Короли Рэйнфога

А что благородство, а в чем тут подлость, Тебе ли бояться молвы досужей, И если война — пусть война без правил, И если победа — любой ценою — Никто не посмеет судить! Йовин — Бастард

Июль 929 года. Герцогство Конлей, замок Вудроу       Там, где еще недавно был столб, возле которого проводились казни, теперь стоял на небольшом помосте роскошный открытый гроб. Черное отполированное дерево, украшенное золотыми вензелями, сияло в солнечных лучах. Белоснежный бархат, обивавший гроб изнутри, сливался с белизной одежд покойника.       Роскошные одеяния из парчи оттеняли посеревшую кожу короля, усыпанную тёмными пятнами, волдырями и язвами. Над гниющим телом кружили жирные мухи, жаждавшие отложить в мёртвую плоть побольше личинок. Однако ни внешний вид, ни исходившее от Харланда зловоние, не могли отогнать всех пришедших, желающих проститься с королём.       Монотонные тихие голоса шептали молитвы за упокой.       Слуги, вельможи, знать и стражники стояли на коленях, смиренно опустив головы и сцепив пальцы рук в замок в молитвенном жесте.       Поморщившись, Джозеф отошел от окна. Перевёл взгляд на советников и кардинала. Весь люд по случаю смерти Харланда был облачен в белоснежные одежды, которые символизировали переход праведной души в новую жизнь.  — Примите наши соболезнования, — начал один из советников, худосочный лысеющий мужчина пятидесяти лет. Граф Генрих Бриан склонил голову, опустив глаза. Однако даже так старший принц видел, как ходят желваки у него на щеках.       Все в Вудроу шептались, будто бы смерть короля Харланда не была случайностью. То было умышленное убийство, жестокое и хладнокровное. Кто-то говорил о сильных ядах, из-за которых король долгое время умирал в агонии, пока его рвало черной жижей. А некоторые склонялись к версии о колдовстве, мол на правителя Рэйнфога наложили проклятие. И в качестве доказательства своей правоты они указывали на странные синяки, язвы и волдыри на теле покойника.       Сложно сказать, какой из двух версий придерживались члены Совета, что со времён Френсиса Крофорда помогали монарху править страной, но было ясно одно: они подозревают старшего сына Харланда в убийстве. Однако это еще ничего не доказывало. Мало ли сколько недругов было у покойника?  — Ваш отец был замечательным человеком, — произнёс самый молодой из советников, граф Лукас Рочестер. Его прямые рыжие волосы были собраны в высокий хвост и завязаны белой атласной ленточкой, так удачно подходящей в тон с траурным парчовым одеянием, расшитым жемчугом. — Очень грустно, что бог призвал его к себе так рано и так внезапно. Но мы верим, что вы станете не менее достойным правителем.  — Я надеюсь, что смогу превзойти Харланда во всём, — серьёзным тоном сказал Джозеф, пройдясь по головам советников и священнослужителя. — Поэтому я приказываю готовиться к моей коронации.  — Мы уже начали приготовления, ваше высочество, — немедленно отозвался низкорослый толстяк, маркиз Джонатан Броуди. — Как и положено, коронация состоится через три месяца.  — Она состоится сегодня же! — ударив ладонью по столу, резко сообщил принц.  — Но как же траур? — внезапно оживился священнослужитель, его преосвященство кардинал Герберт Редерик. — Необходимо соблюдать традиции, ваше высочество…  — Никакого траура не будет, — перебил его Джозеф, чувствуя, как где-то внутри зарождаются гнев и раздражение. — Мертвецам это не нужно. А вот мою коронацию мы отпразднуем. У вас есть время до ужина, чтобы всё подготовить.  — Разве так можно? — тут же завозмущались советники, переглядываясь. — Ваше высочество, будьте благоразумны. Вознесите хотя бы последнюю дань уважения вашему отцу и королю!  — Я же сказал, что мертвецам это не нужно. — Холодно процедив сквозь стиснутые зубы, принц вперился суровым взглядом в кардинала Редерика. — Если вы отказываетесь подчиняться мне, то обойдусь и без благословения Церкви. Но тогда не удивляйтесь, что первым же моим приказом будет отказ от глупой противоестественной природе ереси, которую несёт ваша вера.  — Это богохульство! Как вы смеете такое говорить? Церковь и король едины!  — То было давно и при Харланде, — поморщившись от противного скрипучего голоса Герберта, Джозеф всерьёз задумался, что не помешало бы не только лишить Церковь власти, но и распустить их всех, чтобы работали, а не сидели на шее у народа. — При мне такого более не будет.  — Как бы народ не взбунтовался, — угрюмо прошипел маркиз Броуди, скрестив руки на круглом животе. — Люди очень не любят, когда у них отнимают веру и ставят под сомнения их идеалы.  — Я почему-то был уверен, что советники должны раскрывать рты по делу и думать головой, а не упрекать короля в его решениях. — Угрожающе сверкнув серыми глазами, Джозеф двинулся к дверям. Он сам отдаст распоряжение слугам. Благо, что перед самой кончиной Харланда, он успел отправить приглашения в Норвуд, так что в итоге окружил себя немногими сторонниками. Уже у дверей принц остановился, бросив через плечо. — Может мне стоит пересмотреть ваши кадры и допустить в Совет новых людей?       В комнате мгновенно воцарилась тишина. Никто не хотел терять насиженных мест, ведь лишиться должности советника всё равно, что лишиться титулов, земель и имущества.  — Так вы хотите коронацию к ужину? — первым нарушил воцарившееся молчание граф Рочестер, хитро сощурив синие глаза. — С вашего позволения, я немедленно займусь слугами.  — Да, мы тоже чем-нибудь займёмся, — активно закивали графы Бриан и Бертрам. Все трое они первыми вышли в коридор. На месте остались лишь кардинал и маркиз, которые смотрели на Джозефа исподлобья.  — У вас еще есть время подумать, — равнодушно сообщил им принц, сразу же покинув комнату. Громко вздохнув, он на ходу стал отдавать приказы своим людям, что верными псами дожидались его всё это время в кабинете.       Уже через полчаса в тронном зале вовсю гудела работа. Тщательно натирались до блеска колонны, стены и полы. Развешивались всюду гобелены с фамильными гербами двух домов: черный лютик в кругу огня — Крофордов, и крылатый змей с золотой диадемой над головой, чем-то напоминающей нимб — Неванов.       В основном преобладали именно гербы последних, что говорило о намерении нового короля вернуть роду своей матери власть над землями Рэйнфога. И это вновь стало темой для обсуждения.       Весть об отмене траура по Харланду и возведении на трон нового короля заставила еще сильнее народ укрепиться в своей вере, что всё это делается неспроста. И пока подготовки к коронации шли своим ходом, Джозеф уже продумывал наперёд, что будет делать.       Первым делом необходимо было внести новый свод законов. Разумеется, что он не станет обсуждать некоторые свои решения с советниками. Просто издаст указ, подпишет и всё: глашатаи разошлют его по всему Рэйнфогу, озвучат во всех самых глухих деревнях.       Джозеф был готов к тому, что многие начнут его осуждать и даже возненавидят, но это того стоит. Он искоренит ту ересь, что правит в его землях со времён прихода к власти Френсиса Крофорда.       Вудроу бурлил. И пока одни слуги завершали последние приготовления для скромной церемонии коронации нового короля, другие помогали Джозефу привести себя в порядок и облачиться в надлежащие одеяния, которые были сшиты на заказ еще за полгода до кончины Харланда.       