Никотин

Он сидел с ноутбуком на коленях и пытался сосредоточиться. Этому несказанно мешало пение, доносящееся из душа. После того памятного утра прошли всего сутки, а он уже готов был хвататься за голову. Лили ясно дала понять, что не будет с ним разговаривать пока он не попросит прощения. «Благодать, » — подумал он. «Пытка, » — сказали обстоятельства. Кто же знал, что она будет петь. Она уже сутки пародировала какую-то Милену, подвывая её песням и преподносила их в своём исполнении будучи в душе. Вот и сейчас его перепонки готовы были разорваться. — You seem to replace Your brain with your heart, You take things so hard And then you fall apart! * — монотонно доносилось из душа и он уже готов был выть и покупать первые предложенные ему бируши, только бы это закончилось. Коул с громким хлопком закрыл ноутбук и пошёл на кухню. Глянул на часы. Восемь вечера. — They call you cry baby Cry baby But you don’t fucking care Cry baby, cry baby So you laugh through your tears**! — Лили, кажется, разошлась и теперь уже дошла до припева. Парень заварил себе растворимый кофе — использовать турку просто не было настроения. Он уселся на широкий подоконник и прислонился щекой к прохладному стеклу. Лето погодой не радовало. Дождь, сильные ветры, люди в плащах… не так он представлял себе это лето, ох не так. — Да заткнись ты уже, плакса! *** — взвыл он, залпом допивая кофе и направляясь к двери душа. — They call you cry baby Cry baby But you don’t fucking care Cry baby, cry baby So you laugh through your tears Cry baby, cry baby Cause you don’t fucking care Tears fall to the ground You just let them!..**** — прозвучало из-за двери менее уверенно и он усмехнулся. Она постоянно запиналась где-то на этих строчках. Парень принялся колотить в дверь, всё ещё держа в руках пустую кружку. Через некоторое время его кулак врезался в пустоту — дверь открылась. — Чего тебе? — холодно спросила блондинка, придерживая за край полотенце. — Перестань орать, — скрестив руки на груди и усмехаясь, попросил он, — а то соседи подумают, что я тебя здесь насилую. И вообще, ты же со мной не разговариваешь? Девушка зло посмотрела на него и усмехнулась. В её зелёных глазах плясали чёртики. — They call you cry baby, Cry baby, — выкрикнула она ему в лицо и, смеясь, захлопнула дверь, продолжая петь. Коул бессильно зарычал и хлопнул рукой по двери. Голос из душевой стал громче. Когда она вышла, довольная, и с лицом, как у кота, объевшегося сметаны, из душа, он уже сидел на кровати и бездумно смотрел в окно; его очки лежали рядом, на правой тумбе. — Милая пижамка, Колли, — покровительственным тоном заключила девушка, прыгая на кровать и смотря на парня. — Пошла к чёрту, — заключил он, потягиваясь. — Ты же со мной не говоришь. — О, точно! — она коварно улыбнулась и набрала в лёгкие больше воздуха, приоткрыв рот. — Cry… Парень, уже порядком доведённый этой привязывающейся песней, наклонился к девушке и, приподняв её лицо за подбородок, осторожно дотронулся до её губ своими, заставляя подавиться воздухом. В глазах Рейнхарт полыхнула злость. — Никогда… не смей… целовать меня! — выкрикнула она, вскакивая. Он примирительно поднял руки, стараясь поймать ладонь девушки и заставить её таки лечь спать. — Не трогай меня, — взвизгнула она, отходя от кровати и вырывая свою ладонь. — Я сплю на диване… и не смей заходить в гостиную! — Серьёзно? — устало поинтересовался Спроус. — Сдалась ты мне. — Да пошёл ты, — бросила она, хлопая дверью и оставляя парня одного в комнате. Он фыркнул и накрылся одеялом с головой, поёжившись. Да, кажется, в этот раз он действительно перегнул палку. Утро выдалось пасмурным. Рейнхарт, не желая оставаться в квартире, нацепила на себя первые попавшиеся вещи и, захватив с собой обувь, выскочила на лестничную площадку. Наручные часы показывали половину шестого. С трудом обув кеды на босу ногу, она пешком спустилась по лестнице, считая ступени. — Плохая была идея, — пытаясь отдышаться, пробормотала она, опираясь о подъездную дверь. — Ну почему не второй, не десятый, а именно двадцать первый этаж?.. Она пошла, глядя на небо, затянутое тучами, к полузаброшенному парку. Это, наверное, было её любимое место. Высокая трава, скрипящие качели, запущенные дорожки, покрытые щебёнкой, заросшие клумбы и много-много деревьев. Прекрасное место… оно будто создано для того, чтобы остаться одному, побыть наедине со своими мыслями. Лили уселась под деревом, потягиваясь и ёжась, и откинула голову назад, смотря на серые облака, которые так и грозили дождём. — Это ведь был даже не поцелуй, — упрямо повторяла она, обнимая себя за плечи и морщась. Она терпеть его не могла. И что в нём находили девушки? Ну да, он красивый, никто не спорит. Но ведь внешность — не главное. Он резкий, невоспитанный, вечно хмурый… Ну ладно, при других он часто улыбается и Камилла даже говорила, что у него очень приятный смех… — К чёрту всё, — фыркнула она, тряхнув головой и прикрыла