Will you love me again?

Я распахнул глаза, выдернутый из беспокойного сна странным чувством. На улице еще было темно, а в комнате слишком душно. Я встал с кровати, чтобы распахнуть окно и впустить свежий воздух. Устремив взгляд в звездное небо, я стал напряженно в него всматриваться, будто ожидая, что там что-то произойдет. Это уже стало традицией, с тех самых пор, как в нашем мире появились те придурки. Убедившись в очередной раз, что это совершенно бесполезное занятие, я вышел из комнаты, чтобы спуститься на кухню и промочить горло. Я тихо пересекал коридор, но замер за пару шагов от родительской спальни. Дверь была приоткрыта, и я слышал тихие звуки, доносящиеся изнутри. В этот момент хотелось зажать уши и зажмурить глаза, как делают обычно дети во время чего-то крайне смущающего. Но вместо этого я задержал дыхание и аккуратно, стараясь не издавать никаких лишних звуков, подошел ближе, незаметно заглядывая внутрь сквозь небольшой проем между дверью и косяком. Я увидел то, чего никогда видеть не должен был, то, что втаптывало меня в грязь, доказывая ничтожность моих желаний и низменность моей натуры, то, что заставляло мое одиночество тоскливо скрести в самом дальнем уголке души. Лунный свет, будто специально, падал на большую кровать, таинственно и беспощадно освещая то, что на ней происходило: две обнаженные фигуры на шелковых простынях сидели в самом центре ложа. Отцовские сильные руки так мягко скользили по обнаженной спине мамы, его губы аккуратно касались ее шеи, оставляя нежный поцелуй. В следующую секунду он ложится на подушки, потянув свою женщину на себя. Я не мог оторвать от них взгляда, даже тогда, когда мама с тихим, явно сдержанным, стоном опустилась на отцовский член и, слегка запрокинув голову, начала двигаться. Я смотрел на это, чуть приоткрыв рот. Я смотрел на них, но видел совершенно другую картину. Там, среди мягких бардовых простыней, был я, а рядом папа, такой совершенный, такой родной и желанный. Я отчетливо представлял, как аккуратно и не спеша поцелую его, скользну языком по губам, ненавязчиво проникну внутрь его рта, мимолетно коснусь своим языком его, а затем перемещусь к его ключицам. Он ведь такой хрупкий, на самом деле. Физической силы у него много, но вот тело худое, гибкое, с тонкими ключицами, кистями рук, пальцами, лодыжками. И я не мог не представить, как трусь носом о его шею, провожу пальцами по впадинке между ключиц, целую каждый палец на руке, закидываю стройные ноги себе за спину. Это было потрясающее зрелище. Потрясающее и возбуждающее. Сморгнув наваждение, и стыдливо отведя глаза от занимающихся любовью родителей, я поспешил спуститься на кухню. Я умылся и выпил холодной воды, пытаясь избавиться от вставшего посреди горла комка. Это было невыносимо. Я был его сыном. СЫНОМ. Это неправильно, но… Как можно было сопротивляться, когда великий Седьмой, Герой Войны рядом со мной смотрелся щуплым мальчишкой? Его хотелось любить, хотелось обнимать и исследовать каждый сантиметр смуглой, покрытой множеством шрамов кожи. Это чертовски тяжело. Я вздрогнул, когда в густой тишине скрипнула половица. Сейчас я не мог видеть отца, поэтому схватил с вешалки куртку и быстро вышел из дома. Я не знал наверняка, кто из родителей покинул комнату, но рисковать совершенно не хотелось, да и встреча с любым из них была бы для меня крайне смущающей. Да, это говорю я, взрослый мужик, который до сих пор густо краснеет при любом упоминании секса, но бесстыдно представляет, как занимается им с собственным отцом. Я накинул куртку на плечи, засунул руки поглубже в карманы домашних штанов и, понуро опустив голову, пошел, куда глаза глядят. А глядели они у меня, по-видимому, в сторону Ичираку. Любимый ресторанчик отца работал круглосуточно, что и сыграло мне на руку. Войдя внутрь, я удивленно вздернул брови, заметив за барной стойкой ни кого иного, как Учиху-старшего. — О, Боруто, тоже не можешь уснуть без порции вкуснейшего рамена? — Аямэ довольно расплылась в улыбке, едва меня заметив. — Ну… Думаю, так и есть. Супер большую порцию за счет моего учителя, — заявил я, плюхаясь рядом с Саске. — Не ожидал тебя здесь увидеть, — тихо сказал я брюнету, когда мы остались одни. — У меня были кое-какие дела в Конохе. Он как всегда был безразличен ко всему и это раздражало. Было ли что-то, что могло вызвать в нем интерес? Тем временем мне подали мой рамен. Есть, на самом деле, не хотелось, от слова совсем, но упустить шанс потратить деньги Учихи не входило в мои планы. Я принялся вяло жевать свою лапшу. На какое-то время повисла тишина, кроме нас других посетителей не наблюдалось. Неожиданно Саске заговорил. — Ты сказал, что найдешь нужные печати через неделю. Прошло уже пять дней. Есть прогресс? Я прожевал лапшу и отложил палочки в сторону. Разговоры на счет моей техники крайне удручали, ведь до сих пор я смог