Шелковая серо-голубая рубаха надевалась под низ. Сверху шли одеяния из серебристой парчи, расшитые жемчугом и адулярами: зауженные к низу штаны и туника с длинными рукавами, опоясанная тяжелым золотым поясом, инкрустированным сапфирами, рубинами и изумрудами. На руки надевались шелковые серебристые перчатки, поверх которых на пальцы нанизывались увесистые фамильные перстни. Парадная парчовая мантия в тон одеянию, подбитая горностаевым мехом, была очень тяжелой. Ко всему прочему еще и обувь, расшитая бархатом и драгоценными камнями, добавляла хлопот.       Облаченный во всё это, Джозеф с усмешкой представлял, как выглядит со стороны. Наверное, создавая такой образ для коронации, предки отталкивались от мифов о снежном боге Волдсоме, который главенствовал в древние времена над прочими богами Рэйнфога. В старинных легендах он представлял собой вихрь из снежинок и осколков льда с головой красивого мужчины. Пусть времена богов и прошли, но вот образ того, каким должен быть правитель этих земель остался.       Волосы цвета воронового крыла каскадом падали на плечи, прямыми прядями обрамляли квадратное лицо с тонкими тёмными губами, густыми горизонтальными бровями, острым носом с небольшой горбинкой и круглыми глазами, серыми, как грозовое небо.  — Поздравляю с триумфом, Ваше Величество, — шепнул ему на ухо молоденький камердинер, разглаживая складки мантии на плечах.  — Да, с триумфом меня, — согласно усмехнулся Джозеф, потрепав юношу по густым тёмно-коричневым волосам, отчего тот отвёл смущенные лавандовые очи. Про себя молодой мужчина отметил, что ревериды очень восприимчивы к прикосновениям и легко краснеют.       Осмотрев себя в зеркало и убедившись, что всё идеально, Джозеф вышел из своих покоев. Ему надлежало пройти извилистыми коридорами до Зала Совета, где и должно было пройти последнее приготовление к выходу в свет.       Слуги не пошли за ним. Понимали, что больше пока от них ничего не требуется. Только потом в нужный момент камердинер поможет своему господину разоблачиться.       Зал Совета представлял из себя круглое помещение со светлым сводчатым потолком, под которым висела огромная хрустальная люстра, привезённая еще Уильямом Первым, — дедом Джозефа, — из дипломатической поездки в Бранкию. Серо-голубой мрамор стен и колонн был испещрён белыми венками. Яркая мозаика пола была выложена так, что формировала рисунок огненной птицы Феникса — символа бессмертия монархии. Подобно этому дивному существу правители умирают, чтобы государство возродилось вместе с приходом к власти нового короля.       Расставленные в круг широкие лакированные кресла из тёмного дерева, обитые тёмно-синим бархатом, не заступали на линию самого рисунка. И лишь только у головы огненной птицы стоял большой стол с письменными принадлежностями, за которым стояло троноподобное кресло из того же тёмного дерева, с той же тёмно-синей обивкой, но украшенное резьбой, выкрашенной золотой краской. То было место для короля, который обязан был всегда посещать собрания Совета и каждый свой шаг, каждый закон обсуждать именно с советниками.       Скользнув взглядом по помещению, Джозеф прошел на самый центр. Его уже ждали советники и кардинал.       Бесцветными или же заискивающими голосами были произнесены поздравления, пока завершались последние приготовления. В левую руку Джозефа вложили золотую державу, усыпанную разноцветными турмалинами. В правую — скипетр, чем-то похожий на короткий меч длиною с локоть, — сделанный в таком же стиле, что и держава. От них тянулись тонкие золотые цепочки, усеянные крошечными острыми шипами.  — Такова традиция, — виновато пожал плечами кардинал Редерик, осторожно, плотно наматывая на запястья принца цепочки, стараясь самому не пораниться.       Острые шипы тут же болезненно впились в кожу. Слегка поморщившись, Джозеф постарался не замечать этого. Последним штрихом была корона. Золотая, украшенная сапфирами, рубинами, изумрудами и бриллиантами — она была крайне тяжелой. Неприятно давила на голову, но таково бремя правления.       