Возможны незапланированные побочные потери

      Когда все возвращаются в школу и бросают свои вещи, Ичиго удаётся убедить Рона и Гермиону оставить его наедине с Гарри, чтобы поговорить с ним.       — Ерунда, связанная с телохранительством, — говорит он.       И они принимают эту отговорку. Гарри чувствует себя брошенным на произвол судьбы. А ещё сильно обеспокоен, потому что он никогда не видел столько мрачной решительности в глазах Ичиго, и часть его задаётся вопросом, может ли Ичиго, несмотря на его заверения, в тайне увести его, чтобы убить.       Он знает, что он должен рассказать Рону и Гермионе о том крике отчаяния, что вызывают мысли насчёт того, что с ним собирается сделать Ичиго. Он это знает. Но он просто не может заставить себя сказать это, потому что знает, что это звучит безумно, а он так устал от людей, которые смотрят на него как на сумасшедшего.       Ичиго никогда не смотрит на него как на сумасшедшего. Или, если уж на то пошло, как на спасителя, лжеца или же как на начинающего Тёмного Лорда; Ичиго всегда на него смотрит как на немного надоедливую головоломку. Это хорошо. Или, возможно, требования Гарри пугающе низкие.       В любом случае, Ичиго ведёт его в Выручай-комнату, прежде чем у него будет достаточно времени на обдумывание ситуации. Комната оказывается настолько голой, что Гарри никогда раньше такого не видел, и это не успокаивает. Голая и необычно чистая, с высокими окнами и… это что, маты на полу? Да, это они.       Ох, помогите, это же намёк на то, что будет какая-то тренировка? С криками? Разве предстоящие уроки окклюменции со Снейпом уже не достаточное наказание?       — Ладно, Поттер, — говорит серьёзно Ичиго. — Мы кое-что попробуем, и если это сработает, в твоей голове больше не будет Тома.       — …Тома? — едва слышно спрашивает Гарри.       — Да, Том, который разорвал душу, Том Риддл. Уверен, ты его знаешь. Это он испоганил твою духовную ленту, так что ты точно хочешь, чтобы его не стало. Тем не менее, это скорее всего тебя испугает, так что успокойся и не паникуй, хорошо?       Это то, что вообще никогда и ни за что не хотелось бы услышать от Ичиго.       — Что ты имеешь ввиду под «мы»? — допытывается Гарри.       Ичиго его игнорирует и кивает воздуху слева от него. И тогда что-то невидимое ударяет в лоб Гарри, и он падает назад.       Он падает назад, выходя из своего тела.       Он падает на пол в несколько футах от своего тела, которое рушится прямо вниз неуклюжей грудой на маты. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это значит.       — Ты просто убил меня?!       — Нет, — коротко отвечает Ичиго и поворачивается влево, туда, где… стоит Рукия, совершенно неожиданно одетая в забавную одежду и держащая в руках меч. Разве она не должна быть в Японии? До этого на ней была мантия-невидимка? Зачем ей меч? С каждой секундой у Гарри появляется всё больше вопросов, один тревожнее другого.       Ичиго и Рукия начинают говорить на японском, а без заклинания-переводчика Гермионы он не имеет ни малейшего понятия, о чём они говорят. И они, кажется, рады его не замечать. Почему бы и нет? Его же не выкинули из своего тела или что-то типа того. Вовсе нет. Это не стоит никакого внимания.       А ещё он не очень хорошо себя чувствует. В его груди какая-то странная боль, что определённо ненормально. Он осматривает себя и обнаруживает в том месте что-то вроде… гигантской гнойного цвета штуки на груди. Нет, она не в его груди. В его грудной клетке находится маленькое отверстие с цепью, выходящей из него и ведущей к его телу, что испугало бы его в других обстоятельствах, но так получилось, что жукообразная голова застряла в этой дыре, и это определённо более ужасная вещь.       — Что, чёрт побери, это такое?! — кричит Гарри.       Рукия косится на него и энергично говорит что-то на японском.       — Она говорит тебе взять себя в руки, — сообщает ему Ичиго. — Это кусок души Тома.       — Души Волдеморта?       — Его самого. Так что мы собираемся взять и убить его.       Рукия говорит что-то ещё, указывая на то место, где… голова Волдеморта… была погружена в грудь Гарри. Он больше никогда не почувствует себя достаточно чистым.       — Она говорит, что думает, что он что-то вроде клеща, так что, может быть, нам следует поджечь его, чтобы он отцепился. Не шевелись, она хочет кое-что попробовать.       Гарри вскакивает на ноги и делает несколько шагов назад.       — Это больно?       — Возможно, — равнодушно отвечает Ичиго.       Гарри спешно делает ещё несколько шагов назад, но недостаточно быстро. Рукия складывает свои руки в странную позицию и что-то вызывает, и тогда, да, огонь вырывается из её рук и ударяет ему прямо в грудь.       Эта боль сравнима с нападением дракона, и Гарри кричит настолько долго, насколько ему хватает дыхания, не думая ни о чём, кроме жгучей, разрывающей боли. После того времени, что ощущалось, как часы, всё наконец заканчивается, и он находит себя, лежащим на полу и тяжело дышащим. Это было похоже на Круциатус. Если Ичиго на самом деле пытался так помочь, то Гарри не хотел бы увидеть, как он целенаправленно причиняет вред.       — Что ж, — говорит Ичиго спокойно, совершенно безразлично к агонии Гарри. — Это сработало.       Гарри открывает глаза, чувствуя головокружение от боли. Но проблема больше не в его груди, так как это что-то — оно отчаянно катается по полу рядом с ним. Оно выглядит как слегка обгоревший, злой жук размером с бладжер. И его голова была в его груди всё это время.       — Пустой, — Ичиго поворачивается к Рукии и говорит что-то на японском. Она шагает вперёд и с ухмылкой выхватывает свой меч, а затем разрубает жука прямо пополам. Он растворяется в ярких искрах, и ничего о нём больше не напоминает.       — Ещё один, — тихо бормочет Ичиго. — И... эй, твоя духовная лента теперь правильного цвета. Видишь? Это было не так сложно.       — Не так сложно? — воет Гарри срывающемся голосом. — Я умер из-за тебя!       — Ты не умер, — закатывает глаза Ичиго. — Не драматизируй. Иди сюда и возвращайся в своё тело. Всё с тобой в порядке. Расслабься.       — Расслабься?       Рукия что-то спрашивает, и Ичиго отвечает, затем она кидает на Гарри явно неодобрительный взгляд. Гарри сыт по горло этими людьми и всем, что с ними связано.       — Нет, правда, кстати, — говорит Ичиго. — Возвращайся в своё тело. Тебе не пойдёт на пользу то, что ты ошиваешься вне его так долго.       — Как… как мне это сделать? Как мне вернуться обратно в своё тело? — Гарри может добавить это к тому длинному списку вопросов, которые он не думал, что вообще когда-либо задаст.       — Это просто, — утверждает Ичиго, поправляя тело Гарри из бесформенной кучи в ровное положение. — Ты просто ложишься сверху, и тебя затягивает.       Это звучит довольно просто. По крайней мере, так было, пока Ичиго не взял и не испортил всё одним единственным словом:       — Наверное.       — Наверное? — ошеломлённо спрашивает Гарри высоким голосом.       — Наверное, — вежливо соглашается Ичиго. — Будем решать проблемы по мере их поступления. Посмотрим, вдруг сработает самый простой способ. Давай же.       Поскольку Гарри не видит других вариантов, он пробует это сделать. Удивительно, но этот способ на самом деле срабатывает. Больно, что в данный момент и не удивительно, но, по крайней мере, всё заканчивается успешно возвращением в своё тело. С его нынешним взглядом на жизнь это кажется невероятным успехом.       — Вот и всё, — весело говорит Ичиго, когда Гарри садится на корточки и вцеляется в свою больную голову. — Больше никаких странных змеиных снов.       Гарри моргает и поднимает глаза.       — Эта… эта жукоподобная штука передавала мне змеиные сны?       — Это был кусок души Тома, так что да, это он посылал тебе все твои кошмары, — подтверждает Ичиго. Только Ичиго, потому что — Гарри окидывает комнату взглядом — Рукия снова куда-то исчезла.       — А куда ушла Рукия?       — У неё дела, — говорит Ичиго, как будто это всё объясняет.       — Оу. Что ж… — Гарри чуть ли не решается попросить Ичиго передать ей от него благодарность, но затем осознаёт, что он тогда поблагодарит за то, что она выстрелила огнём в его грудь, а это не тот поступок, что требует поощрения. — Понятно, — он вспоминает последние полчаса. Как обычно и происходит в его жизни, после нескольких месяцев без происшествий все события решили произойти одновременно, не оставляя Гарри времени на их обдумывание. — Так… Я больше никогда не смогу узнать, о чём думает Волдеморт?       — Правильно, — соглашается Ичиго, глядя на него.       — Оу. Это… очень жаль тогда, что мы немного не подождали.       — Ты хочешь сказать, что хотел бы, чтобы эта штука была погребена у тебя в груди? — возмущённо спрашивает Ичиго.       — Нет! Нет, просто… когда я имел с ним связь, я знал, что он замышляет. Я был, я был как шпион. И ещё та комната…       — Да, мы уже говорили об этом, и я объяснил тебе, почему это была плохая идея, — грубо перебивает Ичиго. — В любом случае, сейчас уже слишком поздно. Эта штука умерла и исчезла, и я нисколечко об этом не жалею. Найди другой способ шпионить за ним. Или, знаешь, просто убей его и дело с концом, тогда и я смогу вернуться домой.       К Гарри приходит внезапное видение, как Ичиго задыхается — и это его, не какое-нибудь там змеиное воздействие. Мечта такая яркая, что он почти чувствует шею Ичиго под своими пальцами. Хоть он и знает, что Ичиго вырубит его ещё задолго до того, как он успеет подойти. Что делает всю эту ситуацию ещё более раздражающей.       И к слову о раздражающих вещах.       — Как я объясню всё Снейпу?       Ичиго пожимает плечами.       — Не объясняй.       — Мне этого не удастся избежать, если он будет учить меня Окклюменции. Он захочет знать о состоянии той вещи, что, как подразумевается, я должен блокировать.       — Эм, нет, не захочет. Потому что тебе больше не нужна эта Окклюменция, — сообщает ему Ичиго. — Я просто устранил всю проблему. Что, ты думаешь, я делал?       Ох. Но…       — Снейп не поверит в это. Он никогда не верит тому, что я говорю.       Ичиго выглядит раздражающе беззаботно.       — Тогда я скажу ему. Но не сейчас. Может, после Зелий.       — Ты тоже не его любимчик.       — Тогда я докажу ему это, — заявляет Ичиго с тревожащей ухмылкой и уходит, чтобы сеять хаос, прежде чем Гарри может остановить его. Не то, чтобы Гарри на самом деле хотел сделать это. Мысль о том, что Снейп страдает хоть на долю также, как страдал Гарри этим вечером, слишком привлекательна, чтобы от неё отказаться.

***

      Гарри вваливается в дыру от портрета после разговора с Ичиго, выглядя при этом только частично вменяемым, что, ладно, не самая странная вещь за последние дни, но это выглядит хуже, чем обычно. Он хватает Рона и Гермиону и тащит их в угол гостиной, бормоча:       — Ичиго и Рукия просто выпихнули мою душу из моего тела, а затем подожгли кусок Волдеморта в моей груди.       — Тебя что? — шокировано вскрикивает Рон, потому что да, жизнь Гарри странная, но быть выпихнутым из своего собственного тела слишком даже для него.       — По-видимому, Волдеморт и в правду разорвал свою душу на куски, — Гарри немного истерично перескакивает на другую тему. — И один из них… прицепился ко мне. К моей душе. Это было отвратительно, — он корчится и сильно трёт свою грудную клетку с диким взглядом. — Но Рукия подожгла его, и он отцепился. А затем она его разрубила. И тогда Ичиго сказал мне, что я в порядке, и что я должен расслабиться.       Ладно, это… слишком похоже на Ичиго, Рон не может этого отрицать.       — А что вообще Рукия делала в школе? — спрашивает он озадаченно.       — Я не знаю, — воет Гарри. Так, этой ночью их ожидают кошмары. Рон узнаёт признаки.       — Они выпихнули тебя из твоего тела? — Гермиона практически визжит.       — Да, — отвечает Гарри, гораздо менее визгливо, чем Гермиона. — Это было ужасно.       Ужасно, верно. Рон считает, что это можно так описать, да.       — Но тебя… тебя вернули обратно, не так ли?       — Вроде как? — с неуверенностью в голосе произносит Гарри.       — Тогда… — даже Гермиона сейчас выглядит потрясённо. — Если Волдеморта больше нет, тогда тебе… тебе всё ещё нужны уроки Окклюменции? Он больше не может забраться в твою голову, правильно?       — Ох, правильно, мне больше не нужна Окклюменция. Или, по крайней мере, так говорит Ичиго, — бормочет Гарри обиженно, а Рон думает, что он мог бы произнести это хоть немного радостнее.       — Не будь таким скользким засранцем, как минимум Ты-Знаешь-Кто больше не паразитирует на твоей душе, — замечает Рон, поскольку, похоже, никто не замечает светлую сторону в этом. Оно того стоило, разве нет? Даже если Гарри пришлось побыть немного подожжённым и временно призрачным. — Это же хорошие новости, да?       — Это если Ичиго говорит правду, — заявляет Гермиона, потому что она обычно становится подозрительной в самое неподходящее время.       — Но он точно убил что-то, что прицепилось к Гарри, разве нет? — настаивает Рон. — И если это был не Ты-Знаешь-Кто… Я имею ввиду, это должен был быть Ты-Знаешь-Кто. Не похоже, что кто-то ещё мог оставить кусок души прицепившимся к Гарри. Если нет ничего, что ты нам не рассказал, дружище.       — Да, Рон, беспризорные куски души всегда цепляются ко мне, — резко отвечает Гарри, но в данном случае Рон считает хорошим знаком то, что он успокоился достаточно для сарказма.       — Я полагаю, Рон прав, — признаёт Гермиона, и тем не менее, это её всё ещё не радует. — И это только вызывает подозрения, потому что я не понимаю, как Ичиго провернул это. Или почему вообще здесь была Рукия. Или откуда Ичиго с самого начала знал об этом.       С точки зрения Рона, проблема Гермионы в том, что она не в состоянии без оговорок принять победу за чистую монету. Часть Сама-Знаешь-Кого мертва, а не паразитирует на душе твоего лучшего друга и не приносит ему ночные кошмары? Это хорошая новость, и Рон отказывается ставить это под сомнение.       — Всё обернулось к лучшему, — пробует он ещё раз.       — …Сожгли его в огне… — бормочет Гарри себе под нос, снова потирая грудь.       — А на самом деле. Что мы знаем об Ичиго Куросаки? — спрашивает Гермиона, потому что если она не может терзать себя беспокойством о том, что часть Ты-Знаешь-Кого мертва, она найдёт для беспокойства что-нибудь ещё.       — Не так много, — признаёт Рон. Он считает, что настаивание на том, что ему нравится этот парень, не добавит ему очков, поскольку даже привычка Ичиго отпугивать зло ничего ему не принесла.       — Мы знаем, что Дамблдор и МакГонагалл доверяют ему, — говорит Гарри, наконец перестав потирать грудь и паниковать. — Это ведь хорошо.       — Мы знаем, что призраки боятся его, — добавляет Рон, потому что это немного беспокоит. — И он до ужаса страшный в рукопашном бою. Что вообще за волшебник владеет рукопашным боем? Я тебя спрашиваю!       — И использует его на таком уровне, что может победить Гарри Поттера, который использует магию, — соглашается Гермиона, тогда как Гарри выглядит смущённым. — Это невероятно.       — Он знал, что Волдеморт разорвал свою душу на куски ещё до того, как произошло всё… это, — добавляет Гарри, стремясь перевести внимание от себя.       — Мы можем его спросить, как он узнал об этом? — интересуется Рон.       — Мы можем спросить, — отвечает угрюмо Гермиона, — но что ещё мы знаем о нём, так это то, что у него определённо аллергия на прямые ответы. Он даже не признаётся, какое его любимое блюдо!       — Сириус что-то знает о нём и его друзьях, о чём не знаем мы, — говорит Гарри. — Он бросал на них странные взгляды все каникулы.       — Да, его друзья — это другая проблема, — соглашается Гермиона. — Дети в Японии не умирают с голоду. Я читала, что иногда взрослые умирали, но дети? Это привлекло бы широкое внимание прессы, но они говорили так, будто целые районы голодали, и никто ничего не предпринимал. Я сомневаюсь, что они вообще из Японии.       — …Однако они говорили на японском, — Рон допускает, что в этом много подозрительного, но если человек говорит преимущественно на японском, то несомненно следует признать, что они провели приличное время в Японии. — Твоё заклинание-переводчик подтверждает это.       — Я останусь здесь и дождусь Ичиго, — решает Гермиона, игнорируя комментарий Рона также, как она игнорирует всех, кто отзывается плохо о ГАВНЭ. — Гарри, ты, наверное, устал. Тебе следует пойти в кровать. Рональд, присмотри за ним. Я заставлю Ичиго объясниться.       Рон не ожидает, что она добьётся большого успеха на этом поприще, но он желает ей удачи.

