Dominion

      — Люцифер, Я ни на что не намекаю, но ты идиот.       Минхен сидел в кресле и пялился на Джея.       — А что Я должен был сделать?! — Сквозь зубы процедил Я. — Отпустить его или что? Они открылись ему, а он их послал на все четыре. И ты думаешь, что ангелы бы не убили его после такого? Михаэль не будет церемониться с ним. Ему нужен он. Чистый и невинный, каким он теперь не является. А если он не такой, каким нужен брату, значит, его придётся уничтожить вместе с людьми. Философия-то простая.       — Хочешь сказать, что переживаешь за жизнь мальчишки?       — Мне плевать на людей и их жизни, но жизнь этого мальчика особенная. Он первый в нашем роде. Спустя столько тысяч лет Я прекрасно понимаю, что это очередная задумка Великого, но сколько бы Я не думал, для чего она, ни как не могу понять. В конце концов, это пустая затея ломать голову над Его замыслами.       — Может, он хочет создать новый вид? И мальчик просто стал первым?       — Если бы это было так, Михаэль бы не заинтересовался им как «оружием».       — Рен остаётся всё равно человеком.       — Вот именно. Это значит, что прожив жизнь, он всё равно умрет и только тогда попадёт либо к ним, либо к нам. Это и странно. Если бы Великий создал новое творение, он бы не сделал его смертным. Тут произошла либо какая-то ошибка, либо у Создателя на самом деле есть какой-то замысел.       Послышалось тихое мычание с дивана. Мы оба посмотрели туда. Рен медленно открыл глаза и пару раз проморгался. Его кожа вновь стала нормального человеческого цвета, а не как у поганки. Правда, под глазами красовались синяки, а край футболки был испачкан кровью.       — Где Я… — слабый, тихий голос. Мальчик постепенно приходил в себя. — Голова болит…       — Рен, всё хорошо, ты у меня. — Я подошел и сел на край дивана. Парень чуть напрягся. — Да не бойся ты. Если бы Я хотел тебе что-то сделать, Я бы сделал это.       — Моя рука болит… — Он медленно поднял руку и посмотрел на некогда порезанную ладонь.       — Это фантомная боль, она пройдёт. — Я посмотрел на Минхена. — Я затянул тебе рану.       — Ты и вправду чёрт… — Он снова закрыл глаза. — Неужели Я так плохо вёл себя в жизни, что ты лично пришёл за мной…       — Смотри-ка, он шутит. Значит, жить будет. — Минхен усмехнулся. — Джей.       — Что?       «Только не влюбись в человека» — услышал Я у себя в мыслях голос демона и фыркнул в ответ.       — Сделай лучше чай ему, Минхен.       — Слушаюсь. — Парень встал и пошел на кухню.       — Минхен?.. — Рен снова открыл глаза. — Он тоже демон?..       — Еще какой. — Послышался голос парня с кухни.       — Но Джиён хороший… Не надо забирать его… Лучше меня заберите за место него… У Джиёна осталась только бабушка и та болеет…       Я вздохнул. Мне никогда не понять человеческого пожертвования. Великий заложил в них множество чувств, которые чужды devadoot’on. У нас нет такого, чтобы кто-то жертвовал собой. Если один совершал ошибку, то он и платил за неё (да, Я как раз тому пример). Невинный, но желающий получить кару за виновного никогда не получит её. Это даже звучит дико! А вот у людей совсем всё наоборот. Я не понимал, как можно было отбывать наказание за виновного человека. Не понимал, почему матери подставляются под пули за детей. Если у человека заложена смерть в определённом возрасте, то она должна произойти. Если ему суждено умереть, значит так нужно Великому. Та информация, за которой был послан Свет в виде человека, собрана, поэтому человек уходит, чтобы донести всё это до Него. Но если кто-то впутывается в это, значит рушится замысел Великого, а смерть будет каждый раз дышать в затылок тому человеку, который не встретился с ней в свой час. Привязанность, пожертвование и слепая любовь — Я никогда не понимал значения этих слов.       Ангелы любят, но это не такая любовь, как у людей. Это, скорее, инстинкт, который заставляет ангелов сливаться в единое целое каждый раз, чтобы не сгореть от собственного Света. Чтобы почувствовать близость Великого. В этой любви нет предательства, она не для плотских утех. Это чистая любовь Света. Ангелы не получают удовольствия от процесса. В момент совершения ling’a ангелы ничего не чувствуют. Но когда происходит слияние, вот тогда и приходит ощущение. Это наслаждение, не от взаимодействия двух тел, а от слияния двух душ в одну, что позволяет почувствовать себя рядом с первоисточником твоего существования.       