Верность с оттенком багрянца

Самый верный признак, что человек любит, это когда он не знает точно, любит он или нет. Э. Лу Нет, это совершенно невыносимо! Как он мог вообще так насмехаться? Воистину, так издеваться может только человек, который совершенно не знает цены человеческой жизни. Она чуть богам душу не отдала, пока этот несносный... Несносная рыбина усадила ее чуть ли не на край вывески! Да еще и издевалась в свое удовольствие, то откровенно убирая руки с ее талии, то быстро подхватывая снова, когда казалось бы, в следующую минуту ее сердце либо разорвется на части от леденящего ужаса, либо она упадет навзничь, сломав себе по меньшей мере несколько косточек. Ужасный, невоспитанный тип! Грубиян! Самодовольная чахоточная камбала! Это с одной стороны... Но если посмотреть с другой, тоэтот молодой человек защитил ее семью, отстоял ее честь и, опять же, не смотря на все ее протесты купил-таки эти злосчастные дорогущие гэта... Разве будучи совсем отвратительным человеком он смог бы на такое пойти ради малознакомой оборванки, у которой только одна честь в наличии? - Ну вот, снова об этой...этой рыбине думаю. Три дня ведь прошло.Не дело это, надо бы уже забыть... От волнительных мыслей маленькие руки дрогнули и замысловато расписанный глиняный горшок выпал из аккуратных ладошек. С приглушенным стуком раскололся надвое, перед верной смертью щедро оросив вымытый до блеска пол осколками черепков и семенем диковинных трав. - Макото-нэ-сан, вам плохо? Встревоженная румяная малышка, следовавшая по пятам за наставницей, резвой пташкой метнулась под руку временно потерявшейся в своих мыслях брюнетке и по-детски наивно заглянула той в глаза. - А? Все хорошо, Минори, это я так... немного задумалась. Юркая девчушка, конечно, засомневалась в словах «старшей сестры» и придирчиво окинула взглядом ошарашенную, в последнее время будто витающую в облаках Макото. -Макото-нэ-сан, вам надо больше отдыхать, а то так вы скоро упадете от усталости. Давай-те ка я лучше уберусь здесь, а вы поспите хоть часок-другой? - Ты права, это все усталость. Но ведь нельзя же оставлять господина Минсая без лекарства. Он уже как час ждет свою порцию. Минори даже в свои одиннадцать хотела было что-то недовольно, точно старая бабка,пробурчать о некоторых помешанных и не умеющих расслабляться. Она определенно знала, что Макото-сенсей спит от силы пять часов в сутки, а то и вовсе игнорирует сон, посвящая себя полностью тяжелой работе по дому, изучению каких-то гайдзинских трактатов, заботе о больных и о них, детях, лишенных семьи и крова изо всех сил стараясь если и не заменить мать и отца, то хотя бы смягчить боль утраты своей искренней заботой. И она знает одно: она должна тоже стараться, чтобы «старшей сестренке»не было так сложно... - О! Макото-нэ, ты ведь о братике Содзи задумалась? Я все слышал. И видел, как вы друг на друга смотрели. Малолетний пакостник забавно подмигнул, едва показываясь из-за фусума и чуть позже выскочил в неправильно подвязаных фундоси. Юная спутница Макото даже засмеялась, а вот девушку данное предположение заставило не на минуту задуматься. Бра... Братике Содзи? Откуда ты этого понабрался, малыш? Ты ведь раньше никогда не называл кого-то из посетителей так!Не-нет, совершенно нет. Смотрели? Тебе показалось, Синдзи-кун. Макото растерянно улыбнулась, даже не зная, что и ответить не в меру любознательному мальчишке. Он был как никогда прав, но в правоте этого юного, невинного создания она в открытую не признается даже себе. Но вот что ответить не по годам умному ребенку? Неловкое положение, как ни странно, попыталась спасти задорная, юркая Минори. - Синдзи-кун, как тебе не стыдно! Я же просила тебя не говорить, как братик Содзи смотрел на Макото-нэ! Ой... И вообще, как ты надел фундоси! Как тебя Макото-нэ учила? Кошмар! Сгинь в комнате! И пока не переоденешься – не показывайся. Мальчишка показал язык сестре и продолжил спорить с той. - Ты сама только что сказала! Так что смысла скрывать что-то от Макото-нэ нет. Да и я думаю, что братику Содзи я бы мог доверить сестренку Макото. Тем более братик Содзи настоящий самурай, не тот что тот придворный шут Асахи! А ты видела какие катаны у братика Содзи? – В очередной раз обратился к сестре Синдзи. - И как он потрясающе быстр! Мы тогда меньше чем за час дров на неделю нарубили.