Грёза

       Двигайся… Двигайся! Двигайся!        Хината гипнотизировала свою левую руку пустым взглядом, тело сковало параличом, темнота из углов комнаты медленно подступала к её кровати, пугая затягивающей бездной пустоты, но она не могла пошевелить и пальцем. Сердце бешено забилось в груди, духота застряла неприятным комом в горле, тени из углов метнулись, затягивая пошарпанные стены гостиницы.        Всхлипнув, Хината зажмурилась, наконец, резко рванув ладонь вверх. Её оторвало от кровати, в тело вернулась приятная живая тяжесть, она отчаянно задышала, окончательно вырываясь из лап кошмарного паралича. За окном была оглушающая ночная тишина, тёплый воздух, едва завывая, врывался в приоткрытые сёдзи. За стеной резко зазвучал звонкий смех Карин, затем какой-то шлепок и ворчание Суйгетцу. Поднявшись с прелого матраса, Хината на ослабленных ногах, подошла к ставням, потянув их в стороны, пропуская свежий ветер в комнату и в свои лёгкие. Дышать хотелось полной грудью, не останавливаясь.        «Живая… Значит, выбрались, » — задумалась девушка, прощупывая онемевшую макушку, за тонкими волосами чувствовалась жесткая нитка аккуратных швов. Неожиданно для самой себя, Хината с силой надавила на вспухшую рану, боль от давления пронзила голову, прострелив висок, со стоном девушка одёрнула руку. «Точно живая…»        С болью в голову пришли и мысли, воспоминания, Хинату захлестнули наплывы обрывков недавних событий. С усталостью вздохнув, девушка бессильно опустилась на колени, оперевшись занывшим виском о холодное дерево сёдзи. «Саске… Нейджи… Саске… Нейджи…» — Нейджи! — девушка резко подорвалась, но, покачнувшись, села обратно. — Что он тут делал?.. Надо его найти…        Была глубокая ночь, поднимался предгрозовой ветер, синее небо начинало темнеть, а серые тучи красиво оттенялись бледным светом луны. Хината вдохнула такой сладкий, свежий воздух, каким он бывает только перед дождём. Зашумели ветви и листья, застучали деревянные ставни. «Надо поспать», — после резкого подъёма и потока воспоминаний мысли в голове замерли и шевелились очень вяло, пропуская леность и по всему телу. Обратно на футон Хината вернулась на четвереньках, завалившись набок, так и не прикрыв ставни обратно. Засыпала она уже под убаюкивающее постукивание дождя о дерево террасы.        В мутное, ещё сонное сознание пробивались два знакомых голоса. — Думаешь, это честно?.. — ворчливо спросила Карин. — Какая разница, что я думаю? — неизменно флегматичным голосом ответил Саске. — Мне нужно хотя бы ещё день, проследить за её раной, и тогда уйдём. Но бросать её здесь будет подло… — Ты сама предложила отправить её обратно. — Да, но не так! — А что ты предлагаешь? Потратить такое же время на путь обратно, чтобы следить за ней? — Нет, но и не бросить её на полпути!        Спор набирал обороты, в голосе Карин послышались отчаянные нотки. — Я сопровожу её, — родной голос Нейджи. После его слов наступило минутное молчание. — Нет, — коротко ответил Саске, не скрывая своего раздражения. — Это лучшее решение в сложившейся ситуации… — Нет, я сказал…        Хината проснулась окончательно, зашевелившись на футоне. Все разом притихли. После второго пробуждения она чувствовала себя уже более посвежевшей, её переодели и, кажется, обмыли, будь она в другой ситуации, обязательно бы раскраснелась, но сейчас она лишь думала над смыслом каждого сказанного слова — от неё хотят избавиться?..        Обида заклубилась в груди, заставляя сердце болезненно биться о рёбра, глаза знакомо защипало… Обуза… «Тебе же столько раз повторяли, надеялась, что будешь полезной?» — ядовито зашипел в голове внутренний голос. Кулаки сжали выстиранную серую ткань покрывала, Хинате казалось, что она уменьшилась в размерах, сжалась внутри, навечно замерев на месте, пронося перед глазами всю свою жизнь, снова и снова переживая моменты своей слабости. И вот опять… — Ну вот, разбудили, — на деле не прошло и минуты. Карин устало вздохнула, виновато посмотрев на Хинату, что не поднимала головы. Ясно дело, что она всё слышала. — Выйдите, мне надо её осмотреть.        