***

      К тому времени, когда Ичиго возвращается в гостиную, все его дела с волшебниками в целом и с Дамблдором в частности выполнены. Он решил придерживаться плана об информировании-из-вежливости Дамблдора всякий раз, когда он уничтожает кусок души, так что он рассказал об убийстве одного из них в Поттере. И даже без убийства Поттера! Он ожидал по крайней мере чёртову улыбку или чего-нибудь ещё, но нет. Мужик выглядел так, будто Ичиго убил его бабушку прямо у него на глазах. Тогда он поклялся хранить всё в тайне, но не уточнил, от кого. Просто скрывать в целом. Никому не говорить что-либо.       Ичиго не знает, какой ущерб понёс Дамблдор, но он знает людей, которые прожили в пять раз дольше, и всё же это лишь малая доля хреновости. Если бы у него было настроение получше, он бы воспринял это как своего рода достижение. Но у него паршивое настроение.       По сути, последняя вещь, в которой он нуждался сегодня вечером, это войти в дверь его временного пристанища и бежать сломя голову навстречу инквизиции. По крайней мере, инквизиция состоит только из Грейнджер — опять она. Хотя, если задуматься, может быть, это даже хуже, чем толпа.       — Гарри говорит, что ты выжег Волдеморта из его груди, — обвиняет она холодно, и чёрт возьми, что нужно сделать человеку, чтобы получить здесь хоть немного благодарности? Например, он понимает, что Поттер имеет смешанные чувства из-за самого процесса — это выглядело довольно болезненно — но Грейнджер? Грейнджер должна была прямо сейчас покупать Ичиго чёртовы цветы и сладости.       К тому же, слишком много вещей, которые нужно держать в секрете. Серьёзно, что Дамблдор думает, должно произойти?       — Технически, — вставляет Ичиго, — это сделала Рукия.       — Почему Рукия вообще в этой стране? — спрашивает Грейнджер.       — Она оказала мне услугу, — отвечает Ичиго, падая на ближайший диван и вздыхая. Нужно устроиться как можно удобнее; он уже сейчас может сказать, что это займёт какое-то время.       — Так Рукия тоже владеет магией?       Ичиго фыркает с весельем.       — О, она владеет всеми видами магии.       Грейнджер сердито смотрит на него, сбитая с толку, но не желающая это признавать.       — Как ты узнал, что Волдеморт разорвал свою душу на куски?       — Как я и сказал ребятам, в мой первый день, это было в моём вступительном пакете информации.       — Я не верю тебе, — сообщает ему Грейнджер.       Ну, если ей не нравится правда, он попытается соврать первое, что придёт в голову, посмотрим, может, это сделает её счастливее. Но это должно объяснять, откуда у него знания о душах. Кто знает о душах, кроме шинигами?       — Мой папа — внештатный экзорцист, — выдаёт Ичиго случайную ассоциацию, затем решает, что ему нравится эта история, и он собирается на ней и остановиться. — И он тренировал меня, чтобы я тоже стал одним из них. Когда люди начинают разрывать свои души на куски, это действительно огорчает экзорцистов, так что местные экзорцисты попросили меня провести стороннее расследование, пока я работаю телохранителем.       — Серьёзно? — нерешительно спрашивает Грейнджер.       Конечно, почему бы и нет.       — Зачем бы мне это выдумывать?       — И правда, — признаёт она, и Ичиго старается не закатить глаза. — Если это так, тогда… ох. Тогда вот почему призраки боятся тебя! — она, кажется, и рада создать правдоподобное объяснение.       — Да, — соглашается Ичиго, довольный собой за выбор такой прекрасной лжи. — Они должны быть в состоянии подтвердить.       — Я не знала, что экзорцисты существуют — я имею ввиду, настоящие экзорцисты, — бормочет Грейнджер. И это хорошо, потому что Ичиго тоже не знал. — Но, полагаю, почему бы им не существовать? В конце концов, существуют же настоящие призраки.       — Однако хогвартские призраки не нуждаются в изгнании, — говорит ей Ичиго ради правдоподобности, а также потому что это правда. — Они поразительно стабильны.       — О, — она сужает глаза, обдумывая это. — Что случается, когда призраки не стабильны?       — Они слетают с катушек и пытаются съесть все души вокруг них.       — Хм. Да, это звучит немного… совершенно ужасно. Ох, так ты изгнал Волдеморта! Эм, и ты вытащил душу Гарри из его тела? Такие вещи связаны с экзорцизмом?       — Правильно, — Ичиго не может придумать способ, как избежать признания в вытаскивании души из тела, не со столькими свидетелями вокруг. И они не могут заменить воспоминания Поттера — ему следует помнить, что Том ушёл. Так что… изгнание души похоже на трюк, который экзорцист в состоянии выполнить?       — Так это то, что происходило, когда мы нашли твоё тело в анабиозе? — спрашивает Грейнджер с блестящими глазами от любопытства. — Ты тогда был духом?       Судя по всему, это выглядит как то, что умеют делать экзорцисты.       — Полагаю, что так.       — Подожди, значит ли это, что твои друзья тоже экзорцисты?       — Мы все работаем в одной сфере, — посмотрите на всю эту правду, что извергается изо рта Ичиго. Это как-то странно.       — Даже Тоширо?       Ха, особенно Тоширо — или Капитан Хицугая, как он тоже известен. Но да, это было бы довольно странно, если бы Тоширо был хотя бы приблизительно так молод, насколько выглядел. Что ж, дерьмово.       — Даже Тоширо. Однако детство Тоширо было примерно на одном уровне паршивости, как и у Поттера, так что вообще-то это большой шаг для него, — Ичиго не имеет ни малейшего понятия, правда это или нет. Он никогда не спрашивал Тоширо о его детстве, в основном потому что он думает, что это может быть быстрым способом умереть.       — Тоширо всё ещё ребёнок, — строго сообщает ему Грейнджер.       — Грейнджер, это ты всё ещё ребёнок, — раздражённо парирует Ичиго. — Но я всё равно учу тебя, как убивать людей, потому что это то, что тебе сейчас нужно. Мир не настолько замечательный, чтобы позволить людям обучаться в идеальном темпе, — образец А: вся жизнь Ичиго.       Грейнджер на это часто моргает и некоторое время открывает и закрывает рот. Это не частая реакция Грейнджер, которую удаётся добиться Ичиго, помимо праведного гнева; это так волнующе и ново.       — То есть, ты имел ввиду, — в конце концов говорит она, — что… это тебе пришлось научиться убивать людей с раннего возраста?       — Ну, люди пытались убить меня, — объясняет Ичиго. — Глупо было бы не давать отпор.       — …Мне так жаль, — шепчет Грейнджер, с, как ни странно, немного влажными глазами. Разве она не ненавидела его минуту назад?       — Не о чем сожалеть. Иногда так случается. Иногда… — Ичиго прерывается, задаваясь вопросом, действительно ли он хочет рассказать об этом из всех людей именно Грейнджер. И тогда он решает, какого чёрта, она уже давно начала думать, что он мерзавец. — Некоторым из нас просто нужно смириться с тем, что мы — оружие. Это наше предназначение. Тебе решать, будешь ли ты использован для разрушений или для защиты, но ты не можешь изменить то, кем ты являешься. Оружие — это всегда оружие. Оно существует, чтобы причинять боль. И если ты попытаешься обманываться насчёт этого, всё закончится болью тех людей, которых ты хотел защитить.       На лице у Грейнджер отпечатывается совершенный ужас. Да, он не должен был этого говорить. Но теперь, когда он уже начал, можно и закончить.       — Поттер — оружие.       — Гарри не такой! — настаивает она. Но Ичиго слышит сомнение в её голосе.       — Поттер — это разрушительная сила гнева, страха и низкой самооценки, и мы оба знаем об этом, — он твёрдо её поправляет. — В этом нет ничего плохого. Тебе просто следует убедиться, что он идёт по верному пути.       — Ты хочешь, чтобы я манипулировала своим другом? — спрашивает она.       — Эм, нет, — да что не так с этими людьми? — Я думаю, что ты можешь просто сказать ему правду. Ну, знаешь, время от времени говори: «Хэй, может, тебе стоит меньше беспокоиться о твоих одноклассниках, якобы сочувствующим Пожирателям Смерти, а больше о сохранении моей и Рона жизни.» Это сработает, потому что он заботится о вашей безопасности больше, чем о своей. Видишь? Это идеально.       — Его одноклассники не якобы сочувствуют Пожирателям Смерти, — говорит она строго, снова упустив суть всего, что он сказал.       — Его одноклассники в основном даже не понимают, что делают Пожиратели Смерти, — настаивает Ичиго. — И суть не в этом. Суть в том, чтобы направить его сознание на защиту друзей и отключить кровавую, ужасную месть. Понимаешь, о чём я?       — …Да, — тихо бормочет она.       — Слава Богу, — говорит Ичиго, вставая. — Я иду спать.       — Стой… Ичиго! У меня есть ещё вопросы!       — Очень плохо. У меня больше нет ответов для тебя.       — Ичиго, — она снова в ярости. Разве это справедливо?       Ичиго пожимает плечами и сбегает. Неблагодарные маленькие монстры эти детишки-волшебники.

***

      — Профессор Снейп, — говорит Ичиго, останавливая вышеназванного в его кабинете после двойных Зелий.       — Куросаки, — отвечает Снейп, сразу же насторожившись. — Я так понимаю, дело не касается Зелий, такие как вы совершенно неспособны…       — Вы правильно поняли, — прерывает Ичиго, прежде чем он успеет разойтись. — Я здесь, чтобы сказать, что Поттер больше не нуждается в уроках Окклюменции, потому что я уже обо всём позаботился. Так что ваша ночь свободна. Поздравляю.       Снейп, кажется, теряет дар речи.        — Вот. Это всё, что я хотел сказать, — Ичиго пытается сбежать, прежде чем Снейп взял бы себя в руки. Он делает целых два шага от двери, прежде чем Снейп кричит ему, чтобы он вернул свою задницу в класс, или нечто в этом роде.       — Что ты имеешь ввиду под «позаботился»? — спрашивает Снейп.       — Я имею ввиду, что разум Поттера в безопасности. У меня всё под контролем.       Снейп хмурится и устанавливает неприятный зрительный контакт на необычайно долгое время. Это жутко. Или, по крайней мере, так было, пока Ичиго не слышит отдалённый крик и смех Широ, и не понимает, что у него есть компания в голове — затем просто становится забавно. Делается ещё лучше, когда Снейп принимает бледный и больной вид и отрывает взгляд от Ичиго с тяжёлым дыханием.       — Вы просто решили залезть в мою голову? — спрашивает Ичиго, совсем развеселившись. — Мужик, это была ужасная идея. В моей голове не всегда безопасно для меня; я даже не хочу думать, что случилось с вами.       Снейп шокировано на него смотрит, выглядя немного посеревшим. Хотя, да. Вот что случается, когда ты связываешься с пустым в чужом голове.       — Плюс, это было реально грубо, — продолжает Ичиго. — Что, если у меня есть страшный и ужасный секрет? — рассуждает он. — Другой страшный и ужасный секрет, я имею ввиду. Помимо того, что вы уже знаете, второй, скорее всего, только что пытался набить вам морду.       — Что не так с вашим сознанием? — в ужасе шипит Снейп.       — Так много всего, — сообщает ему Ичиго. — Но это не ваше дело. Ваше дело — это тот факт, что я совершенно точно знаю, как выкинуть кого-то из своего сознания, так что будет справедливо сделать вывод о том, что я могу помочь Поттеру сделать то же самое.       — Вы не можете сделать сознание Поттера похожим на ваше, — настаивает Снейп. — Я никогда не видел такое сознание, как у вас. Я даже никогда не слышал о таком… ментальном состоянии. Вы не человек, и это не человеческое сознание.       Ладно, так и есть. Точно. Однако жестоко. Очень жестоко.       — Замечательно, — вздыхает Ичиго, принимая решение послать Дамблдора куда подальше, потому что, в любом случае, зачем это вообще держать в секрете? — Я убил кусок души, прицепленный к Поттеру. Как вы их называете? Хоракс?       — …Хоркрукс? — едва слышно предполагает Снейп.       — Да, он. Так что проблема решена. Он больше не нуждается в этих уроках защиты разума, потому что он больше не имеет связи с Томом. Дамблдор сказал, что я никому не должен рассказывать об этом, но он вроде как говнюк.       — Следите за языком и проявите надлежащее уважение к директору. Двадцать очков с Гриффиндора, — отзывается Снейп. Тем не менее, он говорит это на автомате, так что Ичиго не имеет ничего против. Кроме того, Ичиго уже завёл Гриффиндор в минус по количеству очков. Теперь это просто соревнование (в основном между Ичиго и близнецами Уизли), чтобы посмотреть, как далеко они могут зайти. Хаффлпафцы делают ставки.       — Это… обычное состояние сознания для Мрачного Жнеца? — в конце концов спрашивает Снейп, выглядя серьёзно обеспокоенным.       — Не обязательно, — признаёт Ичиго. — Но я всё равно в принципе не стал бы связываться с нашими головами. Может, они и не все настолько очевидно враждебно как у меня, но… ладно. Некоторые скрывают свою враждебность, и это намного хуже, — Ичиго представляет вторжение в сознание Урахары и содрагается.       — …Скажите Поттеру, что если он уже решил проблему, на которую он жаловался, ему не нужно больше тратить моё время. В любом случае, научить чему-нибудь этого мальчишку невозможно.       Это была наименее любезная уступка, что он когда-либо слышал. Он впечатлен.       — Я передам, — однако другими словами, потому что Ичиго не в настроении выслушивать крики. — Спасибо.       Снейп бросает на него хмурый взгляд, но Ичиго почти уверен, что это просто растерянность из-за его благодарности. Что на самом деле грустно, если об этом подумать.