Граф Рочестер скользнул вперёд, открывая двери перед будущим королём, и склонился в низком поклоне.       Медленно и величественно ступая, Джозеф старался не обращать внимания на жжение в районе запястий, где шипы врезались в кожу, а цепи только раздражали свежие раны. Края перчаток и рукавов местами окрасились в алый.       Двери в тронный зал отворили стражники, облаченные по этому поводу в парадные доспехи медного цвета, украшенные дивной резьбой в виде чешуи.       Широкая ковровая дорожка кровавым пятном выделялась на черном мраморном полу, ведя к небольшому пьедесталу, на котором стоял великолепный трон.       По обе стороны от дорожки стояли представители знати. Герцоги, маркизы, графы, виконты, бароны и баронеты. Их жены и дочери были облачены в богатые платья. Немногочисленные родственники по материнской линии и множество сторонников Харланда.       У стен стояли слуги и готовые ко всему стражники, прибывшие в Вудроу из Норвуда. Среди преданных Неванам людей были и двуполые ревериды, коих Джозеф легко узнавал по дивному цвету глаз фиолетовых оттенков.       Торжественно вострубили трубы, забили барабаны.       Громкий голос глашатая возвестил о приходе к власти короля Джозефа Первого и о возвращении династии Неванов.       По залу прошел шепот. Многих это заявление озадачило. Все знали, что Джозеф по рождению является Крофордом, и теперь недоумевали, почему новый король отрёкся от фамилии отца.  — Проклятая ведьма, — выругался кто-то из виконтов. — Даже после смерти умудряется строить козни.  — Тело Харланда еще земле не успели предать, а уже коронация! — возмущались мелкие баронеты.  — Что за варварство?  — Сын Норвудской ведьмы еще и траур отменил.  — Богохульство…       На все эти изречения Джозеф только усмехнулся.       Величественно пронеся себя по ковровой дорожке, он опустился на трон.       Знать склонилась перед новым правителем, исподлобья поглядывая на отпрыска ведьмы Маргарет Неван. Окинув толпу победным взглядом, Джозеф удовлетворённо кивнул. — С этого момента и до конца своих дней торжественно клянусь действовать в интересах Рэйнфога и его народа! — голос мужчины звучал твёрдо, хоть на устах и блуждала зловещая ухмылка. — Клянусь править мудро и справедливо, как и завещали наши предки.       Этой короткой речи было достаточно для завершения всей церемонии коронации. Вельможи выпрямились, зааплодировали. Кто-то улыбался натянуто, кто-то искренне. Некоторые продолжали перешептываться, наивно полагая, что это не бросается в глаза.       За всю историю Рэйнфога это были самые короткие гулянья в честь восхождения на престол нового монарха. Они продлились всего сутки, после чего Джозеф изъявил желание немедленно приступить к своим прямым обязанностям.       Не созывая Совета, ни с кем не советуясь, он принялся пересматривать многовековые законы, перекраивая их на свой лад. Подписанные королём и проставленные его же печатью, они сразу же оглашались на многочисленных площадях городов и деревень. Одних они повергали в ужас, других в восторг. Кто-то говорил, что Джозеф сошел с ума и на трон посадили безумца. Кто-то уверял, что наконец-то Рэйнфог вернёт себе былое величие с таким правителем.       Лишить Церковь былой власти. Распустить большую часть монастырей, оборудовав их под военные училища для взращивания воинов.  — Стране нужны армии, а не набожные отшельники. — Говорил Джозеф, когда к нему с претензией пришли кардинал, настоятели и несколько священников. — Если вспыхнет война, то врагов одолеть нам поможет сталь и численность, а не затворничество и молитвы.       