Железный Эльф

Заказывать новое одеяние ради одного раза было слишком расточительно, тем более что впереди предстоял прием, на котором в любом случае нужно показаться в лучшем виде. Но выйти в том же, что на прошлом балу для монарха — дурной тон. Макс решил использовать иллюзию на физической основе парадного норийского мундира. Он визуально удлиннил и заузил китель, изменил силуэт, длину и форму манжет, добавил подклад под плечи для церемониального плаща; сам плащ, обувь и перчатки решил использовать прежние, и в качестве особого жеста расположения включил только необходимый по этикету минимум доспешной части одеяния, оставляя открытыми грудь и живот. С прической Макс тоже решил не мудрить, и повторил иллюзией одну из вариаций, которую носил Айариан после вступления в брак. Перед выходом он еще раз строго осмотрел себя в зеркале и не нашел никаких изъянов. — Потрясающе, Владыка моего сердца, — тут же отреагировал Хайрих в сердечной связи. — Мне очень сложно сдерживаться даже на расстоянии, не говоря о том, чтобы оказаться рядом с тобой. — Я не нуждаюсь в подтверждении очевидных фактов, — заметил Макс. — Занимайся своим делом. Он надеялся, что смог скрыть удовлетворение от вспышки ярости Хайриха: еще не время. Циат ждал в собственной приемной. Он был одет в свой обычный мундир с плащом, но добавил все официальные плашки и знаки отличия. — Доброе утро. Готов ко встрече под наблюдением сотен тысяч глаз со всего мира? — Доброе. Неужели прямо сотен тысяч? — слегка удивился Макс. — Несомненно, а возможно и больше. В последнее время Гиперборея и Йотунхайм фигурируют во всех новостях, так что желающих наблюдать за встречей с Ее Величеством наберется предостаточно. По просьбе Циата Макс самостоятельно сделал расчет телепорта — всего на пару секунд дольше, чем коммуникатор. Они прибыли на площадку в приемной зоне Золотого дворца. Здесь царила полная тишина, а в пустынных коридорах не сновали слуги. Стражи в красных одеяниях стояли парами друг напротив друга, в специальных нишах стен, абсолютно неподвижные; за их одинаковыми золотыми масками не было видно лиц, так что фигуры казались неживыми. — В последний день цикла все стражи, слуги и придворные носят мягкую обувь, чтобы не производить звуков, и не разговаривают. Запрещается ношение издающих звуки оружия и украшений, кроме масок, скрывающих лица, — очень тихо пояснил Циат. — Ты увидишь, как изменится дворец после сброса гибельной энергии Ее Величества. Их силуэты отражались в лакированном полу, а тихие шаги отдавались гулким эхом от пустых стен. Несмотря на тишину и безлюдность, воздух в этом месте будто бы дрожал от напряжения, и угроза ощущалась почти физически. — Ты останешься здесь, — шепотом заговорил вновь Циат, когда они вошли в просторный зал с панорамным видом на дворцовый сад. — Это место имеет специальную защиту на случай, если что-то пойдет не так и произойдет выброс. Скорее всего, все пройдет хорошо и тебя проводят к Ее Величеству, когда мы закончим. Макс кивнул в знак того, что все понял, и отошел к окну. Он надеялся, что ничем не выдал свою нервозность, хотя Циат наверняка сам понимал, что не волноваться тут не получится. В саду осыпались лепестки сотен тысяч цветков. Деревья здесь росли в основном невысокие, чаще всего с причудливо изогнутыми ветвями, необычным цветом листвы или обильным цветением. Лепестки пастельным ковром с редкими вкраплениями ярких пятен усыпали траву и дорожки, посыпанные мерцающим песком или выложенные полированной плиткой из поделочных камней, а между деревьями иногда показывался одинокий работник сада, одетый в розовые одежды: он менял фонарики на ветвях с помощью длинной палки с хитрым крючком на конце. Макс старался дышать ровнее, наблюдать за действиями садовника и не позволять страху завладевать