Заявки по "ДжонСе"

Развалившись на стуле, Джон сделал глоток эля из неожиданно тяжелой кружки и вздохнул. Праздник в честь его коронации в самом разгаре — ему праздновать не хотелось, но Санса заставила, как и всегда. А он и не возражал — Санса заставила его сделать множество вещей, в основном хороших. Постукивая пальцами по кружке, он наклонил голову и наблюдал, как она пирует. Рядом с ней маленькая Лианна Мормонт улыбается лорду Кервину в ответ на что-то, но кажется, что её улыбку вызывает именно Санса, а не он. Глядя на эту компанию, Джон тихо рассвирепел, и, вскинув бровь, наблюдал за тем, как Санса запускает пальцы в волосы. Какое же изящное она создание. Статуэтка из фарфора и стали. Кервин склонился к ней поближе, сверкая улыбкой, и Джон аж оцепенел. Весь Великий Чертог погрузился в тишину, но пьяный хохот, казалось, раскатывался, словно гром. Санса снова рассмеялась, мягко и дружелюбно, даже кокетливо. На её губах играла застенчивая улыбочка, и лорд протянул ей руку, будто на танец приглашал. Она кивнула и согласилась, но прежде, чем Кервин успел её умыкнуть, Джон вдруг заставил себя встать со стула, и, покачиваясь от выпитого, потопал навстречу парочке. Он стиснул Сансу за плечо, и она разворнулась лицом к нему. Улыбки её как не бывало, хотя ей все еще весело. Лорд Кервин учтиво склонил голову. — Ваша светлость, — пробормотал он, явно нервничая. Джон понял, что насупил брови слишком сильно и что вид у него слишком уж грозный и враждебный, как раз впору тому гневу, который переполняет его и мучает. Происходящее выбило его из колеи сильнее, чем следовало бы. — Мне надо переговорить с леди Сансой, — язык заплетается совсем чуть-чуть, и Джон собой доволен. Ему удалось выдавить из себя членораздельную реплику, и Санса, кажется, восприняла его слова всерьез. Лорд Кервин кивнул и удалился, оставив их наедине. Санса глядела ему вслед, а Джон пялился на неё, старательно запоминая каждую мелочь в её образе, пытаясь запечатлеть её в памяти. Он частенько так делал — кто знает, что случится завтра… Она перевела на него взгляд, и в её глазах мелькнул интерес и искорка веселья. Сделав легкий реверанс, она спросила немного смешливо: — Чего желает ваша светлость? Джон молчал. Он никогда раньше так не напивался, хотя многие говорили ему, что иногда стоит как следует развеяться. Ну, не многие, а Тормунд, который весь вечер таскал ему то эль, то медовуху, то вино, подначивая короля Севера «нажраться по самые бубенцы», как он сам говорил. Санса подметила его странное поведение и вопросительно вскинула бровь. Тяжко вздыхая, Джон потянул её за собой, прочь из Великого Чертога, подальше от веселых лордов и одичалых, забывшихся в пьянстве и веселье. Пируют они вместе довольно мирно — в конце концов, не так уж мало у них всех общего. Просто некоторым не повезло родиться по ту сторону Стены. Санса, к его облегчению, не сопротивлялась и зашагала за ним сама. Он не хотел бы её пугать. Даже пьяный в стельку, он прикасался к ней с осторожностью, чтобы ненароком не сделать больно. Столько ужасов и мучений выпало на её долю, что он боялся об этом думать. Он твердо решил не расспрашивать её о прошлом — от одной только мысли Рамси Болтоне кровь его вскипала, и, хоть тот уже давно кормит червей, Джону все равно хочется еще разок расквасить ему лицо. Страсть, как хочется. Свой гнев Джон решил направить на Мизинца. К старику-пересмешнику он относился с неподдельной враждебностью, и все вокруг это замечали, а Санса ничего по этому поводу не предпринимала. Её бездействие только подогревало враждебность Джона — ведь она молча одобряет, а значит, разделяет его ненависть к Мизинцу. В темном коридоре, где затух почти весь огонь, он утянул её в пятно света от последней свечки — Сансу окутывает теплое сияние, а Джон