Железный Эльф

Совет глав государств Среднего мира Юны был в основной степени виртуальным, поскольку собрать всех таких разных и многочисленных королей, вождей и прочих лидеров в одном помещении никак не получалось. Циат рассказывал, что все попытки в прошлом заканчивались либо побоищами, либо отвратительными попойками, либо просто проваливались, потому что половина народа не явилась. В результате пришли к устраивающему всех варианту: монархи выходили на связь каждый из своей резиденции (или из другого места, если так было удобнее), присутствуя в общем виртуальном зале как голограмма. Внешний вид помещения по умолчанию был нейтральный: отделка из камня, круглый полированный стол, растворяющийся туман за спинами собеседников. Однако каждый лидер мог подстраивать вид зала под свои вкусы, при наличии соответствующих способностей. Над головами присутствующих мерцала карта Юны, и каждый выступающий лидер государства обозначался яркой точкой по месту локации, а его страна начинала светиться проекцией раскладки государственного флага. В связи с этим, Макс принял решение выходить на связь с острова Костяного замка, находящегося в общем владении Йотунхайма и Гипербореи. С его точки зрения зал Совета выглядел белым с редкими вкраплениями ледяных искр. Голубой пол казался огромной толщей прозрачного льда, уходящей вглубь и постепенно погружающейся во тьму. Хайрих не стал применять никаких иллюзий, оставив зал стандартного вида. Он снова покрылся доспехом Хагала, и Макс, не выдержав, заменил на нем самые архаичные детали и сочленения, бережно сохранив все следы прошлых битв. Его йотун выглядел крайне привлекательно и угрожающе, сверкая серебряными глазами из-под маски. К своему утреннему образу Макс добавил стандартный церемониальный доспех нового образца и снял накидку, чтобы разнообразить облик в сравнении с утренней трансляцией. Ее Величество Зиара выходила на связь из Золотого дворца, и за ее спиной виднелись тени доспехов Небесного Императора. Докладчиком выступал князь Циат. — Уважаемые соседи, друзья и коллеги. Все собрались? — Старика Аттара нет, — отозвался песчаный Суховей, владыка двенадцатой части суши Среднего мира. — Его представительские функции у меня. — Наше почтение. Можем начинать? Прошу общего внимания. Пока Циат в сжатой форме рассказывал о недоразумении с Хелией, приведшем к большим жертвам, Макс наблюдал за разномастными владыками вокруг. Многие смотрели на него и Хайриха, шептались между собой. Яндар, оказавшийся на другом конце стола, сверлил Макса взглядом, сдерживая ярость и одновременно напуская на себя трагический вид. Один из королей Брангарда — король Полярных Медведей по имени Туурн Лунный Коготь — находился слева от Макса, и явно был обеспокоен соседством. Он часто поворачивался и смотрел, переставлял костяную фигурку медведя у себя на столе, вздыхал. После вступительной речи Циата подключилась связь с флагманом Хелии. На свободном месте за столом появились голограммы представителей трех основных рас, рядом с Зиарой показались принцесса Лиле, ее брат Тайгер, а также Рыбка, который принялся строить глазки присутствующим, и третий брат, крылатый, которого Макс видел только во время интервью с сотрудниками. Он отзывался на имя Хетар, хотя это было местное название крупных горных орлов, гнездящихся на склонах. — Мы сожалеем о случившемся, — говорил пожилой лидер расы касов, едва сдерживая эмоции. — Наши воины погибли по нашей же вине, на Юне тоже много пострадавших. Этого можно было избежать. — Ваше сожаление понятно, но бессмысленно. Потери невосполнимы, — заметил Циат. — Это правда. Должен заметить, оборона Юны выставлена очень грамотно и логично. А тот огромный ледяной воин кажется непобедимым в принципе. — Благодарю, — Циат позволил себе едва заметно улыбнуться. — Йотуны — титаны Юны, ее родные дети и естественные защитники. Она сама создала их такими. — Наша богиня, Великая Рэя, будет говорить с нами, — сказала принцесса Лиле, низко кланяясь. С