собой: внутренняя дрожь все нарастала. Давление на стены чувствовалось почти физически, а от тихого звона напряжения гудело в голове. Садовник, похоже, не считался ценным сотрудником и оберегать его никто не собирался. В отличие от Макса, находившегося в защищенной зоне, и стражников, расположенных в нишах для уменьшения воздействия в случае прорыва, этот парень спокойно бродил под сенью деревьев, явно не ощущая никакой угрозы. В центре сада росли всего две или три высоких пальмы, похожих на исполинские саговники. Макс не был силен в тропической ботанике и не мог сказать, существует ли этот вид на Земле. Толстые стволы пальм разделялись на несколько ветвей на высоте примерно пяти метров и поднимались еще выше; на самой верхушке каждой ветви рос пышный плюмаж из трехметровых резных листьев. В образовавшихся серединках виднелись шишки с семенами, которые, очевидно, привлекали птиц: две крупные особи прилетели откуда-то из-за дворца и устремились к ним, оглашая окрестности высокими гортанными криками. Макс успел отметить, что у них длинные, подвижные хвосты, пальцы с суставами на крыльях, а почти лишенные перьев головы больше похожи на аналогичные у рептилий. Увидев (а скорее — услышав) приближающийся десант, садовый работник всплеснул руками и забросил в кусты свою палку. Волшебным образом не путаясь в длинных одеяниях, он помчался к высоким пальмам, на ходу запуская какую-то защитную систему: звуки извне исчезли, полностью отсеченные особым полем или щитом. Теперь Макс смотрел, как птицы пируют на саговнике абсолютно беззвучно. «Это не археоптериксы?» — написал он запрос комму. «Именно они, — отозвался Ганс, выводя картинки на экран. — Здесь эти птицы называются птераны. Они обитают на южных островах Нории, но встречаются и в Золотом Эдо в теплое время года. Питаются птераны мелкими животными, насекомыми, плодами и ягодами» Напряжение в воздухе становилось все более отчетливым, но особого всплеска в ответ на птичий крик не последовало. Макс не двигался, наблюдая за садовником: убедившись, что птераны изолированы, тот вернулся к прерванному занятию. Он ловким движением выдернул из кустов свой крюк на длинной рукояти, осмотрел его, затем бросил взгляд на дворец и попятился. На какое-то мгновение Макс увидел это его глазами: Золотой дворец в полной тишине, осыпающиеся лепестки, и одинокая белая ледяная фигура в темном провале панорамного окна. Садовник склонился в поклоне до земли и удалился спиной вперед, не переставая кланяться. Ощущение угрозы достигло высшей точки; Тайра сама собой скатилась в ладонь и приняла форму подрагивающего от нетерпения жезла. Макс чуть стиснул пальцами рукоять: это успокаивало. Ощущение мощи оружия внушало некоторую уверенность. Казалось, что воздух гудит и вот-вот начнет потрескивать от напряжения, но в один момент все пошло на спад. Стало так тихо, что Макс легко разбирал шорох лепестков, задевающих стекло снаружи. Через несколько секунд начали с тихим стуком раздвигаться деревянные рамы, закрывающие окна дворца непроглядно-плотной бумагой с тиснением. Алые стражи в коридорах поприветствовали друг друга, согласно традиции. В зал к Максу выбежали сразу четверо слуг: двое везли столик с закусками и напитками, двое других бросились ему в ноги: — Великий Владыка, приказывай нам, как своим слугам! Они были одеты в гиперборейские белый и голубой, что по Норийской традиции означало расположение и уважение Ее Величества: только для лидеров государств-друзей дворцовые слуги надевали их геральдические цвета и отдавались в услужение на все время визита. — Благодарю, пока мне ничего не требуется. Разве что бокал воды. Требуемое немедленно оказалось в его руках, а слуги затихли на местах, готовые в любой момент сорваться выполнять приказы. Дышать стало гораздо