Топором, правда. А так хотелось, чтобы он показал пару своих приемчиков! Решено, когда я вырасту, запишусь в отряд к братику Содзи, чтобы он меня тоже так мечом махать научил! Я сам в случае чего хочу защищать Макото-нэ и доказать, наконец, этой задаваке Аки-тян, что способен стать ее женихом и позаботиться о ней! В конце своей скоропалительной тирады мальчишка гордо вздернул подбородок и с любопытством уставился на сестер. Макото была несколько ошарашена свалившейся на ее вестью от своих неугомонных учеников и тем, как быстро они повзрослели. В принципе, она знала, что дети у нее не по годам сообразительные, сильные и умные, но чтобы еще и настолько любопытные... - Минори-тян, прости, что нагружаю, но не могла бы ты убрать за мной этот горшок и собрать все его содержимое в новый? А потом занести отцу обед в комнату, он сегодня опять поесть забыл. - Вы еще спрашиваете, сестрица! Конечно! - Замечательно. -А с тобой, Синдзи-кун, мы пойдем учиться правильно завязывать фундоси. Ты ведь хочешь быть аккуратным самураем, не правда ли? - Да! Держись, тканевый они! Я тебя победю! Ой, побежу! Макото-нэ, как правильно будет? - Победишь, конечно, а сейчас мы пойдем с тобой учиться бороться с этим самым они, хорошо? - Да! Девушка улыбнулась сама себе. Как хорошо, что ее подопечные пока еще легко переключали свое внимание на более насущные дела. Иначе было бы как-то неловко объяснять детям то, чего она сама толком не понимает и в чем, если честно, совсем не уверена. ***       - Ямакава, что это за кривая стойка? Даже моя бабушка на седьмом десятке пустила бы тебя на сасими. С такой-то техникой.       - Тамура, а ты чего разлегся? Нападай на Ешикаву.       - Оно, не отлынивай, я все вижу. Оиси, а ты-то куда смотришь?       Добротный деревянный боккэн от души проходился по многочисленным спинам, иногда переходя на руки и ноги.       Отчаянные возгласы, переходящие во всхлипы были слышны даже за пределами казарм.       Это под чутким руководством капитана первого подразделения, рядовые усердно учились нападать в группе. Два на одного, несколько на несколько. Люди нещадно путались, время от времен мешали друг другу, кто-то с воплями падал, пораженный более шустрым « противником», некоторые новички трусливо жались к стене, в надежде избежать участи быть втянутыми в своеобразную тренировку. Может, будь они в других отрядах, им бы не составило труда избежать столь незавидной участи быть поколоченными не только своими товарищами, но и доводящим до заикания одними своими ехидными улыбочками сенсеем.       Те немногие романтики, еще мечтающие о легкой и беззаботной жизни в одном из элитнейших отрядов Новой гвардии оставляли все свои сокровенные чаяния, только переступив порог додзе, и встретившись в тренировочном поединке с другой, отнюдь не самой приятной стороной капитана Окиты.       И вот сейчас, долгое время отсутствующий по причине простуды, капитан решил отметить свое, как нельзя удачное возращение в строй ударной тренировкой со своими бездарями, нежели так принятой в их отряде угарной пьянкой. Поэтому сейчас несчастные, насквозь мокрые от пота рядовые из последних сил колотили друг друга вместо того, чтобы сидеть в Симабаре, пить саке, подливаемое соблазнительными красотками и вести неспешные беседы за жизнь. И ведь не попросишь капитана изменить решение! Страшно! Мало ли, еще припомнит брошенные посреди козармы грязные таби. Тогда как пить дать, не избежать личной тренировки один на один с капитаном или десяти нарядов вне очереди по свинарнику. От одной этой мысли рядовых перетряхивало. Никто не хотел себе такого счастья, поэтому так нежно прозванные Окитой «бездари» отчаянно старались не разозлить ни словом, ни действием вспыльчивого начальника. Но мягко говоря, у них это получалось из рук вон плохо.       