продвинуться ни на шаг. Я вгляделся в свое отражение в бульоне. — Нет. Я перепробовал множество комбинаций, но пока безрезультатно. Сейчас я изучаю старые свитки с техниками, возможно, что-то найду. — Тебе стоит обратиться к запрещенным техникам, которые хранятся в библиотеке АНБУ, там хранится больше полезной информации, чем в общедоступном секторе. — Ты вроде не дурак, и должен знать, что вход туда строго ограничен, — я не отрывался от отражения в тарелке. — Если ты поговоришь с Наруто об этом, то он сделает для тебя исключение. Это в его интересах. Мне пора. Учиха оставил на столе деньги, встал со стула и покинул закусочную, оставив меня наедине с недоеденной лапшой и роем мыслей, надоедливо жужжащих в моей голове. Библиотека АНБУ, значит? Этот вариант я даже не рассматривал, хотя знал, что там хранится вся важная, опасная и потому запретная информация. Как раз то, что мне нужно. Если бы я мог, то направился бы туда прямо сейчас, но чтобы попасть внутрь, мне требовалось особое разрешение, данное Хокаге лично, а как мне было известно, сейчас он был слегка занят и не готов к важным разговорам. Кое-как доев лапшу и попрощавшись с Аямэ, я нехотя направился домой. Как только разрешение будет в моих руках, мне придется забыть про сон, поэтому сейчас нужно было выхватить оставшиеся пару часов до того, как отец снова вернется в свой дурацкий кабинет. К моему возвращению в доме царила гробовая тишина. Когда я проходил мимо родительской спальни, то она была плотно закрыта, но оттуда не раздавалось ни звука. Видимо, они закончили свои любовные игры и теперь спали. Остаток ночи я проворочался и заснул лишь тогда, когда первые солнечные лучи коснулись крыш домов. Проснулся я от раздававшегося снизу галдежа. Нехотя открыв глаза, я прислушался к доносящимся голосам. Химавари вернулась домой с ночного патрулирования окрестностей перед деревней и теперь громко что-то рассказывала. Я все реже виделся с сестрой, поэтому решил встать с нагретой постели и урвать хоть немного времени перед уходом, чтобы поговорить с ней. Когда я спустился вниз, то к своему великому удивлению увидел отца, сидящего во главе обеденного стола. Химавари сидела на соседнем стуле и активно жевала яичницу, пытаясь при этом что-то говорить. Мама стояла у плиты и помешивала какой-то суп. На лицах обоих родичей сияла улыбка, буквально крича о том, что у них была отличная ночь. Меня это раздражало, и я был готов испортить настроение всей семье. — Доброе утро, сын, — широко улыбнулся отец, увидев меня. — Утро, братик. — Садись, Боруто, позавтракай, — мама поставила на стол тарелку со своей фирменной глазуньей. — Я не голоден, спасибо, — я сел за стол и уставился на папу. — Мне нужно с тобой поговорить. Это срочно. Заметив, наконец, мое недовольство, родитель тоже нахмурился. Он знал, что я не буду говорить ничего в стенах дома, придерживаясь негласного правила — чем меньше знают окружающие, тем лучше. Положив вилку на тарелку, он потрепал Химавари по голове, поцеловал в лоб маму и, сдернув со стула свой плащ, указал мне головой на дверь. Я тут же встал со своего места и торопливо пошел за ним. — Мы ушли, — крикнул отец, прежде чем за нами закрылась дверь. До резиденции мы шли молча. Я чувствовал, как папа кидает на меня изучающие взгляды, пытаясь что-то для себя понять. Однако вопросов он не задавал, за что я был ему крайне благодарен. Когда мы зашли в кабинет, отец сел за стол, а я встал напротив, сложив руки на груди. — Так… — почесав затылок, начал он, — о чем ты хотел со мной поговорить. — Мне нужен доступ к библиотеке АНБУ. Я должен изучить все книги и свитки, в которых есть хоть какая-то информация о барьерах и других измерениях. Отец напрягся и внимательно посмотрел на меня и мне этот взгляд совершенно не понравился. — Я не могу дать тебе доступ. По крайней мере, прямо сейчас. Там хранится крайне важная и даже опасная информация, поэтому, в связи с текущим положением, я должен получить разрешение совета и старейшин в частности. — Сколько на это понадобиться времени? Я был не готов к такому повороту событий. Возможно, я зациклился на своей важности, считая, что на мне одном держится будущее нашей деревни, нашего мира. — Не знаю. Возможно несколько часов, а возможно и несколько дней. — У нас каждая минута на счету. Постарайся ускорить этот процесс, — я развернулся, чтобы покинуть кабинет. — Я отыщу Саске и буду тренироваться с ним. Обычно «найти Саске» означало попросту таскаться по всем ранее обозначенным им местам и в итоге отправиться на тренировочное поле одному. Именно так я и поступил: обошел все поляны, заброшенные дома, их окрестности, где мог бездельничать мой учитель, но, в конечном счете, так и остался ни с чем, придя на не большую, но достаточно покоцаную поляну. Здесь проходили мои бесчисленные и выматывающие тренировки, здесь были пролиты