Мир, в котором время остановилось

Был урок русской литературы. Учительница – Наталья Саввична, грузная, седеющая женщина пятидесяти лет, спрашивала стихотворения, которые ребята сами выбирали. Надо сказать, Саввична, как ее называли все, была очень строгой и придирчивой ко всему. Перепутал слово – на бал ниже, забыл отчество автора – еще ниже, запнулся, чтобы перевести дух – еще на бал ниже. В итоге ученик отправлялся на место хилой тройкой по литературе. С русским – та же картина. Так же Наталья Саввична любила сюрпризы: устраивала «летучки» - опросы по произведениям, совершенно не предупреждая, давала произведения, которые читают в конце года. По учебнику русского языка они скакали через параграф, а потом на прыгали на два параграфа назад. Но все же Наталью Саввичну любили за чувство юмора и изобретательность. Учителя любили. А ученики, естественно – ненавидели. Прошлый директор (его все же сместили с должности) относился к сей даме с уважением. Выписывал премии. А новая директриса невзлюбила Наталью Саввичну. В ее планах было отправить старушку на пенсию и найти молодую учительницу. Наверное, директриса искала себе подруг. Мэй не боялась – насчет стихов она всегда была спокойна. Она всегда читала их на одни пятерки. - Начинаю вызывать… - протянула Наталья Саввична. – Какой сегодня день? - Двадцать первое октября, - сказала Майя. – А что? - А ничего, - совиные глаза Саввичны уставились на Майю. Девушка сжалась под этим взглядом. – К доске! - Почему? – возмутилась Майя. – Я же двадцать первая! Андриевич первый по алфавиту. - Не трынди, - глухо говорит Коля Андриевич. - Улита – на выход, Андриевич – готовится. Так же готовятся Батуричев, Никитенко и Мика Стоун. Обескураженная Майя вышла к доске. - Читай. - Что? - Что выучила, - сказала Саввична. - Ааа… Ну… Били копыта… Пели будто: Гриб, Грабь… эээ… Гробь, Грубь… - Подожди-подожди! – перебила ее Наталья Саввична. – Как автора-то зовут? - Маяковский, - сказала Майя. – Владимир Владимирович. - Ага. Как стихотворение называется? - «Лошадь», наверное, - предположила Майя. - Неправильно! «Хорошее отношение к лошади»! Плохо, Улита, садись на место. Два. - Я еще даже не рассказала! – возмутилась Улита. - Два. И не слова больше, - весело сказала Саввична, и раздосадованная Майя поплелась к своему месту. - Андриевич! Парень, мрачный как туча, встал и медленно пошел к доске. Все-таки он решил «умереть» гордо. - Что будешь рассказывать? – спросила она. - Некрасова. «Внимая ужасам войны, при каждой новой жертве боя»… Андриевич рассказывал недолго. Спасение пришло неожиданно в лице учительницы музыки, Ивы Николаевны. Она вошла, нет, вернее, влетела в класс. Саввична недовольно посмотрела на маленькую, живую девушку в очках с толстыми стеклами, весело улыбающуюся. - Извините, что срываю вам урок… можно сделать объявление? – попросила она. - Только не долго, - проворчала учительница. - Конечно! – заверила Ива Николаевна. – Алла Викторовна, наш директор, решила устроить музыкальный конкурс после осенних каникул. Песни сочиняются сами. Кто будет участвовать? Ага, Маша, Рика, Николь, Петр… Мэй обернулась. За ее спиной ехидно улыбалась Николь – главный ее противник. Николь участвует в конкурсе? Черт… Этого Мэй не ожидала. Николь – одна из самых популярных девчонок первых курсов, была главным врагом Мэй. Вернее, самой Мэй на нее было плевать. Они почти не общались. Но Николь завела моду дразнить младшую Беттем. Самое странное, что с Николь дружила Алека. И удивлялась, почему ее сестра и подруга не ладят. Хм, а ведь Мэй была такого хорошего мнения о своей сестре. Думала, что Алека знает что такое конкуренция… - Все, кто планирует участвовать, пусть подойдет ко мне в кабинет. - Прям сейчас? – спросил Петр. - Да, Агабашев, - вздохнула Ива Николаевна, косясь на Саввичну. Вызвавшиеся «певцы» встали со своих мест. - Ну… пошли… - натянула на лицо слащавую улыбку Ива. – Извините за беспокойство, Наталья Саввична. - Ой, какие пустяки, - протянула Саввична, и всем стало ясно – для нее это совсем не пустяк, на ушедших «сова» еще отыграется. *** - И так, - начала Ива Николаевна, когда все ребята были в сборе. – Цель конкурса – сочинить песню к юбилею нашей школы. В этом году будет ровно век с тех пор, как открыли наш интернат. Подготовят доклад о нашей школе, будет концерт. И на этом концерте вы должны исполнить свои песни! Вопросы есть? Петр поднял руку: - У меня есть вопрос. - Какой же? – поинтересовалась Ива. - Стихи мы должны сочинять сами, или можно брать чужие? И какой должна быть тема? - Ах, это… Тема любая. Можете брать любые стихи, конечно. Кроме стихов с использованием нецензурной лексики, естественно! – предупредила ребят учительница. Мэй покосилась на Петра. - Итак, конкурс состоится двенадцатого ноября, - сообщила Ива Николаевна. – За это время нужно сочинить песню, и по возможности, аранжировать. Возникнут проблемы – обращайтесь ко мне, о’кей? *** Мэй плелась по коридору. Настроение было испорчено. Она не знала, где ей взять стихи. Какие? Какого автора? А сочинять сама она не умела. Попросить Майю? Говорят у нее талант. Но… Мэй не знает, про что будет ее будущая песня. Хотелось спрятаться куда-нибудь подальше, и больше никогда-никогда не показываться людям на глаза. Хотелось исчезнуть. Странно, почему сейчас она сдается даже без единой попытки? Не совершая никаких действий? Действительно, странно. И невероятно обидно. Главное, мелодия у нее уже была – сочинила несколько лет назад. Но не было подходящих стихов, вот, что было обидно. В общежитии Мэй наткнулась на Алексея Майтера, который шел с информатики. - Мэй, чё такая кислая? – поинтересовался он. - Отвали, - хмыкнула Мэй. - А в чем дело? - Да ни в чем! - Не ври, - ухмыльнулся парень. – И я знаю в чем дело – в стихах. Я же помню, как застопорилась твоя песня, когда не нашлось стихов нормальных. - Отвали. - Да подожди ты! Я-то уже нашел подходящие стихи, довольно давно, - сказал парень. - Что? А мне почему нельзя было ска… Не успела Мэй опомниться, как Алекс затащил ее в свою комнату. А сам парень подошел к книжному шкафу и стал что-то искать. - Не то… не то… черт, где же оно было-то, а? – недовольно пробурчал Алекс. - И это не то… Нашел! В руках Леши оказался сборник переводных стихов Маршака. - И что – предложишь мне сонет Шекспира? – ехидно спросила Мэй. - Почему сразу сонет? И не думал, - пропустив насмешку мимо ушей, сказал Алекс. – Интересно, подойдет ли оно тебе? Мэй исподлобья взглянула на него. - И что за стих? - Страница двести восемьдесят четвертая. Если хочешь – прочитаешь у себя, лады? - О’кей, - сказала повеселевшая Мэй. - Если не подойдет – могу еще два-три порекомендовать. - Ну ладно, - улыбнулась Мэй. - Я пошла.