первого взгляда на голографическое изображение Рэи Макс понял, что нет — она совсем не как Оула. — Тари? Ясме? Леу? — Рэя, щурясь, оглядывала присутствующих, в ее голосе слышалась тревога на грани паники. Она напоминала женщину со старого плаката, пропагандирующего сельскую жизнь: крепкая, с округлыми плечами и бедрами, ее волосы были заплетены в толстую косу вместе с цветами и ветвями, а одеяние представляло собой немыслимую мешанину тканей разных фактур и размеров, что, впрочем, смотрелось гармонично. Завершали образ босые ноги с широкими короткими ступнями, имеющими по семь пальцев. — Да, мам, все хорошо у нас, — с досадой отозвался Тайгер. — О-о-о, мои дорогие дети! — рассмотрев их, Рэя прижала крупные ладони к лицу в эмоциональном жесте. — Это и правда вы! Я уже и не чаяла увидеть вас. Живете на чужбине, так далеко от родных мест, заставляете мое сердце страдать в разлуке. — Занимаемся любимыми делами, — негромко сказал Хетар. — У вас хорошее жилье? А еда? Вас никто не обижает? — волновалась Рэя. — Воитель, которого я хочу себе, не отвечает мне взаимностью, — пожаловался Рыбка. Тайгер пнул его за спиной крылатого брата, но было поздно. — Да как он смеет отказывать самой красивой куколке, какая когда-либо существовала? Кто этот наглец, скажи мне? Мамочка все уладит! Макс толкнул Хайриха локтем, потому что тот вообще не слушал, занятый подсчетом пропорций какого-то сплава. Рыбка вздохнул. — Он служит у князя. Такой большой и ледяной... — Да ради всех богов, заткнись, — проворчал Тайгер. — Рыбка не узнает тебя в парадном доспехе, — догадался Макс в сердечной связи. — Если речь обо мне, то я прочно связан оковами брачного союза и ничего не собираюсь менять, — голос Хайриха под маской звучал гулко. Рыбка ойкнул и тут же принял соблазнительную позу; Рэя же приблизилась к Хайриху и заглянула в его серебряные глаза. — Леу, милый, ты уверен? Этот воитель очень агрессивный, он сделает тебе больно, — сказала она. — Я хочу! — капризно заявил Рыбка и тут же зашипел, потому что Тайгер вывернул ему ухо. — Прекрати, придурок, — хмуро бубнил Хетар. — Даже если не брать в расчет йотуна, который может тебя просто не заметить, темнокровый от тебя мокрого места не оставит. — Мы могли бы заключить сделку, — начала Рэя. — Нет. Макс слабо улыбнулся, чувствуя, как Хайрих скрипит зубами от сдерживаемой ярости. — Вы видели наши военные силы, их некоторую часть. Мы в состоянии уничтожить практически любое государство Юны. — Вынужден вмешаться и обратить ваше внимание на тот факт, что союз Арктиды — это не одно государство, а несколько, и занимают они очень выгодную стратегическую позицию, — включился Макс, услышав нотки сомнения в голосе Рэи. — В случае угрозы извне мы в состоянии противостоять гораздо более многочисленному врагу, чем ваше недавнее вторжение, включая защиту еще на уровне подступов к атмосфере Юны. Вы всерьез собираетесь усугублять конфликт и увеличивать количество жертв? — Но ведь у Гипербореи нет космической программы, — негромко заметил сморщенный владыка Кристальдина. — Вы уверены в этом, коллега? — строго спросил Макс. У него в голове давно крутились видения хищных космических крейсеров (кажется, они снились ему предыдущей ночью, или что-то в этом роде), и Макс будто бы невзначай позволил себе продемонстрировать призрачный образ, где огромный корабль с острым носом зависает над городом, накрывая его целиком, а потом другой — со звездным небом, где подобные корабли заполняют все пространство, появляясь прямо из пустоты. Старик Кристалис пожевал губами и поморщился, прежде чем неохотно ответить. — Нет. Рэя придвинулась ближе, с тревогой вглядываясь в лицо Макса. — Ты его куколка, — догадалась она. — А он — твой воитель. Хм-м-м... Леу, милый, выбери себе другого воителя. — Но я хочу... — Выбери! — голос Рэи стал жестким и строгим. — Его куколка опаснее любого воителя. Мне он не по зубам. — Ну-у-у, — обиженно протянул Рыбка. — Возвращайся со мной на Хелию, и там любой