литры моих крови, пота и слез, здесь я стал тем, кто я есть сейчас — Узумаки Боруто, ниндзя, который однажды превзойдет по силе Великого Седьмого Хокаге. Меня всегда бесило, когда меня сравнивали с отцом, не воспринимая как личность. Я не желал оставаться в тени отца, поэтому с самого детства всеми силами пытался привлечь к себе внимание, вытворяя всякие глупости. Но даже тогда все продолжали проводить между нами параллели. Пока в моей жизни не появился Саске. Он был первым, кто признал меня не как сына Узумаки Наруто, а как ниндзя, который однажды станет лучшим. Он взял меня к себе в ученики и заложил первый камень на моем трудном пути к достижению цели. Я вытащил из ножен меч, проведя по острому лезвию кончиками пальцев. Учиха всегда учил меня тому, что клинок — это продолжение моей руки, продолжение меня самого. Я закрыл глаза и пропустил чакру сквозь руку в меч, укрепляя его, делая куда опасней для своих врагов и полностью с ним сливаясь. Где-то за моей спиной послышался едва уловимый шорох, а затем свист. Я распахнул глаза, отскакивая в сторону и сбивая летящий в мою сторону кунай, разрезая при этом его напополам. — Слишком медленно, — услышал я недовольный голос своего учителя, прежде чем сам он спрыгнул с ветки ближайшего дерева. — Ты должен обезвреживать врага до того, как он предпримет попытку напасть на тебя. Как ты собираешься сражаться с пришельцами из другой вселенной с такой реакцией? — Ты невыносим, — насупился я, наставляя клинок на Учиху. — Ты получил доступ? — уточнил Саске, даже глазом не моргнув. — Был бы я здесь, если бы получил? Я убрал меч назад в ножны и снова поднял взгляд к небу. Глупо надеяться совершить что-то глобальное, например, установить мир во всем мире, устроить счастье для всех, но каждый может сделать какое-нибудь маленькое дело, благодаря которому мир станет хоть чуточку лучше… В моем случае нужно было любой ценой спасти жизнь отца и Саске. Любой. — А что, если я не справлюсь? — обратился я к Учихе, не отводя взгляда от небосвода. — Что если в ответственный момент я приму неправильное решение? — Правильного выбора в реальности не существует — есть только сделанный выбор и его последствия. Я, наконец, посмотрел на Саске, сталкиваясь с его темными глазами. Он всегда был предельно сух на слова и эмоции. Даже когда дело касалось Сарады. У этого человека никогда не бывает промежуточных оттенков — все либо черное, либо белое. — Почему мне кажется, что ты пытаешься оправдать этой фразой самого себя? Ответа на мой вопрос я не получил, довольствуясь лишь собственными догадками и тяжелым вздохом брюнета. В тот день нам больше не удалось поговорить, ибо до глубокой ночи мне пришлось работать над концентрацией внимания. Ближе к полночи на площадке появилась еще одна фигура, не торопясь приближающаяся к нам. Мне не нужно было вглядываться в темноту, чтобы узнать пришедшего. Что-то внутри кольнуло, зажужжало, ярко вспыхнуло. Уже очень давно отец не появлялся в этом месте, не считая нужным тратить на это время. Я стер пот со лба, прежде чем встать на ноги и узнать, что привело Наруто сюда. Учиха меня опередил. Он лениво оттолкнулся от ствола большого ветвистого дерева и подошел к отцу. — Я так полагаю, это ты надоумил его на счет разрешения? — улыбнувшись, спросил у друга папа. — Он такой же бестолковый, как и ты. Думаешь, ему бы самому хватило на это мозгов? — Эй, я, вообще-то тут. Когда я подошел к ним поближе, отец достал из кармана небольшой свиток и протянул мне. Я с интересом развернул его и принялся вчитываться в содержимое пергамента. Это было разрешение на посещение библиотеки АНБУ, в том числе и трех секретных уровней, подписанное старейшинами, командиром АНБУ и самим Хокаге. — Я надеюсь, это тебе действительно поможет, — сложил руки на груди отец. — Тренировка окончена, — объявил Саске. — Отправляйся туда прямо сейчас. Я не могу пойти туда с тобой, поэтому тебе придется поднапрячься. — Без тебя знаю, старый выпендрежник, — огрызнулся я и поспешно покинул поляну, оставив отца и учителя наедине. Странное враждебное чувство проскользило где-то в глубине его души. Я думал, что отец отложил все свои дела, чтобы прийти и лично узнать, как мои дела, как проходит тренировка, ну и разрешение передать. А теперь складывалось стойкое ощущение того, что Наруто пришел не ради меня, а скорее ради Учихи. Ревность ли это? Нет, это нечто большее, нечто пугающее даже меня самого. Когда я подошел к непримечательному и, на первый взгляд, совершенно не охраняемому зданию слишком близко, меня неожиданно окружили с десяток шиноби в масках. Один из них, видимо командир охранного поста, подошел ко мне. Даже не видя его лица, я чувствовал, как внимательно он на меня смотрит. Я достал из кармана свиток, протягивая его мужчине. — Я Узумаки Боруто, вас должны были предупредить о выдаче разрешения. Мужчина