Мужчины не сдвинулись с места, Карин раздраженно передёрнула плечами, зашипев: — Вон пошли, я сказала, — и за плечи вытолкала обоих в коридор. Тяжело вздохнув, Карин с грохотом закрыла двери, разворачиваясь к Хинате. — Я серьезно, надо тебя осмотреть, у тебя не только голова была разбита. — Сколько… — голос сорвался, Хината недовольно поморщилась сама на себя, — сколько я была без сознания?.. — Четыре дня, — Карин помогла ей выпутаться из кокона одеяла, — сними верх.        Хината без вопросов начала развязывать поясок простого кимоно, её взгляд так и не приобрёл осознанности, она смотрела перед собой, но ничего не видела. — Мы не хотим от тебя избавиться, — подобрала правильные слова Карин, несмело дотрагиваясь до бледной кожи плеч, Хината дёрнулась от холодных пальцев, пропуская чужую чакру. — Можешь назвать это заботой, эгоизмом, как хочешь. Ты просто не знаешь, куда и зачем мы идём, а главное, к кому. — Разве мы не преследуем тех, кто убил Хитоми?.. — девушка встрепенулась, наконец хмуро глянув на Карин. — У них же была записка, да?.. На моё убийство, разве нет?..        В соседней комнате хлопнула дверь, но никто из них не дёрнулся, напряженно вглядываясь в глаза друг друга, читая там всё без слов. — Мы не за ними сюда прибыли, да?.. — пересохшими губами спросила Хината. Карин смогла только покачать головой. — Ну, в глобальном смысле не за ними, но, — Узумаки наконец-то собралась, осмыслила, — как бы это сказать, они к той же организации относятся. — К той же, что и кто? — Брат Саске…        «Брат Саске» — эхом повторило сознание Хинаты, она опустила взгляд на пол, Карин буквально видела, как в них крутятся шестерёнки, пробегают мысли, складываются цепочки: она же изначально сама лично Саске не нужна была, ни как жена, ни как женщина, это она что-то себе напридумывала, размякла от ласки… от того, что считала лаской, была благодарна за свою, наконец, начавшуюся свободу, хотя на неё и одели оковы брака… Свободу спутала с безразличием. «За записку ухватились, как за единственную зацепку, ведущую к его брату?..» Наверное, Карин права: она не готова, наивная мягкая принцесса. — Попроси принести ванную, если можно, пожалуйста, — она сказала это всё тем же тихим голоском, но Карин нутром почувствовала, что что-то изменилось. В воздухе вокруг Хинаты, в её взгляде, теперь чуть надломленным и пустом. Заметив, что Карин замешкалась, девушка мягко улыбнулась, повторив: — Пожалуйста.        Но глаза её не улыбались.       «Возможно, так даже лучше», — вздохнув, Узумаки кивнула, выходя из комнаты.        В небольшую гостиную ванную, крепкую дубовую офуро без отсека с подогревом, принесли двое местных мужчин, даже не взглянув в её сторону. Следом с кувшинами горячей воды забежали служанки, глубоко поклонившись: — Госпожа. Всё готово, Узумаки-сама велела вам помочь.        Молодая девушка, на вид ей было от силы лет шестнадцать, встала напротив Хинаты, с готовностью протягивая обе руки, предлагая ей за них ухватиться. Хьюга подняла на неё взгляд, рассматривая молодое лицо, но тут же дёрнулась назад, с ужасом расширив глаза. «Хитоми» — Всё в порядке, госпожа? — служанка недоумевающе нахмурилась, с опаской отойдя чуть назад.        Хината моргнула, и наваждение испарилось, на неё смотрели совсем другие, карие глаза, тёмные волосы были убраны в тугой узел на затылке, а мягкая кожа щёк испещрена рубцами после оспы. — Извини, показалось, — Хьюга раскраснелась, боясь, что девушка подумает, что она испугалась именно её, поэтому смело ухватилась за протянутые ладони, резко поднимаясь с футона. Слишком резко. Комната моментально поплыла перед глазами, ноги подкосились, но служанка вовремя успела подхватить её за пояс, придерживая на месте. Головокружение закончилось, и Хината смогла с помощью дойти до приятно пахнущей и горячей ванны. — Спасибо.        Хината позволила мыслям унести себя, словно по течению реки. Сердце болезненно сжималось, каждый раз, когда в воспоминаниях перед ней вставало лицо Саске — то безучастное, то настороженное, но чаще безразличное и отстранённое. Реже встревоженное и никогда влюбленное. Она чувствовала себя обманутой идиоткой, обманутой собственным сознанием. Из неё так старательно пытались слепить главу клана, учили, воспитывали… истязали, заставляли, а она всё не поддавалась ковке, точно мягкая ртуть проскальзывая и не изменяя своей форме. Всё оставалась такой же. — Оставь меня, — она остановила служанку, которая принялась намыливать её плечи, — пожалуйста. — Как прикажете, — девушка без лишних вопросов опустила руки, вытерев их о подол, — позовёте, когда закончите, — сказала она напоследок и скрылась за дверью.        