Там высоко. Истории

Старый демон неспешно проходит по дому, прислушиваясь к происходящему. Теперь есть смысл прислушиваться. Кэтти с мамой играет в саду. Хорошо, лишнего ребёнок не заметит. А то кто его знает, чем там гости занимаются. Может, как раз уже чем-то категории «не для детей», если у младшенького духу хватило. Дети Спарды… Не думал он, что когда-нибудь доведётся их увидеть. Тем более не думал, что мальчишки попадут к нему в таком состоянии. Что придётся выцарапывать их у смерти. И чего похуже. Он всегда подозревал, что у повелителя демонов — для него навсегда бывшего — нелады с головой. Ну в самом деле, родного брата не пожалеть. Хотя для демонов кровное родство не было таким уж важным. Но ладно брата, взрослый демон, не первую сотню разменявший, сам может отвечать за свои поступки и ошибки. Но детей… К чему так-то? Псих. Полный. Данте внезапно обнаруживается на кухне. Ну как внезапно. Изначально было понятно, что ничего хорошего там не выйдет. Чтобы с шоковой терапией что-то получилось, надо быть нормальным, а брат его изломан не меньше, хоть и иначе. Придётся самому. — Что, опять сорвалось? — он тщетно пробует выгнать из голоса ненужное сейчас сочувствие. Не выходит. Бедные дети. Сколько им, четверть века хоть есть? Даже по человеческим меркам ещё почти дети, а уж по демонским и подавно. И уже так искалечены… Насколько же надо ненавидеть, чтобы так обойтись с собственными племянниками… Да кто бы там ни был их матерью, разве они в этом виноваты? Данте неопределённо передёргивает плечом, болезненно морщится. Кажется, и там что-то не в порядке. Хотя у него сейчас вообще нет ничего, что было бы в порядке. Нужно вытаскивать парня из этого состояния, и чем скорее, тем лучше. Пока его не добило окончательно. Это физические раны в покое да при надлежащем уходе затягиваются, а с психикой всё ровно наоборот. Пока они носились по стране, Данте ещё мог не обращать на это внимание, а теперь каждая минута, когда нечем занять разум и тело, медленно, но верно подтачивает его. Нужно спасать мальчишку. Покачав головой, демон проходит вглубь кухни, вытаскивает из шкафчика бутыль с настойкой собственного производства. Нужно, чтобы он хоть немного расслабился. А то ишь, закрылся весь, запечатался ментальными барьерами и изображает тут стального, взрослого и непрошибаемого. А внутри-то больно. Ничего. Поправим. Демон ставит бутыль на стол вместе с парой стаканов. Разливает напиток. Немного для начала, он не уверен, как настойка подействует на нефилима, да ещё находящегося в таком паршивом состоянии. Все-таки, это пойло и высших иногда с ног сбивает. — Давай-ка выпьем и поговорим. Данте принимает наполненный стакан, недолго всматривается в жидкость. А потом одним махом, ни о чём не спросив, опрокидывает в себя и с явным удовольствием облизывается. Вот так-так. Спарда, похоже, твой старший сын пил всё, что может гореть, да ещё в неограниченных количествах. Привычный, ишь ты. Выпороть бы. Но потом, потом. — Рассказывай. Данте отчаянно мотает головой, неосознанным жестом прикусывает губы. Ему страшно, это так отчётливо видно. Страшно, стыдно, а ещё он чувствует себя виноватым. Несчастный ребёнок, разве твоя это вина… — Не хочешь? — Дедушка покачивает своим ополовиненным стаканом. — А сам знаешь, в чём проблема? Нефилим кивает. Проблема… точно. — Ну-ка посмотри на меня, — он аккуратно цепляет остренький подбородок пальцами, заставляя поднять голову, всматривается в глаза. В раскрошенный серо-голубой лёд, так ясно отражающий все эмоции. Всё произошедшее. — Вот оно как… Ублюдок. За одно это его стоит убить, — помедлив, Дедушка ласково гладит нефилима по голове. А тот вдруг прижимается ближе, уткнувшись лбом, цепляясь за одежду, судорожно вздыхает. Так напуган. И так безумно устал. — Несчастный искалеченный ребёнок… Не этого тебе желали родители, совсем не этого… — Вы их знали? — Ну кто же не знает легендарного предателя Спарду? Нет, лично встретиться не довелось, — он, собственно, и сам не понимает, почему бы не рассказать мальчишкам правду. Знал ведь. Даже больше, чем просто знал. Наверное, потому что тоже стыдно. Что знал и не нашёл, не помог. Что позволил всему этому случиться. — Но я могу их понять. Похоже, они вас очень любили. И Мундус об этом знал. Я помогу, Данте, если ты позволишь. Нефилим прикрывает глаза, перебирая в пальцах грани стакана. Напряжённый. Напуганный. — Боишься. Это нормально, — старый демон ободряюще сжимает плечи нефилима. Нет ничего постыдного в том, чтобы бояться боли. Физической ли, душевной — неважно. Это лишь голос инстинкта самосохранения. — Я обещаю, я тебе ни одной царапины не оставлю, — не посмеет просто. Ребёнка тронуть. Тем более, его ребёнка. — Но твой брат прав, тебя необходимо перезагрузить. Иначе ничем хорошим это не закончится. — Не в царапинах дело. Их я не боюсь, — Данте резко, отрывисто кивает, похоже, решившись. — Хорошо. Но только… пусть об этом никто не узнает. Интересно, о