принял из моих рук бумагу, внимательно ее прочитал и вернул назад. — Все оружие нужно оставить при входе, Вас проведут. Он кивнул одному из членов своей команды. Высокий и худощавый — по всей видимости, парень, в полумраке особо не разберешь — вышел вперед, приказывая мне следовать за ним. Войдя в само здание, я прищурился, пытаясь спастись от слишком яркого, как мне казалось, света. Как и было сказано, я выложил все оружие, прошел тщательный досмотр и лишь после этого снова смог последовать за парнем (да, теперь удалось в этом убедиться) вглубь, по узким, запутанным и хорошо охраняемым коридорам. Когда мы спустились на несколько этажей вниз, под здание, АНБУ неожиданно остановился. До этого момента он не проронил ни слова. Я вопросительно вздернул брови, пытаясь понять, к чему такая заминка. — С чего это вдруг тебе понадобилось приходить сюда, — раздался мягкий и до боли знакомый голос. Парень снял маску, открывая мне свое лицо. Я был поражен настолько, что почти минуту не мог выдавить из себя ни слова. Придя, более или менее, в себя, я подошел чуть ближе, толкая парня в плечо. — Мицуки? Какого, черт возьми, хрена ты тут делаешь, да еще и в таком виде? — А разве не понятно? Я вступил в АНБУ, — как всегда, без лишних эмоций. Так раздражает. — Я думал, что ты на задании, что тебя нет в деревне. Пока я возмущался, белобрысый продолжил свой путь, и мне не оставалось ничего, кроме как следовать за ним. — Так и было, — спокойно подтвердил друг. — Я вернулся неделю назад, после чего Седьмой предложил мне вступить в охранное подразделение. Я не мог упустить такой отличный шанс. Я продолжал недоумевать, но уже молча, буравя спину товарища. Нет, конечно, я знал, что рано или поздно друг добьется чего-то большего, чем бесконечные миссий по эскорту и защите мелких вассалов. Теперь же друг охранять важные объекты, а возможно и попадет в охрану Даймё Страны Огня. Весьма почетная должность, что уж тут сказать. Мы повернули в очередной коридор, в конце которого находилась большая дверь. Мицуки остановился возле нее, снова повернувшись ко мне. — Это архив третьего уровня, — оповестил он. — Здесь находятся наименее значимые книги, свитки и документы. Я буду здесь, так что если что-то понадобиться — обращайся. — Спасибо, — я по-дружески хлопнул белобрысого по плечу и толкнул тяжелую дверь. Итак, передо мной раскрылось просторное помещение, в самом центре которого стоял стол. На нем находился компьютер, большая стопка обычной бумаги и стаканчик с ручками. А все остальное пространство комнаты было занято множеством стеллажей с книгами, свитками, толстыми папками, в которых были различные сведения. Я с нажимом провел рукой по лицу. Окон здесь не было, воздух был спертым, а от пыли хотелось чихать. Это было только начало, а я уже чувствовал себя измотанным. Однако, стоять я мог бесконечно долго, но стоило начать то, за чем я пришел, поэтому ноги привели меня к ближайшему шкафу, а в руки попала пыльная серая папка. У каждого документа, что здесь находился, имеется свой собственный номер, если ввести его в поисковую базу, находящуюся на компьютере, то можно было ознакомиться и работать с нужной информацией в оцифрованном виде. Это значительно упрощало работу. Постепенно на столе скопилась приличная стопка книг и папок, рядом на полу лежало несколько свитков. Я сел на стул и включил машину. На экране высветилось окошко, запрашивающее код доступа. Я вытащил свое разрешение и быстро нашел нужную комбинацию, вводя цифры и буквы в строку. Я не знаю, сколько прошло времени с момента моего прихода сюда, но слева от монитора покоилось с пару десятков исписанных мной листов. Глаза слезились от напряжения и усталости, хотелось спать, а полезной информации кот наплакал. Здесь не было окон, поэтому я не мог узнать, наступило утро или нет. Я встал и потянулся, разминая затекшие от сидения в одной позе мышцы. Тихо скрипнула дверь, впуская в душное помещение Мицуки. Хитрый прищур золотистых глаз иногда конкретно напрягал, заставляя сконфужено тупить взгляд. Друг бесшумно подошел ко мне, скрестив руки на груди и оценивая проделанную мной работу: — Не густо, — бесцеремонно заявил он. — Заткнись, белобрысый придурок, я это и без тебя знаю, — тут же поспешил огрызнуться я, хватая листы бумаги со стола. — Который сейчас час? — Почти девять утра. Ты просидел здесь чуть больше восьми часов. Не хочешь сходить домой? Тебе бы стоило принять душ и проспаться. — Давай я сам решу, что мне делать? Я фыркнул, но все же решил прислушаться к Мицуки. После тренировки от меня, наверняка, прилично пахло потом, а глаза скашивались к носу от усталости. Нужно было помыться, немного вздремнуть и обработать нужную информацию, прежде чем идти на второй уровень. Друг проводил меня до выхода, предварительно заставив расставить все по своим местам, чем конкретно меня подбесил, а