизни резко уходит кто-то дорогой, и знал это не понаслышке, ведь его друзья также потеряли многое за то страшное время. «Постепенно раны заживут» - так говорили многие, но у него все, казалось, было наоборот- и мир вокруг него становился только более тусклым с каждым днем, а раны никуда не исчезали, напоминая о себе день ото дня. После всего, что произошло, он не оставался один: Дурсли, которые, прознав про смерть темного лорда, все же вернулись в покинутый дом в Литтл Уингинге, но они не были для него подходящей компанией и все же продолжали относиться к своему воспитаннику с пренебрежением, что все равно не лишало всяческого желания оставаться и дальше в этом доме, ведь Гарри терпел: он понимал, что идти ему сейчас некуда, и с сердечными томлениями ожидал начала учебного года, последнего в жизни парня. Этот год он и ждал и боялся: ведь решалось слишком многое в жизни парня. У его друзей была уже устоявшаяся жизненная цель: они все точно знали, куда отправятся после окончания седьмого курса в Хогвартсе. Гермиона посчитала, что наилучшим решением для нее будет работа в отделе тайн. Рон же решил, что будет помогать Джорджу в его магазинчике в Косом переулке. Но для Гарри же выбор казался чем-то сверхъестественным. Его лучшая подруга не раз пыталась помочь ему советами касательно будущего, но юный Поттер лишь отшучивался и говорил, что время на решение у него все еще есть, но с каждым днем уныние и страх закрадывались в его сердце все сильнее. «Ну, мистер Поттер, Вы даете. Темного лорда не испугались, а выбора будущей профессии страшитесь», - отшучивался он всегда, сидя в своей небольшой комнате, стараясь хоть как-то внушить себе уверенность, но, к большому разочарованию волшебника, эти попытки самовнушения не имели, ровным счетом, никакого эффекта. Лето уже подходило к концу, и Гарри спокойно сидел на своей кровати, придвинувшись к стене. В сильных руках он сжимал письмо, в котором латинскими буквами друзья обычно заточали, словно преступника, последние новости из их жизни. Его выразительные зеленые глаза спокойно перескакивали с одной строчки на другую, не упуская из вида ни одной буквы, хотя это письмо он читал уже не один раз. Он очень любил письма, которые присылали близкие ему люди, ведь они хоть как-то вырывали его из привычной серости будней и внушали ему хоть какую-то, пусть и мизерную, но уверенность. Вот и сегодня, в последний день, который он проводит на Тисовой улице, переживания не покидали еще молодое сердце. День выбора приближался, и напряжение изрядно росло, поэтому, в очередной раз хватая письмо, написанное Роном или Гермионой, он проваливался в свои же собственные иллюзии и понемногу успокаивался, приводя мысли в порядок. Спрыгнув с кровати, юноша еще раз перепроверил все вещи, необходимые ему в школе, и задумчиво взглянул на себя в зеркало. Светлая кожа; яркие зеленые глаза, которые всегда напоминали ему о маме; слегка опухшие губы и волосы цвета смолы, которые за время, проведенное вдалеке от волшебного мира, изрядно подросли, и сейчас доходили почти до плеч, беспорядочно свисая с головы; черная рубашка в красную клетку и темные джинсы, надетые им, как только он проснулся. - Гарри, спускайся, дядя Вернон уже ждет тебя в машине, — послышался из-за двери до боли знакомый женский голос. - Уже иду, тетя Петунья. На самом деле, когда молодой волшебник просил у родни отвести его на вокзал, то даже и не думал, что они согласятся, но, видимо, даже судьба была не столь жестока по отношению к юноше, чтобы заставить его с тяжелым чемоданом добираться самостоятельно. Но, тем не менее, по мнению самого парня, она была и не столь милосердна, чтобы во время очередной поездки дядя Вернон не продолжал выносить мозги на тему: « как много мы для тебя сделали», но для Гарри это было уже не просто привычным и терпимым, а даже в какой-то степени родным, поэтому, в последний раз оглядев комнату и взяв ручку чемодана, он пошел вниз.***
