all about them

За окном рассветает день, грязный розовый заполняет небо, сменяя сплошную черноту. Чимин заебался конкретно, если честно. Он смотрит в упор на Чонгука и выдает то, что не удивляет обоих: - Нам нужно расстаться. - Я помню. - Какого хуя ты в моей квартире тогда? - Вещи забрать нужно. - И то верно. Чонгук взглядом жжется, но за чемоданами идет. Собирает вещи, которые с собой принес. Рассматривает их, крутит в руках, будто хочет найти новое для них применение. Либо для себя его ищет, потому что вне этих стен он заканчивается, превращаясь в бесформенную массу. Чимин наблюдает, прислонившись к косяку двери, нечитаемо и холодно. Таким его Гук никогда не видел. Слышал, что гнев его теоретически страшен, но практически избегал, благо, любимчиком стал быстро, получая все слишком легко, чтобы ценить искренне. Доверие к нему всегда было колоссальное, а сердце, открытое нараспашку, в руки прыгнуло, вот и казалось, что так всегда было. Чимин стал константой, которая прилагалась к новой съемной квартире и взрослой жизни. Чонгуку хочется сказать: "Кончай драматизировать, Пак, я приеду через год и все будет заебца", но слова застревают в глотке, когда взгляды сталкиваются. Чонгука обдает застарелой злобой и безразличием, и он, кажется, впервые решается на достойный Чимина поступок. Потому что ранее все как должное принимал, сарказм на чужих нервах оттачивал и руки чужие отталкивал, ведь "ты сам говорил, девы нетактильные". Потому что, ожидая отдачи души, свою за семью замками прятал. Потому что рушил все, что Чимин возводил за двоих ради эксперимента. И про учебу за границей не сказал вплоть до того, как из вуза не пришло оповещение с билетами на рейс через неделю. Чонгук слишком человек-практика, наверное, потому, когда он сталкивается с тем, что в Чимине копилось, все для него кристально чистым становится. Долго лишь раскачивался, подводя итоги. Поэтому сейчас, когда видит в Чимине трещины на поверхности (тот просто перестает их прятать), Чонгук сцепляет зубы и делает то, что по сути должен был сделать давно: мягко целует чужую щеку и устремляется на выход. - Ты понимаешь, что я не буду тебя ждать? - голос Пака дрожит так, когда внутри буря клокотать начинает. Чон знает, потому спешит накинуть куртку слишком тонкую для мороза в минус десять, ведь меньшее, что он может дать напоследок - не позволить тому разрыдаться на собственных глазах. - Я бы не решился даже просить о таком, хён. С хлопком двери внутри Чимина рушится мироздание, но решимость растет. С хлопком двери с души Чонгука гири падают, но ужас потрошить когтями внутренности начинает. Чимин справлялся без него, даже когда номинально Чон рядом был, а он без Чимина не умеет просто как факт. Он, наверное, захлебнется в своих сожалениях. Но если это прямо пропорционально тому, что будет чувствовать Чимин, он готов. Пусть это будет его первым и последним подарком.