перед тем, как отдать мне мое оружие, меня внимательно досмотрел один из группы АНБУ, что встретили меня этой ночью, на предмет украденных бумаг. Когда я, наконец, покинул архив, то почувствовал себя действительно вымотанным. К тому же живот жалобно уркнул, напоминая, что я уже больше суток ничего не ел. Придя домой, я обнаружил там только маму, крутящуюся над плитой и тихо что-то напевающую. Женщина не сразу меня заметила, поэтому у меня было время тоскливо понаблюдать за ней, вспоминая ту ночь, когда она была с папой вместе. Я любил отца. Больше, чем могли позволить моральные рамки. Но отец любил маму, а идти против нее я не мог. Глядя на нее, я ощущал что-то трепетно-нежное внутри себя, нечто, что окутывало мое сердце бесконечной теплотой. Я не мог расстроить эту чудесную женщину, давшую мне жизнь. Я вздохнул, подавил удушливый комок, подступивший к горлу и, натянув на лицо измученную улыбку, уверенно зашел на кухню. — Привет, мам, — я подошел к женщине, целуя ее в щеку. — Боруто, ты вернулся? — Хината отвлеклась от готовки, улыбнувшись мне и начав пристально разглядывать. — У тебя все хорошо? В последнее время ты постоянно занят и появляешься дома не чаще отца. — Да все отлично, ма, не переживай, — нагло соврал я, не желая тревожить женщину. — Я ужасно голоден. — Иди в душ и переоденься, завтрак почти готов. Мама снова улыбнулась и вернулась к сковородке, на которой шкварчал бекон. Я поднялся в свою комнату, скидывая на пол грязную одежду и тут же направляясь в душ. Горячая вода приятно согревала, смывая вместе с потом напряжение. Хината не знала о том, что происходит. Вернее знала, но на том же уровне, что и другие мирные жители, а это крайне мало. После первого экстренного собрания было решено не рассказывать народу всей правды, ограничившись байкой о нападении очередных взбунтовавшихся шиноби, не желающих мириться с установившимся политическим порядком. Не стоило попусту устраивать панику и пугать людей. Выйдя из душа, я почти почувствовал себя человеком. Не смотря на то, что вода порядком взбодрила, спать все равно хотелось. Благо, не приходилось теперь бороться с самим собой, дабы не заснуть прямо на ходу. Чудесный запах жареного бекона распространился на весь дом, притягивая мое бренное тело к обеденному столу, словно магнитом. Спустившись вниз, я увидел маму, сидящую за накрытым на двоих столом. Она была чем-то озадачена и это определенно ее сильно беспокоило. Заметив меня, она тут же изменилась в лице, делая вид, что все хорошо. В последнее время в нашей семье все делают вид, что все хорошо и от этого было дерьмово. Сев на отведенное мне место, я с жадностью дикаря набросился на завтрак, вызвав тихий смешок у мамы. Пока мы ели, за столом, как и во всем доме, стояла тишина, прерываемая лишь лязгом вилок по дну тарелок. Это было странно и не привычно. У нас никогда не было тихо. Сразу вспоминались беззаботные деньки, когда отец еще не был Хокаге, а я еще не чувствовал к нему того, что чувствую сейчас. В те времена наш дом был наполнен звонким детским смехом, теплотой семейного очага и безграничной радостью. Я улыбнулся, так и не донеся очередной кусок до рта. Сейчас все совсем не так, как раньше, но я безумно боялся потерять и то, что есть. Если я не справлюсь, если я не смогу, то, что же тогда будет с нами? Что будет с Наруто? Думать об этом совсем не хотелось, поэтому, закончив с завтраком, я поблагодарил маму за еду и сказал, что немного посплю, прежде чем снова уйти. Несмотря на тяжелые мысли, крутящиеся в моей голове, я уснул почти сразу, как только коснулся подушки — усталость брала верх над беспокойством. Я не помню, что мне снилось, но проснуться мне довелось в холодном поту и с жутким вскриком. Послышался топот нескольких пар ног, и через несколько секунд в комнату вбежала обеспокоенная мама, а следом за ней вошел взволнованный отец. Я удивленно посмотрел на родителей, вытерев лицо рукавом кофты. — Боруто, что-то случилось? — мама подошла ближе, прикладывая руку к моему лбу и тут же ее отдергивая. — У тебя температура. Я принесу лекарства. Когда мама торопливо покинула комнату, отец сел на край кровати, задумчиво глядя на меня и заставляя смущенно отводить взгляд. Только борясь с крайностями в себе самом, со своими противоречиями, своими страстями и пристрастиями, своими выплесками, можно хоть чуть-чуть, да, именно так, совсем чуть-чуть понять, что такое жизнь. Я боролся, пытался достигнуть большего. Но моя жизнь превратилась в ад. — Тебе не стоит так себя загонять, — наконец заговорил отец. — Не взваливай всю тяжесть на себя. Когда придет момент, ты будешь не один — мы все будем рядом. Твои друзья, мы с мамой, Химавари. Вместе мы со всем справимся. Я видел в его голубых глазах, таких же, как и у меня самого, искреннее беспокойство и желание помочь, защитить меня. Это были слова поддержки, которые