***

      Ичиго сворачивает в библиотеку и сообщает Поттеру и компании, что Окклюменция отменяется, от чего Поттер и Рон приходят в бурный восторг, а Грейнджер встречает новость с подозрением, потому что это в её стиле. Выполнив поручение, Ичиго отправляется на поиски Лонгботтома, чтобы передать ему подарок от Рукии, потому что если он этого не сделает сегодня же, Рукия надерёт ему задницу.       Ему везёт найти Лонгботтома довольно быстро — возле третьей двери замка по пути в теплицы. Одна из хороших вещей в Лонгботтоме: если он не в классе, значит, он в теплицах, гостиной Гриффиндора или где-нибудь между этими двумя местами. Ичиго высоко ценит такую предсказуемость в людях. Даже если из-за этого ему легко попасть в засаду.       — Эй, Лонгботтом, — зовет Ичиго с другого конца коридора.       Лонгботтом подпрыгивает и поворачивается, чтобы уставиться на него с загнанным выражением лица, что Ичиго кажется необоснованным. Если бы он пришел, чтобы проверить навыки самозащиты Лонгботтома, он бы не стал оповещать о своем присутствии, упаси боже.       — Я слышал, ты встретил мою подругу, Рукию, в госпитале.       — ...Да, — выражение лица Лонгботтома, хоть и все еще загнанное, сейчас сменяется на другие, менее очевидные, эмоции. Может, это опасение. У людей так мало веры в Ичиго, это угнетает.       — Что ж, она сказала передать тебе это, — Ичиго передает неуклюже завёрнутую упаковку от Рукии.       Можно было бы подумать, что после десятилетий практики она научилась аккуратно упаковывать вещи, но нет. Всё ещё ужасно.       Обёртка подарков должна входить в общую категорию её навыков искусства.       — О, — Лонгботтом моргает из-за очевидного шока. Он ожидал чего угодно, но только не подарка. — Могу... могу ли я открыть его прямо сейчас?       — Конечно. Мне вроде как самому интересно.       Лонгботтом быстро рвёт упаковку, что является лучшим, что могло бы случиться с этим результатом упаковывания. Это книга об оригами. Ичиго ничего не понимает. Однако не Лонгботтом, или, по крайней мере, так решает Ичиго из-за его всхлипов.       — Ты плачешь, потому что тебе понравилось книга, или потому что тебе настолько паршиво, что мне следует ударить Рукию за тебя? — с подозрением спрашивает Ичиго.       Лонгботтом издаёт небольшой смешок, спешно вытирая слезы, как будто он стыдится их.       — Нет, она... она идеальна. Моя мама всегда дарит мне оригами… это не важно. Просто. Передай Рукии, что книга идеальна. Или стой, я... я напишу ей записку. Ты же можешь...?       — Конечно, я передам ей, — и ему, возможно, придется переводить её, что досадно, потому что он уже может сказать, что не хочет знать подробности. Самое ужасное, что ребятишки и Рукия видели во время посещения госпиталя наверняка было связано с Лонгботтомом. Великолепно.       — Ладно, наслаждайся, — Ичиго поворачивается, чтобы уйти.       — Ты не собираешься спрашивать, о чём речь? — тихо зовёт его Лонгботтом, любопытствуя.       — Ты хочешь, чтобы я это сделал? — парирует Ичиго, поворачиваясь назад.       — ...Нет, на самом деле.       — Тогда нет.       Ичиго доходит до конца коридора и перепрыгивает через перила лестницы на этаж ниже. Он полагает, что подобное прекращает большинство неловких разговоров. Во всяком случае, среди этих людей. Все его настоящие друзья последовали бы за ним прямо через перила, но это то, что делает их потрясающими.       И всё равно, теперь, когда он видел, как Лонгботтом плачет из-за своей, по-видимому, госпитализированной матери и всего остального, похоже, он должен называть парня Невиллом.

***

      Ичиго ожидает, что остаток дня будет спокойным после общения с Невиллом, и что Поттер (будем надеяться) будет в безопасности после окончания учебного дня, так что он отправляется в спальню, чтобы немного почитать о медицине у волшебников. После всего этого напряженного Рождества, проведенного вместе, плюс уничтожения куска души, он считает, что заслужил один день подальше от Поттера.       Однако он быстро обнаруживает, что побыть в тишине ему просто не судьба.       — Ичиго, — отвлекает его Дин Томас от чтения после где-то десяти минут. Томас беспокойно топчется в дверном проёме и, чтобы сделать это, прогуливает уроки, а это не он, и Томасу не сулит ничего хорошего из-за этого. — Могу ли я с тобой поговорить снаружи?       — Конечно, — легко соглашается Ичиго, вставая и бросая книгу на кровать. Томас так редко спрашивает его о чем-либо, что согласиться кажется хорошей идеей, даже если этот день станет Днём Неловких Разговоров. Ичиго весь путь молча следует за ним до смотровой площадки Астрономической башни. Так Томасу здесь тоже нравится. Даже если здесь чертовски холодно и неуютно в это время года, это хорошее место.       Ну, и ещё здесь сложно незаметно подслушивать.       Они всё это время стоят в молчании, но Ичиго знает, что лучше его не прерывать. Томас пытается совладать с собой и сказать что-то, и лучше его не отвлекать. Это может убить разговор ещё в зачетке. Ичиго знает, как это происходит с тихими людьми.       — ...Это насчет Гарри, — в конечном итоге говорит Томас.       Ичиго догадывается, в чём может быть дело.       — Ладно.       — Симус, ты знаешь... Симус уверен, что он сумасшедший.       Пауза. Ичиго всё ещё ждет чего-нибудь, на что требуется ответ.       — ...Он сумасшедший?       Ох.       — Не хочу тебя расстраивать, но на самом деле нет.       Томас вздыхает разочарованно, но не удивлённо.       — Было бы проще, будь он просто сумасшедшим.       — Я знаю.       — Так, Ты-Знаешь-Кто?       Ичиго требуется секунда, но он все же вспоминает, что так они называют Тома, когда не произносят его это непроизносимое В-имя.       — Да, всё ещё жив. В некотором роде.       — В некотором роде?       — Как я говорил, он разорвал свою душу на куски. Некоторые из них мертвы, но некоторые всё ещё живы. Он сеет хаос в администрации загробной жизни.       Томас смеётся, потому что он думает, что это шутка. Затем он перестает смеяться, начав относиться к этому с фатализмом.       — Мы все умрем, не так ли?       — Рано или поздно.       — Похоже, что рано, если Сам-Знаешь-Кто рядом.       — Не обязательно, — заявляет Ичиго. — Я имею ввиду, кто-то уже убил несколько кусков его души. Никто не говорит, что они не смогут убить оставшиеся, прежде чем у мужика появится время на убийство случайных школьников.       Томас уклончиво кивает. Они некоторое время проводят в тишине, глядя на территорию школы сверху, размышляя о жизни и морозя свои задницы.       — Кстати говоря, откуда ты знаешь обо всём этом? — в конце концов спрашивает Томас. Осмотрительно.       — Мой отец знает людей, в обязанности которых входит регулирование странствующих духов, — достоинство такого ответа в том, что он одновременно и является правдой, и вводит в заблуждение, и это также сходится с историей об экзорцизме, что он скормил Грейнджер. Врать у него получается всё лучше и лучше, возможно, потому что он проводит слишком много времени с Урахарой.       — Ты знаешь людей, которые уничтожают куски души? — спрашивает Томас шокированным шёпотом.       — Да.       — Вау, — Томас моргает. — Могу я встретиться с ними?       — Поверь мне, ты не хочешь этого. Они хороши в своей работе, но они также и странные, жестокие, страшные лгуны. Они приходили на Рождество, так что ты можешь убедиться в этом у Грейнджер.       Томас улыбается.       — Да, я думаю, что уже слышал немного об этом. Ты знаешь немало странных людей.       — Это правда, — соглашается Ичиго. Все, кого он знает, странные. Он сам странный. Он, так или иначе, перестал беспокоиться об этом.       — …Так. Тот сон, который был у Гарри, — продолжает Томас. — Что это было?       — Один из кусков души прицепился к нему, — объясняет Ичиго, потому что, почему нет? Он всё равно из рук вон плохо выполняет большинство указаний Дамблдора. — Ему снился момент из жизни кого-то другого.       — Из жизни Сам-Знаешь-Кого? — шокировано уточняет Томас. — Он говорил, что он был змеёй!       — К змее прицепился другой кусок души.       — Так ты говоришь, что Гарри не сумасшедший, а одержимый?       — Больше нет, — с некоторым удовлетворением говорит Ичиго. — Этот кусок души уничтожила моя подруга. Поттер свободен и чист. Больше не будет снов со змеёй.       — …Но он был одержим.       Томас, похоже, сильно зациклился на этом, и Ичиго не уверен насчёт причины.       — Ну, в каком-то смысле. Это больше похоже на то, что его душа и кусок души делили место в его теле. Кусок бездействовал до этого года, когда Том — или Ты-Знаешь-Кто, неважно — получил новое тело. По-видимому, кошмары Поттера стали наиболее жуткими в этот период.       Теперь Томас таращится на него в полном ужасе. Ичиго не знает, почему люди так озабочены подобными вещами. Слияние душ для них также ужасно как сам чёрт, а какое-то разделение? Пф, пустяки. Ичиго в течение нескольких лет делил место с двумя другими душами. Вроде как. Технически, они часть его собственной души — в любом случае, неважно, это не похоже на то, чтобы в принципе делить с кем-то место необычно, а в школе, где призраки прохлаждаются в коридорах, можно было бы подумать, люди научатся не париться об этом.       — Я жалею, что спросил, — наконец говорит Томас.       — С людьми такое случается, — отвечает ему Ичиго.       Тишина.       — …Его настоящее имя Том?       — Том Риддл, — подтверждает Ичиго. — Это, блять, действительно меня беспокоит, честно говоря. Какого злого властелина может звать Томом?       Томас снова смеётся, но это выглядит так, будто он предпочёл бы заплакать.

***

      На следующее утро Ичиго спускается на завтрак как раз вовремя, чтобы узнать, что случился массовый побег из тюрьмы для волшебников. Он рад это слышать, потому что это означает, что его жизнь наконец становится менее скучной.       Тогда ему вдруг приходит в голову, что он полностью облажался в роли телохранителя.       — Эти люди, — спрашивает он, — какова вероятность, что они попытаются убить Поттера?       — Довольно большая, приятель, — устало отвечает Рон, пододвигая ближайшую тарелку с едой в сторону Ичиго с очевидным сочувствием. — На самом деле, это почти наверняка случится.       — Однако, проблема не в этом, — говорит Поттер, чьи приоритеты были всегда странными. — Проблема в том, что Министр Магии всё ещё не верит, что Волдеморт вернулся.       — Это политики, — Ичиго пожимает плечами и тянется за тыквенным соком, по которому, он начинает думать, будет скучать, когда вернётся домой. — Но выше нос — может быть, когда-нибудь Том убьёт Министра, и это была бы действительно ироничная смерть. Скажи мне, что это не заставляет тебя улыбнуться.       Может быть, это заставит Поттера улыбнуться в будущем, но не в этот момент — сейчас он потрясённо смотрит на Ичиго. Неважно. Близнецам показалось бы это смешным.       К счастью, Сьюзан Боунс — одна из многих хаффлпафцев, кто никогда не отчаивается — выбирает этот момент, чтобы подойти и прервать их неловкое молчание.       — Гарри, Ичиго, — говорит она. — Эм. Я могу кое-что спросить насчёт тренировок?       — Ладно, — отвечает Ичиго, пока Поттер подозрительно смотрит. Ичиго заинтригован. Хоть Боунс никогда и не отчаивается, это всё равно первый раз, когда она добровольно говорит с ним за пределами Выручай-Комнаты.       — Мы можем организовать большетренировок?       Всего на секунду это озадачивает Ичиго, но затем он бросает взгляд на газету Грейнджер и замечает, что многие из семейства Боунсов числятся там в качестве жертв беглецов. Внезапно всё обретает смысл.       — Конечно, мы можем их удвоить, если ты хочешь. Идём на пробежку в пять, направляемся в Комнату в шесть, занимаемся до семи, затем идём на завтрак. После встречаемся по вечерам каждый день или, по крайней мере, через день, и Поттер учит тебя калечить людей с помощью магии в течение пары часов. Как тебе это?       — Тебе бы не помешало сначала спросить меня, — бормочет Поттер, но достаточно тихо, чтобы остальные продолжили игнорировать его.       — Да, — твёрдо говорит Боунс Ичиго. — Так и сделаем, — и она направляется обратно к своему столу, чтобы распространить радостную весть среди хаффлпафцев, что всегда рады трудиться до полусмерти.       — Мне кажется, что ты на самом деле хочешь нашей смерти от изнеможения, — кисло говорит Грейнджер. — И откуда, ты полагаешь, мы должны взять время на домашнюю работу?       — Вместо сна? — предлагает Ичиго. Она свирепо на него смотрит. Он пожимает плечами. — Что? Ты хочешь научиться варить идеальные зелья или дожить до выпускного?       — Я хочу и то, и другое, — настаивает она.       — Да, что ж, ты ходишь в такую школу, где это невозможно. Прости, — Рон согласно фыркает, а Грейнджер выглядит взбешённой. — Но эй, — продолжает Ичиго, — выше нос, представь, каково было бы иметь личную армию хаффлпафцев. Потому что всему придёт конец, когда это случится. Ты можешь просто сказать, «захватите для меня страну», и они сделают это, чего бы это ни стоило. Запомни это на случай, если захочешь мирового господства, Поттер: армия хаффлпафцев.       — Я не захочу мирового господства, — шипит Поттер. Ему не следует так раздражаться из-за этого; это просто наблюдение.       — Может, и следовало бы, — советует Ичиго, — Ты был бы ужасен в этом, но эй, ты всё равно лучше, чем те люди, которые управляют страной сейчас.       Поттер даже улыбается секунду, прежде чем Грейнджер рушит всё, сообщая, что какого-то чувака убило растение в госпитале.       Грёбанные волшебники.

***

      Что не удивляет совершенно никого, Амбридж не нравится, что её ученики обсуждают массовый побег из тюрьмы людей, что когда-то убивали их родственников. Для всех этих проклятых полукровок, околачивающихся вокруг, это противоречит её утверждению, что мир может быть Раем, наполненным солнечным светом. Чистокровные убийцы — настоящая угроза для её тщательно выстроенной альтернативной реальности.       Так что она запрещает преподавателям говорить о чём-либо, что не касается учебного процесса. Любой бы так сделал.       Ичиго собирался оставить всё как есть, но тогда женщина назначает Ли Джордану отработку. Разумеется, она не может назначить такую отработку, какую бы ей хотелось, потому что Ичиго продолжает уничтожать её вещи, но она думает об этом, и Ичиго не намерен это терпеть. Это не то же самое, что и придирки к Поттеру, что можно расценить как политические действия, даже если это просто пиздец, — это просто случайная, ненаправленная агрессия. Кроме того, Джордан — хороший парень, которому удаётся общаться с близнецами Уизли уже несколько лет и всё равно по большей части сохранять здравый рассудок, и это впечатляющий подвиг, достойный уважения. Ещё даже не прошло и года, как в жизни Амбридж появился Ичиго, а у неё уже поехала крыша. Она как никто другой должна чертовски сильно уважать Джордана. Лицемерие этих мыслей доходит до Ичиго.       И конечно же, близнецы Уизли принимают любое посягательство на Джордана крайне близко к сердцу. Так что очевидно, что идти на их поиски было бы пустой тратой времени.       — Эй, парни, — говорит Ичиго близнецам на завтраке. — Я решил официально покончить с Амбридж и всем этим её притесняющим, подавляющим жестоким расистским режимом. Я имею в виду, сейчас она связалась с Джорданом; это переходит все границы. Так что, думаю, я собью с неё спесь. Что думаете?       — Мы одобряем, — твёрдо отвечает Джордж. — Связаться с Ли — значит, связаться с нами, а связаться с нами — то же самое, что дать себе в морду.       — Мы крайне хороши в мести, — вставляет Фред. — А ещё мы наслаждаемся местью. Так какой план?       — Ну, технически, мне нельзя убивать её, — огорчённо признаёт Ичиго. Намного проще, когда он может просто убить свою проблему. На практике, он не делает это слишком часто, но приятно знать, что он может сделать.       — …Верно, — соглашается Фред.       — Потому что технически мы можем назвать это убийством, — продолжает Джордж.       — А убивать неправильно.       — Или, как минимум, незаконно.       — Все нам так говорят.       — Всё время.       — Так что да, технически, мы не можем зайти так далеко.       — Мы можем уронить на неё стену? — интересуется Ичиго. — Она ведьма; она может защитить себя. Это, вероятно, не убьёт её.       — К сожалению, мы не можем уронить на неё стену, — говорит Джордж, уставившись на Ичиго с тревожным и задумчивым выражением лица.       — Она включена в охранные чары школы, а охранные чары неуязвимы, — объясняет Фред.       — В смысле, насколько ты в этом уверен? — спрашивает Ичиго.       Они недоверчиво на него смотрят.       — Ты и правда…       — Как-то…       — Неимоверно…       — Хуже, чем мы.       — Я и правда совсем чуть-чуть начинаю понимать, что чувствует мама. Ты не находишь, Дред?       — Да, Фордж, и это неприятно, это делает меня несчастным.       — Я имею в виду, столько безрассудства, а потом ещё…       — Безумства…       — Самоубийственности…       — Одержимостью убийством…       — Хорошо, ладно, — нетерпеливо перебивает их Ичиго, поскольку они, похоже, готовы продолжать так весь день. — Значит, затея со стеной не сработает. Это не обязательно должно быть так масштабно. Она… ну, кажется, она не так уж психически устойчива. Возможно, мы можем просто надавить на неё психически, до тех пор, пока она не сорвётся. Правильно? — не похоже, что это удовлетворит его жажду членовредительства, но выглядит просто.       Близнецы снова пялятся на него, как будто он несдетанировавшая бомба.

