Держаться за воздух.

— Третий день уже, он там перебухал и сдох, видимо, — возмущался Глеб. Собственно, после встречи с Люцифером он постоянно был злым и возмущённым. Вообще после того «дня втроём» всё изменилось и пошло совершенно не так, как раньше. Все трое выбрали уйти в себя и творить так, Глеб начал ещё чаще напиваться и приходить на репетиции, не держась на ногах, Вадик всё чаще сидел в телефоне, теперь открыл личные сообщения и отвечал абсолютно всем в перерывах, говорить он всё равно ни с кем не хотел. Я же старался держаться от братьев подальше и всё чаще сидел около барабанной установки Димы, изредка разговаривая с ним в перерывах. Мы никому и ничего не объясняли, на вопросы лишь отвечали, что так получилось. С Глебом я общался чаще, чем с Вадиком, в последнее время, вот только разговоры не всегда шли, несколько раз я замечал откровенные подкаты, что отталкивало меня. Стася всё время пыталась что-то выяснить, только у неё не получалось, я предпочитал проигнорировать её вопросы, а братья напомнить, что не всё ей нужно знать. Валере же было всё равно, он человек, не вникающий в чужие взаимоотношения, поэтому его все эти нюансы не интересовали, он предпочитал отыграть свою партию, в перерыве поговорить на посторонние темы со мной и Димой и по окончанию быстро смотаться домой. Хакимов, за месяц моего ошивания близ него, ни разу не спрашивал о том, что произошло между мной и Вадиком. Вообще Снейк немного даже помогал мне, один раз я заикнулся о том, что не умею писать сочинения, на что он предложил позаниматься со мной как-нибудь на досуге. Занимались мы два раза, но мне этого хватило, чтобы всё понять и, наконец, научиться писать эти сочинения. Неделю назад у меня снова началась школа, но, несмотря на «важный» одиннадцатый класс я появлялся на всех репетициях. В понедельник мне пришлось уйти с чаепития по поводу празднования Дня знаний, так как нам нужно было дорепетировать некоторые моменты и приступить уже к записи альбома. Пришёл я вовремя, уселся на своё место около барабанов Димы, начал проверять, хорошо ли настроена гитара. На самом деле, она была дорогая и сама не расстраивалась, но мне хотелось избежать скуки и делать хоть что-то, особенно когда в помещении был Вадик, поэтому до прихода Валеры или Димы я обычно с важным видом проверял свою гитару. В тот день мы просидели вдвоём в помещении с Вадимом около получаса, после чего пришли Глеб и Стася, болтавшие о чём-то «вечном», потом пришёл Валера, опоздав минут на сорок к началу репетиции. Вот только Димы не было. Это было странно, директор ранее не опаздывал, максимум минут на десять в дни, когда было много аварий или пробок, мы начали было звонить ему, но автоответчик оповестил нас о том, что аппарат абонента выключен. Вдвойне странно, он всегда был на связи. К концу репетиции он так и не появился, отрепетировали мы совсем немного, без барабанов нужного звучания не было, а играть на них никто и не умел. Сначала я хотел было сходить к нему, но так и не добился от Валеры адреса, договорились, что после третьего отсутствия он всё же скажет мне, куда ехать. На вторую репетицию я еле успел, но всё же пришёл вовремя, вот только Димы опять не было, это меня уже конкретно напрягло, телефон опять был выключен. Что могло случиться? До прихода опаздывающей Стаси я лишь растерянно подкидывал и ловил медиатор, ожидая, что Хакимов придёт, ну или хотя бы ввалится пьяный, я хотя бы буду понимать, что он жив-здоров. Однако, он так и не появился на репетиции, Глеб был в ярости, запись альбома сдвигалась, что ему вовсе не нравилось. Я тоже никогда не любил записывать что-то в спешке, писать объявления о сдвиге выхода альбома тоже не льстило, а лишиться ударника было самым безрадостным. — Ну до завтра ещё подождём, — сказал Валера, когда мы с ним вышли покурить. Я продолжал нервно крутить в руках медиатор, который за всю репетицию так и не привязал обратно к гитаре. Не видел в этом смысла, репетировать, да ещё и не всем составом, можно было и так. Я лишь затянулся и кивнул в ответ, говорить было нечего, уговаривать я уже не хотел, осталось ждать. Сейчас же, сидя уже на третьей репетиции, где Димы всё ещё не было, я ждал прихода Валеры, который бы дал мне адрес, чтобы можно было поехать к нему. Глеб, как всегда, не стеснялся активно нецензурно