я ждал в детстве. Услышь я их тогда, возможно многое сейчас было бы по-другому. Но черт! Сейчас я хотел услышать совершенно другое, а от этих фраз чувствовал лишь закипающее и не объяснимое раздражение. — Не ты ли всю жизнь взваливаешь все на себя, желая казаться в глазах других людей незаменимым? — я не думал, что сорвусь на крик, но просочившаяся злость набирала обороты и теперь грозила разрушить все на своем пути. — Ты всегда только и делал, что пытался возвести себя в ранг божества. Отлично! Тебе это удалось! Теперь для всех ты невероятно крутой и неподражаемый. Для всех, кроме меня. Где ты был, когда эта твоя поддержка была жизненно необходима? Строил из себя важного и занятого Хокаге. Вот и продолжай дальше, пока я буду спасать твою величественную задницу. От крика температура поднялась, казалось, еще на несколько градусов. На ватных ногах я встал с кровати и, в чем был, выскочил из дома, едва не сбив с ног возвращающуюся с кухни маму. Я слышал, как упал из ее рук поднос с лекарствами, как разбилась кружка с горячей водой, как она выбежала за мной, крича что-то вслед. Но я ничего не слышал или, что правильнее, не хотел слышать. С каждым шагом я все ускорялся и ускорялся, пока не перешел на бег. Я бежал скорее на автомате, не зная даже своего конечного пункта пребывания. Кто знает, как бы далеко меня занесло, если бы в один момент я не споткнулся и, как последний кретин, неуклюже не свалился на землю. Перевернувшись на спину и тяжело дыша, я уставился на небо, окрасившееся ярким багрянцем заката. Жалость — горькое чувство, но оно лучше, чем ненависть. Поэтому я лежал на пыльной траве и жалел себя. Я понимал с изумительной наглядностью, какой я отвратительно никчемный. Я закрыл глаза и сжал зубы, делая глубокий вдох. Я чувствовал, как все тело горит от высокой температуры, но руки были холодными, как у трупа. Это все не страшно. Совершенно. Такое случалось и раньше, но через день или максимум два я приходил в норму. Только дурацкая слабость и жуткая головная боль не давали сосредоточиться на чем-то конкретном, мысли лужицей растекались по черепной коробке. Я продолжал лежать на земле, наблюдая за тем, как плавно меняет свой цвет небосклон, как луна набирает силу, освещая все вокруг, как большой и мощный фонарь, как на пурпурно-черном небе то там, то здесь зажигаются маленькие звезды-светлячки. Тишина была настолько хрустальной, что даже стук моего собственного сердца казался мне слишком громким. Обстановка завораживала. Но, как известно, всё самое плохое происходит ночью. Сначала, я почувствовал внутренний толчок и пугающе-знакомую вибрацию в воздухе. Это заставило меня напрячься и встать на ноги. Но прежде чем я успел оторвать голову от земли, раздался звук взрыва, и яркая вспышка озарила небо над Конохой. Меня снова бросило в пот, а все тело затряслось от нервного напряжения. Я боялся посмотреть в сторону источника шума. И не зря. Тошнотворный комок застрял в горле, и я на непослушных ногах рванул в сторону своего дома, находящегося чуть поодаль от остальных и являющегося эпицентром. Я боялся не успеть. Боялся прийти слишком поздно, когда уже буду не в силах помочь. Дом был почти полностью разрушен, к нему уже подбегали перепуганные жители и опытные шиноби. Мне пришлось проталкиваться сквозь толпу, чтобы подбежать к развалинам. Я быстро скользил взглядом по сломанным и горящим в некоторых местах доскам, камням, торчащей мебели, засыпанной стеклом. К этому моменту подоспели ниндзя-пожарные и медики во главе с Шизуне, а так же команда АНБУ. Меня пытались отвести в сторону, о чем-то спросить, но я не слушал, продолжая рыскать взглядом по обломкам. Когда я заметил под одной из тяжелых досок чью-то руку, я резко дернулся, подбегая и оттаскивая дурацкую деревяшку. Увидев мое копошение, ко мне подбежали двое из отряда АНБУ и Шизуне. Вскоре, из-под обломков достали мою маму. Ее тут же погрузили на носилки и унесли. Она была жива, дышала, и ее скоро приведут в сознание, но вот отец… Я, наконец, додумался активировать джоган, пытаясь отследить чакру Наруто, но вместо этого увидел лишь ее остатки, тянущиеся в сторону леса и «шрам» от открытия пространственно-временного тоннеля. Значит, отец жив и увел их подальше от деревни. Все еще трясущимися руками я взобрался на второй этаж, точнее на его остатки. Моя комната была почти полностью разрушена, но то, что мне было нужно, все еще находилось там. Я надел свою куртку, порванную и грязную из-за обвалившейся части потолка, и достал завалившийся за кровать меч. Со странным чувством, похожим на панику, я выбрался из дома и под звуки криков направился за потоками знакомой чакры, протянутыми будто случайно. Было подозрительно тихо. След оборвался на небольшой, освещенной лунным светом поляне. Внутри все было готово оборваться, когда со стороны деревьев послышался шорох