Слежка

С тех пор, как Коля покинул их коллектив, с мужчинами Рыданову не везло. Точнее, он не находил их, а встречаться тайно особенно в гей-клубах не имел прав. Не то, чтобы он имел прав трахаться с ними, но считал некорректным чтобы его там застукали, или не дай бог еще опознали. Но в отделе быстро нашлась ему замена. Однажды. Они сто раз находились наедине, но впервые их отправили вдвоем на слежку. Вдвоем, одних, друг с другом. Под одним пледом… Волков, как всегда устало и недовольно уступил плед Рыданову. - Да мне как-то неловко, - прогундел Андрей, - я буду греться, а ты, значит, мерзнуть? Ну… не могли они, что ли дать два пледа?!.. Волков потер красные от недосыпания глаза, и вздохнул. - Могли – не могли, сейчас какая разница?.. Андрей встал с дивана и подошел к Вячеславу. - Не, так не пойдет. От близости Волков слегка опешил. Он возмущенно посмотрел на коллегу, накрывающего его рукой вместе с пледом. Голубые глаза Андрея улыбались, хотя лицо его было совершенно серьезным. - Андрей, я же сказал – мне не нужен плед! – недовольно пробубнил Слава, но перечить не стал – тепло приятно разлилось по телу, подобно выпитой рюмки коньяку. Услышав легкий смешок Рыданова, он только закатил глаза. Ночь проходила долго, нудно, бессмысленно. Слежка ни к чему не вела: подозреваемый так и не появлялся. Андрей открыл консерву, и с недоумением посмотрел на вилку. На одну вилку. - Нет, ну, они издеваются! Славу это повеселило. Впервые за их совместное время службы, Андрей видел, как тот улыбается. Это было сродни какому-то чуду: Волков славился своей строгостью, серьезностью, частым недовольством. Но никак не улыбкой, тем более в кампании коллег. Коллеги. - Придется есть одной вилкой. Но если ты брезгуешь… - начал Слава, но Рыданов убедил его, что нет. - Хорошо. Тогда, приступим?.. - Приступим. Первые «две вилки» с жадностью заглотил Андрей, следующие – Слава. Они так и ели поочереди, пока вилка не стала шкрябать опустевшее железное дно банки. - Вкусно, но мало, - выдвинул вердикт майор Волков. Они снова закутались в плед. Рыданов по-приятельски приобнял коллегу, и, не почуяв преграды, положил свою голову ему на плечо. - Смотри, не засни! – сказал Вячеслав. – Нам еще преступника ловить. - Угу… - сквозь сон ответил лейтенант. Спустя какое-то время, от некоторой затекшести конечностей, Слава попытался изменить позу, и повернулся. Но спящий на нем Рыданов тут же рухнул сверху, вжимая его в диван. Волков попытался его разбудить. - Андрей. Андре-ей! Черт, ты же меня раздавишь… И распинать спящего коллегу так же не выиграло ничего. Волков так и лежал под Рыдановым, надеясь, что тот все-таки соизволит проснуться. Но Рыданов не только не проснулся, он еще и сменил позу под действием сна: так, что его колено теперь упиралось Славе в одно место... Волков проснулся окончательно, желание растормошить Рыданова стало одним из главных желаний в его жизни. - Андрей, мать твою!? Рота подъем!!! Бля… - Слава вздрогнул всем телом, когда горячие влажные губы в буквальном смысле заткнули ему рот. Будучи гораздо меньше подготовленного опера, Волков почувствовал себя в западне. Более сильный коллега целовал его, мешая сопротивляться. Целовал, надо признать, хорошо. Но… это же был Рыданов! Если бы это была Оля… или Света… да хоть кухарка Марина! Но Рыданов!!! Слава отчаянно пытался высвободиться из крепких сжимающих его рук. Стоп. Руки и правда его держали. А колено терлось… Разве спящие так поступают? Черт… - Ры… ммм… д… нфф!?.. – промычал майор в соблазнительные губы лейтенанта. – Мпфф… Андрей, наконец, но не к счастью, свой поцелуй завершил. Он посмотрел на Волкова все теми же сонными, но уже совершенно серьезными голубыми глазами. Слава смотрел в ответ, напряженно ожидая объяснений и – конечно же – раскаяния. Ну, а как иначе-то?.. Рыданов спутал его с какой-то девкой, и… Они смотрели друг на друга, тяжело дыша. Темноту комнаты разряжала ситуация. Горячее дыхание отражалось от коллег друг другу. - Может, все-таки слезешь? – спросил Вячеслав, стиснув зубы, понимая, что «одно место» как-то странно реагирует на колено лейтенанта. Андрей ответил не сразу. - Не слезу, - «отрезал» мужчина, двигая ногой между ног майора. – Теперь – не слезу. Волков понуро засопел, предприняв отчаянную попытку вырваться. Но Андрей был словно из камня. Титан – не дать, не взять! - Что значит « не слезу»?! А ну, живо… Но Андрей вновь не подчинился. Вместо этого он так облизнулся, что Слава перестал дышать. Пылкие губы снова разгоряченно накрыли его рот. И Слава поддался… Почувствовав это, Андрей отпустил одну его руку, и майор поморщился от затекшего сустава. Они лежали на диване и целовались. Сознательно, вдумчиво, с полной ясностью ума. Слава старался не думать о том, что перед ним – его коллега, бабник, и просто замечательный опер – Андрей Рыданов! Которого он знал много лет, которого уважал… И который сейчас расстегивал на нем джинсы. Стоп, что?.. Волков занервничал, прерывая поцелуй. - Андрей, подожди… - пробормотал он в мягкие умелые губы опера, который непонимающе на него смотрел. – Подожди, я… Рука Андрей замерла, как только прервался поцелуй. - Ты не хочешь?.. – шепотом спросил Рыданов. И Волков снова ощутил двойственное чувство: ему хотелось, но было страшно… и немного неловко. Словно, почувствовав причину его замешательства, Андрей медленно продолжил свое занятие, будто прося довериться ему. - Я буду осторожно… - произнес он, касаясь теплой ткани белья майора. Вячеслав закусил губу, чувствуя шершавые пальцы там, где еще «не ступала нога» ни одного мужчины. Рыданов немного повернулся под одеялом, он вынул напряженную плоть на свободу, сорвав хриплый стон с губ майора. - Блин… - выдавил Волков, переводя дыхание. Шершавая и такая горячая рука задвигалась по его органу. - Твою мать!.. – мужчина выгнулся всем телом, хватаясь за широкие плечи лейтенанта. Андрей тоже глубоко дышал, он склонился к майору и поцеловал – глубоко, горячо, заставляя дрожать всем телом. Черт, это было прекрасно! Слава отдавался рукам Андрея, которые ласкали его там, где раньше бы он ни за что не догадался попробовать. Его джинсы с бельем были спущены до колен, одеяло было сброшено на пол, Рыданов был между его ног, и вытворял такое… Последнее, что Слава запомнил, был звук подъезжающей машины за окном, последнее, перед тем, как с хриплым воплем кончить в рот лейтенанту. Старшему, надо признать!