легче. Дворцовые слуги раздвинули створки одной из стен, открывая выход на широкий прогулочный балкон, заглушающая дымка рассеялась, и звуки из сада заполнили помещение. Шепот листвы и мягкий звук опадающих лепестков, пение птиц, стук деревянных подошв по плиткам дорожки. Запахло цветами, свежей водой и немного древесным дымом. — Я волновался, — тихо сказал в сердечной связи Хайрих. — Напрасно. В случае прорыва ты не успел бы сюда, так что смысла не вижу, — с едва заметным ехидством отозвался Макс. — Мне не отпускать тебя вообще никуда? — Я ведь не позволю, сам знаешь. Короткое глухое ворчание раздраженного монстра был ему ответом в этот раз, и Макс не мог не торжествовать: от Хайриха даже на таком огромном расстоянии несло силой и желанием, так что теперь это был только вопрос времени — когда его грамотно спровоцированный альфа проявит себя. Циат появился почти беззвучно, в сопровождении двух дворцовых слуг, обернутых в длинные многослойные одеяния. — Ее Величество готова принять тебя официально, как лидера самостоятельной державы, — он чуть улыбнулся. — Камеры уже настроены, трансляция начнется в любой момент. — На Земле в подобном случае обычно собирается целая толпа журналистов, — ответил Макс. — На Юне это возможно, но не здесь: Золотой дворец — закрытая для посещений зона. Так что только размещение камер. — Но наверняка пытаются? — Разумеется. Проникновение во дворец и самостоятельный выход из него являются поводами для приема в несколько шпионских организаций, воровских гильдий и одну официальную службу безопасности далекого государства, — охотно пояснил Циат. — И как много было везунчиков? — Ни одного. Они шли по внутренним коридорам, где не было окон, так что по пути часто встречались круглые фонари с резными фениксами, подвешенные к потолку на цепях. Маленькие светильники в полу подсказывали направление движения и расположение совершенно невидимых в стенных панелях дверей разных помещений. Циат остановился перед высокой парадной дверью в черном лаке, инкрустированной перламутром. — Я так редко пользуюсь входом для официальных делегаций, что почти забыл, как он выглядит. — Ходишь с заднего двора? — Макс чуть приподнял уголок губ. Циат улыбнулся шире и кивнул. — Разрешаю начать трансляцию. Откуда-то сверху слетел шар размером с крупное яблоко, мигающий мелкими огоньками. В его корпусе было несколько объективов и управляющий их подключением и общим движением шара чип. Камера облетела Макса, тихо стрекоча, сфокусировалась на его волосах, потом прошла совсем близко с лицом и переместилась на сторону Циата. Тяжелые створки лаковых дверей распахнулись, открывая галерею с черным от лака деревянным полом, блестящим, как вода в темном пруду. Стены, затянутые молочным шелком с золотым растительным узором, были украшены приветственными лентами в знак уважения и дружбы: красные и золотые норийские и белоснежные с голубым гиперборейские шли рядом, перехваченные держателями светильников. Еще четыре летающие камеры присоединились к первой, шныряя вокруг, как шмели-переростки. Макс сохранял непроницаемое выражение лица и царственную осанку, мысленно благодаря годы гимнастики за полезный опыт с выходом на соревнования. В церемониальном зале, больше похожем на святилище храма, за золотом троне сидела Ее Величество Зиара, одетая в темно-багровый наряд с богатой вышивкой. За ее спиной на стене располагались исполинские детали доспехов, по легенде принадлежавшие самому Небесному Императору. Макс читал что они, как и погребальный комплекс, были одними из поводов для притязаний Ангелхайма. Циат склонился в уважительном поклоне и занял место рядом с троном Ее Величества справа. Слуги беззвучно расположились позади, больше похожие на призраков из-за тишины и неподвижности. Девушки-гвардейцы из личной