Охота на людей

— Ты слышал об Охотнике? — А? Этим вечером в таверне было шумно из-за достаточно большого количества людей. Тёплая и освещённая светом пламени, она привлекала много работяг и путников холодным зимним вечером, который вспоминался разве что при взгляде в крошечное окно. Старый, никому ненужный, бард с уставшим видом подсел к пьяному работяге, положив к себе на колени лютню, не выпуская ту из рук. — Об Охотнике. — Иди прочь, бард. — Всего пару монет, любезный. Вам понравится эта история. Старик, конечно же, настаивал, пытаясь заработать на хлеб, но прогадал: почти мертвецки пьяный человек не горел желанием слушать и говорить, как это обычно бывает под действием медовухи и пива. Но спасение прибыло в лице молодой девушки, которая то и дело пыталась поднять мужика и куда-то увести. Выглядело это так, словно пичужка пыталась поднять сонного медведя, а он в свою очередь отчаянно цеплялся за остатки заспиртованного мёда. — Отстань! Передай матери, что приду позже. Не видишь ли, историю слушаю! Она шустро оглянулась на барда: — Какую такую историю? — Про Охотника, милая леди. Мы как раз собирались начать. — Батюшка! А можно я тоже послушаю? Не беспокойтесь о матери. Она, если что, знает, где нас искать. Надо — и проведает. Мужчина устало выдохнул, и, на удивление старика, поступил предельно честно: тут же выложил на стол пару заветных флагинов. Любимая дочь радостно захлопала в ладоши, и, притащив из-за угла стул, уселась слушать историю. — Итак! — громко и чётко начал повествовать бард немного хриплым от старости голосом. Настроение его поднялось, а глаза вмиг засияли. — История об Охотнике. Немногим известно, что некогда он был человеком… Многие были наслышаны об этом существе — слуге князя, верно служащему ему вместе со своей гончей. Высокий, широкоплечий и по-звериному сильный. Кожа его была то ли иссушена, то ли гнила, а глаза светились красным огнём. Уже не одно десятилетие он наводил страх на врагов и провинившихся, и не одно столетие ходил по земле, словно проклятие не хотело его отпустить. И действительно это было так. Он был графом Дорес при королеве Аллизе Эсканор — прабабушки князя Фобоса. Образованный, милосердный, галантный и необычайно красивый. Его высокий рост, стройное сильное тело, тонкие пальцы, низкий голос и гладкие чёрные волосы в купе с богатствами и благородным происхождением, сводили с ума многих дам. Но кроме всех достоинств, было у него звание командира одной из сторожевых крепостей неподалёку от столицы Меридиана. И чем дольше он служил, тем сильней отдалялся от королевской семьи. Правительницу разгневал молодой, нахальный и распутный дворянин, по слухам соблазнивший её юную дочь. И так его из одной крепости посылали в другую, и дальше, и ещё дальше, пока он не оказался на самой окраине Серого Леса. — Постойте! Но это место не так и далеко от того, где находимся мы. А уж крепостей рядом с ним и подавно не строят! Бард снисходительно улыбнулся и подавил в себе желание потрепать девушку по голове. — А ты не знала? Болото Серого леса разрастается с каждым годом, становясь всё длинней и глубже. Та крепость, на которую был сослан граф Дорес, наверное, давно затоплена. А если и нет, то добраться до неё невозможно. Ибо опаснейшая топь окружала его. Сухие серые деревья тянулись ввысь. Они выглядели сильными, но на деле были хрупкими. Ни один человек, хватающийся за ветки или стволы в желании спастись, не избегал участи стать утопленником. Как не миновали этого и многие военные отряды, заманенные иллюзиями магов в гиблые места. Граф Дорес, к тому времени немного помятый жизнью, без удовольствия поселился в крепости, в любую ночь отбиваясь от мёртвых людей и кровожадных варваров. С каждым днём в нём умножались горечь и безысходность, как монетки в копилке жадного купца. Его злило нынешнее положение вещей, ведь он считал, что не заслужил подобной участи — прогибать на службе в таком месте, теряя свой потенциал, таланты и влияние. Поддавшись отчаянию и своей внутренней злобе, он снова принялся за любимое дело, коим частенько занимал себя в столице, — охоту. Но в столице ловля была тем, что