Вокзал «Кинг Кросс» сегодня, как и всегда, был наполнен толпой спешащих на свой поезд маглов и волшебников. Сейчас, после расставания с дядей он спокойно волок свой чемодан по перрону и вглядывался в лица, в надежде увидеть хоть одну знакомую рыжую голову среди присутствующих, и его желание сбылось, даже чересчур. Впереди, перед входом на платформу 9¾ уже столпилось семейство Уизли, которое, по-видимому, уже тоже заметило идущего к ним навстречу Гарри. - О, Гарри, мальчик мой, ты как всегда прелестно выглядишь, — воодушевленно заговорила мать семейства. - Благодарю Вас, миссис Уизли. Вы тоже хорошо выглядите, — ответил юный волшебник и заметил пристальный взгляд Джинни, направленный в его сторону. - Здравствуйте, мистер Уизли, Джинни, Рон. - Здравствуй, Гарри, - с легкой улыбкой на губах сказал глава семейства и взглянул на часы. - О боги, дети мои, вам нужно поторопиться. Время поджимает. Пройдя через кирпичную стену, отделявшую нужную ему платформу от остальных, юный наследник семьи Поттер заметил уже давно знакомую ему фигуру, которая махала им с Роном в одном из окон «Хогвартс-Экспресса». Гарри даже совсем не был удивлен, что их подруга уже одета в школьную форму, ведь Гермиона Грейнджер всегда была такой: парни давно уже привыкли и к ее сильной жажде знаний, и к пунктуальности, закрепленной при всем этом серьезностью; что нельзя было сказать о ее двух друзьях, которые без ее участия давно бы уже загнулись; но даже это не мешало младшему сыну семейства Уизли закрутить роман с умницей Грейнджер. По началу он был очень счастлив видеть довольные лица дорогих ему людей. Забавно было наблюдать, как Рон, спрятавшись за книжной полкой, мог часами смотреть на то, как его возлюбленная прилежно перечитывает предметные и а-ля «для легкого чтения» книги. Гермиона же сразу раскусила, что за ней наблюдают, но впрочем и против этого она не была и всегда старалась закончить с занятиями побыстрее, чтобы побыть с тем, кто так увлеченно всегда наблюдал за ней. Гарри было интересно, когда же это началось между ними, но все же старался сверх меры не лезть с расспросами к друзьям и чаще отказывался от приглашений, чем принимал их, то отнекиваясь, то отшучиваясь, хотя на самом деле он просто не хотел быть «третьим-лишним». И, в очередной раз отказываясь от приглашения, он садился с книгой и часами мог в гордом одиночестве перечитывать давно известные строки, которые он знал чуть ли не наизусть. Но не только книга становилась его верным спутником в этом одиноком путешествии к мечтам и потаенным желаниям: он часто включал пластинки с классической музыкой и, отвернувшись к окну, наблюдал за изменениями, которые происходили тогда в природе. Если шел дождь, то Гарри увлеченно рассматривал каждую капельку, что попадалась ему на глаза, и с томлением смотрел на вечно меняющееся небо, сплошь застеленное покрывалом из облаков. Если же была осень, и голубое небо оставалось девственно нагим, то внимание юноши могли привлечь лишь листья, которые нежно и при этом уверенно кружились в своем танце, временами навевая грусть. Природа и ее настроения были чаще всего близки для юного волшебника, и однажды он просто привык быть один со своими мыслями. Закатывая свой чемодан в одно из многочисленных купе «Хогвартс-Экспресса», Поттер столкнулся взглядом с младшим из Малфоев, который лишь ухмыльнулся и ушел в общий вагон, где уже сидели многие с факультета Слизерин; почему-то, парню этот взгляд показался не столь враждебным, сколько просто издевательским, но, тяжело вздохнув и выкинув из головы надоедливого Драко, он все же зашел, куда изначально собирался и, закинув чемодан, спокойно уселся напротив своих друзей на красный мягкий диванчик. Каждая такая поездка навевала воспоминания о том, как первый раз встретилось это «знаменитое трио». До этого у него никогда не было друзей, и сейчас он с нежностью вспоминал все те приключения, что им пришлось пережить, все те запрокидывания глаз Гермионы, когда ее друзья попадали в очередную проблему, или даже все те сыгранные партии в волшебные шахматы с Роном, которого за столько лет удалось победить не так уж много раз. Сейчас, наблюдая, как Рон увлеченно рассказывает о строительстве нового дома и о том, как его старший брат вновь придумал что-то очень интересное, Гарри был более чем счастлив, но даже в бочке меда бывает ложка дегтя, и этой ложкой стал Малфой, как всегда неожиданно заявившийся к ним в купе. - Поттер, Поттер, а ты как всегда со своей шайкой, которая так и трется вокруг тебя? — Язвительно протянул Драко и внимательно посмотрел на молодого героя, будто ожидая от него ответных действий. - Единственный, кто здесь трется вокруг Гарри, это ты, Малфой, — не сдержалась Гермиона от колкости в его адрес. - Не помню, чтобы тебя кто-то спрашивал, Грейнджер, — не отрываясь от Гарри, выдавил из себя слизеринец. - А ты, Поттер, с тобой мы поговорим тогда, когда твоего домашнего цирка не будет рядом. Увидимся, Поттер. - Съязвил юный парень, одетый в черный плащ с зеленым галстуком, и демонстративно зашагал обратно в общий вагон. - Как же все-таки бесит этот Малфой. Чего он только постоянно к тебе лезет? — Наконец подал голос Уизли. - Не знаю, — пожав плечами, ответил Гарри. - Может он просто никак не может смириться, что наш мистер Поттер был единственным человеком, который отверг „самого великого и сильного“ мага этого тысячелетия? — Сказал Рон, и вагон заполнился задорным смехом трех друзей. - Все может быть, но думаю, причина, по которой он липнет к Гарри, совсем не так проста, как может показаться на первый взгляд. — Серьезно проговорила Гермиона, когда в вагоне вновь воцарилась тишина. - Что ты имеешь в виду? — Ответил, вопросительно посмотрев на подругу, юный Поттер. - Точно не знаю, но думаю, скоро мы это выясним.***