охраны Зиары стояли по левой стене, ее же особый штандарт приписки Норийского замка заняли правую сторону. Макс снова заметил ту девушку, от которой тянуло болью, и в этот раз зафиксировал ее образ для возвращения к этому вопросу позже. — Нория и я лично рады приветствовать нашего друга и северного соседа в Золотом Эдо, — заговорила Зиара с легкой улыбкой. — Пусть пребывание под сводами Золотого дворца покажется тебе волшебным сном. — Благодарю за теплый прием, — ответил Макс, затылком чувствуя приближение камер, словно через их объективы мог ощутить сотни взглядов, направленных на него со всей Юны. — Каждый визит в Золотой Эдо похож на сказку. После обмена приветствиями Циат зачитал список заключенных между Норией и Гипербореей соглашений и договоров, включая основной — о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи. Камеры фиксировали каждый момент со всех возможных ракурсов, продолжая стрекотать. Зиара предложила Максу отведать священного напитка из сока плодов тысячелетнего персикового дерева, которые зрели по пять лет и вырастали с человеческими лицами, способными говорить. На вкус было кисловато, но вполне приятно и ароматно, и в голове заметно прояснилось. Далее Макс вручил Ее Величеству приглашение, и она, заручившись поддержкой Циата, сразу же дала свое высочайшее согласие. К концу встречи от официоза подташнивало. Макс постарался свернуть к прощальным формулировкам, и Зиара его поддержала, ссылаясь на большую занятость. Еще раз уверяя друг друга в бесконечном расположении, монархи расстались. Циат вышел вместе с Максом, как того требовал протокол. Обратный путь пролегал по коридору с белым полом и черными стенами с красным узором. Похоже, во дворце любили применять прием зеркального декорирования. Вездесущие камеры отстали только когда они с Циатом вернулись в зал ожидания с окном на всю стену. Оба сразу полезли в коммуникаторы: дела не ждали. Первое, что увидел Макс — подтверждение приглашения Ее Пресветлейшего Величества Оулы. Не то чтобы он сомневался, что любопытство в ней пересилит все остальное. — Трансляцию смотрело огромное количество народа, — сказал Циат. — Сейчас записи набирают все больше просмотров. Я очень доволен. — Думаю, Оула тоже видела: сразу прислала согласие. — То есть, она будет? Очень хорошо. С местом проведения не требуется помощь? — Нет, благодарю. Все идет по плану: координаты места проведения появятся на приглашении в день празднования. — Идея с тайным местом очень понравилась многим монархам. Ярет даже выразил сожаление, что не он это придумал, и собирается в ближайшее время своровать этот прием, — Циат усмехнулся. — О, на здоровье, если ему нравится. Я-то поступаю так исключительно из-за ограниченности моих ресурсов на данный момент, — Макс пожал плечами. — Главное — обставить все так, будто это специально придумано, а не вынужденная мера. До встречи с властями Хелии оставалось несколько часов, и Макс решил не снимать иллюзию. Все равно нужно выглядеть официально, так что нет смысла переодеваться по сто раз в день. Он устроился в своем кабинете и занялся изучением протоколов проведенных в его отсутствие допросов, отчетов и официальной почты. Хайрих сообщил, что в Йотунхайме дела закончил и направляется в Гиперборею, чтобы «поругаться с любимым мертвым дядюшкой». Они с Хардрадом никак не могли прийти к взаимопониманию: один пытался настаивать на соблюдении традиций, другой огрызался, что в воспитании не нуждается и сам решит, как ему поступать в любом случае. Макса это забавляло, и в таких спорах он никого не поддерживал принципиально. Помимо основной массы почты, состоящей из отчетов, доносов и уведомлений, иногда приходили весьма любопытные вещи. Однако Макс все равно удивился, получив письмо от самого Яндара, владыки Санарвана. В нем