Слёз не было, но стоило шагам затихнуть в конце коридора, Хината сжала челюсть, уцепилась за бортик офуро, резко погрузилась с головой на самое дно. Тёмные волосы пятном всплыли вверх, рана на голове заныла от мыльной воды, но Хината сильнее зажмурилась, опуская руки на железные прутья, крепившие всю конструкцию, удерживая себя внизу. Сердце забилось сильнее, лёгкие зажгло от сдерживаемого кислорода… внутри неё всё кричало, заглушая всё вокруг — вибрации комнаты, шелест воды в ушах и собственные мысли.        Её больно дёрнули наверх, ухватив за плечи, сильно сжали за талию и буквально выволокли из тёплой офуро. С плеском вода выливалась через края, ручьями текла с её обнажённого тела, покрывшегося мурашками от резкого контраста температуры. — Совсем сдурела?! — непривычно резкий недовольный голос Саске ворвался в тишину её мыслей, и Хината, осоловело заморгав, недоумевающе посмотрела на него. Он продолжил удерживать обоими руками, прижимая к себе, тяжело дыша и буйствуя огнём беспокойства и злости внутри. Девушка огляделась, будто первый раз видела эту комнату, посмотрела на всё ещё волнующуюся воду в ванной, взбешенного Саске и только сейчас поняла, как всё это выглядело со стороны. — Я не… — она запоздало раскраснелась, — это н-не то, что ты подумал.        Огонь в ирори мягко плясал по стенам и лицу мужчины, вырисовывая ровные тени на четких скулах, тонких губах, затягивая в темноту чёрных ониксовых глаз. Воздух вокруг резко переменился, стал вязким и тяжелым, заставляющим дышать громче, глубже. Хината бездумно облизала губы, не отводя взгляда. — Оденься, — Саске, будто сдерживаясь, вдохнул и выдохнул сквозь стиснутые зубы, противореча своим словам, щекочущими касаниями поднимаясь от поясницы выше, по острым косточкам лопаток к тонкой шее, зарываясь в мокрый шёлк волос, притягивая ближе.        «Не нужна… не нужна»        Одна мысль на двоих лихорадочно билась в висках, эхом повторялась внутри, пока губы стремились навстречу друг к другу. С первым прикосновением у Саске поднялись мурашки от кончиков пальцев, пульсацией оставаясь на губах, он выпивал чужую влагу с мягких губ, поддевая зубами, заставляя её саму тянуться за новым прикосновением.        Чувствительная грудь неприятно тёрлась о грубую ткань мужской рубашки, и Хината, действуя по наитию, ладонями развела полы одежды в стороны, прикаясь кожа к коже, в восхитительном ощущении простонав в поцелуй, цепляясь за крепкие плечи. Даже сквозь закрытые глаза она почувствовала голокружение, ноги подгибались, она ощущала каждую невысохшую каплю на своём теле — на ключицах, под грудью, между сжатых бёдер.        Саске нетерпеливо повёл плечами, окончательно сбрасывая незастёгнутую рубашку, перехватывая Хинату крепче, прижимая к себе, будто пытаясь слиться с ней воедино, ощутить каждый её мягкий изгиб своим твёрдым телом. Поцелуй из влажных прикосновений губ стал пошлее, не чувствуя меры, они стукались зубами, соприкасались языками, тяжело выдыхая и вдыхая друг другу в рот.        Нашедшее на них сумашествие резко развеялось под чей-то настойчивый стук в дверь. — Учиха-сама, вы закончили?        Оба, мужчина и женщина, тяжело дыша, неотрывно смотрели друг на друга. На губах все ещё чувствовался вкус другого человека, но в тело и мысли уже забирался коварный холод отчуждения, неправильности. Хината нервно сглотнув, резко отстранилась, прикрыв грудь руками и, больше не оборачиваясь, вернулась к скинутой у футона одежде. Саске, неловко прочистив горло, поднял рубашку и, непривычно замявшись, молча глядел на спину суетившейся жены. Растерянно он любовался крутым изгибом талии, острыми лопатками, неглубокими ямочками на поянице. Так же молча он вышел из комнаты, игнорируя удивленный взгляд служанки.        Как только за мужчиной закрылась дверь, Хината замерла, схватилась ладонями за лицо и медленно опустилась на матрас, не веря в случившееся несколько минутами ранее, она устало легла на мятую подушку. Игнорируемая до этого боль потихоньку возвращалась в измотанное тело. Хьюга забылась в жутком кошмаре.