***

      В конце концов, Ичиго удаётся вывести близнецов из ступора и стребовать с них обещание предоставить ему портативные болота, драматические взрывы и всеобщий хаос, так что всё хорошо. Однако это идея Ичиго, так что он тоже должен внести свой вклад в общее дело. Всё по-честному. Он просто не знает, что делать — его врождённое умение приводить людей к сумасшествию, даже не прилагая усилий, конечно, работает, но недостаточно быстро.       Так что он звонит эксперту.       — Ты хочешь кого-то психически уничтожить, — прямо говорит Исида, — и ты просишь моего совета?       — Я знаком с твоим отцом, — указывает Ичиго, проводя пальцем по пыли на оконной раме в Выручай-Комнате. — Ты точно как минимум видел, как психически уничтожать людей, даже если ты не делал этого сам. И мне интересна эта часть твоего прошлого. Так что научи меня, как.       — Ещё ты знаком с Урахарой, — отрезает Исида, — который сделал моего отца похожим на любителя причинять психический вред. Почему ты не можешь попросить его?       — Он предпочитает убивать, — обиженно ворчит Ичиго.       — Урахара предпочитает убивать, а тебя заперли в школе, где людям пудрят мозги? — Исида звучит также предано, как чувствует себя Ичиго. — Какой придурок организовал это?       — Кьёраку это организовал, и если ты хочешь отругать его из-за этого, можешь стрелять в него дважды, я тебя полностью благословляю.       Исида издаёт звук отвращения. У него огромный репертуар звуков отвращения; Иноуэ подразделяет их на десять разных категорий. К сожалению, слух Ичиго не такой острый, как у Иноуэ, так что всё, что он выносит из этого, это то, что Исида чувствует отвращение, что в любом случае в большей или меньшей степени является его базовым состоянием.       — Прекрасно, — в конце концов соглашается Исида, как всегда раздражённый. — Кого ты пытаешься уничтожить? Каковы его личные слабости и страхи?       — Она — правительственный шпион, представляющийся учителем, — объясняет Ичиго.       — …В твоей школе есть правительственный шпион? — недоверчиво спрашивает Исида.       — Разве я не жаловался об этом тебе раньше? — интересуется Ичиго. — Да. По сути, это военная академия, в которой не очень серьёзно относятся к выживанию своих выпускников. К тому же, это не моя школа. Я просто мимо проходил, слава Богу.       — То, как ты попадаешь в такие ситуации, является постоянным источником замешательства для меня, — говорит Исида гораздо более зло, чем озадаченно. — Страхи и слабости?       — Она боится полукровок и фриков, а её слабость — люди, мешающие её контролю и искажённому чувству реальности.       — Тогда мой совет тебе: будь собой, Куросаки, — судя по всему, выявить, что Исида закатывает глаза, можно даже через телефон. — Похоже, ты природный заклятый враг этой женщины.       — Ты прав, — признаёт Ичиго, — Но я надеялся ускорить процесс. Образно выражаясь, она движется по направлению к краю, но я хочу столкнуть её с него.       — Тогда познакомь её со своим пустым, — вздыхает Исида.       — Проблема в том, что я настолько фрик, что нормальные люди не могут даже заметить, насколько я фрик, — жалуется Ичиго. — Она не может видеть моего пустого.       — Это школа магии, — замечает Исида огорчённо. — Конечно же, есть какой-нибудь способ… Я не знаю… показать ей иллюзию, как ты выглядишь в маске. Может, ты даже можешь послать ей ночные кошмары об этом, затем просто обеспечь, чтобы было достаточно пересечений между её сном и реальностью, чтобы она перестала понимать, где есть что.       Исида сколько угодно может говорить, что он не хорош в психическом уничтожении, но Ичиго может заверить, что это полная херня. Исида родился и вырос профессионалом в разрушении разума. А принимая во внимание змеиные кошмары Поттера, Ичиго уверен, что Исида прав: с помощью магии можно это осуществить.       — Спасибо, — говорит Ичиго. — Я попробую это.

***

      — Ты хочешь, чтобы мы наслали на кого-то кошмары? — спрашивает Джордж. — Мы не можем этого сделать! — затем он делает паузу, моргает и поворачивается к Фреду. — Мы можем это сделать?       — Зелье грёз наяву, — предлагает Фред.       — Прототип, — утверждает Джордж.       — Мы решим этот вопрос. А если мы случайно отравим её, то кого это волнует? Проблема в том, что Ичиго хочет взять за основу свои воспоминания. Я не знаю, как это сделать.       — Легилименция?       — Не на сколько-нибудь продолжительное время. Не для кошмаров.       — Омут памяти?       — Омут памяти, — Фред, судя по всему, согласный, подхватывает и триумфально показывает на Джорджа. Он поворачивается к Ичиго и говорит: — нам нужно взять несколько воспоминаний из твоей головы; надеюсь, у тебя нормально с этим.       — Но я не хочу, чтобы она видела всё с моей точки зрения. Мне следует попросить друга отдать вам вспоминания, которые я хочу, чтобы она увидела?       — Нет необходимости — Омут Памяти показывает всё от третьего лица. Мы можем просто использовать твои.       — …Но это мои воспоминания. Так каким образом вообще возможно, что они от третьего лица?       — Магия, — заявляют синхронно близнецы, сопровождая это танцевальным движением рук.       Полное отсутствие какой-либо логики всегда начинает утомлять Ичиго.       — Точно. Полагаю, работать мы будем только с изображением, поскольку она не говорит на японском?       — Это не будет иметь значения, — поправляет его Фред. — Это твои воспоминания, так что если ты понимаешь, что люди там говорят, то будут понимать и те, кто их смотрит.       Ичиго принимает это во внимание и решает, что это имеет примерно столько же смысла, сколько и точка зрения от третьего лица. Однако он не надоедает расспросами о деталях близнецам. Его норма танцев руками, которую он может вытерпеть, на сегодня исчерпана.       — Могу я после вернуть свои воспоминания?       — На самом деле, нет. Нет, если мы пропитаем ими зелье для Амбридж.       — …Так что, они полностью исчезнут?       — Неа. Просто немного потускнеют. На самом деле, иногда это используется в качестве терапии.       Ладно, тогда другое дело. Ичиго просто может дать Амбридж кучу воспоминаний, которые он с удовольствием будет помнить менее четко. Одному Богу известно, как много у него их.       Это самое светлое пятно на неделе — близнецы активно работают над уничтожением Амбридж. К сожалению, оно единственное. Остальная часть недели состоит во всеобщем волнении из-за побега из тюрьмы. И Ичиго это понимает. Он просто желает, чтобы детишки больше энергии направляли на тренировки и меньше на нытьё по любому поводу все дни напролёт.       По сути, он мечтает, чтобы все могли быть похожими на хаффлпафцев, которые тихо одержимы тренировками на протяжении многих часов. Или если они не могут быть такими же замечательными как хаффлпафцы, они, по крайней мере, могут быть как слизеринцы. Слизеринцы, как факультет наиболее смешливых людей, всё ещё полагают, что вся эта история с побегом из тюрьмы — это отличная шутка, а не что-то, о чём следует беспокоиться. И всё будет продолжаться в том же духе, полагает Ичиго, пока по крайней мере один из них не будет зверски убит.       Он впечатлён силой их невежества.       В четверг ситуация становится ещё более мрачной, когда Грейнджер внезапно решает, что Ичиго недостаточно серьёзно относится к ситуации, и заставляет его читать о деталях войны с Томом — он знает всё только в общих чертах от Урахары. Грейнджер действительно должна была знать, потому что оказывается, он действительно не достаточно серьёзно воспринимал ситуацию, и сейчас он осознаёт это. Больше он не играется в кружке по защите. Эти дети должны научиться быть машиной для убийств, и они должны этому научиться прямо, блин, сейчас.       Грейнджер, кажется, начинает жалеть о своём решении практически мгновенно, но всё равно уже слишком поздно. Хотя хаффлпафцы на седьмом небе от счастья. Как и Невилл, который в этом плане похож на хаффлпафцев. Чёрт, иногда он самый хаффлпафский не хаффлпафец. Очевидно, это извращение для Поттера и компании, но Ичиго горд.       Поттер, тем временем, продолжает лажать с приоритетами. В данный момент он выглядит одинаково обеспокоенным массовым побегом убийц, запретом ему Квиддича и его свиданием на день Святого Валентина.       Если Поттер не хочет потрудиться проявить должный интерес к своему благосостоянию, Ичиго не понимает, почему он должен делать это. Грустно, чувство долга Ичиго гораздо сильнее его чувства справедливости, и это та причина, почему он оказывается на хвосте у Поттера, направляющегося на свидание в Хогсмид на Валентинов День, когда он, вероятно, мог просто ходить с Грейнджер весь день и ждать Поттера вместе с ними. Скорее всего, это было бы достаточно безопасно.       С другой стороны, куча убийц на свободе, любовь Поттера к ситуациям с почти смертельным исходам и так далее и тому подобное. Профессионализм Ичиго требует проследить за Поттером на свидании.       Поттер выглядит примерно настолько же довольным этим, как и Ичиго.

***

      Свидание Поттера становится ужасным, когда они оба обнаруживают, что за ними следят, но Ичиго действительно стал неплох в искусстве слежки за людьми достаточно близко, чтобы спасти их задницы, если понадобится, но достаточно далеко для того, чтобы он не смог подслушать их разговор. В основном потому, что он так устал слушать разговоры Поттера. Это счастливый побочный эффект, что облегчает для него задачу как для телохранителя, забыть о нём, и Поттер и его спутница быстро забывают — или по крайней мере только его спутница. Поттер периодически оглядывался на Ичиго с обидой, потому что ему ничем не угодишь.       Спутница Поттера ведёт их в кафе, имеющее вид… чего-то чрезвычайно розового и блестящего. Поттер кидает на Ичиго отчаявшийся взгляд, как только его затаскивают внутрь, но Ичиго лишь сочувственно качает головой. Ты сам роешь себе могилу, придётся в неё лечь. А Ичиго не сделает ни шагу в это место. Даже ради спасения жизни Поттера.       Ичиго задаётся вопросом, есть ли в его окружении девушки, которые могли бы затащить его в подобное место. Он думает, что нет, совершенно точно нет. Даже Иноуэ предпочтёт какое-нибудь странное место безвкусному. Даже Юзу, со всей её любовью к розовому и пастельным цветам, нашла бы такое оформление аляповатым. Фактически, она и Юмичика, вероятно, объединили бы усилия, чтобы сжечь это место до самого основания за оскорбление их чувства прекрасного.       Ну хорошо, Тацуки могла бы затащить его в подобное место, но чисто для того, чтобы поиздеваться над ним. Да, он может себе представить, как бы это происходило.       «Настоящий мужчина может справиться с обилием розового, Ичиго, — громко заявляет она на весь зал. — Что, твоя мужественность такая хрупкая, что ты не можешь смириться с несколькими бантиками на мебели?»       А затем Иноуэ может влезть с чем-то вроде: «Она права, Куросаки-кун. Не позволяй обществу диктовать тебе, как быть мужчиной! Мы все знаем, что ты сильная личность, даже если тебе будет нравиться розовый!» — и следующее, что произошло бы, они бы запрягли Юзу и Исиду, и весь его гардероб за ночь стал бы розовым и в кружавчиках, и его жизнь никогда бы не стала прежней. И Карин, Рукия и Ренджи никогда бы не перестали ржать над ним.       Он опирается на стену ужасного кафе и улыбается этой перспективе, а также молится, чтобы это никогда не сбылось. Однако не это главное, если бы Тацуки провернула бы с ним подобное, это был бы радостно ехидный, осознанный и преднамеренный выбор. Это не было бы слепым невежеством в отношении всего, что касается него.       Это то, решает он, почему сегодняшнее свидание Поттера вызывает беспокойство. Они знают чертовски мало друг о друге. Ичиго никогда не пошёл бы на свидание с кем-то, о ком он ничего не знает, потому что именно из-за этого люди заканчивают в сточной канаве. Он знает это, потому что коллекционирует истории ужасов, чтобы предупредить своих сестёр об опасностях. К тому же, он смотрел Кинопробу*.       Дождь выбирает именно этот момент, чтобы полить, как будто бы погода соглашается с ним. Сейчас он стоит под дождём в ожидании плохо управляемой личной жизни Поттера. Это худшая работа, которая у него когда-либо была, а он на протяжении нескольких месяцев работал на Унагию.       К счастью, уже через несколько минут спутница Поттера выбегает из кафе в слезах. О ней можно сказать точно одну вещь: на неё можно положиться.       Точно так же, как и в прошлый раз, Поттер выходит из здания, пошатываясь, с видом, будто его многократно били по лицу рыбой. Он обводит глазами верх и низ улицы, но его экс-спутница чрезвычайно быстра, и она уже далеко. Поттер поворачивается, чтобы безучастно уставиться на Ичиго.       — Эта девушка, по-моему, слишком уж часто убегает от тебя в слезах, — замечает Ичиго. — Может, ты хочешь рассмотреть новый подход. Как например, скажем, свидание с кем-нибудь, кто не плачет от одного взгляда на твоё лицо.       — Я нашлю на тебя порчу до тех пор, пока ты не начнёшь реветь, — сообщает ему Поттер, переходя от недоумения к гневу с молниеносной скоростью.       — Если тебя это приободрит, можешь попытаться, — любезно разрешает Ичиго.       Благослови поттеровскую душу, он действительно пытается. Безусловно, не преуспевает в этом, потому что прежде в аду похолодает, чем Ичиго проиграет в драке с человеком, но самоотверженность Поттера поражает.       В любом случае, это фактически терапия. Поттер такой чокнутый маленький комок ярости, хорошая драка время от времени может лишь помочь. И то же касается всех, кто вынужден взаимодействовать с ним.       Суть в том, что к тому времени, как они сворачивают (с некоторым опозданием) к Трём Мётлам, чтобы встретиться с Грейнджер, они оба в благоприятном настроении. Помятые, исцарапанные, насквозь промокшие и все в грязи, но в благоприятном настроении. К счастью, Грейнджер до сих пор здесь, даже не смотря на то, что они опоздали, сидит за столом с Луной и какой-то странной женщиной. Однако, Луна — единственная, кто замечает их приход, так что Ичиго кивает ей, а она кивает в ответ, что привлекает внимание Грейнджер.       — Честное слово, — срывается она, как только замечает их внешний вид. Она шествует к ним и применяет на них парочку очищающих чар. Это удобно. — Вы двое! И Гарри, разве ты не должен был гулять с Чжоу?       — Чжоу? — спрашивает странная женщина, обернувшись и уставившись со слегка пугающим интересом, сжимая свою сумочку так сильно, как будто она может убежать. — Девушка?       — Ваш уровень заинтересованности в личной жизни Поттера вызывает беспокойство, — замечает Ичиго.       — Да, — сурово соглашается Грейнджер — вероятно, это первый раз, когда она соглашается с Ичиго. — Сильное беспокойство, а ещё это не ваше дело, так что даже не думайте об этом.       Со взбешённым видом женщина кладёт свою сумочку обратно.       — Кто это? — спрашивает Ичиго Луну, по иронии судьбы, единственную, кто вероятнее всего даст ему прямой ответ.       — Она корреспондент, которого шантажирует Гермиона, чтобы она выполнила её указания.       — Луна! — задыхается от возмущения Грейнджер.       Луна хлопает глазами с невинным видом, и Ичиго мысленно кивает. Всегда приятно знать, что ты спросил самого подходящего человека.       — Вау, Грейнджер. Я бы сказал, что не ожидал от тебя такого, но на самом деле, именно этого я и ожидал.       — Никто не спрашивал твоего мнения! — заявляет Грейнджер.       — А кто ты? — спрашивает корреспондент, наклонившись вперёд, по-видимому, также готовая проявить зловещий интерес к Ичиго, какой она проявляла к унылой и печальной личной жизни Поттера.       — Это Ичиго. Мой телохранитель, — вздыхает Поттер.       Корреспондент издаёт резкий, мало что значащий смешок.       — Ты нанял телохранителя?       — Нет, — ворчит Поттер. — Телохранитель случился со мной. Он охраняет меня против моей воли, — он делает паузу. — И против его воли тоже.       Поттер ему сочувствует? Чёрт, он растёт как человек.       — Стойте. Ты телохранитель Гарри Поттера… против своей воли? — корреспондент имеет такой вид, будто её день рождения наступил раньше времени.       — По моей теории, мой босс кому-то проспорил и впутал меня в это в качестве расплаты, — сообщает ей Ичиго.       — Трудная работа, не так ли? — понимающе бормочет она.       — С моим боссом? Очень.       — Я имею в виду, с Гарри Поттером, — отрезает она с нетерпеливым видом.       — Нет, не особо, — врёт Ичиго, потому что ему не нравится её позиция. — Дело в том, что работа телохранителем не совсем подходит мне по характеру.       — Слабо сказано, — бормочет Поттер, однако он выглядит довольным, что Ичиго солгал о том, насколько с ним трудно.       — Это всё очень увлекательно, — резко перебивает Грейнджер, — но это не то, что мы собирались обсудить.       Выясняется, что они собрались здесь, чтобы обсудить план Грейнджер, состоящий в большой статье, написанной корреспондентом и напечатанной в семейной газете Луны, о правде, рассказанной Гарри, насчёт Тома и всех остальных идиотов, в особенности правительства. Так что это прославит всех, сидящих за этим столом.       Кроме Грейнджер, естественно. Ичиго обращает внимание на то, что её имя единственное нигде не мелькает, несмотря на тот факт, что это — её идея. Если бы в Хогвартсе был урок о том, как вселять ужас, Грейнджер получала бы самую высокую оценку, даже не стараясь.