и передо мной на землю спрыгнул отец и Саске. В этот момент я был готов разрыдаться от счастья. — Папа, — я дернулся, желая что-нибудь сказать, но меня резко прервали. — Не сейчас, Боруто, — голос Наруто был резким, и в нем слышалось напряжение. — Они скрылись, но я уверен, что это ненадолго. — Но как… — В последний момент я успел перенести его из дома, — предугадав мой вопрос, ответил Учиха. — Я заметил их на скале Хокаге и направился к вашему дому, чтобы предупредить Наруто. Они появились рядом так быстро, что я не успел даже моргнуть. — Сейчас не важно, что и как, — вмешался в разговор отец. — Нужно увести их как можно дальше от деревни. Я отправил своего клона к Шикамару, скоро будет подкрепление. Мы с Саске согласно кивнули. Было решено направиться на северо-запад где и выбрать наиболее удачное место для сражения. «Главное — успеть», — крутилось в моей голове. Все мы прекрасно знали о невероятной скорости передвижения шиноби из другой вселенной, поэтому старались выиграть время, заметая следы. Спустя час мы оказались на площадке, огороженной с трех сторон скалами. По всей территории находились поваленные и засушенные деревья. Это было идеальное и достаточно отстраненное место. Всю дорогу я бросал на отца тоскливые взгляды. Я ощущал себя странно, предчувствуя, что эта ночь не закончиться для меня чем-то хорошим. — Шикамару и команда подкрепления уже направляются к нам. В лучшем случае они будут тут через сорок минут. — Боруто, — окликнул меня Саске, и я понимающе кивнул, активируя джоган. Сейчас мне нужно было сосредоточиться, вспомнить все долгие, выматывающие и нереально сложные тренировки со своим учителем. Но стоя здесь, я понимал, что все они — ничто, по сравнению с предстоящей битвой. Нужно было закончить все здесь и сегодня. Я сглотнул, всматриваясь в окружающее пространство. Снова вокруг повисла тишина. Как тогда, перед взрывом. Это очень напрягало. Казалось, что вокруг вакуум — ни ветра, ни каких-либо шорохов, я даже себя не слышал. Я не слышал ничего, но чувствовал приближающуюся опасность. Я чувствовал ее каждой клеточкой своего тела. Все мое существо кричало мне о том, что нужно быть готовым. Но сложность была в том, что я не мог определить, откуда исходит это непонятное чувство — куда мне смотреть, куда кидаться, откуда ждать? Сердце билось часто-часто, дышать было настолько тяжело, что я делал это через раз, ладони вспотели, а пальцы нервно подрагивали. С каждой секундой чувство надвигающейся беды возрастало, пока в один момент не достигло своего апогея. Я резко дернул головой, ухватив точку, где концентрировался огромный объем чакры. Все было так медленно, будто кто-то намеренно замедлил время. Я подскочил к отцу так быстро, что даже мышцы от боли скрутило. Я оттолкнул его, и мы упали на землю. Время вернуло свой обычный ход, и когда я обернулся назад, то там уже стояли трое знакомых шиноби. Один из мужчин хотел, видимо, воспользоваться неожиданностью своего появления, но его занесенный кинжал встретил сопротивление в лице меча Саске. Женщина стояла на одном колене, держа в руках такой же кинжал, и недоуменно смотрела перед собой, а после подняла взгляд на нас. Воспользовавшись секундной заминкой, мы с отцом встали на ноги и отпрыгнули на безопасное расстояние. Женщина тоже поднялась, а мужчина отстранился от Учихи. Тот парень, что в бездействии наблюдал за происходящим, нахмурился, увидев мой глаз. Он вышел чуть вперед, в его руке появился такой же кинжал, как и у его товарищей. — Весьма неожиданно, — с тихим изумлением сказал он. — Но боюсь, что на этом ваше невероятное везение закончится. — О, избавь меня от этого пафоса, — меня все еще нервно потряхивало, но было не время раскисать. — Для этого у меня есть Саске. Учиха фыркнул, но я заметил едва заметную улыбку на его лице. Я отошел в сторону. Отцу и Саске даже переглядываться не нужно было, они на подсознательном уровне знали, что делать. В следующую секунду отец вошел в режим Хвостатого Зверя, а Учиха активировал Завершенное Сусаноо. Я стоял чуть позади отца, внимательно следя за пришельцами. Уличив момент, я насладился приятным теплом отцовской чакры и его непосредственной близостью. — Нужно их отвлечь, — подойдя ближе, сказал я Наруто. — Когда они создадут портал и начнут перемещение, мне нужно будет оказаться к нему как можно ближе, чтобы создать барьер. — Тебе нужен риннеган Саске, — скорее утвердил, чем спросил отец. — Да, — кивнул я. — Сможешь перекинуть меня в его Сусаноо? Девятихвостый побежал, огибая стоящих между ним и Сусаноо людей. Саске быстро сообразил, что происходит и двинулся навстречу, протягивая огромную руку вперед и принимая меня внутрь. Объяснив Учихе, каков план, я стал ждать подходящего момента. Первым сделал ход отец: огромный лис из чакры взмахнул своим хвостом и начал опускать его на то место, где стояла