воитель будет твоим. — Я не хочу на Хелию. Тайгер отвесил брату подзатыльник, крылатый Хетар больно ущипнул его за задницу. — Мне не хочется вмешиваться в ваши семейные дела, — осторожно начал Циат, — но, может быть, вернемся к проблемам планетарного масштаба? — Что? — Рэя чуть нахмурилась, потом махнула рукой. — О, вы об этих договорах? Конечно, мы все подтверждаем. Мир, дружба, взаимопомощь — все, что вы там предлагали. Хелия не ведет войн и не хочет в них участвовать. Лиле, милая, займись этим. Мне гораздо важнее пообщаться с детьми, которых я так давно не видела. — Я выполню твою волю, о Великая! — поклонилась Лиле, подходя ближе к голограмме вождя касов, семейное сходство с которым у них было очевидно. Листы договоров и соглашений Совета стали появляться на экранах, доступных всем присутствующим. При касании к поверхности система выводила краткое содержание и сноски с персональными условиями для страны того, кто касался. Одновременно с этим владыки начали переговариваться между собой, решая местные вопросы, раз уж представился случай. Макс не ожидал, но и не особо удивился, когда к нему обратился сосед, белый медведь Туурн. — Мои земли лежат по самой северной границе Брангарда и заходят на острова. Прежде это были части Гипербореи, отколовшиеся от нее во время взрыва. — Да, Большая Гряда, мыс Рыб, полуостров Скал, часть Средней Гряды. Мы не претендуем на эти земли, они давно заняты народом Медведей, — сказал Макс. Хайрих тихо рычал в сердечной связи, заставляя его сдерживать улыбку. — Это хорошо, — Туурн улыбнулся и дернул головой наверх, невольно напоминая этим жестом Йиту. — Но мы все равно хотели бы... присоединиться к союзу Арктиды. Макс ожидал чего-то подобного, но все равно удивился. Он сам не стал бы действовать настолько прямолинейно, а для этих ребят, похоже, только так и было нормально. — Для начала стоит решить этот вопрос с остальными владыками Брангарда, — по реакции медведя Макс понял, что тот даже не подумал об этом. — Вы соседи, у вас общие культурные, экономические и родственные связи — нельзя портить отношения с ними. Я сам не хотел бы этого. — На своей земле я распоряжаюсь сам, — хмуро пробормотал тот. — Никто мне не указ. — Безусловно. Однако не очень приятно будет получить множество проблем в обмен на наш новорожденный союз. Предлагаю для начала ограничиться мирными договорами с приложениями о дружбе и сотрудничестве, а со временем перейти на более плотное взаимодействие, если не возникнет проблем с соседями и останется такое желание. Туурн хмурился, раздумывая, но потом просиял. — Да, хорошо! Нас устраивает, подписываем! — Макс, я его сейчас убью, — хмуро пообещал Хайрих в сердечной связи. — Он на тебя смотрит. — На меня многие смотрят. И на тебя. Мы не будем убивать всех присутствующих только поэтому, — отозвался Макс, проставляя подпись под мгновенно сформированными бумагами. Медведь подписывался короткими острыми значками, похожими на ветвистые руны. Их легко было представить на поверхности камня или на целой льдине, а на бумаге даже с монитора комма письмена смотрелись странно, словно им было неуютно на ненадежном материале. Напротив Яндар и старик Кристалис что-то обсуждали, нехорошо переглядываясь. Макс не сомневался, что говорят о нем. «Кто-то пустил слух, что место проведения приема Арктиды не обозначено в приглашениях, потому что у Арктиды нет такого места. Я догадываюсь, кто это мог быть» — написал Циат в личные сообщения. «Оула. В кои-то веки она почти права, но у меня все продумано» — ответил Макс. Многие пытались общаться напрямую с Хайрихом, надеясь выторговать себе выгодные условия поставок или особый порядок оплаты, но натыкались на непробиваемую стену: тот не собирался никого слушать и принимать решения без указаний Макса, но со стороны это выглядело так, словно он просто не желает идти на контакт. Удивительным образом это формировало его образ скорее положительным: из подковерных обсуждений Макс узнал, что Хайриха считают