***

      В тот же день, когда статью Грейнджер печатают в газете, близнецы Уизли начинают работать с воспоминаниями Ичиго. Более того, они, должно быть, уже начали просматривать воспоминания, потому что когда, как они думают, он не видит, они начинают пялиться на Ичиго с трепетом и ужасом.       — Чувак, — спокойно говорит Джордж, когда они приходят забрать третью партию, — в этот раз я серьёзно. Это что, ты?       — Если повезёт, это наихудший кошмар Амбридж, — говорит им Ичиго.       — Мда, не беспокойся об этом, — бормочет Фред, вытягивая воспоминание Ичиго о его последней битве с Улькиоррой в виде длинной серебристой нити. Это забавно — все воспоминания серебряные. Ичиго бы предположил, что из тех, что он отдал, преобладали бы чёрные или красные. Но никто и не говорил, что в магии должен быть смысл.       — Ещё несколько подобных воспоминаний, — вставляет Джордж, — и ты будешь моим наихудшим кошмаром, для начала.       Ичиго немного оскорблён этим замечанием.       Что касается статьи, она мгновенно становится всем известной, как только Амбридж объявляет (с определённо неуравновешенным воплем), что запрещает её. Грейнджер в восторге. Как и следовало ожидать, каждый тотчас же начинает её читать, и они верят каждому слову только потому, что Амбридж сказала им этого не делать. Ах, стремление всё делать наперекор.       Никто и не подозревает, что Грейнджер вообще имеет какое-либо отношение к этой статье, что является самым жутким во всём этом. Тем не менее, что самое замечательное, все гриффиндорцы, в конце концов, прекращают говорить о квиддиче.       Слизеринцы же воспринимают статью чрезвычайно близко к сердцу, что Ичиго разочаровывает, но не удивляет. Он никогда прежде не видел разъярённых слизеринцев, но выходит, что когда ты называешь компанию их родителей преступниками, это их сильно задевает. Они полностью теряют своё чувство юмора — трагический поворот для самого смешливого факультета в Хогвартсе.       Не то чтобы Ичиго думает, что Поттер сделал ошибку, обвинив их родителей. Откровенно говоря, когда люди пытаются убить тебя, вероятно, это твой долг — сообщить о них широкой общественности. Некоторые могут даже сказать, что интервью было смелым поступком. Однако же, это Поттер, так что Ичиго склонен верить, что это на самом деле ещё одно свидетельство, что парень на грани самоубийственного безрассудства.       Из-за проклятой статьи Ичиго чувствует себя некомфортно даже когда Поттер вне поля его зрения. В конце концов, половина Слизерина хочет его смерти. Никто из них не зашёл так далеко, чтобы на самом деле попытаться его убить, но Ичиго не нравится их коллективный тон. Для того, чтобы показать свою неприязнь, он начинает выбивать дурь из всех, кто хотя бы отдалённо серьёзно относится к своим планам об убийстве.       Тем не менее, абстрагируясь от коллективного тона, отдельные слизеринцы необычно расходятся во мнении по этому вопросу. Так, чьи родители не были осуждены, довольно равнодушны ко всему этому; они просто действуют для видимости ради факультетской солидарности. И даже в числе тех слизеринцев, чьи родители были осуждены, это вызывает разную реакцию.       С одной стороны, Нотт, который воспринимает всё философски, что вызывает беспокойство. Может быть, это вызвано тем, что Нотт — умный парень, который проворачивает длительную аферу, но это может быть также и потому, что Нотт ненавидит своего отца и мечтает, чтобы его приговорили к смертной казни. Ичиго не может сказать точно, так что он продолжает тренировать пацана как обычно. Надеясь на лучшее, готовясь к худшему.       С другой же стороны, тот крупный парень, который водится с Малфоем, и возможно именуемый Крэббом, который тихо пропал и всё ещё холоден, что Ичиго соотносит с людьми, которые могут вот-вот серьёзно сорваться. Так что он продолжает закрывать глаза на эту ситуацию.       И затем есть сам Малфой, который находится где-то посередине двух крайностей, но громче их обеих вместе взятых. Он явно считает себя смелым убийцей, но на самом деле он просто досадное недоразумение. Ичиго чувствовал бы себя совершенно спокойно, оставив их с Поттером наедине, даже если комната была бы утыкана ножами.       — Я убью Поттера за то, что он сделал с моим отцом, — заявляет Малфой смело и не к месту, столкнувшись с Ичиго на обратном пути из Большого Зала — Ичиго обычно успевает позавтракать и вернуться назад, прежде чем просыпается Поттер. — И если для этого мне придётся сначала разобраться с тобой, я это сделаю!       По крайней мере, парень уверен в себе. Или может, это плохое качество. Люди обычно склонны думать, что самоуверенность Ичиго это плохо.       — Ты сделаешь это? — спрашивает Ичиго, обеспокоенный уровнем самоуверенности Малфоя. — Потому что пока что ты не был особо успешен в этом.       Малфой яростно шипит и незамедлительно атакует Ичиго. Это прогресс. Конечно, Ичиго ещё не добился того, чтобы он совсем прекратил говорить всякую хрень, но, по крайней мере, теперь он дерётся и говорит одновременно. Это делает его испытание не таким абсолютно скучным.       — Вообще-то это подтверждает мою теорию, — замечает Ичиго, уворачиваясь от различных цветных вспышек, прежде чем сделать Малфою подножку и завалить его на землю. Чем Малфой злее, тем забавнее.       И Малфой даже отказывается на время от своей стратегии и магии в принципе, вместо этого подпрыгивает на ноги, несётся вперед и пытается уже физически набить морду Ичиго.       — Ты не знаешь ничего! — кричит он, запыхавшись. — Ты — никто! Твоя семья — никто! Я Малфой! Ты не можешь соперничать с кем-то вроде меня!       Технически, со стороны отца Ичиго происходит из благородной семьи, и из почти аристократии со стороны матери, но говорить об этом именно сейчас кажется не особо хорошей идеей. Так что вместо этого он говорит:       — И всё же я здесь. Надираю тебе задницу.       Малфой бессвязно воет и всерьёз пытается сбросить Ичиго через перила лестницы. Безуспешно, конечно, но его можно поощрить за старание.       — Я просто хочу помочь тебе в дальнейшей жизни, Малфой, — настаивает Ичиго, уклоняясь от неумелого удара и возвращая ему свой собственный, более эффективный. — Потому что недооценка нечистокровных может сильно тебе аукнуться. Я гарантирую это.       — Что ты можешь знать? Ты — грязнокровка, — кричит Малфой, напуганный и разъярённый.       — Да, люди называют меня по-разному, — Ичиго неприятно улыбается. — Грязнокровка. Гибрид. Урод. Монстр. Ты знаешь, почему они все меня так называют?       Малфой хмурится и посылает в него красную вспышку, не произнеся ни слова. Он и в самом деле совершенствуется. Но не достаточно, потому что Ичиго продолжает кружить вокруг него и выворачивать ему руки за спину до тех пор, пока он не скулит и не опускает палочку. А Ичиго наклоняется и очень мягко говорит:       — Потому что они боятся меня.       Затем он отталкивает Малфоя и уходит, чтобы дать парню время подумать.       В любом случае, самое время нагнать Поттера. То, что Ичиго покинул Поттера, когда он спал, не означает, что маленький псих не бродит где-то и не ищет неприятности прямо сейчас.

***

      Гарри спускается в Большой Зал на завтрак, успешно используя карту Мародёров, чтобы избегать Ичиго (и энтузиазма Ичиго в отношении спонтанных тренировок). К несчастью, Ичиго обычно может его разыскать меньше чем за десять минут, как будто у него есть какое-то непонятное шестое чувство, так что Гарри пытается насладиться свободой, пока это возможно. Он не в том настроении, чтобы общаться с Малфоем, что, естественно, означает, что он пробегает мимо Малфоя. Малфоя, который стоит на лестничной клетке, выглядя ошеломлённо и разгневанно. Это взгляд человека, который только что имел близкий контакт с Ичиго Куросаки, и у Гарри достаточно сострадания, чтобы пройти мимо без комментариев. Но, конечно же, Малфой не может оставить его в покое, больной придурок.       — Ты вообще в состоянии контролировать своего головореза, Поттер? — спрашивает Малфой, и горькая несправедливость этого слишком тяжела для Гарри, чтобы он мог с ней справиться.       — Контролировать его? — возмущается Гарри, возвращаясь. — Контролировать его? Нет, Малфой. Нет. Никто не может контролировать Ичиго, потому что Ичиго — псих. Он напал на тебя, не так ли? Что ж, не плачься мне об этом, потому что тебе не нужно жить с ним! Что, ты думаешь, нас щадят? Верно? Мы находимся ближе всех к нему! Он нападает на нас на протяжении всего дня. И он нападает не только на любого из Гриффиндора или Слизерина. Он говорил мне, что ему нравятся рейвенкловцы, потому что у них есть «инстинкт убийцы». А вчера он перепрыгнул через перила лестницы, полной хаффлпафскими первогодками, и когда Гермиона крикнула ему об этом, он сказал, что учит их анализу обстановки.       Гарри прерывается, тяжело дыша. Похоже, ему необходимо хоть ненадолго облегчить свою ношу. И говоря о его ноше, он даже не сказал Малфою о том, как из него выжгли Волдеморта внезапно и без каких-либо объяснений, потому что это может оказаться затруднительным, но это тоже, да.       Малфой пялится на него с открытым ртом. Вероятно, это первый раз, когда Гарри смог его полностью выбить из колеи.       — Есть и светлая сторона, — со скрипом признаёт Гарри. — Полагаю, это хорошо, что у него нет предвзятости к факультетам.       Малфой всего на мгновение выглядит готовым засмеяться, но быстро одёргивает себя и вместо этого хмурится.       — Ну, он всё ещё твой… — он останавливается, а затем резко меняет направление разговора. — Он столкнул меня с лестницы на прошлой неделе и сказал, что проверял мои рефлексы. Он когда-нибудь проделывал с тобой то же?       — Дважды в день, — подтверждает Гарри. — Мы живём в башне. Доходит до того, что все мы боимся спускаться на завтрак.       — Я думал, он должен был быть твоим телохранителем, — негодующе говорит Малфой, скорее всего раздражённый качеством его шпионской сети. — Телохранители себя так не ведут.       — Да, он должен был быть моим телохранителем, — кисло соглашается Гарри, позволяя себе пожаловаться насчёт Ичиго, обходя нужду хранить секреты от детей Пожирателей Смерти. — Так что, кажется, он думает, что его работа заключается в том, чтобы сделать меня сильнее или пытаться меня убить. А ты… ты на другой стороне, не так ли? — он понимает, что звучит несколько отчаянно, и на самом деле рассчитывает на то, чтобы стать голосом разума Малфоя. Он никогда не опускался до такого уровня, он уверен. — Мы враги, да?       — Разумеется, — подтверждает Малфой с усмешкой, которая выглядит обеспокоенной в самую последнюю очередь. — После того, что ты напечатал в газету свою ужасную, трусливую ложь о моём отце, как ещё может быть?       Гарри на этот раз решает вернуться к более насущной проблеме:       — Ну, Ичиго говорил мне, что тренирует тебя тоже, потому что если будет бой, я захочу нескучного оппонента.       Малфой смотрит на него, выглядя примерно также, как Гарри себя чувствовал, когда впервые услышал об этом от Ичиго.       — Он безумен, — в конце концов делает вывод Малфой. — Абсолютно, вопиюще безумен.       — Рон тоже так сказал, — соглашается Гарри.       — Конечно, он был отправлен на Гриффиндор.       — Спрыгни с моста, Малфой.       — Как твой враг, я чувствую себя немного устаревшим, — глубокомысленно говорит Малфой, игнорируя Гарри. — Я хочу сказать, с такими друзьями, как он…       — Именно, — вздыхает Гарри. — Но, по крайней мере, он не делает с нами ничего по-настоящему смертельного или незаконного, что не могу сказать о… ну. Он ненавидит Амбридж, знаешь. Она как-то его задела. И если он делает всё это с нами, а мы ему нравимся…       — Что он может сделать с тем, кого ненавидит? — заканчивает Малфой, выглядя в равной степени напуганным и заинтригованным. Слизеринец.       — Она — ходячий труп и не подозревает об этом, — заключает Гарри. — И, как мне кажется, будет по-слизерински встать на чью-нибудь другую сторону. Серьёзно, на любую другую.       — Учту, — ломается Малфой, моргая. — Впервые в твоей жизни, Поттер, возможно, ты и прав.       — Я всё ещё ненавижу тебя, — быстро вставляет Гарри, чувствуя необходимость уточнить.       — Ох, я всё ещё планирую станцевать на твоей могиле, — соглашается Малфой, светясь. — Я просто говорю… может, ты и прав. В этот раз.       Они кивают друг другу с облегчением от подтверждения их сохранившейся взаимной ненависти и препятствованию в делах друг друга. Тем не менее, вся эта встреча чувствуется странно, и это делает Гарри несчастным. Независимо от того, под каким углом он смотрел, эта встреча выглядит довольно цивильной. Ичиго свёл его с ума так сильно, что у него на самом деле был цивильный разговор с Малфоем. Может, в конце концов, Ежедневный Пророк прав: он сошёл с ума. Они просто немного ошиблись с временными рамками.       Ещё и вся эта история о том, что Волдеморт не возродился. Они смертельно ошибаются насчёт этого.