«Хогвартс-экспресс» гудком возвестил о прибытии на место, и вагоны сразу стали похожи на большой муравейник. Кто-то старался побыстрее покинуть толпу и выбраться на свежий воздух, другие ожидали, когда вся толкотня рассосется, а третьи- просто еще собирали все свои вещи в кучу. Гарри и его друзья терпеливо ожидали с другими, пока все это сборище будто обезумевших студентов, толпившихся в коридоре, исчезнет, и можно будет без опасений за здоровье покинуть давно всем знакомый поезд. Когда все же юным Гриффиндорцам удалось покинуть паровоз и благополучно добраться до общего зала, где по традиции должен был состояться прием первокурсников на факультеты, все были взволнованы. Присев за стол своего факультета, Гарри заметил на себе пристальный взгляд Малфоя, но вскоре брюнету наконец удалось отвлечься на начинающих волшебников, которые весело рассаживались за столы своих факультетов. Зал был сегодня необычайно красив. Новые яркие флаги факультетов; потолок, напоминающий звездное небо и живые цветы, поставленные в высокие вазы для создания торжественности. Столы ломились от различных яств. Никогда еще до этого Гарри столько не ностальгировал. В памяти проносились различные моменты из его жизни: распределительная церемония, первый турнир по квиддичу; все это казалось таким далеким, но при этом очень родным. За время торжества мисс Грейнджер не раз приставала к лучшему другу с вопросами по поводу предстоящего будущего. Возможно, она вовсе не хотела этим надоедать, но для волшебника, которому приходилось придумывать на ходу отговорки от очередных вопросов, разговор показался достаточно трудным и обременяющим, поэтому он с нетерпением ждал, когда все это прекратится. По окончанию церемонии все лениво начали разбредаться по главным комнатам факультетов, но оставались и те, кто не спешили сегодня идти туда, одним из них был и юный мистер Поттер.***
Поднимаясь по старой каменной лестнице на верх астрономической башни, он задумчиво считал ступени, которые прошел. Порой это странное на первый взгляд занятие помогало ему отвлечься от дурных мыслей и привести ум в порядок, но сейчас все стало каким-то другим для волшебника. Казалось, что весь мир перевернулся. Он видел столько смертей, узнавал так много того, что не стоило узнавать и проходил через многое, и внутри после сама душа стала отрицать его существование. Гарри не знал, почему так произошло, и полагался лишь на то, что это временное явление и вскоре он обретет тот смысл всего, через что ему пришлось пройти. Оказавшись на верхушке, он присел на небольшой выступ и взглянул в чистое ночное небо, где уже загорались первые и самые яркие звезды. Однажды он слышал, что душа каждого умершего загорается в небе, как новая звезда, но до конца никогда не верил. По мнению самого Поттера, скорее можно было представить, что душа перерождается, нежели верить в это, хотя даже в магическом мире, который находился под боком у юноши, было так много еще всего неизвестного ему, что сложно было рассуждать о том, что было за миллионы километров не только от него, но и от самой планеты, на которой он находился.Вглядываясь в очертания каждой звезды, он пытался предположить, каким был человек, душа которого стала той или иной звездой. "Та звезда, что горит синим цветом, должно быть, произошла от человека, похожего на профессора Снейпа", - подумалось Гарри: " а та разноцветная- наверное, от кого-то, похожего на Фреда". Внезапно от рассматривания светил его оторвали чьи-то шаги, приближающиеся к нему. Поначалу юный волшебник подумал, что ему показалось, но с каждым шагом, что слышался с лестницы, он понимал, что мечтать об уединении уже поздно. Тем временем звуки становились все отчетливее и отчетливее, откидывая все сомнения на последний план. Сейчас Гарри совершенно не переживал о том, кто это может быть, но в такое позднее время встретить кого-то здесь было действительно чем-то на грани фантастики, поэтому, когда человек, который шел по лестнице, появился, юный маг был явно удивлен, еще не зная, чем может закончиться эта внезапная встреча.