тот вполне сдержанно сетовал, что курьеры, должно быть, потеряли его приглашение на прием, и вежливо просил повторить, заверяя, что немедленно ответит согласием, поскольку просто не может себе позволить пропустить такое важное и ожидаемое событие. Разумеется, Макс просто не посылал такого приглашения, поскольку представителей Санарвана видеть не желал, но ответ нужно было облечь в официальные формулировки. Он потратил некоторое время на составление ответа, где сообщил, что присутствие санаров на территории Арктиды крайне нежелательно в связи с предательством Санарвана, а также его внутренней омегоненавистнической политикой, неприемлемой для стран союза Арктиды. В результате Макс остался вполне доволен собой и переключился на отчеты, но нормально с ними посидеть не вышло: только он углубился в нюансы, вмешался Хайрих. — Макс. Я в Гиперборее. Тут... тебе стоит самому взглянуть. В сердечной связи чувствовалось сильное напряжение, Хайрих был взволнован. — Что-то срочное? — Макс отложил протоколы допросов и вызвал на мониторе комма расписание. — Скоро встреча с представителями Хелии, мы должны присутствовать там. — Я думаю, мы успеем вернуться. — Сейчас буду. Кинь мне координаты. Макс появился на берегу Крутящегося моря, и в первый момент не узнал это место. За прошедшее с его последнего посещения время Тени не только расчистили район, но и укрепили берега, выложили несколько стоек для будущего фундамента опор нового Стеклянного дворца, установили солнечные уловители и провели питание к рабочим агрегатам, сделали освещение. — Владыка. Тени, и так стоящие, как в почетном карауле, поклонились. — Что произошло? Увидев бледного Хайриха со сдвинутыми бровями, Макс и сам сильно забеспокоился. — Мы поднимали обломки дворца со дна. Те, что нельзя использовать в подводной панораме, — заговорил тот. — Зато ими можно укрепить фундаменты. Из-за взрыва здание сложилось само в себя и погребло всех, кто в нем находился. Сначала мы поднимали только обломки плит, стеклянную гальку и фрагменты металла, а потом... Он жестом велел Теням расступиться, что те и сделали, все так же почтительно склоняя головы. На почти целой плите бывшего пола лежал частичный скелет. Сломанная реберная клеть была заполнена стеклом, благодаря которому скелет сохранял некоторую целостность. На плече, шее и остатках руки явно читались фрагменты доспеха. От черепа сохранилась левая часть: скорее всего, ее защитила от огня маска. Расплавленное стекло попало и туда, застыв причудливыми наплывами внутри глазницы. — Это темнокровый? — тихо спросил Хайрих. — Это не просто темнокровый, — ответил Макс, едва не пугаясь собственного голоса. — Это Айариан. — Ты уверен? Это... отец? — Твой отец — Хагал, — назидательно заметил Хардрад, склоняясь в еще более низком поклоне, как и другие Тени. Его Величество Айариан его супруг и твой родитель. — Я буду называть их так, как считаю нужным, — глухо отозвался Хайрих. — Айариан и Хагал — оба наши отцы и родители. — Уверен, — сказал Макс, не обращая внимания на пикировку йотунов. — Это его доспех. Я... я полагаю, что последний взрыв был направлен во внешние стороны и вперед, на вторженцев, по возрастающей, так что сильнее всего пострадали те, кто находился дальше от источника. Поэтому и скелет Айариана сохранился неплохо. В дальнейшем стекло, расплавившееся от температуры, сохранило кости от растворения в воде. Видеть его было странно и некомфортно. «Мы отдали свои жизни, чтобы выжили вы. Чтобы вы могли вернуться» — отчетливо слышалось в голове. Похоже, это было последнее, о чем думал Айариан. Макс не мог быть уверен, ведь наследственная память обрывалась на моменте его рождения, но эта мысль так часто всплывала, что становилось ясно, как сильно она занимала Айариана. — Что нам нужно сделать с