сразу представляем мы при её упоминании... — Это как охота на ланей, кабанов и птиц? — по правде говоря, девушка не слишком знала кого там мужчины и особенно храбрые девы убивают: отец был пекарем, который пёк самый обычный хлеб, держал коров, и не задумывался о звероловстве. По крайней мере, сейчас. — Да, на них. А ещё за любовь прекрасных дев… и кое-что ещё! — старик посмеялся и кокетливо подмигнул девушке, а отец показательно сжал крупные руки в кулаки. — Кхм… простите старика. Так вот, эта, почти безобидная охота, осталась глубоко-глубоко в прошлом… Она приняла извращённый, даже для падшего человека, облик… С каждым закатом, когда солнце вот-вот должно было покинуть небеса, граф седлал коня, брал своих гончих и самых верных воинов. И, покрытые алым светом уходящего солнца, они направлялись на племя дикарей Воори. Те проводили дни под открытым небом, а также в сражениях. Ночью спали под наскоро выстроенными из сухих серых деревьев шалашей. На границах их территории стояли многочисленные копья с черепами зверей, которые так любили использовать их шаманы. Это, в своём роде, был оберег от злых духов. Ты когда-нибудь слышала о существах с человеческим телом и головой птицы? Вот - от них. Но граф Дорей не был злым духом, и для него не имели значения суеверные ловушки. Длинным серебряным мечом он сшибал пресловутую защиту и входил в лагерь, чтобы начать охоту. Охоту на людей. На живых существ ли, спросите вы? Это мы с вами подумаем, что всё-таки они люди. Пускай дикие, грубые, суеверные, жестокие, грязней самого грязного раба, но всё-таки они живые. Были у них и семьи, большие и крепкие семьи, большая жажда вернуть свои земли, с которых сгоняли их воины Меридиана. Они также, как и наши солдаты, сходили с ума от страха и безысходности абсолютно серого леса, лишённого цвета, жизни, надежды. Но граф не думал, как мы! Он с безумной страстью охотился, и любимой его добычей были молодые женщины. Похищая и беря их в плен, он, его солдаты, и даже псы, забавлялись с ними! А после граф Дорей их свежевал… — Эй! — пекарь предупреждающе ударил по столу. Не рассчитав с силой, кружка с пивом перевернулась, а присутствующие в таверне обернулись почти синхронно. Вместе со старым бардом от неожиданности подпрыгнула и девушка, и, вновь отвлекшись от истории, с удивлением заметила, что в помещении очень темно. За маленькими окошечками стояла чёрная и беззвёздная ночь, словно мгла. Свечи почти что не горели. И народу стало меньше. Плечи тронул сквозняк. Ей стало страшно. Старик понял, что снова всё зря, пускай намёком упоминал плотские извращения. И не винил он пьяного отца, девушка ведь и впрямь была очень молоденькой и хорошенькой, нечего зазря говорить ей о жестокости мира; упаси Светлый, что может и самой узнать его таким придётся. Бард мимолётно дотронулся до тонких струн стоящей лютни, удостоверяясь в её наличии. — Не вините меня, но таковы легенды об Охотнике, ходящие по всему Меридиану! Граф правда свежевал их, — старик посмотрел на грозного пекаря, но тот был спокоен. — Говорят, он даже ел их, как ел бы пойманного оленя. На стенах покоились чучела человеческих голов, то есть тех, что отбирал он для трофеев. Но даже так стена была сплошь увешена ими. Его собственные люди боялись его, а ни одно из донесений на сумасшедшего Охотника не доходило до столицы. Крепость Серого Леса была окутана мраком и тьмой. Дикари боялись её в стократ больше обычного, но всё же желали отмщения, устраивая безуспешные набеги. Ни одна попытка захватить её, либо убить графа Дорес не увенчалась успехом. Познав своё могущество и влияние на своих подчинённых и врагов, командир успокоился, принял, и даже возлюбил свою судьбу. Пока в один день дикари всё-таки не заполучили своё. Их прибыло столько, сколько не ожидал никто. Они взяли неприступную крепость, но даже тогда она не стала принадлежать им… — Что значит не стала принадлежать им? А граф, что же граф? Вы говорите и говорите, но как же он стал тем самым Охотником, который сейчас служит князю? — Это не конец! — старый со стоном потянулся, а затем встал, чтобы размять спину. — Но уже очень близко к нему…