Капитан кричал, ругался, частяком поколачивал их боккэном по всем частям тела до которых мог только достать, а зная этого самого капитана, он мог достать все, что угодно. Но это было только в додзе. Ну и в казарме иногда. Когда они не убирали за собой и разводили выгребную яму в здании. Капитан первого был известным на весь отряд чистюлей и терпеть не мог беспорядок, вонь и грязь. Так что любившим не убирать за собой приходилось довольно туго, если капитан обнаруживал что-то очень дурно пахнущие или валяющееся в беспорядке. Скрыть от него факт наличия чего-то грязного и вонючего не представлялся реальным. Нюх у начальника был отменный. Да и придумать наказание изобретательному Оките не никогда не составляло труда.       Но вот когда ехидный капитан пребывал в прекрасном расположении духа, а это, как правило, либо отличный спарринг с капитаном третьего, либо очередная особо удавшаяся пакость для обожаемого начальства (зачастую, объектом шуточек сумасбродного кумите* первого выступал не менее пугающий фукуте* Хидзиката), либо когда довольный жизнью капитан заваливался в казармы с превеликим множеством разнообразных сладостей.       В такие моменты капитана можно было о чем-то просить. И даже получать кое-какие советы относительно их умений и над чем стоит особенно поработать. Капитан в такие особо счастливые дни даже расщедривался до такой степени, что начинал заботиться о их безопасности. И откровенно требовал рассчитывать свои силы и возможности, если вдруг удастся пересечься на узкой дорожке с хитокири*.               Пока рядовые активно атаковали, парировали выпады друг друга, изредка моля всемилостивую Канон вернуть Оките-сенсею хорошее расположение духа, этот самый сенсей мыслями был отнюдь не на тренировке. Что его особенно раздражало и никак не способствовало улучшению настроения.       Как же смешно. Напросился у Кондо-сана и Хидзикаты-сана провести тренировку. С трудом отвоевал эту возможность только чтобы отвлечься от назойливого образа этой докторской дочки. Забыть это все, наконец, как страшный сон. Ну не глупец ли? На что я надеюсь? Доктор ведь ясно дал понять: пять лет, мне осталось от силы пять лет. У меня нет и не может быть того, что с такой легкостью могут получить другие. Мне не дано понять, почему такой спокойный и сдержанный Хадзиме-кун возвращается в казармы с едва уловимой улыбкой на губах после встречи со своей постоянной пассией в Симабаре, почему яркий и беспокойный Тодо, ставший его первым другом сломя голову после патруля летит в город, чтобы по-детски невинно подержаться за ручку с очаровательной майко из дома Ватигайя. И так можно перечислять до бесконечности...       Наверное, я просто не создан для простого человеческого счастья. Лучше не думать обо всех этих непонятных чувствах, а позаботиться о Кондо-сане и остальных. Пока я еще в состоянии держать меч в руках и быть полезным отряду... Я должен защитить то, что так дорого самым важным в моей жизни людям.       Но образ этой Макото... Он будто преследует. Как же сложно. Даже на минуту отвлечься нельзя. Только, казалось бы, забываю, как почему-то слышится ее тихий, как перезвон колокольчиков, смех.       Как бы в таком случае не стать параноиком.       - Ямакава, снова открылся? Еще одна ошибка и месяц в обнимку со свиньями спать будешь.       Разгоряченные рядовые неприлично заржали. Кто-то пустил грязную шуточку в сторону незадачливого бойца.       - А вы чего смеетесь? Вас это тоже касается. А ну бегом марш вокруг казарм. И не дай ками мне Яги-сан пожалуется, что вы что-то разворотили во дворе. Выполнять!       - Есть!       - Итиро, что тебе не ясно в моем распоряжении?       Новичок стушевался под насмешливым, колким взглядом капитана, подхватил боккэн и со всех ног бросился догонять рванувших изо всех сил товарищей.       - Так-то лучше. А то распоясались, пока меня не было.              - Ай-яй-яй, Окита-кун, снова новичков тиранишь?       На пороге разом затихшего додзе появился неожиданный гость. К слову, Окита ему был несказанно рад. После той злосчастной вылазки, которая кончилась для Яманами довольно-таки плачевно, капитан первого долгое время не мог наблюдать второго заместителя командующего на совместных трапезах и посиделках. Что несказанно его беспокоило. Без Саннана штаб казался каким-то не таким, не полным, что ли?       Но сейчас Окита, обрадованный появлением товарища, которого еще со времен Сиэйкана считал своим старшим братом, склонился в уважительном поклоне и одарил того одной из своих самых ехидненьких, но от того не менее искренних улыбок.       - А? Они сами виноваты, Саннан-сан. Нечего было расслабляться до моего возращения.       Мужчина улыбнулся в ответ и покачал головой. Его юный друг Содзи совершенно не изменился с тех самых пор, как они пришли в Киото, в отличие от некоторых представителей онистого происхождения. Впрочем, сейчас о них речи совсем не шло.       - Ну совсем как ребенок, Окита-кун. К слову, я пришел позвать тебя на совещание. Попроси Оиси-куна закончить тренировку за тебя. Ты сейчас должен присутствовать в штабе. Кондо-сан хочет тебя кое с кем познакомить.       - О как! Это уже интересненько. В таком случае я уже иду. Можете не ждать меня, Яманами-сан, сразу лучше передайте Кондо-сану, что я скоро буду.       Будто услышав их разговор, в дверях додзе тяжело дыша и еле передвигая ноги, появилась вся орава первого подразделения.       Окита, выискав во всем этом безобразии своего верного помощника Оиси отдал тому нужные указания и тут же покинул додзе. Рядовые облегченно вздохнули. Кажется, сегодня им еще удастся отбить свою порцию ужина у расхлябанного пятого отряда.                      *** - Кондо-сан, я предлагаю усилить патрулирование по всему периметру именно нашими отрядами. - Тоси, ты настолько сомневаешься в людях Сасаки-сана? - Я им не доверяю. - Я также вынужден по всем пунктам согласиться с Хидзикатой –куном. Тем более, не далее, как позавчера, неизвестные нарушители порядка, впоследствии оказавшиеся рядовыми одного из отрядов Мимаваригуми, каким-то чудом раздобывшие нашу форму, тихо-мирно обчищали лавку одного благочестивого гражданина. Благо, Сайто-кун оказался вовремя на месте преступления и виновные понесли заслуженное наказание. Вам не кажется, что таким сомнительным личностям, вообще не стоит доверять особо проблемные участки? - Да, Кэйске –кун, Тоси-кун, вы в этом правы. Но на кого мы оставим патрулирование города завтра? Тесю зашевелились. Для города это может плохо кончится. Один раз мы уберегли Киото, но сможем ли во второй? - Не беспокойтесь, Кондо-сан. Я тут кое-что набросал за вчерашний вечер...       Заместитель командующего прочистил горло и хотел поделиться своим планом с товарищами, как фусума жалобно скрипнули и на пороге появился последний, опоздавший по уважительным причинам участник собрания.       - Содзи, не стой в дверях, сядь уже где-нибудь, - недовольно бросил Хидзиката, страстно любивший порядок во всем, даже в такого рода мелочах.                     - ... так вот, дабы избежать большого числа беспорядочных политических убийств, я предлагаю усилить патрули здесь и вот здесь, - веско подвел итог всей своей четкой и лаконичной речи замком, уверенно ткнув пальцем в пару особо проблемных квадратов, отмеченных красным на карте.       - Согласно нашим с Кондо-саном расчетам и непосредственным указаниям Мацудайры-сама, мы выдвигаемся на встречу войскам Тесю на рассвете. За город отвечают Саннан-сан, на нем все руководство, первый и восьмой отряды остаются в городе, в подкрепление Саннан-сану, все ясно или есть какие-то вопросы?       - Хидзиката-сан, у меня есть вопрос.       - Я слушаю тебя, Содзи.       - Вы упомянули в своей речи о случившихся в мое отсутствие политических убийствах. И сказали, что мы все хорошо знаем того, кто выполняет эти заказы. Так вот, значит ли это, что Каваками Генсай* снова объявился на смену этим бездарям, которые без эксцессов не могут выполнить свою работу?       - Генсай вернулся, Содзи, - подал голос до этого молчавший в самом дальнем углу Сайто.       Содзи, совершенно довольный возвращением верного врага, обернулся на голос лучшего друга. Их взгляды встретились. Недобрые, какие-то хищно-пугающие искорки проскочили в зеленых и синих радужках, будто предвещая этому миру не метель из хрупких снежинок, а целую бурю из крови и костей.       Хэйске испуганно вздрогнул и на всякий случай отсел поближе к Симпати. Он, конечно, безмерно уважал и восхищался этими двоими, но вот когда они думали о Генсае, как о вожделенной добыче... Он откровенно предпочитал вовсе не связываться с ними. И даже не знаться. В такие моменты они становились непредсказуемыми и пугающими, как они* из многочисленных кайданов*, в которые ему самому уже было не сложно поверить, только кинув один единственный взгляд на друзей.       Где-то за спиной Симпати жался к углу еще один, совершенно странный, поджарый паренек, уже искренне сомневающийся в своем желании поближе познакомится с лучшим учеником своего приемного отца.       - Так, все быстро прекратили балаган. Содзи, даже не смей и мыслями приближаться к Генсаю. Не в твоем состоянии. Сайто, ты тоже хорош! Нашли мне развлечение.       - Но Хидзката-сан!       - Никаких но, Содзи, я все сказал.       - Я все еще могу сражаться, так почему?       - Содзи-кун, тебе пока нельзя. Вспомни, что тебе рекомендовал доктор Такахаси.       - Кондо-сан, я... Я прошу прощения. Я немного погорячился.       - Вот и скажи спасибо, что тебе дозволили вернуться в патрули.       Окита сжал руки в кулаки, но все равно склонился в благодарственном поклоне.       - Кстати, подойди сюда, Содзи. Пока ты был на лечении, у меня не было возможности вас познакомить.       - Сюхей-кун, не стесняйся, подойди ко мне.       Кондо махнул рукой, подзывая мелко подрагивающего в уголке юношу к себе.       - Содзи-кун, ты тоже подойди.       - Знакомься, это мой приемный сын, Кондо Сюхей-кун.       Все в комнате, до этого перебрасывающиеся редкими фразами затихли, ожидая по меньшей мере чьего-то смертоубийства. Но как ни странно, знакомство проходило вполне себе безобидно, так что капитаны, до этого с напряжением следившие за этой встречей позволили себе немного расслабиться.       Окита оценивающе сощурился. Кого-то уж больно знакомого ему напоминал этот малец. Это, случаем, не младшенький ли Тани?       Впрочем, он заморачиваться не стал и вежливо, как того требовал этикет, а не отнюдь его искреннее желание, поклонился.       - Сюхей-кун, верно?       - Д-да.       - Меня зовут Окита Содзи, я капитан первого подразделения и ученик твоего отца. Приятно познакомиться.       - А-ага, при-приятно.       - Ну вот и познакомились. Содзи, я хочу, чтобы ты позаботился о Сюхее. Только тебе я могу доверить столь ответственную миссию.       - Конечно, Кондо-сан, какие могут быть вопросы?       - Я надеюсь на тебя, Содзи-кун.       - Кстати, Сюхей-кун, как насчет поединка?       - Эм...Прямо сейчас?       - Ну да.       Хидзиката, прекрасно слышавший и видевший все происходящее, в душевном порыве ударил себя ладонью по лицу. Что-то ему подсказывало, что плоды у этого...кхм... знакомства, будут специфические. Если будут вообще. Если Сюхей вообще выживет после встречи с Содзи в додзе.        Ксо, как он мог забыть.       - Содзи, никаких додзе на сегодня! Живо в постель!       - Ну Хидзиката-сан, - Окита попытался состроить невинные глазки замкому, но сегодня это явно не работало.       - Содзи, я кому сказал!       - Ладно-ладно, я уже иду.       - И даже не смей сегодня мне на глаза с боккэном показываться. Узнаю - получишь. - Бла-бла-бла, я все слышал, мамочка. - Содзи!