выражаться, рассказывая Вадиму, как ему всё надоело, как задолбал неприходящий Дима и про остальные свои беды. Валера сам немного припоздал, но всё же пришёл. Первым делом он подошёл ко мне, пожал руку и отдал листочек с адресом, как и обещал, после чего я быстро забил эту геолокацию в адрес навигатора телефона. двадцать минут ходьбы, ехать минут семь, наверное. Закончили репетировать мы раньше времени, что было для меня даже хорошо, являться на ночь глядя совсем не хотелось, не правильно это, человека будить, может, он болеет. Я просмотрел ещё раз путь на навигаторе, запомнил и убрал телефон в сумку, надел шлем и поехал. Припарковавшись у его подъезда, я достал телефон и снова попытался ему позвонить, но результата не было, аппарат абонента был выключен. — Вы к кому, девушка? — Спросил меня консьерж на входе. — Я в семьдесят восьмую, Дима Хакимов на связь никак не выходит, — я пожал плечами, — Вот решил приехать к нему. Может, случилось что-то. — Случилось, случилось, — покачав головой, сказал мужчина, я подошёл поближе, он что-то знал, — Пришёл на днях в крови весь, в одежде рваной, но с сумкой. Не ограбление это было, значит, отомстил кто-то, наверное. — А телефон он не берёт, может, и ограбили, — моё сердце начало биться чаще, вряд ли бы кто-то просто так избил Снейка, но если грабили бы, то и сумку взяли, — Много крови было? — Я его узнал в основном по цвету и длине волос, лицо почти всё в крови было, на волосах кровь запёкшаяся, страшное зрелище, — он покачал головой, — Я его спрашиваю, главное, что случилось, а он просто «не важно» и к лестнице бежит. Говорил я ему, что нечего по ночам гулять. — Так это ночью было? — Я понимал, что мне становилось прямо очень страшно, я даже не мог представить описанную стариком картину. — За полночь, ещё сериал мой любимый шёл, — кивнул старик, — С того дня так на улицу и не ходил. — Спасибо, — полудрожащим голосом произнёс я, вот чувствовал же, что после первой же репетиции надо было приехать. Может, он уже с собой расправился там. Я быстро забежал по лестнице на нужный этаж, волнение нарастало, мозги отказывались работать, я подошёл к нужной двери и позвонил. Ну же, Димочка, пожалуйста, открой дверь. Однако, реакции не последовало, я позвонил ещё раз, на этот раз звонок держал долго, надеясь, что тогда он просто не расслышал, что сейчас он откроет дверь. Но никто не открыл, даже после того, как я начал бить в дверь кулаками, сбивая костяшки, мне было страшно, очень страшно, я позвонил в соседнюю дверь. Смежные балконы, мне нужно пройти через балкон. — Ну чего ты шумишь, милая, — из соседской двери вышла миленькая маленькая старушка, — Тебе к Диме надо? — Да, причём срочно, с ним что-то не так, — я затараторил со страха, сердце билось, как бешеное, грозясь выломать все мешающие ему вылезти рёбра, — Можно перелезть к нему с Вашего балкона? — Только я тебе пустырника хотя бы дам, — сказала она и медленно пошла куда-то, видимо, на кухню, — Меня Нина Павловна зовут, если что, а тебя как? И откуда Диму знаешь? — Басист я, из группы его, — тут я понял, что объяснять ей про то, почему я мужским именем пользуюсь  и так далее мне слишком лень, — Меня Леной звать, приятно познакомиться. Она дала мне небольшой стакан с, видимо, Пустырником, я быстро и легко запрокинул его, прямо как Глеб рюмку с водкой, после чего засуетился снова. — Как на балкон выйти? — Паника конкретно мешала мне думать, — Вы простите, что я в обуви… — Ничего страшного, — старушка провела меня к балкону и пустила на него, — Только будь осторожнее. — Спасибо, постараюсь, — сказал я и залез на подоконник. Попробуй быть осторожнее, когда сердце вылазит из тела, когда осознаёшь, что близкий тебе человек сейчас может быть при смерти. Перелез я легко, радуясь, что физкультуру не прогуливал и что окно балкона было открыто, но далее было сложнее  — балконная дверь была закрыта плотно. Мозг упорно не хотел думать, я надел шлем, чтобы не повредить глаза, и начал пытаться разбить стекло локтём. Паника перекрывала боль, стекло разбилось и осколки вонзились в мою уже и так повреждённую руку. Потом достану, время будет. Я нащупал ручку двери и повернул её, сняв шлем и открыв дверь, прошёл в комнату, отодвинул задёрнутые шторы. Комната была пуста, но я был уверен, что он где-то в квартире, пускай и не в спальне.