троица, когда они начали отскакивать, будто намеренно не применяя свою технику перемещения, за ними погнались другие хвосты. Когда женщина подпрыгнула, отталкиваясь от взмывших от ударной волны камней, в бой вступил Саске. Его мощный Сусаноо взмахнул рукой, сбивая ее и с силой откидывая в скалу. Из-за поднявшейся пыли я не смог увидеть, что с ней произошло, но как оказалось позже, женщина в последний момент использовала портал и вскоре оказалась рядом со своими товарищами. — Они должны войти в портал все вместе, иначе это будет бессмысленно, — я стоял по правую руку от Учихи. — У тебя есть одна попытка. Нам нужно вынудить их использовать телепортацию. — Они как будто знают, что у нас есть план, — я непрерывно наблюдал за троицей, которая сейчас вновь уклонялась от хвостов Курамы. — В прошлый раз почти каждое их перемещение было через тоннель. Они не хотят рисковать. Саске цыкнул, хмурясь. Сейчас все больше напоминала игру в кошки-мышки, и создавалось впечатление, что пришельцы совершенно не настроены на захват Саске и отца. Я не мог понять, чего они добиваются. До определенного момента. Уклонившись от очередной атаки, все трое воткнули свои кинжалы в землю и сложили какие-то печати. Тогда все стало ясно: каждый раз уклоняясь, вражеские шиноби устанавливали вокруг Сусаноо и Курамы незаметные нам печати, тем самым загоняя в ловушку. Образовался ярко-красный барьер в виде шестиконечной звезды, в этот момент женщина вышла в центр и вновь сложила печати. «Техника призыва», — с каким-то ужасом пронеслось у меня в голове. Рядом с женщиной, по обе стороны от нее оказались два больших сосуда, чем-то похожие на кувшины. Саске и Наруто попытались пересечь барьер, выбраться из него, пробить, но ничего не вышло. — Убирайся из Сусаноо, — крикнул Саске, и я молча повиновался, спрыгивая с махины на землю. В этот момент троица вновь синхронно сложила печати, и началось нечто невообразимое. Я видел и чувствовал, как кувшины поглощают чакру отца и учителя с невероятной скоростью и в огромном объеме. Крики двоих мужчин разносились по всему барьеру, отскакивали от его стен и сводили меня с ума. Я чувствовал, как их разрывает от боли, и видел их беззащитность. Любая их попытка воспользоваться чакрой или же пошевелиться усиливала боль. Я должен был что-то сделать, должен был прекратить. Я не мог допустить их смерти. Смерти отца. Не мог… Вытащив меч из ножен и активировав печати, я рванулся в бой. Троицу, как казалось, это совершенно не заботило. Они даже не обращали на меня внимания, полностью сконцентрировавшись на своей технике. Я напрягал глаз, как мог, я концентрировал в нем чакру и сгребал в кучу все свое внимание. И чем ближе я подбегал, тем лучше видел быстро образующийся и открывающийся тоннель. Это был мой шанс. Меч был отправлен в зубы, руки быстро складывали печати, помимо этого я старался стабилизировать чакру. В конце я замешкался. Техника до сих пор была не готова, я был не уверен в том, что она сработает. Последний знак был сложен за мгновение до того, как трое шиноби скрылись в темноте тоннеля. Заряженный техникой клинок проткнул не до конца закрывшуюся дыру. Яркая вспышка ослепила меня. — Это… еще не все, — через силу прокричал я, складывая руки в нужный знак. — Пространственно-временной барьер Узумаки. Очередная вспышка, за которой последовала сильнейшая взрывная волна, которая снесла барьер и оглушила меня. Я не помнил, что было потом. Я открыл глаза от сильной боли где-то в районе сердца. Когда я попробовал пошевелиться, боль пронзила все тело. Я закашлял, чувствуя на языке отвратительный привкус крови. Правый глаз пульсировал от боли, но я не мог его открыть. Левым глазом я проследил до своей груди. Какая ирония… Мой меч, который до этого был продолжением меня, теперь был моей частью. Видимо он воткнулся в меня, когда я падал. — Боруто! Боруто, ты меня слышишь? — голоса доносились будто издалека, но стоило мне чуть повернуть голову вбок, как я увидел отца, склонившегося надо мной, а рядом с ним Саске. — Потерпи, потерпи, сынок. Подмога почти пришла, там есть медики, тебе помогут. Я смотрел на отца, в глазах которого стояли слезы, я смотрел на Учиху, ставшего белее снега. Но в основном я смотрел на отца. На ум шли те грубые слова, которые я сказал ему накануне. Я не мог умереть вот так: зная, что наш последний разговор я превратил в скандал. Нужно было извиниться. Нужно было сказать, что я был не прав. Нужно было… — Я… Я люблю тебя, — прохрипел я, теряя сознание. Сомнения одолевают меня. Замешательство царствует. Я не отличаю вчерашнего дня от завтрашнего. Прислушиваюсь к своему сердцу, нужно найти в нем указания. Удары, подобные барабанным. Грохот, подобный реву речной стремнины зимой. В конце концов, звук и тишина неотличимы друг от друга. Слушай. Слушай. Слушай. Кровь — не воду. Свою кровь. А дальше только смерть.