не гордецом и невежей (хотя все предпосылки для этого были), а строгим и уверенным в себе правителем со своей нерушимой точкой зрения. — У нас есть космическая программа? — спросил этот уверенный в себе правитель, когда связь с остальными членами Совета уже отключилась. — Разумеется, нет, — Макс закатил глаза. — У нас вообще ничего нет, кроме богатого потенциала и тонн антиквариата в разной степени разрушения, идиот. — Я так и понял. Уточнил на всякий случай: может, ты что-то придумал. Макс порадовался, что Хайриху хватило ума не озвучивать это при всех. Весь оставшийся вечер оказался расписан почти поминутно: скопились дела в отделе, а деятельные йотуны-старики освоили наконец связь через современные коммуникаторы и накидали им в почту примерно миллион снимков готовых деталей сборного зала для приемов, требуя оценки своей работы, включая и критику тоже. Макс впервые встретил подобное отношение к замечаниям в целом, ведь обычно люди не очень-то любят, когда им указывают на недочеты. Йотуны фактически требовали указывать недостатки своей работы, а отсутствие таковых считали следствием недостаточно внимательного осмотра. Он потратил несколько часов, чтобы отсмотреть все предложенные элементы, потом попробовал собрать все вместе с помощью виртуального эфирного проектора, и на этом этапе сразу нашел расхождения со своей изначальной идеей. Детали утрясали до ночи, в перерывах Макс просматривал документы от Этьена и Гамле. Последний взял на себя дополнительно функции помощника по вопросам Арктиды, и теперь рассылал документацию, планы и прочее не только по разным почтовым ящикам, но и помечал их разными цветами в уведомлениях. Похоже, увеличение нагрузки приводило Гамле в экстаз, схожий с наркотическим приходом, и Ганс порекомендовал ввести для него строгие нормы рабочего времени и часов отдыха. Хайрих весь день мотался между Йотунхаймом, Гипербореей и Норией, успевая руководить производством и спорить с призраком дядюшки. Макс чувствовал его возрастающее напряжение в сердечной связи и видел, как тот старается держаться в рамках приличия, хотя больше всего хочет сорваться и дать волю своей силе. Это определенно стоило отметить, так что от посещения гимнастического зала перед сном пришлось отказаться. Тренировка встала на утро, а Макс отправился к себе, намереваясь успеть принять душ до того, как Хайрих сообразит, но тот явился почти сразу. — Хочу с тобой, — глухо сказал он в дверь. — Потерпи, я быстро, — предложил Макс без особой надежды. Спустя пару секунд дверь ванной уже была аккуратно вынута из пазов и приставлена к стене, а Хайрих жадно обнимал его под горячим душем. — Я до сих пор не могу поверить, что мы свободны. Что можно не скрываться, не бояться сказать что-то, посмотреть дольше или коснуться. От его шепота Макса трясло. Он тоже думал об этом, с ужасом вспоминая, как постоянно боялся, что кто-нибудь узнает о них, и не знал, как продержался столько лет. Теперь это казалось невозможным. Они перебрались в спальню, пока Макс на время отключился, так что он просто закрыл глаза под душем, а очнулся в своих прекрасных перинах. — Я бы хотел продолжить, — признался Хайрих, обнимая его. — Тебе требуется разрешение? Вместо ответа тот навалился сверху, лишая свободы движения и дыхания, и Макс смог только вонзить ногти ему в спину, повторяя собственные же метки из той, прошлой жизни, что сейчас казалась дурным сном. Сигнал пропускного устройства на двери отвлек их от увлекательного совместного превращения постели в хаос. — Кого там принесло? — глухо пробормотал Хайрих, сверкая глазами. Макс едва справился с дрожью возбуждения: тот при этом выглядел очень соблазнительно. — Лорд Яртис, — уведомил Ганс. — Нестабильное эмоциональное состояние. Хайрих что-то неразборчиво проворчал и пошел встречать внезапного гостя сам; Макс за это время спешно оделся в домашнее, но на то, чтобы привести в порядок прическу, времени уже не осталось, так что он использовал иллюзию. — Ты нам