утопает в холодных лучах луны. Он молчал. Честно говоря, он и вовсе забыл, что хотел ей сказать — кажется, он об этом и не думал совсем. Ему просто не понравилось происходящее в Великом Чертоге, и надо было поскорее вывести оттуда Сансу. Как вообще мог Кервин прикасаться к леди Винтерфелла с такой фамильярностью? Она же его леди. Джону плевать, возражала Санса или нет — человек столь низкого положения не имеет права прикасаться к чему-то настолько прекрасному, драгоценному, такому милому и нежному. Да как он посмел?! Оба молчат, и Санса первая нарушила тишину: — Джон, все нормально? — судя по голосу, она немного обеспокоена, но еще слышится недавняя радость. Джон нервно облизнулся, и в его глазах Санса потихоньку превращалась в расплывчатый портрет небывалой красоты. В тусклом свете свечи она почти что светится — незабываемый образ, от которого его сердце колотится в висках так оглушающе, что она может услышать. Ну и что. Какая разница? Он пьян, и все, что он чувствует, вполне объяснимо. Она его двоюродная сестра, его кузина. Бран так сказал. Так написано в письме матери, которое Джон нашел в архивах отца… В архивах дяди. Он только два дня назад обо всем узнал. Может, поэтому он так охотно заливался сегодня вином? Может, именно поэтому он смотрит сегодня на Сансу так очарованно. Джон и раньше знал, что его чувства к ней совсем не похожи на братские, но прятал их изо всех сил, загонял в темные уголки сознания. И до недавних пор они не мучили его так сильно. Желать свою сестру — противоестественно и мерзко, но кузину… Наверняка такое боги прощают и разрешают. Родители его матери, как и родители Неда, были двоюродными братом и сестрой — так почему Джон должен стыдиться своих чувств? Очнувшись наконец, Джон помотал головой, буравя взглядом пол. — О чем вы с ним беседовали? Санса склонила голову. — Да просто болтали… Он довольно забавный, — она сделала шаг вперед, стискивая его за плечи и прижимая к стене, чтобы он не рухнул совсем на пол. — Ну, к тому же, я сама захотела. Он симпатичный. Джон вздрогнул, насупив брови еще сильнее. — Чего? — темно-серые глаза смотрят пристально в ярко-голубые, как у всех Талли. Светлые и яркие, как звезды. Санса чуть наклонилась к нему. — Я говорю, он симпатичный, — от этих слов Джон еще сильнее помрачнел и вырвался из её рук, отшатнувшись. Нахмурившись, Санса сделала пару осторожных шагов ему навстречу, — Джон, кажется, тебе надо прилечь, ты слишком много вы… — Симпатичный?! — выплюнул он с отвращением. Сансе этот тон незнаком — в этом голосе ревность, зависть, если точнее. — И что, замуж за него пойдешь? — Что?.. Да нет же, Джон, — она поспешила его успокоить. — С чего бы вдруг я… Нет, если, конечно, такова твоя воля… — её голос неуверенно затих. Ну все. Его это достало. Не Санса, а чертов лордик-симпатяга. — Пойду с ним переговорю, — заявил он. — И начищу ему ро… — Джон, отдохни, — настаивает Санса, уловив его настрой. Она тянет его за руку — и Джон резко валится на пол, потеряв равновесие. Санса испуганно ахнула. — Ты в порядке? — Ага, — Джон поднялся на ноги, мотая головой, и обстановка вокруг снова возвращалась на свои места. — Да, в полном порядке. Он сделал пару шагов вперед, но завалился на сторону, и Санса его подхватила. — Пошли в кровать, — Джон вытаращился на неё, не поверив своим ушам — ничего себе прямолинейность! На такое он не рассчитывал — не думал он, что Санса способна… Что она не против… Ему стало неуютно. — Неа, — он попытался вырвать руку из её хватки, отшатываясь в сторону. — Джон, тебе надо… — Я не собираюсь с тобой спать, — упрямствует он безо всякого выражения на лице, поджав пухлые губы. Санса замерла, глядя на него со странным выражением лица — не то смущение, не то трепет. — Чего? — слово повисло в воздухе, оборвавшись