***

      — Стоп. Подожди, — Рукия пытается звучать строго, а не так, будто она пытается сдержать смех. К счастью, по телефону это сделать проще, чем лично. — Объясни ещё раз, почему тебе кажется необходимым нападать на детей.       — Это для их же пользы, — твёрдо говорит Ичиго.       У Рукии за плечами многолетний опыт общения с Ичиго, и она с уверенностью переводит это как «Потому что мне скучно до слёз, и это наименее разрушительный способ убить время». Над этим действительно сложно не засмеяться.       — Разве ты не должен убивать куски души, дурак? — вместо того, чтобы, скажем, мучить детей.       — Я убил все, что смог, — мрачно докладывает Ичиго. — Урахара-сан и Йоруичи-сан убивают остальные. Я спрашивал, могу ли я убить Тома — ну, знаешь, главное тело — но Йоруичи-сан просто посмеялась надо мной, — он останавливается, вероятно, рассуждая о несправедливости всего этого, затем продолжает более бодрым голосом:       — Но я думаю, что могу заставить Амбридж сорваться и попытаться убить меня за несколько недель.       — Поздравляю, — говорит Рукия, осторожно нейтрально. — Ренджи будет тобой очень горд.       — Ренджи мог бы добиться нападения на себя в первую же неделю, — признаёт Ичиго, разочарованный в себе из-за отсутствия способности вдохновлять на убийственный гнев подобно Ренджи. — У меня это занимает месяцы.       — Выше нос, — тут же распоряжается Рукия. — Я уверена, со временем она точно попытается тебя убить. Почти все так делают.       Ичиго смеётся, как будто это была шутка, а не простая констатация факта. Опять же, вся жизнь Ичиго в целом — нечто вроде шутки. Бог свидетель, Рукия вечно над ним смеётся.       — Но вернёмся к твоему новому хобби, заключающемуся в нападении на детей, — говорит она.       — Им нужна тренировка, — настаивает Ичиго. — Они такие слабые, это позор. И не то чтобы они живут в безопасности. Конечно, мы собираемся убить Тома за них, но его последователи продолжат свободно перемещаться, и мы ничего с этим не может сделать — они живые. Так что этих детей нужно ужесточить, чёрт возьми, чтобы они могли сами разобраться с этим. Правильно?       Рукия вздыхает, но на самом деле не может не согласиться с этим.       — Что-то мне подсказывает, что должен быть иной путь.       — Так, я не хочу слышать это от тебя, жестокая малявка. Ты точно также тренировала меня, выбивая из меня всё дерьмо каждый день.       Как объяснить разницу между невинными, неопытными маленькими детьми и, скажем, Ичиго? Рукия не может представить, как донести это до него. У Ичиго создаётся впечатление, что все в целом похожи на него, и, к сожалению (или к счастью), ему удалось окружить себя друзьями, которые поддерживают его иллюзию.       — Неважно, дурак, — смирившись, вздыхает она. — Ты передал подарок Лонгботтому, или ты для этого был слишком занят его избиением?       — Да, я передал ему подарок. И он плакал. Я думаю, это было из-за твоей дерьмовой упаковки.       — В моём навыке упаковки подарков нет ничего плохого! — кричит она. Она не знает, что, чёрт побери, со вкусом Ичиго, но он никогда не даёт высокую оценку чего-нибудь из её творческих работ. И она усердно работает над этим. Он такой неблагодарный. — Из-за чего он плакал на самом деле?       — Я не знаю. Потому что книга была идеальной или что-то вроде этого, — пауза, которая, как подозревает Рукия, вызвана тем, что Ичиго борется с выражением эмоций почти нормальным способом. — Хорошая работа, Рукия.       Дело в том, что он так редко выражает эмоции почти по-нормальному, что это тупо трогательно, когда он умудряется это сделать.       — …Спасибо. Я. Я рада, что ему понравилось.       — Да, хорошо. Ему понравилось. Блин, иногда кажется, как будто в эту школу нельзя попасть, если ты не одержим мыслью об убийстве, имеешь хреновую семью или оба варианта сразу.       — И ты предпочитаешь тренировать этих детей путём произвольного физического насилия?       — Это держит в тонусе.       Для такого умного человека, он реально придурок, и Рукия не имеет понятия, чем он ей так нравится.

***

      Кружок по защите собирается на следующий день после столкновения Ичиго с его новым любимчиком, Малфоем, и всё проходит странно. Во-первых, Поттер косится на Ичиго с момента встречи с Малфоем, так что, по-видимому, он знает об этом и имеет своё непостижимое поттеровское мнение. К счастью, уже слишком поздно для Ичиго заботиться о том, что думает Поттер.       Во-вторых же, Невилл стал проявлять слишком навязчивое внимание и преданность делу, и это почти пугает даже Ичиго, что наводит его на мысль, что следует придумать речь о том, что в маленьком помещении стоит немного сдерживаться. Он слишком некомпетентен в произнесении речей. Пугающе некомпетентен. Боже, проехали, он просто попросит Чада надиктовать ему речь, чтобы он использовал её, сам он не может сделать это.       И в-третьих, девушка из Рейвенкло, которая подходит к Ичиго после окончания занятия с озабоченным видом. Ичиго никогда особо ей не интересовался. Она где-то между рейвенкловкой и слизеринкой — недостаточно расчётливости и инстинкта убийцы для Рейвенкло, и недостаточно дикой, эгоистичной подлости для Слизерина. Она просто пародия на настоящего бойца.       — Ты, эм. Ты телохранитель Гарри Поттера, не так ли? — неуверенно спрашивает она.       — Да, — соглашается Ичиго, удивившись, что эта информация дошла так далеко.       — Ох, — она осознаёт это. — Ну, эм. У меня есть подруга… я ничего не хочу сказать, но что может произойти, если кто-то, эм. У моей подруги, у неё один из родителей работает в Министерстве, знаешь, и вся эта затея с ОД может быть очень неудобной, и. Если моя подруга… расскажет Министерству. Об ОД. Что ты тогда сделаешь?       — Я надеру тебе задницу, — сообщает ей Ичиго.       — Не мне, всего лишь… всего лишь подруге! — настаивает она.       — Ладно, конечно, пусть будет так. Я надеру задницу твоей подруге.       — Но её мама…!       — Если твоя «подруга» так сильно беспокоится о своей матери, она, прежде всего, никогда не должна была записываться в клуб, — говорит Ичиго. — Кроме того, почему ты вообще волнуешься обо мне? Ты подписывала магический контракт с Грейнджер. Нарушишь контракт, и мне не придётся надирать тебе задницу. В смысле, я всё равно это сделаю, чисто из принципа. Но это будет излишним.       Её глаза округляются от страха. Она и правда лишь смехотворная пародия на рейвенкловку.       — Что… что может случиться с тем, кто нарушит контракт?       — Не имею понятия, — заявляет Ичиго, и это отчасти правда, потому что он бы не удивился, если Грейнджер скрывает какие-то грязные подробности от него. — И я не хочу этого знать, потому что Грейнджер — самый страшный человек возрастом младше двадцати, которого я когда-либо встречал. Кому нужны ночные кошмары?       Девушка содрогается и говорит:       — Я поняла.       Учитывая её бледное от ужаса лицо, Ичиго верит в это. Как ей и следовало бы. Они все были там в тот день, когда Финниган оскорбил её волосы в разгаре поединка, и она его подожгла. Это не то, что можно забыть.       Ичиго готов поспорить, что наиболее вероятное будущее Грейнджер — становление Тёмным Лордом.       Он на мгновение задаётся вопросом, почему рейвенкловка решила поговорить с ним, а не с Грейнджер, Поттером или Роном. Но затем понимает — он просто самый доступный. Он как учитель, только в кружке, и в силу этого у него есть какие-то хилые полномочия, и это автоматически делает его более доступным для вопросов, чем Грейнджер или Рон. Также он охотно взаимодействует с членами кружка вне занятий, что делает его более доступным, чем Поттер. Плюс, он не состоит в маленькой, неприступной банде из трёх.       Ичиго здесь самый доступный. Ичиго никогда не бывает самым доступным.       Ему следует убраться из этого дурдома прежде, чем это сломает его.

***

      Ближе к Пасхе Ичиго замечает, что Амбридж не упивается своей силой с такой силой, с какой она обычно это делала. По сути, она больше… вздрагивает от любого незначительного шума и кричит в бессвязной ярости каждый раз, когда кто-нибудь не согласен с ней. Она теряет всю свою репутацию, что успела заработать, и даже слизеринцы медленно, но целенаправленно уплывают от неё. Фактически, притворяются, что они никогда не имели с ней дел. Как кошки. Это забавно.       Не добавляет стабильности Амбридж и то, что Серая Леди решает молча следовать за ней повсюду без всякой видимой причины — Ичиго призвал на помощь всех своих любимчиков. И потом, конечно, есть близнецы Уизли, которые постоянно выходят за рамки, имеют, по-видимому, неограниченный запас навозных бомб, дымовых бомб и бомб со слизью, и как всегда потрясающи.       Между тем, Миссис Уизли отправляет Ичиго шоколадную лягушку на Пасху. Он не имеет понятия, чем ему отдариться, но всё равно, все Уизли в целом прямо сейчас занимают важное место в списке хороших людей.       Дети же, с другой стороны, сходят с ума, как обычно, чёрт возьми. Но, видимо, побег убийц на этой неделе уже не актуален — они возвращаются к переживаниям по поводу квиддича, потому что кто-то там сверху ненавидит Ичиго. (Ладно, здесь большинство людей ненавидит Ичиго.) Помимо квиддича, через месяц начнутся экзамены, что доводит Грейнджер, как минимум, до истерики. Затем, кроме того, им предлагается выбрать для себя карьеру. Учитывая, что Ичиго не доверил бы этим детям и носки выбрать для него, он понимает, почему они паникуют по этому поводу. И на вершине всего этого, переживания по поводу грустного, пьяного крёстного Поттера.       Который, по-видимому, немного взял себя в руки с тех пор, как Ичиго видел его в последний раз. Или, по крайней мере, так выглядит по последним письмам миссис Уизли.       — Как он мог быть таким безответственным? — громко шепчет Грейнджер, потому что они всё ещё находятся в Большом Зале, когда Рон передаёт ей письмо. — Где теперь будет собираться Орден? Я не верю, что он почему-то решил сжечь дом на площади Гриммо, всё это просто смешно…       Ичиго действительно старается не засмеяться, но смешок проскальзывает, несмотря на все его предпринятые усилия. И это ужасно, потому что это привлекает к нему уничтожающее внимание Грейнджер.       — Что ты сделал? — шипит она.       — Ничего! — говорит Ичиго, затем принимает решение, что это слишком большая ложь даже для него. — Я просто отметил, что если ему скучно, он может выпустить пар путём поджигания чего-нибудь.       — Твоё предлагаемое решение борьбы со сукой был поджог? — недоверчиво спрашивает Грейнджер.       — Считается ли поджогом, если это твой собственный дом? — спрашивает Ичиго.       — Да, — уверяет его Грейнджер. — Да, совершенно определённо.       Ичиго пожимает плечами.       — Всё равно не считается, — рассуждает Ичиго. — Поджог должен быть преднамеренным, правильно? А это был несчастный случай, — ну, что-то вроде несчастного случая. В любом случае, он практически полностью уверен, что никто не может доказать иное.       — Это был несчастный случай? — недоверчиво спрашивает Грейнджер. — Это правда? Потому что выглядит немного подозрительным то, что Бродяга и Клювокрыл случайно оказались совершенно чистыми, находясь в доме, который горел. Они даже не обожглись.       — Блэк, должно быть, выгуливал монстра, — предлагает Ичиго. — Или летал на нём. Или что-нибудь ещё.       — Не называй Клювокрыла монстром, — стремительно отрезает Поттер.       — Почему нет? — спрашивает Ичиго. — Некоторые из моих лучших друзей монстры. Некоторые из твоих лучших друзей монстры. Не относись так плохо к монстрам, Поттер — мы здесь самые крутые люди.       — …Мы? — повторяет Грейнджер после долгой паузы.       Ичиго кидает на неё хмурый взгляд.       — Что, думаешь, я нормальный?       Все пристально на него смотрят.       — Может, проблема в том, что английский, вроде как, твой второй язык, — неуверенно предполагает Грейнджер.       Ичиго закатывает глаза и забивает на них. Хотя близнецы, как он отмечает, забавляясь, старательно сосредоточены на своей еде и ни на кого не смотрят. Они получают его расположение.

***

      Когда предоставляется возможность, близнецы Уизли периодически кидают на глаза Ичиго иллюзорное заклинание моргнёшь-и-пожалеешь-об-этом, что делает их чёрно-жёлтыми, как глаза его пустого. В этот момент здравомыслие Амбридж берёт крутой вираж от «стремительно ухудшающегося» до «практически несуществующего». В сущности, к тому моменту, когда она решает присутствовать на консультации по выбору профессии у пятого курса, она широко известна как буйнопомешанная.       Консультация быстро становится притчей во языцех. Как это ни прискорбно, но Ичиго не удаётся испытать это лично, поскольку Амбридж не подходит к нему. Видимо, в последнее время она боится находиться с ним в одном замкнутом пространстве. Поэтому на его консультации он и МакГонагалл в основном просто просиживают время и беседуют о его планах пойти в медицину и о разнице обычной и магической медицины. Ичиго объясняет МакГонагалл в деталях, как на самом деле серьёзно лажает магическая медицина, а она смеётся над его страданиями. Это весело.       Однако ни у кого консультация не проходит также весело, потому что Амбридж ходит на все их встречи. Ходят слухи, что она на законных основаниях отрывается на большинстве гриффиндорцев, где-то половине хаффлпафцев и рейвенкловцев, и даже на некоторых слизеринцах. Поттер докладывает, что проходит не больше пяти минут их беседы, прежде чем она срывается со стула, хватает его за щёки и кричит насчёт Сириуса Блэка до тех пор, пока МакГонагалл не отрывает её и не выпинывает из кабинета.       Затем Поттер требует объяснения, над чем это смеётся Ичиго, но Ичиго считает, что ещё не пришло время объяснять.       Ситуация с Амбридж уже достаточно вышла из-под контроля, а родители настолько потрясены, что Министр вызывает Дамблдора на разбирательство по этому поводу. Ты вызываешь объект своего шпионажа, чтобы поговорить с ним о том, как справляется твой шпион психически? Да, у тебя проблемы.       Однако страдания Министра выгодны для Ичиго. Дамблдор больше всех во всём замке похож на настоящего взрослого (что многое говорит об этом месте), так что с тех пор, как он не у дел, здесь полный балаган, и Ичиго намерен безжалостно воспользоваться этим.       — Мне нужно, чтобы вы сорвали все уроки, — говорит Ичиго близнецам Уизли, как только Дамблдор покидает здание. — Серьёзно, что угодно, кроме смерти. Если только не Амбридж. Меня не волнует, если она умрёт.       — Ты и правда вызываешь тревогу во всех смыслах, — подчёркивает Джордж, хотя в его голосе нет никакого беспокойства насчёт этого. — Почему сегодня?       — Потому что мы опустим занавес перед Амбридж, пока Дамблдор не у дел. Идеально, если она будет по-настоящему нестабильна к концу дня, потому что на ужине я хочу, чтобы вы дождались, когда она посмотрит на меня, а затем кинули на меня иллюзию, показывающую мой образ в маске.       — Могу ли я спросить, что это за маска? — интересуется Фред уже не в первый раз.       — Конечно, ты можешь спросить, — Ичиго высоко оценивает упорство парня. — Так вы сделаете это?       — Конечно, мы это сделаем, — уязвлённо отвечает Джордж. — Мы просто хотим знать, чего ты пытаешься добиться.       — Настоящего общественного кризиса, — говорит Ичиго. — Если нам повезёт, она догонит меня за дверью и попытается убить меня прямо там, где все смогут это услышать. Тогда им придётся её уволить.       — Интересно, что ты рассчитываешь на удачу, юный монстр, — вдумчиво бормочет Фред.       — Я ориентируюсь на конкретные результаты, — сообщает им Ичиго.