останками? Похоронить каким-то способом, сохранить или уничтожить? — спросил Хардрад. — С древности у темнокровых не было кладбищ. В условиях ограниченных территорий, ресурсов и сложных температурных реалиях это нерационально. Обычно останки замораживали и сохраняли только на протяжении жизни следующего поколения, как дань уважения. Но сейчас... думаю, мы можем устроить мемориал. Если найдутся еще части тел других темнокровых, выйдет отлично. Они стояли поблизости, так что шанс найти хотя бы обломок кости вполне реален. Это будет памятник трагедии нашего народа, место проведения патриотических занятий для детей, государственных праздников и поклонения памяти предков. Символ возвращения, непобедимости, ума народа Гипербореи. Повод для гордости всего населения континента. — Будь старина Йозеф жив — умер бы от зависти, — хмыкнул Хайрих. — Хорошо сказал. Будем делать захоронения с памятными плитами или братскую могилу? — Нет, здесь возможности куда шире. Во-первых, каждого предка нужно закатать в стеклянный куб, чтобы избежать порчи останков на воздухе и от воздействия среды. Во-вторых, у каждого из найденных омег будет своя личная усыпальница, как небольшой склеп. Получится ряд, либо аллея, или даже галерея — в зависимости от количества найденных тел. Я думаю, стоит выполнить каждую усыпальницу в виде погребального ложа с указанием всех регалий, титулов и наград, личными гербами и прочим. На ложе устроим останки, все пространство зальем стеклом, а внутри создадим иллюзию, чтобы вместо останков для зрителя снаружи был виден образ усопшего, каким его помнил Айариан. — Это как лежачая погребальная скульптура на крышке саркофага, — догадался Хайрих. — Вроде посмертного портрета в полный рост, как в рыцарскую эпоху. — Верно. Только еще внутри стеклянного куба. — А мы не можем... ну, возродить их? Технология ведь есть. — Мы можем попробовать, но это вряд ли получится. Юна очень неохотно отпускает тех своих детей, кто уже погиб и слился с ней. С Земли забрать намного проще, а здесь нужны определенные условия. Я читал протоколы восстановления Обсидиана, и мы пока не можем себе это позволить: слишком дорого для нищей Арктиды. Останки бет, если таковые будут, соберем в братскую могилу. Может, поставим на ней какую-нибудь воодушевляющую скульптуру, тут нужно подумать. Мемориал должен располагаться на подходах к новому Стеклянному дворцу, чтобы каждая официальная делегация, каждый гость, желающие войти в парадный вход, проходили сквозь него. — И парк вокруг разобьем, — кивнул Хайрих. — Очень помпезно. — Столица обязывает. Ты видел Золотой Эдо? Уверяю тебя, остальные тоже придумывают, кто во что горазд. Страшно подумать, что там в Ангелхайме. — Надеюсь, мы никогда этого не узнаем. — Если Оула пришлет нам приглашения официально, я бы посетил Ангелхайм. Разве тебе не любопытно? — Макс посмотрел на Хайриха, но тот нахмурился. — Нет. Ни ее, ни этих проклятых санаров я не желаю видеть. — Кстати, Яндар написал с просьбой прислать ему приглашение на прием. — А ты? — Отказал, разумеется. Мало того, что они еще не понесли наказание за предательство, так еще и популяризируют идею о подчиненной и зависимой роли омег. Раз уж меня это касается, я не собираюсь мириться с таким положением вещей. Пока они говорили, Тени подняли со дна и устроили на плите все найденные фрагменты останков Айариана. Макс не мог не смотреть на них, представляя его живым. Это было так странно — помнить, как он двигался, говорил, ощущал тепло, голод, прикосновения. Как его собственный голос звучал изнутри. А теперь от него остались только обугленные кости. Почему-то сразу подумалось о том человеке, которого Макс привык считать отцом и так долго ждал с войны. Осталось ли что-нибудь от Ойгена фон Краниха? Есть ли у него могила, сможет ли он, пользуясь