ЗВ-однострочники

Вой охранной системы врезается в уши, продолжается и продолжается, становясь громче и пронзительнее. Что-то горит наверху, дым валит мерзко пахнущими клубами, распространяясь и застилая глаза, топот ног, приглушенные выстрелы бластеров, грохот разлетающихся обломков, яростные неразборчивые крики сливаются с этим пульсирующим визгом в одну оглушающую какофонию. Забыв о том, что неподвижность равняется смерти, Эзра, застыв в приседе, не может отвести глаза от шатающейся фигуры, бредущей зигзагами к нему. К царящему вокруг гвалту примешивается самый страшный звук: крик, кажется, за пределами человеческого, исходящий от фигуры. Выпрямившаяся во весь рост, она до сих пор не снята снайпером или шальным штурмовиком, шагает на подламывающихся ногах, обняв себя, словно стараясь удержать тело вместе. Его голос заглушает все остальное, когда он падает на колени прямо перед Эзрой и кричит тому в лицо, горячее железистое дыхание толчком обдает кожу, На губах, ресницах, грязных щеках налипший на кровь песок, глаза абсолютно безумные, и он кричит, кричит, не прекращая, его руки разжимаются, и Эзра видит разверстую грудь с опаленными краями, из трещинок на которых сочится кровь и что-то белесое. — Мое сердце… Мое сердце, Эзра… Тому кажется, что оно, разрезанное и обожженное, вот-вот вывалится. Мол тянется вперед, и Эзра снова чувствует запах железа и чего-то трупного… Но тут он просыпается. *** Им никогда не понять. Они не видят и не слышат покачивающуюся фигуру на горизонте, появляющуюся каждый раз, стоит потерять сосредоточенность. В той бесконечной пустыне. Маленькая колеблющаяся точка, неумолимо увеличивающаяся, и никуда от нее не сбежать, как не подгоняй дьюбака, обернись — и увидишь, что она еще ближе. В коридоре станции. Он стоял в самом конце неподвижно, словно поджидая, и, почувствовав спиной появления Эзры, всхлипнул и начал разворачиваться, горбясь и все сжимая грудь руками. Эзра сбежал до того, как увидел лицо. Во время короткой и быстрой схватки на той миссии, когда они хорошо разжились топливом. Эзра едва не пропустил несколько выстрелов, поймав взгляд Мола, появившегося словно из ниоткуда. Тот секунду не двигался, пялясь вперед, а потом жалобно сморщил лицо, раскрыл рот и закричал, словно пытался что-то сказать, но все, что выходило — агонический вопль. Среди травянистых степей маленькой планетки. Стебли такие высокие, что в них можно было скрыться с головой. Они приглушали глухое мычание и стоны, переходившие в короткие серии сдавленных криков. «Закройте, закройте трап!» — кричал тогда Эзра. «Он не должен войти», — додумывал он про себя. Никто тогда не понял. Эзра страшился момента, когда Мол взойдет на «Призрак». Он стал запирать дверь каюты на ночь, чем вызывал недоумение Зеба. Жаль, что нельзя было так же запереть собственный разум. Во снах запах, исходящий от Мола, становился все более тяжелым и трупным, его лицо – все более иссушенным, а кровь перестала сочиться, размазываясь по рукам тягучими бурыми комками. Однажды Эзра открыл глаза среди ночи и не смог понять, спит ли еще или наяву слышит шорохи, словно снаружи что-то скребется и трется о дверь.