глаза, вслушиваясь в вой ветра и не обращая внимание на начинающийся дождь. Коул проснулся поздно. Ну, по его рамкам, время было довольно позднее. Обычно он был на ногах уже часам к семи, а стрелки часов, висевших в спальне, показывали начало десятого. Он встал, потирая шею и направился в душ. Холодные струи помогали прийти в себя и согнать остатки сонливости. Рейнхарт в квартире не было, решил он, и, подумав, пошёл на кухню. Молоко, хлопья, включенный телевизор — и жизнь, пожалуй, постепенно налаживалась. Входная дверь хлопнула и в квартиру завалилась Лили — мокрая, злая и растрёпанная. Она, не говоря ни слова, скрылась в ванной. Парень пожал плечами. Правда, через несколько минут она появилась на кухне и, взяв в руки кружку, плеснула в неё кипятка, морщась от чувства горячего фарфора на своих руках. — А ручка у чашки для слабаков, да? — язвительно поинтересовался брюнет. — Для таких, как ты, Спроус, — зло бросила она, кидая в кружку чайный пакетик и косясь на его кружку с кофе, которую он поставил на стол минутой ранее. — Знаешь, если будешь пить столько кофе, однажды к тебе заявится сердце и уточнит: «Ничего, что я без стука?». — Ха-ха-ха, — раздельно, по слогам ответил он и отставил от себя уже пустую тарелку с хлопьями. — Тебе так нравится меня доставать, Лилс? — он сделал акцент на сокращении её имени, заставляя поморщиться. — Так же, как и тебе. — Ох, вот здесь ты не права, — он очаровательно улыбнулся. — Я просто ненавижу тебя. — Да пошёл ты, — вспылила она и вскочила из-за стола, опрокидывая на пол недопитый чай. — Ты здесь никто и… Спроус оказался рядом с ней в мгновение ока и Рейнхарт оказалась прижатой к стене. — Не думай, что можешь управлять мной, сука, — прошипел он, сжимая запястья. — Это ты здесь никто. — Пусти, — прохрипела она, стараясь вернуть во взгляд злость. Он отошёл так же резко, как и оказался рядом. Через мгновение его уже не было на кухне, через минуту — в квартире. Девушка осела на пол и перестала сдерживать слёзы. Она так устала от всего этого. Было несказанно тяжело обнимать, целовать его на камеру, придавать взгляду участие и сочувствие. — Да мне за это… Оскар нужно дать, — нервно рассмеялась она, стараясь утереть слёзы, которые так и текли по щекам. Звонок в дверь заставил её подняться и, шатаясь, добрести до двери. Она распахнула её и тут же оказалась в крепких объятиях. — Камилла? Ты же должна быть сейчас в Лондоне?.. — сдерживая рыдания, несмело задала вопрос блондинка и, не сдержавшись, разрыдалась. — Я убью этого мудака, — прошипела брюнетка, скрещивая на груди руки и смотря в окно. На улице вечерело, а Спроус так и не вернулся. Лили успокоилась ещё несколько часов назад и теперь они устроились в гостиной перед включенным телевизором. — Это трудно признать, но я сама виновата, — более спокойно заключила Рейнхарт и пожала плечами. — Я довела его, вот и получила. — Ты не должна позволять так вести себя с тобой, — упорствовала Мендес. — Если не дашь ему отпор — это повторится. И не раз. Девушка от подобных перспектив поёжилась. Как-то не очень хотелось видеть этого парня в бешенстве. Страшновато. — Ещё колы? — между тем спросила Камилла, крутя перед ней наполовину пустой бутылкой. Она покачала головой и, подперев подбородок руками, задумалась. Она была рада, что Камилла приехала, надавала ей подзатыльников и заставила задуматься о примирении с Коулом, но… она ведь не может каждый раз приходить на помощь во время их ссор. А, как показывал печальный опыт, таких будет куча. — А почему ты тогда взбеленилась так? — вдруг задала вопрос брюнетка и налила себе ещё лимонада. — Ты же не раз целовалась с ним на камеру. При чём невинностью в ваших поцелуях и не пахло. А тут он просто прикоснулся к… — Это было слишком по-настоящему, — перебила её Лили. — Понимаешь, там, на съёмочной площадке, я перестаю быть Лили Рейнхарт. Когда мы снимали «Ривердэйл» — я была Бетти Купер. Я переживала за Джагхеда и Веронику, я любила миссис Купер и воспринимала её как свою мать, я училась в школе и заведовала газетой… — Тебе страшно потому, что в жизни нет сценария, — догадалась Камилла и кинула на девушку беглый взгляд. — Наверное. Здесь я не знаю чем всё закончится. Да я даже не знаю, заявится он сегодня или нет! — неожиданно для себя выкрикнула она и развела руками. — Знаешь, нормальные люди так и живут, — раздался голос из прохода. Девушки, обернувшиеся одновременно, уставились на брюнета. Одна — с ненавистью, другая — с немым вопросом. — Какого чёрта, Коул? — вспылила Камилла, вставая с дивана и подходя к парню. — Какого чёрта я, приезжая к подруге, застаю её в слезах и с синяками на запястьях?! Парень метнул быстрый взгляд на руки Лили, где действительно остались синяки от неосторожных прикосновений. Девушка, заметив его взгляд, убрала руки за спину и осторожно подошла к говорившим. — Кам, не стоит… — Не стоит?! Этот подонок… — Это наше с ней дело, — холодно оборвал её брюнет. — Меня и моей невесты.