технологиями Юны, найти его теперь? Кто бы еще объяснил, зачем это ему нужно. — Ты сейчас такой красивый, — прошептал Хайрих. — Непривычно видеть тебя таким. Он… Айариан выглядел похоже? — Да, очень. Мы сильно похожи с ним. И он носил волосы так. Я просто скопировал… Хайрих обнял его за талию и притянул к себе. Серебряные искры в его глазах разрослись почти на всю радужку. — Я хочу тебя сейчас. — Плохая идея. У нас нет времени, я занят, здесь нет условий… — Сейчас, — голос Хайриха стал ниже и жестче. — Ты с легкостью переместишь нас в укромное место, где условия будут подходящими. — Ты слишком много себе позволяешь, — огрызнулся Макс, леденея. — Не смей. Я не разрешаю. — А я не прошу разрешения, — выдохнул тот. Макс не успел ничего сказать, потому что их обоих захватил поток ледяного воздуха со снежной колкой крошкой и оторвал от земли. В ушах засвистело, стало зверски холодно, и он сам прижался к горячему Хайриху, скорее инстинктивно в поиске тепла, чем потому что сам хотел этого. Снег лупил в лицо, и Макс зажмурился, скрываясь в объятиях Хайриха от хищной стихии. — Ты можешь открыть глаза. Вой ветра пропал, снег больше не мел, а под ногами ощущался твердый пол. — Ты… это было перемещение йотунов? Я слышал, они так умели. — Да, наверное. У меня просто получается делать то, что я хочу, — Хайрих усмехнулся, не выпуская его из объятий. — Где мы? — В крепости Большого Нууда. Я все равно хотел показать тебе, как проходит ремонт наших покоев. — Я все еще не давал согласия, — хмуро поежился Макс. — Оно мне не нужно. Они стояли на балконе покоев, которые прежде занимал Айариан. Теперь здесь не было слоя тысячелетней пыли: все блестело, сияло чистотой и радовало глаз. — Мне холодно. — Как насчет горячей ванны? — Хайрих улыбнулся. Идея была гениальной, поскольку кровати в покоях еще не установили. Чаша ванны — круглая и большая, как целый бассейн — была выполнена из целого куска полупрозрачного голубого хрусталя. Вода нагрелась от одного касания Хайриха, и Макс уже кусал губы в нетерпении. Он не знал, у всех альф голос становится таким манящим, когда они на пике желания, или только у этого, но ему нравилось. Что-то в нем было, от чего мурашки начинали бегать по всему телу, а ноги сводило от жажды слияния. Иллюзии распались будто сами собой, за ними последовала одежда. — О, да-а, — застонал Макс, погружаясь в горячую воду. — Как хорошо! Я останусь здесь жить. — На здоровье. Все это — для тебя. Все, что у меня есть. Все, что ты пожелаешь, — бормотал Хайрих, лихорадочно оглаживая его живот, бедра и ноги. — А мне нужен только ты. Целоваться в горячей воде было почти так же приятно, как в мягкой и нагретой сном постели. Макс мог позволить себе расслабиться и наслаждаться теплом и близостью желанного альфы, хотя где-то на задворках сознания продолжал отсчитывать время неумолимый секундомер. Хайрих не любил, да и не умел особо растягивать прелюдию. Обычно желание переполняло его слишком быстро, отключая мозги, а вся кровь приливала к члену, так что Макс не удивился, почувствовав, что мощная головка уже готова к тарану. — Не… порви меня сегодня, — прошептал он, крепко впиваясь ногтями в плечи Хайриха. Они трахались до первых попыток сцепки. К счастью, Максу хватило настойчивости, чтобы остановить Хайриха и не превращать быстрый секс в долгую оргию, хотя сам он был вполне не прочь продолжать. «Однажды так будет, когда ты сам захочешь дитя, — пообещал Айариан в голове, когда Макс уже отмывался от потеков спермы и смазки. — Ты не остановишь его, а потребуешь продолжения». — Посмотрим, — прошептал Макс. — Что? — спросил Хайрих, заглядывая к нему и плотоядно глядя на следы недавнего наслаждения. — Ничего. Одеваемся, нам пора в Норию. Ну, хотя бы придем на собрание чистые и свежие, — вздохнул Макс.