Единство

Вудвард зарывается носом в золотистые волосы Беатрис. В маленьком деревянном домике витает яркий запах лаванды. По крыше стучат капли дождя. Беатрис ласково улыбается и гладит Вудвард по щеке. — Как думаешь, мы правильно поступили? На задумчивом лице Беатрис скользят тени. Вудвард приподнимается на локте. — Запечатали Гранд Трискелион? — уточняет она, спускаясь рукой на ключицы возлюбленной. Холодные пальцы теплеют от прикосновения к разгоряченной коже. Беатрис медленно кивает, хмуря брови. Вудвард еле сдерживает смешок и целует её в основание носа, туда, где образовались смешные морщинки. О закрытые ставни стучат ветки плакучей ивы. — Разве у нас был выбор? — просто спрашивает Вудвард, глядя в глаза Беатрис. Они, обычно небесно-голубые, сейчас затуманены и похожи на бушующее море. Золотой век магии окончен — но из девяти лишь Беатрис никак не может этого признать. — Выбор всегда есть, — шепчет она и отворачивается от Вудвард. Очередной сквозняк гасит тусклый огонёк свечи, и комната окончательно погружается в темноту. Где-то под крышей завывает ветер. Вудвард не сводит взгляда с затылка Беатрис, смотрит, полуприкрыв глаза. Почти месяц назад ушла Дженнифер. Ушла точно так же, как и остальные, не сказав ни слова и бесшумно прикрыв за собой старую скрипучую дверь. Оставив позади себя лишь двоих. Вудвард не нужны часы или календарь, чтобы сказать, что как только небо окрасится в розовый, наступит тридцатый день. День, когда Девять Древних Ведьм окончательно прекратят своё существование, став одинокими путешественницами. — Уже? — голос Беатрис дрожит, будто от холода. Вудвард в очередной раз поражается её потрясающей способности читать мысли и кратко отвечает: — Пока нет. — Мы больше не увидимся? — Кто знает, — Вудвард грустно усмехается, на самом деле прекрасно зная ответ. Однажды разойдясь, они уже никогда не сойдутся — таков был негласный уговор. — Я хочу… — Беатрис умолкает, словно задумавшись, а затем оборачивается. — …чтобы после смерти мы были рядом. Вудвард не отвечает, отчаянно желая спрятаться от слишком пронзительного взгляда. Она не может пообещать, потому что ведьмы всегда исполняют обещанное. — Прошу, — шепчет Беатрис, прижимаясь все теснее. — Возможно, нам осталось не так много. «Не так много», — мысленно повторяет Вудвард и соглашается. В её снах простирают к небу руки-ветви уже два дерева. Вероятно, ей стоило бы сказать об этом, но в последний момент она передумывает. — Спи, — нежный поцелуй в губы Беатрис почти обжигает. Всё, всё будет потом — утренняя роса, холодящая босые ноги, горькие слёзы расставания, печальный шёпот ветра в кронах. И ожидание. Рвущее душу в клочья ожидание. А пока Вудвард забывается тяжёлым сном, в котором маячат семь сияющих звёзд, девчачья рука, сжимающая жезл, и огромное дерево, одиноко возвышающееся среди пустынной библиотеки.