Заявки по "ДжонСе"

Когда Джона провозглашают королем, Петиру кажется, что Санса должна быть в ярости, в гневе на того, кто лишил её наследства. Какое-то время она действительно гневается, но все равно не так, как хотелось бы Бейлишу. Джон, кажется, все понимает, и потому осыпает её всевозможными дарами: землями, титулами, он даже объявляет её своей наследницей, и если у неё когда-нибудь будут дети, им достанется его трон. Не проходит и трех дней, как она уже всем довольна, и это выводит Петира из себя. Где её ярость? Где ненависть? Где злоба к незаконорожденному брату? От её ярости зависит всё, и Петир ждал её с нетерпением. После того, как она не раз объявляла себя законной дочерью Неда Старка, как заявляла о своих правах на Север, все происходящее казалось совсем неправильным. Все становится только хуже, когда она демонстрирует доверие к Джону — доверие, которое он, Петир, утратил. Она всегда умудряется прикоснуться к нему, одаряет его улыбкой и теплыми объятиями, она даже смеется вместе с ним — чаще, чем раз в сутки. И вот он стоит, следит за ними, нахмурив брови. Они только что закончили собрание совета, ведь Джон ни одного не устраивал без неё. Если Санса не успевала к началу собрания, он с готовностью их откладывал. Он доверяет ей. Больше, чем сиру Давосу или этому дикарю Тормунду. Это приводит Петира в ярость, ведь все чаще и чаще он видит в них Неда и Кэт. Он видит, как растет между ними невидимая связь, заметная только в их кратких объятиях, беглых поцелуях, неуловимых улыбках. Неужто все вокруг — набитые дураки? Почему никто другой не видит этой связи, если она так очевидна для него? Эта чудовищная женщина, например, следует за ними по пятам, но даже не догадывается ни о чем таком… Впрочем, Мизинец не удивлен. Она и свои чувства к Цареубийце-то распознать неспособна. Облизнувшись, он делает глубокий вдох. Нельзя такого допускать, нельзя, чтобы история повторилась. Санса принадлежит ему. После всего, что он ради неё сделал, только он её и достоен. Он помог ей отвоевать у Болтонов её дом, он спас её из Королевской гавани, он вылепил её с нуля, превратил её в игрока, которым ей суждено было стать. И теперь она не замечает его, при этом делая вид, что все в порядке, чтобы он остался здесь подольше. Но зачем? Удивительно, но он понятия не имеет. Она все скрыла от него — каждую подсказку, каждый свой ход. Может, она хочет, чтобы он наблюдал. Чтобы смотрел, как развиваются их с Джоном отношения, в наказание за то, что он с ней сделал. За то, что продал её чудовищам тогда, когда ей больше всего нужна была помощь. Так или иначе, он не позволит истории повторится. Санса принадлежит ему. И она будет его — не сейчас, так позже. Он обнаруживает её в её солярии, в одиночестве и за вышиванием. Небольшая салфетка с изображением розы — Петир уже знает, для чего. Леди Маргери. Вчерашний ворон принес известия о том, что произошло в Королевской Гавани, и сердце Сансы разбито. Вчера, во время собрания, она перехватила письмо из рук Джона, и глаза её тут же наполнились слезами — тогда она спрятала лицо ото всех, кроме Джона. Он обнимал её до тех пор, пока она не пришла в себя, и даже потребовал, чтобы все оставили их наедине, чтобы он мог утешить её с глазу на глаз. Петир был там только потому, что обеспечил их рыцарями Долины, и Джон решил, что он имеет право присутствовать. Дурень. Так или иначе, он пришел к ней, когда она была одна и уязвима. Ровно так, как нужно. Ровно так, как тогда, когда он спас её из львиного логова. Она не глядит на него, не спешит наградить его своим вниманием. Вместо этого она глядит на цветок, расцветающий на её салфетке. Наверное, она хочет послать вышивку леди Оленне, как прощальный подарок. — Санса, — шепчет он, пытаясь обратить на себя её взор. Она не смотрит на него, лишь коротко бросив: — В чем дело? Петир чувствует холод, который она излучает — ледяные кости и мороз в крови. Он глядит на камин, забитый поленьями. Ему кажется, поленьев слишком много. Наверняка бастард был здесь совсем недавно, раз Сансу не беспокоит жар в комнате. К холоду она привыкла. Король, с другой стороны, — совсем другое дело, он готов сдувать с неё пылинки до тех пор, пока не задохнется. Природный инстинкт, должно быть. — Мы можем поговорить? Она наконец смотрит на него, и к его удивлению, в её глазах нет слез. Нет красного отека, нет пятен на щеках. Её глаза холодны, как две ледяные пустыни. — Разумеется, — голос тонкий, но Петир слышит в нем злобу. Он сделал что-то не так? Он расстроил её? Нынче не поймешь. Возможно, он слишком многому её научил. — Нужно поговорить о вашем короле. Санса поднимает бровь. — Да ну? — она закидывает ногу на ногу и выглядит так, будто втайне веселится. Петир не сказал бы, что ему неуютно, но Санса к разговору явно не располагала. — Именно, — выражая свои мысли, Петир подбирает слова осторожно. Один брак он уже разрушил, значит, может остановить и этот. — Вы и впрямь верите, что он позволит вам остаться наследницей? Санса хмурится. — Да. А что такое? Петир пожимает плечами. — Что, если