Жестокий мир на эшафот Другую жертву поведет. В века уйдут те имена, Чей пепел ветер унесет. Андем — 9 кругов ада
***
Май 927 года от Рождества Деудедита. Герцогство Конлей, замок Вудроу Сидя около двери, за которой время от времени вопила роженица, пожилой священник с обритой головой шептал молитвы, перебирая в руках деревянные четки с вырезанным на них кругом, в центре которого были скрещены два окровавленных копья — символ Веры деудеан и Церкви, так высоко почитаемые на землях четырёх государств. — Папа, — пискнул маленький мальчик пяти лет, прижимаясь к бедру молчаливого короля Рэйнфога. — Ну, полно тебе трястись от страха, — наконец произнёс Харланд Крофорд, тепло улыбнувшись принцу Уильяму Третьему, потрепав его по золотистым волосам. Вопль за дверью повторился. Вздрогнув, мальчик спрятался за спину правителя. Его большие синие глаза наполнились слезами, а нижняя губа предательски задрожала. Подпирая стену плечом, Джозеф недовольно фыркнул, бросив на брата брезгливый взгляд. Хмуря густые тёмные брови, посмотрел на спокойного отца. Король Харланд Крофорд был четвёртым мужчиной из своего рода, что сел на трон Рэйнфога. Богатое на дожди и туманы северное государство, граничащее с южным королевством Бранкией и восточными землями кочевников и варваров Бехремом, жило в относительном мире лишь последние тридцать лет. До этого его раз за разом разрывали войны. И дело было не только в соседях, которые жаждали заполучить прекрасный кусок обширных и богатых на дичь лесов. Хватало и внутренних врагов. — Приказать слугам готовить траурный ужин? — ядовито прыснул принц Джозеф, выразительно глядя на отца. — Что? — тут же перепугался Уильям, переводя недоумённый взгляд с отца на старшего брата и обратно. — Папа, зачем это? Мама умрёт? — Нет, с ней всё будет хорошо, — поспешил успокоить сына Харланд, но почти сразу бросил на старшего отпрыска разгневанный взгляд. — Держи свой гнилой язык за зубами, если не хочешь его и вовсе лишиться! — Я лишь предложил, — холодно ответил Джозеф, поведя плечами. Когда-то Рэйнфог представлял из себя девять разрозненных небольших княжеств, которые постоянно враждовали между собой. Объединить их в одно целое государство удалось лишь после того, как с юга им объявила войну Бранкия. Лишь благодаря этому северянам удалось выиграть войну и оставить при себе свои же земли. Первым королём объединённого королевства Рэйнфога стал Герберт Неван, в давние времена более известный, как князь Норвуда. Это лишь то немногое, что сохранилась в королевских архивах о роде Неванов. Практически все записи об их правлении были уничтожены, когда трон Рэйнфога захватил прадед Харланда — Френсис Красивый. Род Неванов был практически истреблён, и быть может, Френсис Крофорд и добил бы бывшую королевскую семью, если бы те добровольно не сдались на его милость и не пообещали более никогда не иметь притязаний на трон. Сразу же после этого новый король Рэйнфога женился на заморской принцессе из Гюсолота, которая и принесла на языческие земли бывших княжеств новую веру в Деудедита и его матерь Иммакулэту Кору, после чего в народе стала известна как Алисия Святая. С тех пор много воды утекло. Церковь и король были теперь тесно связаны. Все Крофорды были людьми набожными, однако это не мешало им разводиться и жениться хоть каждый месяц, а также держать целые гаремы из знатных и не очень девиц. Самым ярким примером был сам Харланд. Он взошел на престол в девятнадцать лет, сразу после смерти своего отца Уильяма Первого. Но в отличие от своих предшественников Харланд был заинтересован в том, чтобы подчинить себе еще и северные земли Норвуда, поэтому он недолго думая женился на Маргарет Неван, герцогине Норвудской. Женщина была старше него на добрых четыре года и уже успела побывать единожды замужем, отчего у неё имелась дочь. Но Харланда это мало волновало. Он женился на Маргарет, предусмотрительно отослав дочку новой королевы в монастырь. Не прошло и года, как женщина родила Харланду первенца, а вслед за ним и Джозефа. К несчастью Уильям Второй прожил всего несколько месяцев. Младенца унесла пневмония, беспощадная ко всякому отроку. Про Маргарет Неван говорили многое. Шептались, якобы она ведьма и приворотами влюбила в себя молодого короля. Вот только Харланд никогда не любил жену, иначе бы на теле и лице Норвудской герцогини не расцветали синяки, подобно алым цветам на белом снегу. Через тринадцать лет брака Маргарет Неван была отправлена на эшафот по обвинению в колдовстве. Её место заняла болезненная, но красивая Анна