Но всё это непонятно человеку. Он не чувствует святого. В его существовании не заложено то, что лежит в основе существования ангела. Поэтому, человек пользуется теми эмоциями, какими владеет. И, порой, они ведут его не по правильному пути.       Является ли это естественным отбором Великого или это не имеет никакого значения — Я не знаю.       Я знаю только одно, что в порывах эмоций человек совершает уйму ошибок, за которые после платит.       — Читай поменьше книжек. — Минхен вернулся с кухни и поставил на столик чашку с чаем. — Джей, Я пойду.       — Хорошо. — Я снова посмотрел на Рена.       — Только не убивай Джиёна…       — Вот заладил. — Шикнул демон и исчез. Глаза парня округлились. Он даже чуть привстал, осматривая комнату.       — К-куда… К-как он…       — Теперь ты мне веришь?       — С ума сойти… — Он снова плюхнулся на диван. — Это сон? Может быть, Я сплю, а ты плод моего воображения?       Я чуть улыбнулся.       — Я плод воображения, но только не твоего.       — Звучит не убедительно… Может быть, это всё же сон… — Он легко шлепнул себя по щеке.       — Моё настоящее имя Самаэль. Но среди людей Я известен как Люцифер.       — Типа, дьявол? — Парень медленно сел и посмотрел на кружку.       — Типа дьявол.       — Как жаль, что Я не верю ни в тебя, ни в Бога. Поэтому, сейчас Я должен проснуться и всё это исчезнет, как страшный сон. И ты тоже.       Я закатил глаза. Кажется, его разум не справляется с такой нагрузкой. Лишь бы с ума тут не сошел.       — Рен, это всё реально.       Парень вздыхает и берет кружку, обхватывая ее двумя руками.       — Это звучит абсурдно, но Я уже понял, что ты настоящий. Но попытаться всё же стоило.       Повисло молчание. Рен сидел и медленно хлебал горячий чай, а Я смотрел на него.       Он истончал лёгкую светящуюся ауру, которой Я невольно залюбовался.       — Чего ты уставился на меня?       — А? Ничего. Кстати, как ты? Нормально себя чувствуешь?       — Голова немного болит и слабость небольшая…       — Это пройдёт. Допей чай.       — Он волшебный?       — Он цейлонский. — Я встал с дивана. — Надвигается гроза, думаю, тебе придётся остаться ночевать у меня.       — А вот Я так не думаю…       — До сих пор боишься? — Я подошел к окну, вглядываясь вдаль.       — Я уж лучше до дома как-нибудь, чем в одной квартире с демоном.       — Ты спал с демоном, что такого в том, чтобы теперь просто переночевать у него.       — Чёрт…       Я тихо усмехнулся.       — Черти очень противные и шкодливые, так что не зови их.       Парень затих.       — Рен. Арон и Пекхо на самом деле не люди.       — Да ладно?       — Не язви.       — Теперь Я понимаю, что они не люди.       — Пекхо на самом деле pradhaan devadoot Михаэль, а Арон…       — Прадхан кто? — Парень изогнул бровь.       — На нашем языке pradhaan devadoot означает архангел. Он архангел Михаэль, а Арона зовут Габриэль. И они пришли сюда за тобой. Как и Я.       — Звучит не оптимистично.       — Рен, они убьют тебя.       — Ты… Ты ведь не дашь им сделать этого?       Я посмотрел на парня.       — А что мне будет взамен?       — Что? Ты что, идиот? Меня убить хотят, а ты торговаться вздумал?       — Не забывай, кто Я.       — В первую очередь ты для меня друг.       — То «мы не будем больше друзьями», то «ты мне друг». Люди такие не постоянные, всегда ищут слова выгодные для ситуации.       — Смеёшься, да?       — Успокойся, не смеюсь Я. Я тут для того, чтобы защитить тебя от них, но ты должен слушать меня. Про университет придётся забыть.       — Что? А как мне образование получить?       — Образование важнее жизни?       — Без образования жизни не будет.       — Хорошо, Я что-нибудь придумаю, но первое время тебе нельзя там появляться. Это прекрасное место для того, чтобы устранить тебя.       — Я должен сходить домой и навестить Джиёна. — Парень медленно встал.       — Сейчас что ли? Не надо.       — Дай мне два часа. — Он медленно пошёл в прихожую.       — Рен. Правду никто не должен знать, даже Джиён.       Парень махнул рукой, оделся и вышел из квартиры.       Вдалеке уже был слышен гром.