помешал, — без обиняков заявил Хайрих. — Мне уйти? — Яртис и без того выглядел не очень, а теперь еще и растерялся. Макс догадался, что тот выпил или принял что-то, влияющее на сознание. Можно было выпроводить его, ведь решать проблемы взрослого чужого альфы он не нанимался, но ведь Яртис всегда помогал ему без вопросов. Им обоим, хоть тоже не должен был. Ну и его йотун после вынужденной задержки станет только яростнее. — Раз уж пришел, выкладывай, чего хотел, — ответил Хайрих, дождавшись едва заметного кивка одобрения от Макса. — Что со мной не так? — всхлипнул Яртис, покачиваясь в дверях. — О, это разговор не на пару минут, — Макс усмехнулся. — Зайди. Хайрих раздраженно вздохнул, но ничего не сказал. Яртис шагнул внутрь и нерешительно замер в холле. — Сюда, — Макс указал в сторону бывшей кухни. — Так что? — продолжил Яртис, тяжело падая на стул, пока на столе появлялись бутылки и минимальная закуска. — Кто на этот раз тебя отшил? — спросил Макс, нацедив себе дозу спирта. — Миела Линна, это девушка из личной охраны короля брангардских эльфов. — А она сама тебе что сказала? Макс примерно предполагал, но хотел услышать от него, потому что формулировка ответа была не менее важна. Одну и ту же фразу можно воспринять совершенно по-разному. — Ну... она сказала, что я слишком большой для нее, — вздохнул Яртис. — В смысле, как мужик сильно выдающийся? — усмехнулся Хайрих. — Не знаю. Вряд ли она видела меня целиком. Мы не успели до этого дойти. — Не думаю, — вмешался Макс. — Эльфы часто выражаются витиевато, в поэтической манере. Эта девушка — бета? Она могла говорить о том, что альфа, пусть даже такой мягкий, ей не подходит. Далеко не все беты согласны иметь отношения с альфами, многие сознательно избегают даже общения более необходимого. Или же речь могла идти о твоих высоких происхождении и положении. — Происхождении? Но я же... неудачный эксперимент. — Это не отменяет того, что ты сын двух влиятельных правителей, — строго сказал Макс. — Для скромной девушки простого происхождения этого может быть достаточно. — Не хочет проблем с твоими предками, — хмыкнул Хайрих, проглотив стопку «призрака». — Не могу ее в этом обвинять. Что Оула, что Яндар — так себе подарки. — То есть, я никогда не встречу свою половину? — Яртис всхлипнул и тоже приложился к «призраку». Его встряхнуло, будто от удара тока, а рот мгновенно наполнился осколками льда. — Даже эта штука меня не любит, — пожаловался он, вынимая изо рта окровавленные льдинки. — Не подходит для южан, — Хайрих хмыкнул. — Санарское бери. — Если ты хочешь готовое решение, то мы вряд ли поможем, — сказал Макс. — Все мы разные, и партнеров выбираем по своим критериям. — А темнокровые? — вскинулся Яртис. — Что важно для таких, как ты? Макс молча кивнул в сторону Хайриха. — Что, всем? — Во времена существования Гипербореи, особенно если говорить о расцвете, подавляющее большинство аристократии связывало свои судьбы с йотунами. Наши народы всегда жили совместно, заключали браки, заводили общих детей. Ты можешь прочесть об этом в Небе, я не хотел бы сейчас читать тебе лекцию на несколько часов. — Но, я хочу сказать, были же браки с санарами, — Яртис всхлипнул. — О да, были. Порядка десяти-пятнадцати процентов темнокровых выбирали себе в супруги санаров, а в единичных случаях и представителей других народов. В те времена Санарван не придерживался теперешней политики принижения омег, так что, я думаю, при нынешних условиях контакты подобного рода маловероятны. При всех возможных различиях я не могу представить себе потомка кого-то из наших славных предков, согласного на не просто подчиненное, а рабское положение вещи в собственности альфы. — На самом деле культура Санарвана за прошедшие века несет в себе остатки тех чувств, что прежде вызывали у санаров темнокровые, — Яртис сел ровнее, его лицо стало взволнованным. — Это противоречит государственному курсу и всей внутренней парадигме, но это есть! Просто… об этом почти не знают за