Теранс, герцогиня Морлей, которая приходилась кузиной Харланду. Увы, и она недолго прожила. Но в отличие от Маргарет её унесла лихорадка, а не пламя очистительного костра. Следующей и последней на данный момент была Лаура Дуан, герцогиня Тилара. В первый же год брака она подарила мужу сына, принца Уильяма Третьего. Сразу же после друг за другом родились принцессы Элизабет и Мария. И теперь королева пытается разродиться новым наследником. Все повитухи в один голос твердили, что должен родиться еще один принц. Эта новость так сильно обрадовала Харланда, что король не стал отсылать жену в уединение для родов, а велел оставить её в замке. Странным это казалось лишь маленькому Уильяму и прислуге, которые работают в Вудроу, фамильном замке Харландов в герцогстве Конлей, — столице Рэйнфога, — последние несколько лет. И только Джозеф знал, что к чему. Каждый раз, когда повитухи предполагали, что у королевы должен родиться сын, Харланд выделял жене комнату, где она и должна была разрешиться от бремени. Чаще всего это были покои в восточной башне. Всё началось с Маргарет, чью смерть Джозеф никогда не простит отцу. Харланд с радостью бы присутствовал во время самого процесса деторождения, если бы не настырные повитухи, смело закрывавшие двери перед носом короля. С тех пор, как была убита Маргарет, Джозеф редко появлялся в Вудроу. Многие объясняли это тем, что либо отец не желал видеть сына ведьмы, либо сам юноша не желал быть подле отца, но старший принц проводил больше времени на охотах или же в разъездах в Норвуде, дабы навестить родственников своей матери. Каждый раз, когда Джозеф приезжал домой, он с ненавистью и злобой смотрел не только на короля, но и на всех его женщин, включая Уильяма и его сестёр. В тайне юноша, которому осенью исполнился двадцать один год, мечтал, чтобы их всех постигла участь Маргарет. — Когда Лаура родит мне еще одного наследника, я навсегда отошлю тебя в Норвуд, — нарушил молчание король Харланд, бросив насмешливый взгляд на старшего сына. — Уверен, твоя ведьмовская родня будет только рада. — Не хочу вас огорчать, ваше величество, однако в жизни всё устроено так, что мы редко получаем желаемое, — дерзко ответил Джозеф, не удостоив родителя даже взглядом. — Господь милостив к страждущим! — внезапно громко сообщил священник и вновь углубился в свою тихую молитву. Совсем позабывший о его присутствии парень бросил на служителя бога гневный взгляд. Отчасти и эти религиозные фанатики были повинны в смерти Маргарет Неван. Их вера в единого бога Деудедита, сотворившего всё живое и посылавшего испытания на головы своих детей-рабов, была причиной, по которой Джозеф лишился матери. И как бы злые языки не шептались, но причина смерти первой королевы была далеко не в её колдовских навыках. Всё куда проще. Маргарет Неван произвела на свет дьявольское двуполое существо. Женомужа, гермафродита, более известного на землях Рэйнфога, как реверида, — названного в честь древнего языческого двуполого бога лесов и осени Ревера. Именно рождение этого дитя и сообщило всему миру, что Норвудская герцогиня вступила в греховную связь с дьяволом. Из тех свитков и книг, что когда-то нашел Джозеф в подвале Фелана, — фамильного дома Неванов, — было ясно, что ревериды известны всему миру еще задолго до появления деудеанства. Те существа так противные Церкви и всем правоверным людям, на первый взгляд практически не отличались от обычных мужчин. Иногда бывали хрупкими и женственными, но таких было немало и среди полноценных мужчин — возлюбленных сыновей бога. Отличались от обычных людей женомужи фиолетовым цветом глаз и способностью не только осеменить женщину, но и самим понести. Ниже пояса член у них был совершенно обычным, а вот на месте яичек имелось детородное лоно. Древние тексты писали, что ревериды возникли по прихоти природы. В стародавние времена женщины начали вымирать, а мужчин наоборот было очень много. В то время и начали рождаться странные мальчики с женскими отверстиями. По идее собой они могли полностью заменить женщин и мужчин. По редким свидетельствам, что сохранились, было известно, что женомужи давали здоровое и сильное потомство. Не только себе подобных, но и мальчиков с девочками. В те времена, когда Рэйнфог еще был поделён на княжества, такие мальчики с женскими органами между ног были крайне ценны среди языческого населения. Жрецы и простой люд считали их детьми богов. В частности детьми бога Ревера и его старшего брата, бога снегов и зимы Волдсома, который по преданиям был полноценным мужчиной. Иметь