***

      Близнецы без сомнений потрясающи. Когда кто-то просит их навести панику, ей-богу, они её наводят. Школа наводнена болотами и фейерверками, вероятно, галлюциногенами в воде, учитывая то, до чего доходит народ. Также есть участки порожнего мрака, а ещё участки, заполненные тьмой, в которой появляются светящиеся глаза и крики пустых (потому что, видимо, близнецы находят жизненные кошмары Ичиго вдохновляющими). Они даже заручились поддержкой полтергейста, хотя не то чтобы Ичиго видел это лично, потому что он отказывается приближаться к нему хоть сколько-нибудь близко.       Профессора, между тем, искренне притворяются, что они не имеют ни малейшего понятия, как справиться со всем этим. Они могут быть не настоящими взрослыми, но они тоже находятся в нынешнем списке любимчиков Ичиго.       Это самый лучший день у Ичиго с тех пор, как он оказался здесь. Надо полагать, это лучший день у всех с тех пор, как здесь появился Ичиго. Амбридж проделала отличную работу в раздражении и отталкивании последних несогласных студентов со всей этой ситуацией с днём выбора профессии, и поскольку хаос направлен несомненно только на Амбридж, даже слизеринцы хорошо держатся по отношению к печальным побочным эффектам.       К ужину Амбридж вся в поту, истерящая и по-настоящему в шаге от безумия. Её реакция, когда близнецы кидают на Ичиго иллюзию маски пустого, это всё, на что он надеялся, плюс несколько кинутых тарелок.       — Монстр! — визжит она среди прочих бессвязных претензий. Она держится уже довольно долго, вообще-то.       Ощущение лёгкого пластика на лице Ичиго указывает на то, что иллюзия в ходе исполнения быстро исчезает, что удачно, потому что каждый оборачивается на него в тот же момент, как это происходит. Так что никто не видел то, что видела Амбридж, и сейчас это выглядит так, будто у неё полноценная зрительная галлюцинация.       Хотя, если честно, сегодня она вряд ли одна такая. Близнецы жуткие.       — Вы удивительно болтливы, не так ли? — в конце концов прерывает её Ичиго, потому что однажды он сказал то же самое Улькиорре и потом поделился воспоминанием с Амбридж, так что он посчитал, что она распознает реплику, а также то, что это ей не понравится.       Ей не нравится, если гневный и испуганный вой может это означать.       — Это были вовсе не сны, верно ведь? — с возмущением понимает Амбридж. — Это были воспоминания. Ты проклял меня, чтобы я видела эти воспоминания! Ты — монстр! Грязное животное!       — Полагаю, вы меня разоблачили, — весело соглашается Ичиго. Серьёзно, наконец-то до неё доходит. Пришло время прекратиться скуке.       — Это был ты, — шипит она, немного исходя пеной. — Ох, это был ты всё это время! Строишь из себя дурачка! Делаешь вид, что ничего не понимаешь! Ох, я вижу, вижу, что ты сейчас задумал, ты, маленький…       — Долорес, — беспокойно перебивает её МакГонагалл, поднимаясь со стула. — Я действительно не думаю…       — Тишина! — кричит Амбридж, вытаскивая свою палочку и размахивая ей во все стороны, её блёклые глаза обозревают всё пространство. — Вы не видите? Не видите, что он сделал? Он в сговоре, да, в сговоре с Сириусом Блэком!       Эм. Вау. Ладно, тогда во всём этом по-прежнему отсутствует какой-либо смысл. Занятно. Она думает, что грязное животное не может придумать свой собственный план? Что ему нужен кто-то чистокровный, чтобы им командовали?.. Да, возможно, именно так она и думает. Чёрт, эта женщина.       — Ох, да бросьте! — Флитвик пытается, и притом довольно хорошо, стать здесь голосом разума.       — Ты замолчишь! — кричит Амбридж, потому что никто никогда не слушает голос разума. Она колдует вокруг себя щит и направляет свою палочку на Ичиго, который поднимает руки в наиболее неугрожающей манере, какую он только может изобразить. Всё идёт не так, как он хотел. Он хотел, чтобы она сорвалась, но он думал, что у неё будет немного больше сдержанности для того, чтобы делать это не прямо здесь, в обеденном зале, полном детей. (Оглядываясь назад, какого чёрта он так думал? Она никогда прежде не показывала, что придаёт хоть какое-то блядское значение жизни учеников.)       Так что сейчас он находится в дурацкой ситуации, и это полностью его вина; Рукия будет не в восторге, когда услышит об этом. В, по большей части, тщетной попытке минимизировать ущерб, он двигается подальше от столов в середину зала. К несчастью, он всё ещё не может увернуться от того, что в него кидает Амбридж, из страха, что это попадёт в какого-нибудь ребёнка за ним. Ему на самом деле стоило выманить её в коридор, прежде чем испытывать маску на ней. Нет никакого смысла думать задним умом.       — А что до тебя, — шипит Амбридж. — Круцио!       В тот момент, прежде чем он лично узнаёт, что значит круцио, Ичиго думает: «Так ты можешь стрелять заклинаниями через эти щиты! Поттеру в самом деле следует этому научиться».       А затем заклинание настигает его, и нет больше ничего, кроме боли. Это чувствовалось, как коррозия, поедающая его Цепь Судьбы, как сражение с Кенпачи, как Улькиорра, сующий руку в его грудь.       «Ах, — думает он крошечной часть его сознания, что не поглощена агонией. — Снова это».

***

      Минерва мечтает всем своим сердцем, чтобы Долорес не хватило бы ума поставить щит, прежде чем начинать пытать Куросаки перед всей школой. На то, чтобы пробить его, уйдёт время, и к тому моменту Куросаки будет…       Ну, она не имеет понятия, в каком состоянии будет Куросаки. Она не имела понятия, что проклятие Круциатуса вообще действует на проводников душ. Но как бы там ни было, не очень хорошо, судя по крику.       — Как долго? — спрашивает она Северуса, который кривится, что не очень обнадёживает.       — Пять минут в лучшем случае, — отвечает он ей.       Пять минут под Круциатусом. Она задаётся вопросом, как это скажется на его рассудке.       — Нам надо постараться побыстрее, — решает она.       — Я открыт для предложений, — отрезает Северус.       В этот момент Амбридж ненадолго прерывается, вероятно, чтобы проверить, имеет ли успех её пытка. Ичиго остаётся на том же месте, где он и рухнул, что является самым разумным решением, которое он принял за этот вечер.       Лонгботтом кричит, отрешённо отмечает Минерва. Ну, разумеется, он будет кричать.       — Что ж, предатель, — явно неуравновешенно кричит Амбридж — не то, чтобы это что-то новое, но никогда прежде не принимало форму грубого использования Непростителных. — Что ты можешь сказать в своё оправдание теперь?       Невероятно, Куросаки смеётся. Более того, очень тревожно смеётся — немного маниакально, а ещё с каким-то странным, холодным эхом за ним; не похоже на его обычный смех вообще. Почти все, нервничая, делают шаг назад. В конечном счёте, он прекращает смеяться, встаёт на локти и встречается глазами с Долорес, абсолютно без страха.       — Ай, — выдаёт он.       У мальчика напрочь отсутствует чувство самосохранения.       Долорес становится преобладающе багровой от гнева.       — Ай? — шипит она. — Ай?       — Что ты хочешь, чтобы я сказал? — спрашивает Куросаки, пытаясь встать. — Не то, чтобы я сожалею о чём-нибудь. О, и чтобы ты знала, это не Блэк баловался с твоими вещами. Это был я.       Минерва надеется, что Куросаки знает, что делает, но она в этом очень сильно сомневается.       — Три минуты, и я закончу, — спокойно шепчет Северус.       — Нет, — настаивает Долорес. — Невозможно! Ни один ребёнок не сможет сделать этого, даже если этот ребёнок — монстр, нет, это ложь. Ты защищаешь этого предателя крови! Держитесь вместе, не так ли, одинаково дурная кровь.       — Как бы то ни было, дамочка, — бормочет Ичиго, уже на ногах, но немного шатаясь. — Поттер, брось мне палку.       — Но у неё поднят щит, Ичиго, — в отчаянии указывает Грейнджер. — Ты не можешь просто взять и атаковать сквозь щит! И уж особенно не тогда, когда ты ещё не оправился от проклятья Круциатуса!       — Не могу? — лениво спрашивает Куросаки, ловя палку, что Поттер, благослови его Господь, бросил, не задавая вопросов. На самом деле, это швабра, но Куросаки, похоже, доволен. Что бы он ни планировал с ней делать. — Забавно. А я думал, что могу, — он склоняет швабру над полом и наступает на неё, отламывая верхнюю часть. И вдруг воздух становится каким-то… густым. Гнетущим. До тревожных масштабов. Минерва видит, что большинство из младших учеников падают на пол, и она не уверена, как долго она сама сможет оставаться на ногах.       — Я думал, что проводники душ не должны вмешиваться в дела живых, — говорит Северус, явно борясь с собой.       — Ну, он использует палку, а не меч, — вздыхает Минерва. — Полагаю, он пытается действовать как человек. Возможно, он даже не заметил это…       — Это, — соглашается смирившийся Северус. — И это будет прекрасным оправданием, если он умудрится убить всех нас.       — Эй, Ичиго, — вяло зовёт Рон Уизли. — Я не знаю, что ты делаешь, приятель, но… ты типа сейчас нас всех раздавишь.       — Ох, — Куросаки выглядит смущённым, а тяжесть исчезает, как будто никогда такого и не было. Все пытаются надышаться воздухом. — Извиняюсь за это.       — Монстр, — рычит Амбридж с палочкой наготове. — Полукровка. Урод! Круцио!       Куросаки делает шаг таким образом, чтобы заклинание его не коснулось и ударило по ручке швабры, слегка подпалив её, а затем он движется так быстро, что кажется размытым пятном. Он с разбегу бросается на щит Долорес, из-за чего тот рвётся на его пути как бумага. Это совершенно невероятно.       — Инкарцеро, — в унисон кричат Минерва, Северус и Филиус, и Долорес падает на пол связанная, лишённая возможности двигать всем, кроме разве что век, ну и ртом, к сожалению, но Северус пресекает это быстрым Ступефаем, произнесённым с такой интонацией злого удовлетворения, что Минерва убеждается, что об этом моменте он, должно быть, мечтал уже несколько месяцев. Приятно знать, что она не одна такая.       Куросаки поворачивается лицом к учителям с откровенно разочарованным видом.       — Я почти сделал её, — жалуется он.       Минерва хватает руку Северуса с палочкой, прежде чем он может завершить вечер, сглазив Куросаки.

***

      День Корнелиуса Фаджа не был хорошим даже до того момента, как его вынудили ехать в Хогвартс, чтобы принести унизительные извинения Дамблдору. По сути, последние несколько месяцев его жизни оставляли желать лучшего. Одно дело, когда гряз… ах, маглорожденные ученики начинают жаловаться на Долорес. На самом деле, это было вполне ожидаемо, но не то чтобы их родители имели право голоса, не так ли? Конечно, нет. Так что любую неприятность в этом лагере можно безопасно игнорировать.       Ученики-полукровки вызвали больше беспокойства, имея, по крайней мере, один голос, которым придаёт значение каждый из них. Голос, который вдруг принялся писать Корнелиусу во всё более — что даже пугающе — враждебной форме.       Когда в офис пришёл Люциус Малфой, чтобы подвергнуть сомнению решение Корнелиуса о позволении жестокой нестабильной женщине учить его наследника, стало очевидно, что ситуация вышла из-под контроля.       Хотя, по правде говоря, Корнелиус работал с Долорес в течение многих лет и находил её совершенно здравомыслящей. Несомненно, весьма строгой в своих убеждениях, но это может быть только к лучшему, когда дело дошло до неудобной ситуации с Поттером. Может быть, немного необъективна в вопросах насчёт животных, но серьёзно — кто нет? Её причуд недостаточно, чтобы стать причиной скандала. Или так полагал Корнелиус.       Учитывая, что она, видимо, принялась проклинать детей — чистокровных детей — в коридорах, похоже, он мучительно ошибался в этом. Возможно, дети у неё вызывают особую слабость. Он никогда не видел её рядом с ребёнком, так что он не мог этого знать, независимо от того, что многочисленные родители принялись кричать на него во всё возрастающих тонах. Это не его вина!       Как бы то ни было, ему приходится вынужденно взять на себя ответственность за это, поскольку совещание с этим проклятым Дамблдором совершенно чётко дало это понять. После разъяснения с множеством несущественных деталей — забавных деталей, как кто-то мог бы сказать — Дамблдор предложил (на самом деле, приказал, абсолютно нагло с его стороны) Корнелиусу сделать своего рода примирительный визит в школу, чтобы уволить бедную Долорес лично и успокоить учеников, или что-то такое же нелепое.       Ему казалось, что ученики, которые могут терпеть Аргуса Филча годами, будут достаточно сильны, чтобы справиться на протяжении пары семестров с уважаемым министерским работником, но нет, очевидно, нет. Вместо этого они все побежали плакаться своим родителям, таким образом вызвав политическую катастрофу.       Корнелиус убеждён, что Дамблдор молча злорадствует над ним на протяжении всей поездки в школу. А почему он не должен так делать? Одного года негативных отзывов в прессе вряд ли достаточно, чтобы пробить брешь в репутации Великого Альбуса Дамблдора. Конечно, этого не будет достаточно, чтобы спасти Корнелиуса от этого бардака. Дамблдор имеет полное право на злорадство.       К тому времени, как они прибывают в Большой Зал, единственная оставшаяся надежда Корнелиуса на хороший вечер заключается в том, что он получит приличную еду, как только уволит Долорес и произнесёт жалостливую извинительную речь. Однако быстро становится очевидным, что даже эта надежда слишком амбициозна. Он сомневается, что ему вообще позволят хоть сколько-нибудь поесть. Не когда они переступают через порог, чтобы обнаружить студентов, стоящих на ногах и галдящих, профессоров, стоящих на страже, и Долорес, связанную и лежащую на полу без сознания.       Он серьёзно подумывает о том, чтобы не баллотироваться на следующий срок.