он женится? — её нос морщится совсем незаметно, словно от отвращения… И от неодобрения. Это так похоже на Кейтилин. — Если у него будут дети, что будет тогда? Санса пожимает плечами. — Не знаю, — кажется, её все это совсем не заботит. Когда он говорил с ней в богороще, она была другой. Когда он спрашивал её о том, кто должен править Севером, и кому на самом деле принадлежит эта земля. Нет. Она спокойна. Она не беспокоится. Петир молчит. — Это все? — этот вопрос бьет Петира в самое сердце. Он вопросительно поднимает бровь. — Хорошо, — она встанет на ноги, поправляя свою юбку. — Надеюсь увидеть вас за ужином, лорд Бейлиш. Фальшивый тон. Фальшивая улыбка. Теперь он понимает суть её спокойствия. Понимает, о да. Он прячется среди изломанных камней, в проломе старой стены в одном из коридоров соженной и разрушенной части Винтерфелла, спасибо Грейджоям. Он видит. Он слышит. Джон прижимает её к стене своим телом, а её ногти впиваются в его спину. Он держит её крепко, припав губами к её ключицам, поцелуями спускается все ниже и ниже. Петир видит только Неда и Кейтилин — Санса, конечно, в стократ красивее, чем Кейтилин… Но картину рушил бастард, и то, что Санса на этот раз была самой собой, а не своей леди-матушкой. Бастард был вылитый отец — их общий отец, но этот факт их совсем не беспокоил. Его пальцы цепляют её юбки, задирая их, и она жадно глотает воздух. Она раскрывает губы, точь-в-точь два розовых лепестка, и шепчет что-то — почти беззвучно, но Петир слышит. — Коснись меня, — она требует, и король повинуется. Его рука исчезает под слоем её юбок, и она восторженно стонет, отчаянно вжимаясь затылком в каменную стену, подаваясь под его прикосновения. Он хрипло рычит, двигая рукой, припав губами к её шее, а её пальцы накрывают его затылок, стискивая за волосы, стаскивая шнурок, что сдерживал его кудри. Свободной рукой он накрывает её грудь, тиская её сквозь ткань, сминая и лапая. Внутри Петира закипает гнев. Все это время их влечение было очевидно, но он никогда не думал, что они поддадутся ему, ведь бастард был «благородным», а Санса больше не доверяет мужчинам. Он почти воет, глядя, как бастард оставляет её шею в покое и опускается на колени, склоняясь вперед, скрываясь под её юбками, пока она не испускает удивленный визг. И стон, божественный и прекрасный… Она стонет снова и снова, раззадоривая его, требуя еще. Петир может только вообразить, каково это — ублажить её, попробовать её на вкус. На секунду он представляет себя на месте бастарда, и когда Санса, словно запев, выкрикивает его имя, его колени дрожат. Это имя срывается с её губ до тех пор, пока удовольствие не накрывает её с головой — она едва стоит на ногах, дрожит, почти падая, и когда она достигает пика, то ударяется затылком о стену, закрыв глаза. Бастард поднимается на колени, улыбаясь и облизываясь, и едва слышно шепчет ей: — Тебе понравилось?.. как я целовал тебя там? Очевидно, он впервые делает с ней нечто подобное. И, судя по румяным щекам, сверкающим глазам и растрепанной прическе, она в полном восторге. Она улыбается и кивает, запустив пальцы в его черные кудри. Они слишком похожи на Неда и Кэт, и внутри Петира бушует ярость. И все же он не может оторвать взгляда. — Делай так почаще, — умоляет она, и закрывает ему рот поцелуем, не давая ответить, притягивая его ближе. Её рука тянется к завязкам его штанов, расшнуровывая их ловкими пальцами, и, судя по тому, как быстро она с ними управилась, все остальное ей тоже не в новинку. Санса сама задирает свои юбки, раздвигает ноги, когда он приподнимает её перед собой. Член короля отсюда не видно, но когда он входит в неё, её бедра сжимаются вокруг его талии, а губы раскрываются в беззвучном стоне — должно быть, ей страсть как хорошо. Бастард рычит, заталкивая себя в неё в первый раз, и держит её осторожно и крепко, как хрустальную статуэтку, но когда она кусает его в шею, задевает его ухо языком, он движется все быстрее и быстрее, и она задыхается стонами, пытаясь глотнуть хоть немного воздуха. Он двигает её на себе, и она вновь стонет, зовет его по имени, зарываясь лицом в его плечо. Да. Теперь Петир понял, почему она не беспокоится. Он уже принадлежит ей. Петир разворачивается и тихо уходит, презрительно скривив лицо. От бастарда нужно избавиться. Петир позволил одурачить себя, повел себя, как дурак, проявил слишком много доверия. Он ничего не сказал Сансе, но она и так обо всем догадалась. О его предательстве, о том, что он знал о Рамси с самого начала, и от его планах относительно её короля и любовника. После того, как вскрылась правда о его рождении, северяне взбунтовались и потребовали сместить его с престола, и Петир посоветовал ему уехать, иначе Север оклеймит его предателем. Все бы ничего, если бы Санса не предложила себя ему в жены. Разумеется. Горько это осознавать — все, за что он боролся, обернулось против него. Пока идет церемония, Петир сидит в темнице, запертый среди пыли и холодного лунного света. Он знает, что завтра рано утром ему конец. И дракон Сансы принесет ей голову пересмешника.