Следом за этим теперь Церкви запрещалось заниматься поборами. Их обложили налогами и обязали работать хотя бы в полях, а не плющить жопы на бархатных подушках. Помимо этого, теперь духовенство лишалось основной своей любимой работы: порицания всего «богомерзкого».       Запрет на сжигание и пытки людей, обвинённых в колдовстве, вызвал вздох облегчения у одних и шквал негодования у других.       Книгочеи, ученые и женщины, рожавшие реверидов, более не должны были подвергаться гонениям. Они официально признавались полезной ячейкой общества.  — Прогресс не стоит на месте. Чтобы не застрять в прошлом, его необходимо двигать. В этом помогут ученые мужи и книги. Но и знания прошлого нельзя отвергать. Нет большего греха, чем порицание того, что даёт нам природа.       И ладно бы, если бы король только предотвратил гонения на «еретиков», но куда большее негодование со стороны сторонников Церкви вызвал закон, в котором говорилось, что ревериды отныне признаются полноценными людьми, ячейками общества. Этих бесовских тварей теперь не только запрещалось убивать по причине их сути, но и давалось им право на полноценную жизнь: работу и семью.       Со стороны некоторых людей из числа знати это вызвало недовольство, но открыто оспорить новые законы пытались лишь единожды.       Приверженцы старых порядков вместе с духовенством презрительно фыркали, когда стены Вудроу наводнили богомерзкие твари. Юноши с дивными фиолетовыми глазами занимали места среди слуг, а некоторые даже стали получать титулы, земли или же порой продвигались по карьерным лестницам.       Хотя, это мало кого из вельмож и советников удивляло. Все знали, что Неваны издревле благоволили грязным дьявольским отродиям. У Норвудской ведьмы Маргарет был старший брат из бесовской братии, да и сама она родила такого же ублюдка, за что и сгорела на костре.       Королю Джозефу прислуживают двуполые, и один из них даже греет постель правителя.       Но как бы знать не бунтовала и не плевалась ядом, все они знали одно: у них было гораздо больше шансов подложить под монарха кого-то из своих детей. Кто знает, может чья-то высокородная дочь или недо-сын станут законными супругами Джозефа.       Пройдясь взглядом по строчкам письма к Эдуарду Готье, королю Бранкии, молодой правитель лишь фыркнул. После того, как Лаура Дуан, последняя жена предыдущего правителя, была сожжена, постель Харланда часто посещали придворные дамы: дочери, сестры и жены вельмож. Но ни одна из них так и не смогла за два года занять трон королевы.       Тогда Джозефа это удивляло, но теперь он понимал, чем это было продиктовано. Харланд собирался заключить мир с Бранкией и в своём письме к Эдуарду просил руки принцессы Вивьен. Радовало, что это послание так и не дошло до адресата.       Порвав письмо и бросив его в пламя камина, молодой король с равнодушием наблюдал, как горит пожелтевшая бумага.       Джозеф взошел на престол в двадцать три года и уже успел сделать в разы больше, чем его покойный папаша, ставший монархом в девятнадцать. Подданным, даже тем, кто не разделял мировоззрение молодого мужчины, нравилось, что король весьма озабочен судьбой страны.       И хоть советники плевались ядом, сквозь стиснутые зубы шипя, что Рэйнфогу такими темпами придёт конец, а церковники предвещали Кару Небесную, Джозеф делал то, что считал нужным, а разумные люди встречали его законы с радостью и вздохами облегчения.       В первый же день своего правления король занялся пересмотром кадров, работавших во дворце и занимавших важные места. В итоге полностью вся прислуга, включая конюхов, стражников и поваров в Вудроу была заменена на проверенных личностей из сторонников Неванов.       Часть Совета пришлось разогнать, чтобы посадить на освободившиеся места более достойных людей, которым было что предложить для процветания страны. И теперь часто так бывало, что советники делились на две части: согласных и несогласных. Сторонники Джозефа поддерживали его, а приверженцы старых взглядов противились новому.       