где-то на середине. Он помедлил, а затем привлек к себе. — Я лягу с тобой, если мы поженимся, — пробормотал он, заключая её в объятия. — И только если ты захочешь, — слова вылетали сами собой. — Я целый год ждал, что мне еще один? Санса не шелохнулась, оцепенев, жарко дыша. — Ждал целый год? — его рука скользила по её медным волосам, пальцы плыли между прядями. Санса не спешила прильнуть к нему, как обычно. — Чего именно ты ждал? Когда ляжешь со мной или возьмешь меня в жены? — в её неуверенном голосе сквозит укор и страх. — Второго, — прошептал он, зарываясь носом в её шею, наполняя легкие её запахом. Она сделала глубокий вдох, обняв его в ответ. — Ты хочешь жениться на мне? — говорит она с надеждой. — Хочу, — он как будто взмыл в небеса. — Чтоб ты стала моей женой… Я люблю тебя, Санса. Ну вот. Он наконец проболтался, и в коридоре повисла тишина, тут же прерванная тихим аханьем Сансы. — Любишь? — спрашивает она неверяще, как будто не понимая, о чем речь. Джон кивает, упираясь лбом в её щеку. — До неприличия сильно, — в ответ на это Санса обвила руками его талию и потянулась к лопаткам, обнимая еще крепче. Её голова покоится у него на плече, и вдруг, потянувшись губами к его уху, она шепчет почти неслышно: — Я тоже тебя люблю, — она произнесла это с усталой нежностью и нескрываемым обожанием, и счастье Джона длилось ровно до тех пор, пока он не провалился в глубокий спокойный сон. Он очнулся от солнечного света, бьющего в лицо. Через незанавешенные окна поганый белый диск сияет так ярко, что у него тут же заболели глаза, и он тяжело охнул под незатихающую боль между висков. Бросив взгляд в сторону, он замер — рядом сидит Санса, спокойно штопая чулки. — Ты вчера в обморок упал, — сказала она без обиняков. Он помнит немного — помнит, как обнимал её в коридоре, утопая в запахе лимонных пирожных, хвои, мыла и цветов. — Да ну? — недоверчиво спросил он, и Санса ответила кивком. — Ага, — аккуратно работая иголкой, она решает добавить: — И меня за собой утянул. Она смотрит на него, и под взором голубых, как две яркие льдинки, глаз, ему становится не по себе. Он обидел её? — Санса, мне так жа… — Ты совсем ничего не помнишь? — в её голосе он слышит надежду, подмечая, что в мирное время она так никогда не разговаривает. Кажется, вчерашнее для неё важно, и он пытается припомнить хоть что-нибудь, но вспоминаются только объятия. — Ничего, — сказал он наконец, поднимаясь на кровати. Когда необходимо, Санса может быть достаточно прямолинейной, особенно тогда, когда пытается добиться своего. И тем не менее, её теперешняя прямолинейность сбивает с толку — Джон не верит своим ушам. — Вчера ты сказал, что любишь меня и хочешь жениться, — заявила она, не отводя взгляда. — Это в тебе эль говорил, или все это правда? Ничего не скрывая, ни о чем не думая, не задерживаясь с ответом, Джон выпалил: — Да!.. В смысле, да, это все правда, — короткий, куцый, неожиданный для них обоих ответ заставляет его поежиться: вдруг он напугал её?.. Это она хотела услышать? Что он должен был сказать? Возненавидит ли она его за его любовь? Все его тревоги как рукой снимает при виде её робкой, милой улыбки. Отрада для глаз. — Вот и хорошо, — она отложила чулки и потянулась вперед, поймав его губы своими прежде, чем он успел что-либо сказать. Поцелуй простой и незатейливый, и она прерывает его слишком скоро. — Давай поженимся через две недели? — она выглядит такой… счастливой. Его сердце поет от радости. — Давай, — он снова тянет её к себе, целуя сперва в губы, потом в лоб. — Да, так и сделаем. Любовь переполняет его всего, и меньше всего на свете ему хочется выпускать её из объятий. — Я люблю тебя, — сердце Джона замирает от этих простых, но таких важных слов. — А я люблю тебя, — надо будет сказать Тормунду спасибо за спиртное.