last

— Юнги, что это? — Что? — Я спрашиваю, что это за херня! — Чон бросил ему в ноги использованные шприцы. — Ты опять начал колоться? Ты же обещал, что больше не будешь! — Блять, как же ты заебал меня. Да, да, я опять колюсь. Что тебе это дало? Что ты сделаешь? — Но, Юнги, ты же… — Хватит уже вот этого. Я ухожу. — Мин, быстро вышел из комнаты, схватив первую попавшую на глаза кофту. — Куда ты уходишь? — От тебя, идиот. — Бросил Юнги и ушёл, хлопнув дверью. Звук эхом разнёсся по квартире. Стало так тихо, как будто с земли разом исчезло всё. Такая угнетающая тишина. — От тебя, идиот. От тебя, идиот… — Чонгук со всей силы бил кулаками по стене. — Как же ты заебал… — Чёртов Мин Юнги, ты же обещал! Обещал, что больше не будешь употреблять, обещал, что никогда не бросишь меня. Обещал и разом, в одну минуту всё разрушил. Всё, что мы так усердно пытались построить с нуля, всё… — парень уткнулся лбом в стену, как когда-то утыкался в грудь Юнги, посыпаясь по утрам. По его щеке скатилась слеза. — Обещал… — последний раз обессиленно стукнув кулаком по стене, Чон отправился на кухню. Глоток за глотком он опустошал бутылку водки. Алкоголь обжигал горло. Один, в тёмной комнате, освещаемой лишь монитором ноутбука. На фоне играет он, Мин Юнги.

«Я, как придурок, верил в эти слова… но сейчас я живу, тупо потому что не могу сдохнуть»

— Юнги, — говорил Чон в темноту. — Юнги, а ты помнишь как мы познакомились? Знаешь, я тогда только вышел из детского дома. Кстати, хочешь узнать, как я туда попал? Это всё из-за отца. После того, как его выперли с работы он стал бухать. Прям как я сейчас, хах. Так вот, он стал бухать, причем по черному. Он даже квартиру заложил чтобы бухло себе купить. И когда мать узнала об этом, она, естественно, закатила скандал. — Ты совсем охерел? Ты со своим бухлом уже ничего вокруг себя не видишь. Ты когда последний раз на мир трезвыми глазами смотрел? Когда ты последний раз с сыном разговаривал? — Заткнись, шлюха! — Шлюха? Сейчас я тебе покажу шлюху. — мать вырвала у отца бутылку и вылила всё содержимое в раковину. — Ах ты мразь! Какого хуя ты делаешь, потаскуха. — он ударил её по лицу со всей силы так, что она упала и ударилась головой об угол стола. — Я, блять, кормилец! Если бы не я, ты бы сейчас в подворотне с собаками за кусок протухшего мяса пиздилась. Сука неблагодарная. — Я всё это время сидел в шкафу. Знаешь, мне было так страшно. Я ждал пока он уйдёт за новой бутылкой и когда дверь хлопнула я побежал на кухню. А там мама, она лежала без движения и вокруг была лужа крови. Я, я не мог поверить, что люди вот так просто уходят из жизни. Я сидел около неё и плакал, умолял её не умирать, просил открыть глаза и сказать, что она просто спала, но она меня не слышала и когда он вернулся… — Это ты! Ты убил её! — Ты чё несёшь слизняк, совсем страх потерял, как ты с отцом разговариваешь! — Ты убил её блять! Это ты во всём виноват! Падла, как же я тебя ненавижу. Чтоб ты сдох от своей водки! — Да как ты смеешь! — он ударил меня, от чего я упал. Начал меня избивать ногами. Я кричал, просил остановиться, но он не прекращал, тогда я закрыл глаза и ждал. Я ждал, пока он меня изобьёт до смерти, тогда я смог бы быть рядом с мамой, но он вдруг перестал меня бить. Я открыл глаза и увидел, что его держат два мужика в форме. Потом был суд, его осудили на 15 лет, а меня отправили в детский дом. Чон сделал ещё глоток и протёр майкой лицо от слёз.