пределами страны. Яндар делает все, чтобы не позволить всему этому проникнуть в Небо и жестко пресекает слухи. Я сам видел настенные рисунки и надписи в трущобах Йяра, я слышал многих санаров, которые жестко страдают от невозможности открыто проявлять свои чувства к супругам. Выражать нежность, быть ласковыми. Я думаю… возможно, сам Яндар страдает от этого не меньше. В Санарване есть оппозиция, хоть и не очень многочисленная — ее лидер мой хороший знакомый. Они борются с абсурдными доктринами официального императорского дома, но возможности у них, сам понимаешь, не слишком большие: за оппозиционную деятельность положена смертная казнь не только самим участникам, но и всем их родным, а также тем, кто знал и не сообщил во дворец. Многие богатые и даже высокопоставленные санары поддерживают оппозицию, при этом официально следуя курсу императора. Они дают деньги, ресурсы, укрытие, но никогда не пойдут напрямую против Яндара. — А вот это уже интересно. Ганс, найди мне всю информацию об оппозиционном движении Санарвана. Яртис, ты мог бы устроить мне встречу с этим твоим знакомым? — Макс уже вносил заметки себе на будущее. Хайрих тяжело вздохнул и стиснул пальцы с хрустом. — Да, думаю, мог бы. Но ему нельзя открываться, ты же понимаешь? — Яртис реагировал куда медленнее и спокойнее обычного. — Разумеется, мы в состоянии обеспечить секретность и безопасность наших гостей. Как и оказать поддержку такому полезному движению. — Ты уверен? — заговорил Хайрих. — Мы только вернулись, наши страны лежат в руинах. Разумно ли снова влезать во внешнеполитические дрязги? — Я уверен. Мы ведь не вылезали из них, Хайрих. Арктида была исключена из общего движения, но стоило нам появиться, и мы тут же оказались в самой гуще событий. Если ты начнешь читать не только мои послания в почте, то увидишь, как много желающих так или иначе общаться с нами и привлечь на свою сторону, даже с условием, что пока мы не располагаем особенными силами. Хотим мы этого или нет — Арктида уже участвует во всем, и дальше будет только тяжелее. Поэтому я буду использовать все возможности, чтобы как можно скорее вернуть детей «Наследия» — мне нужны знания, опыт и способности нашей старой гвардии. Мне необходимы дети Кайтисиана, Нирадаэля, Ирелиана и других. Да даже Сиалиэна, который уже в процессе, хоть он, на мой взгляд, и не самый полезный из них сейчас. Говоря это, Макс заодно проверил, как там дела у Занди в репликаторной. Процесс шел без сбоев, хоть и не слишком быстро: уже формировались общие границы тела, хотя для их осмотра приходилось напрягаться. — Это что… еще один темнокровый там? — хрипло прошептал Яртис, возникая у его плеча. — Да, это потомок темнокрового колдуна, — Макс чуть отстранился. — Нет необходимости прижиматься так близко. — Прости, — Яртис отодвинулся, но его пыла это не убавило. — Значит, репликаторная занята поэтому. И там — он? Я знал, я подозревал! Чувствовал! Святые пески, как удержать сердце в груди… Макс, я могу взглянуть на него? — Там пока не на что смотреть, — терпеливо ответил Макс, досадуя на себя, что не подумал об этом сразу и не дождался ухода Яртиса. — Сборка еще на ранней стадии, даже контуры тела пока примерные. — Но я все равно хотел бы взглянуть. Пожалуйста! Вдруг это и есть мой сердечный… тогда я хочу видеть каждый миг его существования здесь. — И ты так с каждым будешь, да? — скептически поинтересовался Хайрих. — Не знаю, — Яртис растерянно обнял себя за плечи. — Это сложно описать. Я чувствую слишком много всего одновременно. Макс видел, как у него под кожей проявляются размытые знаки — будто всплывают из глубины и снова опускаются на дно. Яртис напоминал ему старинную модель часов с разными фигурками и другими штучками, только часы эти вышли громоздкими, медленными и устаревшими даже на момент выпуска. Было бы ужасно иметь с ним отношения и наблюдать это постоянно. — Я дам тебе доступ, — согласился Макс, выбрав из двух зол очевидно меньшее. — Но только если ты не будешь