Гарри смотрит на своего профессора и с каждой секундой только сильнее краснеет.
— Да, то, что я сказал Гермионе, это чистая правда, — выдыхает Поттер и опускает смущенное личико, рассматривая свои руки, будто там что-то интересное произошло, — я влюбился в тебя еще на отработке, — неожиданно для самого себя продолжает Гарри, — когда мы каждый день проводили вместе, чтобы найти ответ о непреложном обете, — после этих слов мальчишка обращает внимание на свой браслет, замечая, что в нем что-то изменилось. И правда. Он выглядел уже не как татуировка, а светился и принимал с каждой секундой все более реальный вид. Спустя пару секунд он стал обычным золотым браслетом, который по желанию можно было снять, что Поттер и сделал, после чего взял руку Снейпа и вложил в нее браслет.
— Я хочу, чтобы он был у тебя, как напоминание обо мне, — произносит Гарри, смотря на Снейпа.
Северус все это время наблюдал за изменениями и удивлялся, что непреложный обет принял вид браслета, обычно, при его выполнении, он просто незаметно исчезает, почему же сейчас оставил след? Но больше он был удивлен, что Гарри решил отдать его ему, да еще и со словами, как будто он прощается.
— Гарри, послушай меня, — Северус садится рядом и положив браслет на тумбочку, приобнимает мальчишку за талию, притягивая к себе, — я знаю, что тебе страшно, но я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, слышишь? Мы найдем способ, как справиться со всем этим и победить, найдем все крестражи, — профессор прикасается губами к виску мальчишки, мягко целуя его.
— Я и есть крестраж, — произносит Гарри и прикрывает глаза, стараясь насладиться этим моментом. Он еще никогда не был так счастлив и несчастен одновременно. Счастлив от того, что сейчас он сидит вот так с любимым и понимает, что его тоже любят, хоть и не говорят этого, но это читается в каждом его жесте, взгляде, слове. И несчастен от того, что совсем скоро всего этого не будет, что ему придется оставить Северуса одного, а самому принять свою судьбу и умереть. Слезы сами появляются на глазах от этих разрывающих изнутри чувств, и он хватается за мантию профессора, сжимая ее в дрожащих руках так сильно, как только может.
— С чего такие выводы? — Снейп прижимает мальчишку к себе сильнее и успокаивающе гладит того по спине.
— В ту ночь, я не просто так оказался у Дамблдора, мы с ним разговаривали, и он сказал мне фразу «Один не может жить, пока жив другой», и я только сейчас понял, к чему это было. Он говорил о том, что я крестраж и о том, что я должен умереть, чтобы победить темного лорда.
— Гарри, ты не умрешь! Даже не смей говорить об этом, я не позволю, — произносит Северус с нотками злости, боли и конечно же любви, которая переполняет его к этому несносному мальчишке, — сначала в любви признаешься, а после помереть собираешься? Эгоистично, тебе не кажется? — с усмешкой произносит профессор и усаживает Поттера на своих коленях, смотря в его зеленые глаза, что полны слез.
— А с твоей стороны не эгоистично играться с чувствами своего студента? — передразнив усмешку Северуса, интересуется Гарри, но не дожидаясь ответа, впивается в губы любимого, не желая сейчас ничего слышать, хочет лишь чувствовать. Чувствовать тепло, прикосновение крепких и нежных рук, губы, что с такой нежностью целуют его. Чувствовать только Северуса и больше ничего. Забыться в его объятиях и ни о чем не думать.
Первые десять минут. Никакого покоя. Забудьте о тишине. Бархатный голос, словно любимый трек. На повторе. Чтобы в голове заедало каждое произнесенное слово. Каждый участок кожи, где проходят руки любимого отдает жгучей и приятной болью. Нежные и неторопливые прикосновения перерастают в более требовательные. А затем тишина.
Второй этап. Страстные поцелуи, что дают эффект второго дыхания. Тихие стоны заполняют собой всю комнату, а тела обоих постепенно оголяются. Одежда разлетается в разные стороны. Метки остаются на каждом оголенном участке, опаляя кожу горячим дыханием и даря непередаваемые ощущения.
К получасу Гарри начинает кричать, сминая простыни в дрожащих руках, ломая кровать. Из губ вырывается имя любимого, что сносит крышу обоим еще больше, заставляя последние капли рассудка затеряться. Жаркое и сбившееся дыхание.
«Хочешь меня разорвать? Беги ко мне, раскрывая пасть. Сделай музыку громче. Забудь обо всем. Смотри только на меня. Трогай только меня. Ненавидь и обожай. Отторгай и принимай.»
Сороковая минута накрывает с головой, и оба летят на самое дно. Гарри становится для Северуса мотивом, чтобы сойти с ума.
«Спрячь шипы и, обнажая клыки, вновь напади. Кусай губы мои и свои. Ногтями срывая одежду. Я, хоть и не зверь, но готов утопить тебя подобно цунами.»
Медленно приближаются к концу, а между ними уже симбиоз, и никто не боится от розы шипов, что так сладко проникает в сердца обоих, наполняя ядом любви, от которого уже не уйти. Он как наркотик разливается по крови и с каждой секундой требуется новая доза. Внутривенно. С увеличением дозы. Оба не способные молчать: то рычать, то кричать, то лишь хрипло шептать. Северус накрывает ладонь Гарри своей, прильнул губами к шее, чтобы тот мог сделать финальный глоток.
«Этап последний преодолён, а ты уже повержен, побеждён. И, вроде, сладко. И, вроде, я праздновать победу судорожно должен. Так кто же проиграл с позором? Ответ так очевиден, но я отнюдь не скован.»
Час подошел к концу, оба уснули ближе к утру. Наслаждались объятиями друг друга, а из уст вырывались слова, что до этой ночи не увидели света бы никогда.
И кто знает, что их дальше ждет, может быть любовь все же побеждает зло?