Моей

Блондинка вздрогнула и подняла непонимающий взгляд на Спроуса. Тот молчал. — Ну почему вы не можете по-нормальному? Как все?! — снова вспылила Мендес и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. — Так, Спроус, вот скажи мне: она красивая? Он кинул на неё ещё один не читаемый взгляд и, вздохнув, ответил: — Да. — Умная? — Да. — Милая? — Да. — Начитанная? — Да. — У неё есть чувство юмора? — Да. — Так какого чёрта? Лили, — она повернулась к девушке и смерила её недовольным взглядом. — Он не тупой? — Нет. — Не страшный? — Нет. — Милый? — Относительно… — Милый? — более настойчиво спросила подруга. — Даа, — вздохнула она. — Иногда он действительно бывает милым. — Начитанный? — Да. — Ну так в чём дело? Ребят, вы при желании могли бы прекрасно общаться, не говоря о том, что вы шикарно смотритесь вместе. Так что мешает вам, по крайней мере, перестать ненавидеть друг друга? Оба неопределённо пожали плечами. Оба злились. Чертовски. — Извиняйтесь, — безапелляционно объявила она. — Ну это уже слишком, — заявила девушка, разворачиваясь, чтобы уйти на кухню. Её остановила рука, ловко поймавшая её за запястье и заставившая поморщиться. Кровоподтёки приносили довольно неприятные ощущения. — Прости меня, — стараясь произнести это более-менее спокойно, попросил Коул. — Я действительно позволил себе лишнего. Удивлённая его порывом девушка не спешила вырывать свою ладонь. Она пытливо заглянула ему в лицо. Заколебалась. И сдалась. — И ты меня… я не должна была бесить тебя сутки напролёт, — немного скованно ответила девушка. — Отлично. А теперь обнимайтесь, — скомандовала Мендес. Вздохнув, девушка поняла, что теперь её очередь делать первый шаг. Проклиная Камиллу, родителей и весь мир, она осторожно подошла к парню чуть ближе и неуверенно обняла его, заставляя тем самым Коула вздрогнуть. — Видишь, я не кусаюсь, — прошептал он ей на ухо, осторожно обнимая. — Чёрт, вы так мило смотритесь со стороны, — задумчиво проронила брюнетка, отходя на шаг и смотря на… друзей? — Лилс, проводи меня? — А ты не останешься? — отстраняясь от парня, спросила блондинка. — Нет, я переночую у своей школьной подруги, — бросила из коридора брюнетка. Уже у двери, обнимая подругу, она прошептала: — Не вздумай из-за него плакать. И ушла. Это было странно. Странно было пытаться говорить о чём-то с Коулом, не переругиваясь, не сквернословя и не стараясь задеть как можно больнее. Они приготовили вместе печенье с шоколадной крошкой и он пошутил, что если они будут питаться так и дальше, то потолстеют до конца месяца на несколько фунтов. И было странно смеяться над его шутками и встречать ответный смех. Было странно сидеть с ним, вот так, на кровати и пересматривать Игру Престолов. Он смеялся над ней, когда она закрывала глаза на моментах кровопролития, а она не обижалась и лишь толкала его куда-то под рёбра, заставляя ойкнуть. А она улыбалась, когда парень завороженно наблюдал за раскрывающимися перед ними пейзажами и рассказывал о своём увлечении фотографией. Он смеялся, когда она плакала над смертью Нэда Старка и не возражал, когда она прижималась к его плечу. Казалось, что сейчас они понимают друг друга без слов. — Прости меня, — прошептал парень, невесомо проводя подушечками пальцев по синякам на запястьях. Она косо посмотрела на него, усмехнулась… и укусила за шею. — Ты охерела? — взвыл он, держась за место укуса. — Теперь мы квиты, — миролюбиво заключила она и приобняла его. — Ладно, давай смотреть дальше… смотри, она сейчас выйдет из погорелища с тремя драконами… Лили уснула намного раньше брюнета и он ещё какое-то время смотрел на её лицо, сейчас примостившееся на его груди. Он недолго играл с длинными светлыми волосами, прикрывающими её лицо и грустно улыбался. Да, возможно, они будут хорошо ладить… но он не полюбит её. Никогда.