такого юношу в мужьях или в любовниках для знатных родов было большой честью. Но всё изменилось с приходом к власти короля Френсиса Крофорда и влияния Церкви. Как это всегда бывает, новые правители приносят на захваченные земли и свою религию, так что языческий культ вскоре был стёрт с лица земель Рэйнфога, — по крайней мере так принято считать. Всем известно, что нет ничего лучше, чем управлять людьми с помощью страха. Внуши им, что что-то грешно и неправильно, и невинные овцы будут слепо в это верить. Церковь, которая люто ненавидела всё колдовское, необъяснимое и свойственное природе, презирала многие вещи. Многое было запрещено и объявлено не только вне закона, но и богомерзким. Мужеложство считалось греховным, ведь каждый секс должен заканчиваться деторождением. Впрочем, для язычников из Рэйнфога в этом законе не было ничего ужасного. Жрецы постоянно твердили, что мужчина должен быть лишь с женщиной, или с реверидом, но не с себе подобным, ибо это мерзко и грешно. Что касается самих реверидов, то Церковью они были признаны дьявольскими отродиями. Служители Деудедита не могли объяснить природу таких существ, да еще и в своих книгах ничего о них не нашли, а раз это необъяснимо и не значится в Священном Писании, значит это богомерзко и должно быть искоренено. Женщин, которые рожали таких странных детей, немедленно объявляли колдуньями, обвиняли в преступной связи с нечистой силой и отправляли на костёр, а их выродков обычно убивали на месте. Именно такого ребёнка родила мать Джозефа. Именно поэтому она была немедленно отправлена на костёр. Крики за дубовой дверью стихли. Отринув прочь свои раздумья, Джозеф поднял взгляд. Священник тоже перестал бормотать себе под нос молитвы. Из недр комнаты раздался тихий писк, быстро переросший в громкий плач. — Ну, наконец-то, — довольно ухмыльнулся Харланд, потрепав маленького сына по голове. — Уильям, скоро ты увидишь своего братика. — Братик! — радостно хихикнул мальчик. Он нетерпеливо топтался на месте, ожидая, когда же откроется дверь и ему позволят взглянуть на еще одного маленького принца. Джозеф на это лишь фыркнул. Разумеется, что он не разделял общей радости, но никого это не волновало. Практически сразу отворилась дубовая дверь. На пороге появилась морщинистая женщина с покрытой головой, облаченная в тёмные плотные одежды. На руках она держала пищащего, сморщенного синего младенца. — Сын! — не спрашивал, а утверждал Харланд, шагнув к повитухе и протянув руки, чтобы взять ребёнка на руки и прижать к груди. Священник поднялся со скамьи и встал рядом с королём, готовый благословить новорожденное дитя. — К сожалению, Ваше Величество, — на морщинистом лице старухи отобразилась печаль. Но она покорно протянула отцу его ребёнка. — Горе, Ваше Величество, о горе! — Что не так? — не понимал Уильям, встав на цыпочки, чтобы разглядеть кричащее существо. — Не мальчик? Папа, это сестрёнка? Уже заранее зная, что имела в виду повитуха, Джозеф злорадно ухмыльнулся. Да, наконец-то он дождался этого дня. Харланд молчал, не обращая внимания на сына. Он напряженно вглядывался в промежность младенца. Мирно покоился маленький пенис, а вот на месте яичек красовалась подозрительная складка кожи с крошечной щелочкой, очень похожей на женское лоно. — Что там, папа? — не унимался Уильям. — Дай мне посмотреть на братика! Король побагровел от гнева. Стиснув в своих руках крошечное тельце и причиняя ребёнку сильную боль, Харланд со всей силы приложил новорожденного головой об стену. На тёмном камне помимо крови остались и кусочки мозгов. Уильям, да этого нервно топтавшийся на месте, замер, ошарашенно глядя на плоды отцовских трудов. Сжав кулаки, Джозеф скрыл свои истинные эмоции за маской безразличия. Ему было искренне жаль, что некоторые дети обязаны расплачиваться за свою суть, подаренную им природой, но и поделать с этим он ничего не мог. По крайней мере, пока. Коридор сотряс громкий плач Уильяма, сразу же переросший в истерику. Но взрослые не обращали внимания на страдания ребёнка, ставшего свидетелем такого жестокого убийства. — Шлюха! — в гневе вскричал Харланд, отшвырнув прочь крошечное тельце с пробитой головой. Он влетел в душные покои и сразу же с порога набросился на жену с кулаками. Лаура была бледна и истощена. Она даже не сразу поняла, что происходит, когда король схватил её за волосы и начал избивать. — Сука! — рычал он, не обращая внимания на слабые попытки женщины сопротивляться. — Бесовская шлюха! Ведьма! — Папа, не надо! — сквозь слёзы закричал Уильям, не в силах сдвинуться