Dominion

      Мы лежали на мягком белом ковре, прямо на полу его гостиной. Он обнимал меня рукой, перебирая мои черные, как смоль, волосы. Слившись в луче света, мы снова почувствовали блаженство, как тогда, много веков назад. Где мы, братья, не думали ни о чем, что могло бы омрачить наши мысли. Я невольно вспомнил время с Габриэлем, когда мы оставались наедине. Михаэль, когда узнавал это, всегда бесился, но не смел высказывать свои мысли. Ведь мы не можем жить без слияния. Мы раздельны и стремимся стать единым целым.       Как же это было давно.       — Так кого ищет Михаэль?       Габриэль устремил взгляд в потолок, словно обдумывая ответ.       — Он ищет мальчишку.       — Мальчишку? — Я изогнул бровь. — Какого еще мальчишку? Зачем?       — Этот мальчик единственный в своём роде.       Я нахмурил брови. Единственный в своём роде — что это значит?       — В нём течет кровь pradhaan devadoot и gir mahaadoot, не вызывая каких-либо мутаций, как это происходит обычно. Михаэль, узнав о нём, прозвал его gre gaard*.       Обычно, если кровь ангела и проклятого вдруг смешивалась, то рождались дети-уроды. Это было несовместимым, чтобы две крови влились в одну и получился человек, такой, каким его сделал Великий.       Кровь падшего порождала таких существ, как гоблинов, упырей, оборотней и прочую нечисть. Кровь ангелов наделяла (или же проклинала?) человека быть теми, кого люди называют магами, волшебниками, прорицателями.       Кстати, так называемый Жеводанский Зверь, живший во Франции в 1960м году, являлся, формально, мне родственником. В нем бежала моя кровь.       Но со слов Габриэля этот мальчик не был «проклят» моей кровью, но был отмечен кровью ангельской. И это было действительно странно.       — Как это возможно?       — Я не знаю, — брат медленно сел, — но Михаэль ищет его.       — Зачем?       — Он считает, что люди погрязли в грехах, — он повернулся ко мне, — по твоей милости, кстати. Что этот мальчик сможет уничтожить людей и при этом не попадет к тебе, а вознесется, как архангел-освободитель.       — Ч-чего? — Я слушал брата и хотел рассмеяться. Архангел-освободитель с проклятыми генами прямиком на небо? У Михаэля соловьи в голове петь перестали, что он начал трогаться умом? Нет никого из грешников, кто не попал бы ко мне в «гости». Только так можно вознестись к Великому. — То есть, ты хочешь сказать, что Михаэль намерен уничтожить род людской и сделать серого стража новым прародителем людей? Или как?       — Да.       — Что «да»? Уничтожить?       — Да.       — Мы сейчас говорим о Светлом ангеле Михаэле или о ком-то ином?       Брат вздохнул. Ему явно не нравилось то, что Я тихо ликовал и предвкушал, возможно, скорое падение Михаэля прямо ко мне в руки.       — Если Михаэль это захотел, он это сделает.       — Не сомневаюсь. Ты ведь понимаешь, что это всё замысел Великого? — Я сел рядом с братом, потянувшись к футболке.       — Мы не должны допустить истребления человечества.       — Почему это?       Габриэль на секунду замолчал. Я уловил в его сознании мутную мысль о смерти, но он быстро скрыл её от меня.       — Иначе, ты останешься без работы. — Ангел хмыкает и поднимается на ноги. — Больше Я ничего не скажу тебе, падший. Уходи.       — Ой-ой-ой, — Я тоже поднялся и быстро оделся. — Спасибо и за это.