***

      Дамблдор, как и следовало ожидать, разводит бурную деятельность после окончания событий и берёт на себя ответственность, как будто в своём праве. Он заклинанием запирает двери Большого Зала, тем самым запирая всех свидетелей, и начинает наматывать круги, допрашивая каждого. И все дети (и даже профессора) возвращаются за свои столы и послушно сидят и ждут, как будто всё должно быть в порядке теперь, когда вернулся Дамблдор. Это досадно. С другой стороны, Дамблдор привёл с собой какого-то маленького круглого мужика, который во всеуслышание паникует и носится от одного человека к другому, как будто танцует какую-то неправильную Румбу, размахивая руками в воздухе и бессвязно болтая. Ичиго полагает, что Дамблдору надо отдать должное за обеспечение развлечения на время, пока разруливается вся эта ситуация.       Или по крайней мере мужик был развлечением до того момента, как Дамблдор представляет его Министром Магии, в этот момент Ичиго приходится смириться с тем фактом, что этот чувак на самом деле работает в магическом правительстве.       …По правде говоря, это многое объясняет.       — Минерва сообщила мне, что мы должны тебя поблагодарить за задержание бедняжки Долорес, — говорит Дамблдор Ичиго, потому что ему нельзя быть прямолинейным, чтобы сохранить ему жизнь.       — Не стоит благодарности, — отвечает Ичиго, отказываясь от своего участия.       — Нападение на сотрудника Министерства! — возмущённо бормочет Министр.       — Она первая напала на меня, — вежливо отмечает Ичиго, отказываясь признавать, что он потратил несколько месяцев, провоцируя её на это. — И есть куча свидетелей, которые это подтвердят. У некоторых из них даже ставится «Благородный и Древний» перед их фамилией, — Ичиго благоразумен, когда дело касается политиков.       Министр издаёт удовлетворённый звук и затыкается.       — Это немного похоже на превышение твоих должностных обязанностей, — указывает Дамблдор.       — Что, самооборона?       Дамблдор бросает на Ичиго тяжёлый взгляд, как бы говоря, что он намного менее глуп, чем Министр, и Ичиго не стоит даже и пытаться вешать ему лапшу на уши.       Ичиго вздыхает.       — Никто не давал мне распоряжений о том, как именно исполнять роль телохранителя, сэр, — не то чтобы он к ним прислушался, если бы они были. — Она была угрозой, и это было лучшее, что я мог сделать, находясь в замке.       — Что? — спрашивает Министр, бросая шокированный взгляд то на Ичиго, то на Дамблдора. — О чём он говорит, Дамблдор? Телохранитель? Чьим телохранителем он должен быть?       — Ох, а как вы думаете, чьим телохранителем он может быть, глупец? — нетерпеливо отрезает МакГонагалл, потому что она лучшая.       — Если ты работал только в замке, — медленно говорит Дамблдор, нагло игнорируя всё нарастающую истерику Министра, — тогда твои… учителя… работали вне замка?       И именно в этот, подозрительно идеальный, момент Йоруичи и Урахара врываются в двери Большого Зала, по-видимому, уничтожая пятнадцать магических щитов в процессе. Ичиго видит, что Йоруичи что-то тащит за собой. В сущности, это оказывается телом. Телом мужика без носа и с отчасти змеиными чертами лица.       Поттер шокировано вздыхает и вскакивает на ноги.       — Волдеморт!       Со всех сторон зала раздаётся понимающее эхо вздохов.       Так это и есть Том Риддл. Он выглядит очень, очень мёртвым. А ещё окровавленным, и это не та вещь, что ты хочешь видеть в месте, где ты обычно ешь. Его тело оставляет яркий кровавый след через весь пол столовой; никто больше здесь не почувствует голода снова.       Йоруичи тащит труп прямо к гриффиндорскому столу и бросает его прямо у ног Поттера, чрезвычайно довольная собой. Ичиго иногда задаётся вопросом, может ли она на самом деле быть кошкой, которая может превращаться в человека, а не наоборот.       — Йоруичи-сан, — говорит Ичиго в гробовом молчании. — Я уверен, есть намного лучший, менее травмирующий, способ разобраться с этим.       — Что? — спрашивает она, скрещивая руки на груди с раздражённым видом. — Волдеморт мёртв, Поттер в безопасности, и все знают, что Поттер был прав всё это время. Я провозглашаю эту миссию успешно выполненной.       Этот момент становится последней каплей молчания, и весь зал взрывается в хаосе. Крики, болтовня, плач, призывы к порядку. Это не гладкий конец миссии, Ичиго наплевать, как Йоручи хочет его разрешить.       Урахара просто смеётся, как будто это самое весёлое, что происходило с ним за множество лет. Скорее всего, так и есть, жуткий поворот.       В общем беспорядке большинство людей не замечает, как Том дёргается и начинает садиться, но не Ичиго, Йоруичи и Урахара, потому что они натренированы замечать подобные вещи, и не Поттер и Невилл, потому что Том валяется прямо перед ними. Первыми начинают действовать мальчики — они хватают что-то со стола, и Невилл наносит удар ножом Тому в живот, пока Поттер пронзает его горло. Теперь он уж точно мёртв.       Ичиго гордится скоростью реакции на это — он хорошо натренировал детишек. К тому же, им повезло, что сегодня на ужин подавали стейк, потому что эта атака не сработала бы с тупым ножом. Или вилкой.       Зал снова погружается в тишину, и каждый смотрит на Поттера и Невилла, которые сами выглядят довольно напуганными.       — Вот почему все говорят тебе не играть с едой, — сообщает Ичиго Йоруичи, которая раскаянно пожимает плечами. Суть в том, что когда она на работе, она абсолютно профессиональна, и быстрые и решительные убийства являются частью этого. Но когда она решает, что это всё забава и игра, она… да, она несомненно играет со своей едой.       — Он был по большей части мёртв, — тянет она так, будто Ичиго был несправедлив.       Так что Том был по большей части мёртв, и тогда Поттер помог добить его. На самом деле, такое чувство, что слишком много совпадений.       — Эй, Дамблдор, — зовёт Ичиго, оборачиваясь к преподавательскому столу. — Думаете, это было исполнение пророчества? Потому что всё выглядит именно как, знаете. Судьба.       Оцепеневший, шокированный и бледный Дамблдор кивает. Хотя разве он прямо сейчас не должен быть счастлив? Чувак никогда не бывает счастливым, когда должен быть.       — Говорил же, что вам не нужно беспокоиться об этом, — продолжает Ичиго, из-за чего старик наоборот выглядит только хуже. Странный.       И тут общая шокированная пауза подходит к концу, и Большой Зал снова поглощает хаос. Решив, что это конец конструктивного разговора, Ичиго бредёт к гриффиндорскому столу, чтобы пнуть несколько раз Тома и лишний раз удостовериться, что он мёртв.

***

      Это был долгий день, день, когда Тома убили. Каждый имел забавный опыт допроса магической полицией, капания на мозги Министерскими чиновниками и досаждения со стороны случайных мрачных придурков, одетых во всё чёрное, чьи взгляды не нравятся Ичиго. Не помогает и то, что они, кажется, должны ненавидеть его, а не интересоваться им. В чём, блять, их проблема?       Вся эта кутерьма заканчивается в полночь, так что все чертовски устали, и Ичиго всё ещё возится с детишками и их безусловно отвратительной реакцией на его уход. Вероятно, ему следовало бы уступить и подождать утра, но он отказывается проводить ещё одну ночь в этой убогой школе, если этого больше не требуется. Будет таким облегчением вернуться домой, где люди более разумны в отношении материального ущерба и не впадают в истерику из-за каждой мелочи.       — Подождите, — зовёт он своих бывших подопечных. — У меня есть пара вещей, которые я должен сказать, прежде чем позволить отправиться вам в кровать, — он замечает, что в тот момент, когда он зовёт ребят, все остальные ученики начинают вопиюще подслушивать. Он ожидал чего-то подобного от слизеринцев и рейвенкловцев, но хаффлпафцы? Позор.       — Должен нам сказать? — изумлённо повторяет Грейнджер. Приятно, когда она в замешательстве. Это делает нахождение рядом с ней почти не таким ужасным.       — Да. Во-первых, продолжайте ваши тренировки, — предупреждает их Ичиго. — Том может быть и мёртв, но все его приспешники всё ещё на свободе и ищут неприятностей. А также мести. Поттер и Невилл технически убили чувака.       Невилл сияет от гордости, как и должен, пока Поттер бормочет:       — Технически, — к несчастью для себя.       — Ты должен быть телохранителем Гарри, — говорит Грейнджер, которая, должно быть, чувствует себя лучше, потому что она возвращается к враждебному и подозрительному поведению. — Разве не ты будешь защищать его от Пожирателей Смерти?       — Нет, — радостно объявляет Ичиго. — Я был только временным телохранителем. Моя работа заключалась в том, чтобы защищать Поттера от Тома, а Том мёртв, так что я её выполнил. В любом случае, мне не положено слишком долго водиться с живыми.       Рон прокашливает что-то, что звучит определённо как Амбридж. Однако, если он не имеет мужества произнести это вслух, Ичиго не чувствует необходимости отвечать ему.       — Так ты… по сути, бросаешь нас, — говорит ошеломлённый Поттер.       Ичиго обдумывает это.       — По сути, — соглашается он. — Тем не менее, ты будешь в порядке. Вероятно.       — Ты… ты… — Поттер доходит до яростного крика и нападает на Ичиго со всё ещё окровавленным ножом для стейка, которым он убил Тома. Немного тревожит, что он отказывается отпускать ситуацию. Ичиго обдумывает пользу держания его от него подальше для его же блага.       — Мистер Поттер, что вы делаете? — шокировано спрашивает МакГонагалл.       — Выколи ему глаза, Поттер! — кричит Малфой со слизеринского стола.       Ичиго приятно видеть, что он не потерял способность объединять людей. Кроме того, Поттер стал намного быстрее. Всегда радостно видеть прогресс.

***

      Как только его однофакультетники силой забрали нож у Поттера и утащили его в кровать, остальная часть прощания прошла довольно гладко. МакГонагалл лучезарно улыбается Ичиго почти в той же степени, что Снейп сердито смотрит на него, пока Дамблдор всё ещё выглядит слишком расстроенным и сбитым с толку, чтобы на самом деле понять, что происходит вокруг. А остальные детишки из кружка по Защите действительно выглядят опечаленными уходом Ичиго. Некоторые даже обнимают его, чего, он весьма уверен, нельзя было позволять.       Слизеринцы по большей части делают вид, что игнорируют его, но малыш Нотт машет ему с небольшой ухмылкой, а Гринграсс посылает ему искреннюю улыбку, что пугает.       Серая Леди просачивается прямо из стены, улыбается и кивает ему, а затем снова исчезает в стене. Призраки. Но, по крайней мере, она счастлива.       Луна даёт ему свой почтовый адрес и наказывает писать всегда, когда он не занят разрушением имущества других людей и/или их представлений о реальности. Она с гордостью сообщает ему, что маггловский почтальон может найти её дом в любой день, кроме среды. Он осторожно не спрашивает о деталях этого. Однако это напоминает, что ему следует выследить маму Луны и объяснить ей кое-что, потому что вся эта ситуация с Лавгуд в нынешнем виде слишком угнетает.       Близнецы Уизли не лезут к нему, пока он не покидает зал, потому что они самые пронырливые гриффиндорцы. Йоруичи и Урахара видят их приближение и испускают лучи счастья. Очевидно, они могут определять себе подобных. Они машут близнецам и говорят Ичиго, что будут ждать его снаружи, затем они выходят в ночь через то, что осталось от главных дверей. Главных дверей, которые, по-видимому, недавно были уничтожены ракетой или чем-то подобным, имеющим такую же разрушительную силу.       Близнецы с тоской смотрят на него. Ичиго вполне уверен, что он кумир близнецов, что пугает.       — Мы ещё встретимся? — с надеждой спрашивает Фред, как только они остаются втроём.       — Не в ближайшее время, если вам повезёт, — допускает Ичиго.       — Жаль, — говорит Джордж, выглядя искренне грустным, что неожиданно, учитывая весь «ты мой худший ночной кошмар» разговор.       — Ты был лучшим развлечением, что у нас было на протяжении многих лет, — соглашается Фред. — Наши жизни теперь будут так пусты. Мы можем бросать школу, потому что, серьёзно, какой в ней смысл?       Они кажутся удручающе серьёзными насчёт этого. Это странно видеть их хоть сколько-нибудь близкими к печали, и Ичиго приходит к выводу, что ему это не нравится.       Он действительно не предполагал рассказывать живым людям о своей работе. Но опять же, близнецы… что ж, как мог бы сказать Урахара, они явно лучшие в отношении секретов других людей. Это их приободрит, они уже знают больше, чем должны, а Ичиго всегда был плох в повиновении правилам. Так что к чёрту.       — Когда вы умрёте, — говорит им Ичиго, — идите дальше. Не слоняйтесь здесь; вы просто превратитесь в Пивза или что-нибудь подобное, а это вам быстро наскучит. Так или иначе, я думаю, вам понравится загробная жизнь. Конечно, это может быть отстой, но отдельные её части… Я имею ввиду, вы, парни, просто созданы для двенадцатого отряда, — Ичиго делает паузу на обдумывание. — Можно попробовать немного подучить японский.       — …Загробная жизнь, — с осторожностью повторяет Фред.        — Ты говорил нам, что не знаешь, что происходит с людьми, когда они умирают, — предъявляет Джордж.       — Я солгал, — беззастенчиво пожимает плечами Ичиго. — Двенадцатый отряд. Попытайтесь запомнить это.       — Подожди. Подожди, — поднимает руку Фред, обмениваясь ошеломлёнными взглядами с Джорджем. — Среди многих, многих непонятных вещей в этом разговоре — если это загробная жизнь, куда попадают все, кто когда-либо умер, она должна быть огромна. Как мы вообще должны найти этот… двенадцатый отряд? Особенно если он для японцев.       — Что ж… отправляйтесь в район, где живут политики и поспрашивайте обо мне, полагаю.       — Потому что каждый знает о тебе в загробной жизни, — недоверчиво говорит Джордж.       — Держу пари, все политики знают. Я не нравлюсь политикам. И исследователи знают меня, потому что я своего рода… аномалия. Так что да. Найдите меня, и я обеспечу вам место в двенадцатом отряде, — хотелось бы надеяться, что Куроцучи будет мёртв к тому времени. Ичиго может поставить на то, что ему удастся уговорить Исиду сделать это. Если нет, он определённо сможет подговорить близнецов.       — Значит, маска…? — восхищённо спрашивает Фред.       — Я расскажу вам, когда вы умрёте, — отвечает Ичиго.       — И он действительно имеет это ввиду, — изумлённо бормочет Джордж, качая головой.       — Ичиго, — объявляет Фред, протягивая ему для пожатия руку, — это было безумно. И впервые я почти с нетерпением жду смерти, так что спасибо за это.       — Обращайтесь, — говорит Ичиго, пожимая им руки и махая на прощание. Они хорошие парни. Они почти сделали эту ужасную работу весёлой.       Почти, но не полностью. Он коротко потягивается, словно пытаясь сбросить напряжение, и выходит из Хогвартса, про себя молясь, что он больше никогда не увидит это место снова.       Ну. Может быть, он когда-нибудь посетит Выручай-Комнату.

***

      — Твой Куросаки всё разрушил, — жалуется рассерженный и угрюмый проводник душ, тяжело опускаясь в кресло у камина в его кабинете. Он Мерлин — Мерлин по званию, а не по имени или волшебному наследию: глава проводников душ на Британских островах. Забавно, что исторический Мерлин отказывается иметь какие-либо отношения с ним. Фактически, он заходит так далеко, что вообще отказывается умирать, только чтобы избегать его.       Кьёраку Шунсуй, главнокомандующий японских проводников душ, сидит напротив Мерлина, сложив руки на животе и благодушно улыбаясь.       — Вот как? Потому что, насколько я вижу, он сделал всё, о чём ты просил.       — Ты знал, что это могло случиться, — с горечью обвиняет Мерлин. — Ты знал.       — Так, так. Я назначил одного из моих лучших людей на эту работу, — слегка оскорблённо отзывается Шунсуй. — Что значит, что теперь мы в расчёте, не так ли?       Серьёзно, человек помогает тебе убить гигантского, похожего на морского монстра Пустого, и делает несколько тысяч стираний памяти впоследствии, и он думает, что ты принадлежишь ему навсегда.       — Они уничтожили Воскрешающий камень!       — М-м. Ты знаешь, как я отношусь к твоим экспериментам. И ты знаешь, как относился бывший главнокомандующий.       — Да, да, живые не должны иметь подобную силу…       — Подобная сила представляет действующую опасность для душ живых. Она вредит им. Как ты знаешь.       — Большинству душ, — неохотно соглашается Мерлин. — Однако поднимает ценность нескольких душ. Она бы возвысила Гарри Поттера.       — И в целях просвещения одной души ты развращаешь тысячи, — говорит Шунсуй, его голос сух как песок. — Интересный выбор.       — Ты приказал им сделать это, — постановляет Мерлин.       Шунсуй смеётся.       — Их? О, нет. Приказывать этим троим сделать что-то определённое — пустая трата воздуха и быстрый способ подрыва своей собственной власти. Нет, они делают то, что считают правильным. Это как раз то, что они обычно и делают, игнорирование приказов, просьб, логических аргументов… — затихает он с тёплой улыбкой.       — Разве ты изначально не выбрал одного из твоих капитанов для этой работы? — спрашивает Мерлин.       — Он не мог быть освобождён от своих обязанностей, — почти честно говорит Шунсуй. В любом случае, не было бы никакой разницы. Если Мерлин думает, что был бы доволен результатом, если бы в волшебную школу пошёл Тоширо, он трагически ошибается. Тоширо сделал бы почти то же самое, что и Ичиго, только с более норовистой политической стратегией и с меньшим количеством прямых сражений. Шунсуй не может решить, было бы на это веселее смотреть или нет. Оба метода прелестны. Но Тоширо отказался от задания с особым цинизмом, так что оставался Ичиго.       Это так мило, когда они ещё молодые и наивные и не знают, что имеют право отказаться. Это будет такой печальный день, когда Тоширо перерастёт этот этап.       — Знаешь, я могу воссоздать Воскрешающий камень, — угрюмо бормочет Мерлин более по-детски, чем когда-либо Ичиго.       — Конечно, ты можешь, — соглашается Шунсуй. — Но у тебя действительно есть время на это? В конце концов, ты позволил ситуации с Волдемортом выйти из-под контроля; тебе пришлось прибегнуть к посторонней помощи, чтобы разобраться с ним. После такого представления люди могут начать интересоваться, что ты делаешь такого важного, что отвлекает тебя от твоих обязанностей. И если ты начнёшь ещё один проект, что ж, — Шунсуй лучезарно улыбается во внезапно бледное лицо. — Некоторые стороны могут заподозрить, что полная проверка всей твоей сторонней деятельности не помешает. Что думаешь?       По-видимому, Мерлин думает, что должен поблагодарить Шунсуя за всю оказанную помощь, провозглашая его долг аннулированным и поспешно выпроводить его.       «Вот, — удовлетворённо думает Шунсуй, как только двери кабинета Мерлина захлопываются за ним. — Это научит назойливого сопляка быть более осторожным в требовании услуги».