с места. — Мой муж, что на вас… — договорить Лаура не успела, отхватив кулаком в лицо. Из разбитого носа тут же хлынула кровь. — Молчи, ведьма, не то я убью тебя на месте! — гнев и жестокость Харланда не знали границ. Но с Лаурой он был еще мягок. Джозеф слишком хорошо помнил, когда отцу принесли весть о рождении богомерзкого реверида. Король таскал Маргарет за волосы по всей комнате, прикладывал головой о стены и острые углы мебели. Не стеснялся в выражениях, и даже толкнул жену в горящий в камине огонь. К счастью, та быстро встала на ноги, только сгорела на ней окровавленная и влажная от пота и вод сорочка, да и на коже образовался ожог. Тогда это тоже было на глазах у Джозефа. Мальчик тогда не постеснялся вступиться за мать и, выхватив из ножен на поясе короткий меч, ранил отца в бедро. Вот только это ничем не помогло. Маргарет была отправлена на костёр после многих часов пыток, на которых Джозеф был вынужден присутствовать, а его самого после этого наградили двадцатью ударами плети и сослали в Фелан. В этот раз юноша не желал вмешиваться. Не видел в этом смысла. Молча развернувшись, он ушел к себе. За спиной остались крики Лауры, ругань короля и плач маленького Уильяма. Но всё это нисколько не трогало Джозефа. Закрывшись ото всех в своих комнатах, он серьёзно задумался о своём будущем. Не пройдёт и нескольких месяцев, как отец снова женится, даже не вынеся траур по жене. Оно и верно, ведьмы и еретики не достойны того, чтобы их оплакивали, потому их смерть и ничего не значила, равно как и жизнь. Новая жена снова будет чуть ли не каждый год рожать Харланду детей и как только родится желанный сын, старшего принца не только лишат всех привилегий, но быть может даже убьют. Кому нужен сын ведьмы? Не прошло и нескольких часов, как в дверь вежливо постучал стражник. — Ваше Высочество, Его Величество приказал вам явиться на балкон, — немедленно сообщил стражник. Тяжело вздохнув, Джозеф поднялся с кресла и проследовал за ним. Балкон, что находился в северном крыле Вудроу, выходил прямо на передний двор, где обычно устраивались казни на радость правоверному монарху. Отсюда открывался замечательный вид на главные ворота и роскошный сад, обставленный статуями с изображением Святых, королей и значимых предков рода Крофордов. На посыпанной гравием площади уже было всё готово к казни. Железный столб с тяжелыми кандалами, в своё время сжимавшими запястья Норвудской герцогини, был устлан соломой и хворостом. На балконе помимо самого Джозефа был и Уильям. Мальчик всё еще всхлипывал и заплаканная леди Жакетта, — старая служанка Лауры, — пыталась успокоить своего юного подопечного. Но это у неё получалось весьма скверно. Она то и дело заходилась рыданиями, вознося молитвы к небу и спрашивая, за какие же грехи наказана её госпожа. Но ответа, разумеется, не последовало. Королеву за волосы волочил её же муж. Даже со своего места Джозеф мог разглядеть на обнаженном женском теле следы побоев. Нет, Лауру не пытали, как Маргарет. Её просто избили. Однако от костра её это не спасёт. Швырнув жену на землю, Харланд приказал немедленно привести казнь в исполнение. — Сегодня обойдёмся без молитв! — громко бросил он, сжимая и разжимая кулаки. — Эта ведьма не достойна прощения! Священник, стоявший в стороне, низко поклонился и закрыл свою небольшую потрёпанную книгу с молитвами. Палачи подняли королеву с земли. Прижали к столбу, завели ей руки над головой и заковали в кандалы. Лаура кричала, рыдала, молила о пощаде и пыталась вырваться, но присутствующие были глухи к грешнице. Рядом зашелся новым приступом плача Уильям, размазывая сопли и слёзы по лицу. Поднесённые факелы заставили солому и хворост мгновенно вспыхнуть. Огонь быстро разгорелся, с удовольствием пожирая предложенную ему жертву. Истошный вопль боли и ужаса пронёсся над дворцом. Возможно, что он нашел отголоски в сердцах прислуги и некоторых вельмож, что знали Лауру как добрую и набожную девушку, начинавшую и заканчивавшую свой каждый день с благодарственной молитвой. Вот только Джозефу было всё равно на её страдания. С первого дня своей роли в качестве новой жены отца, Тиларская герцогиня не упускала возможности, чтобы напомнить старшему принцу о его «дьявольской потаскухе» матери и его жалком существовании. Это с другими Лаура была добра и приветлива, а вот с Джозефом жестока и зла. Причина её поведения ясна как день: трон Рэйнфога должен был унаследовать старший сын, и это никак не Уильям. Наблюдая, как огонь продолжает пожирать свою жертву, Джозеф усмехнулся уголком губ.