чём он сейчас подумал. Хотя, конечно, снова о насилии. Все жертвы о нём думают в первую очередь. Дедушка качает головой. Интересно, он всех демонов считает извращенцами типа Мундуса? Нет слов, парнишка симпатичный. Мордашкой, должно быть, в мать-ангела, сам Дедушка её, правда, никогда не видел, но на Спарду нефилимы похожи только слегка. Но это не значит, что все думают только об одном. Да ещё и собираются рассказывать всем встречным-поперечным. — Не волнуйся. Кофе будешь? Только не сейчас, когда он весь напряжён и ждёт. И приготовился снова закрыться. Так дело не пойдёт и того, что надо, не выйдет. В данном случае лучше действовать слегка подло, но зато эффективно. Данте чуть кивает, ощутимо расслабляясь, отставляет недопитый стакан. А глазки-то блестят. Всё-таки опьянел. Мальчишка. Дождавшись, когда парнишка чуть отвернётся, демон резким рывком сокращает расстояние между ними до минимума и прижимает нефилима к столу, сведя руки за спиной. Аккуратно, стараясь ничего не повредить, но сильно. Не вырвется, если глупостей делать не станет. Данте замирает на мгновение, а потом дёргается так, что хрустят суставы. Дедушка прижимает ладонью его плечи, ощущая канатами натянувшиеся почти на грани разрыва мышцы. Не делай глупостей, малыш, не калечь себя. Не стоит того. Охвативший Данте ужас почти физически ощутим. Редкое лакомство, но старый демон только приглушенно рычит сквозь зубы. Что Спарда точно передал своим наследникам, так это смелость на грани сумасбродства. И довести мальчишку до такого — надо было очень постараться. Нефилим дрожит всем телом, но вырваться больше не пытается. Осталось лишь немного подтолкнуть. Продолжая удерживать его одной рукой, демон пробирается другой под одежду. Ничего особенного — просто провести ладонью по поджавшемуся от страха животу. Этого оказывается достаточно, чтобы нефилим тихонько, жалобно заскулил, всхлипнул и окончательно обмяк. Демон аккуратно отпускает парнишку, убирает руки, потом начинает ласково поглаживать по спине. — Всё правильно, малыш. Поплачь, отпусти это из себя. Так легче будет. И никто не узнает. Я обещал ведь. Проходит довольно много времени прежде чем нефилим затихает, неуверенно выпрямляется, отталкиваясь от стола, плечом вытирает мокрые ресницы. Оборачивается через плечо, и затравленности и тёмного ужаса в глубине серо-голубого льда уже намного меньше. — Ну вот и глазки посветлели. Легче? Демон внимательно прислушивается к эмоциональному фону. Удивление и смущение, ничего больше. Хорошо. Осталось закрепить эффект. — Не этого ждал, да? — Дедушка улыбается и аккуратно усаживает его обратно на стул. Данте обхватывает себя руками, всё ещё чуть заметно дрожа. — Не этого. Чудушко, я в любом случае не стал бы тебя насиловать. Тебе это совсем не надо, мне тем более. Не в сексе как таковом ведь дело, тебе просто надо было перестать так себя контролировать и отпустить эмоции. Слишком много накопилось, чтобы в себе это держать. А я, вот веришь, никакого удовольствия в насилии над детьми не нахожу. Вдобавок, ты уж не обижайся, но ты совсем не в моём вкусе, — демон чуть фыркает, заметив в глазах мальчишки ясное облегчение. — А теперь… кофе или, может, ещё выпьем? — Кофе, — Данте кивает. Его любовь к кофеину подозрительно похожа на зависимость, но с этим можно поработать и потом. Сейчас что-нибудь горячее ему полезно, а ещё лучше и подсунуть чего-нибудь сладенького для окончательного успокоения. Поначалу всё равно зажимается, нахохливается, как обиженный воробьишка, вцепившись в кружку. Проходит не меньше получаса, прежде чем Данте окончательно расслабляется, пригревшись у горящего огонька газовой плитки, согревается изнутри горячим кофе с самой капелькой плеснутой туда незаметно настойки — ну правда, ему надо сейчас, — бездумно таская из вазочки конфетки. И начинает рассказывать, по крупице выпуская из себя память о страхе и боли. Голос глухой, надтреснутый, но эмоций в нём почти нет. Демон только покачивает головой, слушая подробности о пытках и насилии, и только лишний раз убеждается, что нельзя больше подпускать детей к этому монстру. — Дай-ка гляну, что ты там прячешь, — младший, вроде бы, жаловался на шрамы не только свои. Данте спокойно закатывает рукав и показывает исполосовавшие запястье шрамы от толстых цепей. Н-да, это само не сойдёт, слишком глубокие. Варварство, нормальные кандалы у них там, в городе, закончились, что ли? Цепями-то зачем? — Это мы поправим. Подожди, — он достаёт из ящика баночку с целебной мазью. Данте с любопытством сворачивает крышку и тут же морщится и чихает от резкого запаха. Переносит мазь на шрамы, с благодарностью кивает. Потом допивает остатки из кружки, поднимается, размашисто покачнувшись, и уходит, чудом не вписавшись лбом в дверной косяк. Дедушка, посмеиваясь, доливает себе ещё и убирает бутыль. — Да, Спарда, внуки мне достались с твоей подачи интересные. А вот пить всё-таки не умеют, хоть и выпендриваются. Ну ничего. Поработаем.