торчать там круглыми сутками и пропускать сон и приемы пищи. — А можно… сделать это сейчас? Хайрих выдохнул с заметным раздражением. — Лучше так, чем он будет сидеть под дверью и канючить, — Макс чуть улыбнулся. Ему очень нравилось видеть, как закипает страсть в его йотуне, и как он прилагает усилия, чтобы сдерживать свою злость. Замок уже спал. Снаружи работала приглушенная ночная подсветка, в коридорах указатели и осветительные точки горели мягким, не раздражающим глаза светом. Ночные смены никто не отменял, но оплачивались они гораздо выше, в частности потому что необходимо было соблюдать тишину и умеренно использовать освещение. «Я нужен на рабочем месте?» — прислал сообщение Гамле. Они запустили тестирование системы отметок присутствия сотрудников пока на ограниченном круге лиц; Гамле, должно быть, увидел, что Макс и Хайрих перемещаются в сторону рабочих зон Замка и захотел принять участие в действии. «Нет, спасибо. Мы направляемся в медблок по личным вопросам. Отдыхай». В лифте, идущем вниз, кроме них троих ехали только два пьяненьких тануки. Они то и дело пытались задремать друг у друга на плече и падали назад, тут же просыпаясь от удара о стенку. На пятидесятом вбежали четыре лисицы в форме; одна из них вышла на двадцать четвертом вместе с ящиком торчащих в разные стороны проводов. Тануки выгрузились на шестом уровне, лисы поехали куда-то на самые нижние этажи. Яртис заметно нервничал: поправлял волосы, поглаживал новенькую блестящую плашку спасательной службы, складывал и снова частично распахивал крылья. Макс ждал, что он вот-вот спросит что-то совсем глупое, например, «как я выгляжу?», или нечто подобное. Медблок жил своей обособленной жизнью: светло-зеленые фигуры лекарей и помощников сновали туда и сюда, иногда бесшумно открывались двери в коридор, впуская или выпуская персонал и посетителей. На троих высокопоставленных гостей никто не обращал никакого внимания. Макс открыл дверь репликаторной камеры, впуская всех сперва в камеру антибактериальной обработки, а потом уже в основное помещение. Внутри никого не было, и основной свет не горел. Огоньки приборов и мониторов создавали призрачный полумрак, в котором вырисовывались силуэты капсул, отделенных друг от друга перегородками. Сейчас из четырех капсул работала только одна, ближайшая к ним. — Это он? — шепотом спросил Яртис, подходя ближе. Он склонился над стеклом, разглядывая почти неразличимые сгустки пространства внутри. Макс невольно вздрогнул, вспоминая, как еще совсем недавно сам делал что-то похожее. — Да. Включи подсветку частиц, будет лучше видно. Капсула осветилась, и контуры тела теперь читались более явно. — Он кажется худеньким, — прошептал Яртис. — Возможно, так и есть. Этот парень жил тысячу лет назад, его отправили на Землю первым, без искажения времени — наверное, тестировали систему подмены. В те времена общество было почти дикое и с питанием возникали определенные проблемы. Думаю, он мог голодать или принимать однообразную пищу. В наступившей тишине слышались только тихие щелчки приборов, дыхание Яртиса и скрип зубов Хайриха, едва сдерживающего нетерпение. — Нам не пора по домам? — процедил он. — Думаю да. Времени для сна все меньше, — Макс кивнул. — Яртис? — Я… я побуду еще здесь, ладно? Недолго. Я все закрою потом, могу скинуть подтверждение. — Ты снова влюбишься заранее и будешь страдать. — Да, — Яртис улыбнулся. — Но я чувствую себя таким счастливым, когда влюблен. И если я не могу любить тебя, то пусть хоть так… хотя бы пока он не откроет глаза. — Он не слишком красивый. Я имею в виду, среди темнокровых, — вздохнул Макс. — На одном из мониторов у стены есть реконструкция внешности. — Ты не прав. Он очень красивый, — Яртис погладил экран, будто тот был живым. — Такой светлый. Ранимый. Хайрих шумно выдохнул и закатил глаза. — Он мазохист, да? Ему нравится страдать? — спросил он в сердечной связи. — Возможно, — Макс покачал головой. — Но это его решение. Не нам его перевоспитывать.