Тома

Дружелюбие ей явно не подходило — Рейвен вряд ли хоть когда-нибудь отличалась этим качеством, слишком жёсткая, временами жестокая, она казалась чуждой этому миру. С отречением тоже было что-то не так, словно бы отношения их изначально пошли по неверному пути, в обход тому что должно было бы быть важным: самопожертвованию, ущемлению чего-то своего во благо чужих интересов. Хотя милосердие само по себе не являлось чем-то уж совсем ей не знакомым. Эрудиты отталкивали Рейес чувством пренебрежения, интеллектуального превосходства над всеми остальными, не давая отступить и сминая маховиком знаний, самосовершенствования и упорства, которому бы позавидовали даже бесстрашные. Угли в чаше призывно зашипели, поманив девушку запахом адреналина, пота и плоти, запахом жара, свободы и чего-то животного, первобытной ярости и жаждой крови. То ли из себя представляет Бесстрашие: необузданную силу, граничащую с полной потерей рассудка, выброс в кровь отчаянного желания победы, соперничества, первенства, наконец? Рейвен не была лживой — Искренность исключает ложь — но не была она и до конца с собой честна, зажимая сейчас тонкий порез и пряча его в кулаке. Хватит ли у нее смелости? Хватит ли безумства? Того отчаяния, что следует за черными спинками фракционного разделения? Белая одежда стала ей тесна и неудобна, обычно ясный взгляд затуманился неведомым прежде страхом. Он ли через мгновение заставил ее пройтись по разноцветным секторам блуждающим взглядом, выхватывая из взбудораженной толпы лица друзей, среди них и лицо Финна, как и прежде такого же искреннего, каким он был и вчера, и неделю назад и всё то время, что они были знакомы? Ее ли этот путь? Взгляд Рейес скользнул дальше, по добродушным улыбкам дружелюбных, по смиренно-сложенным на коленях рукам Отречения, по лишенным эмоций глазам эрудитов, пока тихое воинственное агуканье не заставило ее разжать ладонь и очнуться уже от потрескивания россыпи шипящих искр. Протестующих? Ободряющих? Благосклонных к ее выбору? Ликование стало громче, оно почти оглушило ее и заставило глупо улыбнуться. Радости Бесстрашия, ее бездумного искреннего проявления могли бы позавидовать сгрудившиеся толпой белые куртки, находящие лазейки в проявлении своих чувств и эмоций. Девушка неуверенно шагнула в сторону черного пятна, приведенного в движение ее и только ее выбором. Такое не редкость, но и не настолько часто бывшие дети покидают свои родные фракции — там Рейвен ничего не держало, по крайней мере, ей хотелось так думать. Она все еще была искренняя. Она должна была стать бесстрашной. — Молодец, — кривая ухмылка скользнула по губам, кто-то похлопал ее по плечу, череда горячих ладоней тронула девушку в знак поддержки, уважения к ее выбору, радости, почти бесконтрольной и захлестывающей и Рейес волной эйфории и удовлетворения от собственного решения. За этой волной пришел шквалистый ветер страха и адреналина, порывами влетающий в раскрытые двери поезда, уносящего Рейвен дальше от прежней жизни. Она не могла сказать, что это ей не по вкусу. После подобное взбудораженное состояние станет ее спутником и толкнет на череду необдуманных поступков, за которые ей придется поплатиться. Обживаться пришлось недолго, чувство радости на незнакомых лицах сменилось ожесточенным соперничеством, завистливой скорбью — к отличникам, равнодушным пренебрежением — к неудачникам. Среди этих лиц чаще выделялось искренностью эмоций лицо Эрика — одного из лидеров Бесстрашия, не жалеющего брезгливости, колких оскорблений, понуканий, и в то же время поощрений своим любимчикам. С первого взгляда он вызвал в Рейвен острое желание врезать по зарвавшейся его роже подошвой увесистых ботинок, в которых ей приходилось париться с раннего утра и до позднего вечера на тренировках. Лентяев здесь не жаловали, но она и не была ленивой, но, тем не менее, чего-то видимо девушке все-таки не хватало, чтобы продвинуться хотя бы на пару строчек в рейтинговой таблице. Именно это ее положение и вызывало ту, вызывающую в ней отвращение, ухмылку Эрика. Черта с два она так легко сдастся! — Это не настолько сложно! Давай, поднимай свой зад и сделай уже хоть что-нибудь! — в его голосе явно слышалась насмешка, безучастные глаза напряженно вглядывались в ее лицо в ожидании крови, в самом деле, без разницы чьей, и даже больше, Рейвен могла с уверенностью сказать, что Эрик ждет именно ее крови. — Просто дерись уже. — Давайте, смена партнеров, — он лениво покрутил рукой вверху, призывая их к беспрекословному выполнению своего поручения и выставляя против Рейес тучноватого паренька, как минимум, на голову выше ее: уж этот точно от нее мокрого места не оставит, укатает в землю и поминай, как звали. Она с досадой посмотрела на своего лидера: — Тебе бы врезать… — процедила сквозь зубы, чувствуя вкус собственной крови на языке: солоновато-сладкий и пряный. Тяжело выдохнула и встала в стойку, оглушенная внезапной тишиной. — Что ж, я могу дать тебе такую возможность. — Не сразу до ее сознания дошел смысл, брошенных с легкостью, слов. Черная куртка лидера оказалась на полу, тонкий хлопок футболки обнажил мышцы на груди, сердце у Рейвен захолонуло, ком страха ближе подкрался к глотке, так что не вдохнуть-не выдохнуть, это чистой воды самоубийство встать против него. — Да пошел ты! — быть может, ей стоило выбрать все-таки Искренность, улыбнулась выплюнутым словам и оскалилась, пока самообладание вновь не взяло над ней верх, заставляя отступить и сдаться. Она пока оставалась до мозга костей искренней. — Это твой выбор, — Эрик стиснул челюсть, пытаясь пропустить мимо ушей выпад несносной девчонки: он может свести с ней счеты в любой удобный момент, который наступал именно сейчас. Рейес сделала пару шагов вперед, что вызвало удовлетворенную ухмылку на лице бесстрашного, еще чуть-чуть и симпатичное личико ее обезобразится. Будь она умнее, и он постарался бы не испортить его слишком сильно. Первый удар пришёлся в солнечное сплетение, выбивая весь дух и весь напор из Рейвен. Девушка сложилась пополам, пытаясь перевести дыхание, упираясь ладонями в колени и стараясь вовсе не упасть и держать хоть какое-то подобие оборонительной позиции. Эрик усмехнулся, сшибая ее с ног одним ловким движением и укладывая на потертые маты на спину. Тяжелый кулак оставил, разрастающийся багряным пятном, след на скуле, невольно Рейес зажмурилась, чем вызвала новую брезгливую усмешку своего лидера. Разозлилась и подобралась, накапливая оставшуюся силу и ярость для одной лишь попытки. Она должна стать бесстрашной. Его дыхание коснулось горячей кожи, и в тот миг, когда злость совершенно захлестнула ее, она сделал выпад, рассекая Эрику нижнюю губу и заставляя его удивленно отшатнуться от нее. Удар пришелся ему по вкусу, она успела различить удовлетворение в его глазах, прежде чем он окончательно вырубил ее. Сквозь плотную пелену боли до нее дошел голос с непривычной ухмылкой и одобрением: — Рейвен –плюс два очка, — Эрик оглянулся на нее через плечо, наверняка думая, что мог бы подправить ее личико еще больше, но медленно протянул: — за находчивость…и бесстрашие.