В итоге из стариков остались лишь пятеро: графы из герцогства Хоард Виктор Бертрам, Генрих Бриан и Лукас Рочестер; маркиз из герцогства Траэрн Джонатан Броуди и виконт Марвин Эррал из Тилара. Пусть они все и ворчали по любому поводу и зачастую умудрялись сводить всю суть Совета к обсуждению каких-то мелочей, вроде своих любовниц, кислого вина и сдохшей коровы в имении, но они хотя бы порой давали дельные советы. Уже за это Джозеф их ценил.       Большинство из них даже поддержали его в решении лишить принца Уильяма Третьего всех титулов и привилегий и отправить в ссылку в одно из южных герцогств. Аргументом в пользу этого решения выступило то, что многие сподвижники Крофордов захотят избавиться от Джозефа и посадить на трон маленького мальчика, назначив ему регента.       Король и сам задумывался об этом. Уж слишком много осталось сторонников Харланда, которые жаждали вернуть всё, как было. Как только был подписан надлежащий указ, маленького семилетнего Уильяма посадили в экипаж и отправили в путь. И не прошло и нескольких дней, как по Рэйнфогу разлетелась весть о внезапной кончине изгнанного принца.       По дороге на него напала банда разбойников.       Джозефу стоило больших усилий прятать свою жестокую ухмылку, когда ему приносили соболезнования все неравнодушные. Мало кто мог знать, что именно король приказал своим норвудским союзникам избавиться от удобного в будущем оружия. Но даже если кто и узнает, то не смогут доказать причастность Джозефа к этому черному делу.  — Ваше Величество? — вопрошающий приятный голос оторвал короля от созерцания пламени огня и мыслей о насущном.       Обернувшись, он посмотрел на юного камердинера, поставившего поднос с ужином на стол.  — Вам бы не помешало хоть на время отвлечься, — голос Лероя дрогнул.  — Только если ты мне в этом поможешь. — Окинув юношу вожделеющим взглядом, Джозеф подошел к нему. Погладил по щеке тыльной стороной ладони.       Лерой занимал должность камердинера в замке Фелан последние три года, и всё это время он исправно был в фаворе тогда еще старшего принца Джозефа. Реверид был строен и хрупок, подобно мифическим лесным духам, жившим в стволах деревьев и озёрах. Тёмно-коричневые волосы прямыми прядями обрамляли треугольное лицо с пухлыми губами, слегка вздёрнутым носом и раскосыми лавандовыми глазами.       Погладив любовника по шее, Джозеф накрыл его губы своими, проникая в рот властным языком. Лерой не противился. На его щеках выступил румянец, а взгляд увлажнился.       Довольно хмыкнув, король рванул на нём шелковую персикового цвета рубашку, отчего несколько золотых пуговиц отлетели. Этот жест вызвал у камердинера слабый писк, но не более.       Шаря руками по стройному юношескому телу, Джозеф подталкивал Лероя к кровати, не разрывая поцелуя. Реверид сладко застонал в рот господину, покорно упал на мягкую перину, когда его слегка толкнули. Тяжело дыша и изнывая от желания, Лерой закусил нижнюю губу. Он был достаточно хорошо вышколен, так что тело мгновенно отзывалось на касания хозяина.  — Ты сегодня податливей, чем обычно, — хрипло прошептал Джозеф, скинув с себя одежды. Рывком сорвав с юноши штаны и нижнее бельё, он удобно устроился между раздвинутых ног. Маленький аккуратный член Лероя был в полной боевой готовности, а его дырка, чем-то похожая на влагалище и занимавшая место мошонки, не только источала приятный сладковатый аромат, но и истекала соками, говоря о готовности юноши к соитию.  — Разве я могу быть другим с его величеством? — так же тихо отозвался он, облизнув пересохшие губы.  — Я бы на это посмотрел, — резким рывком проникнув в податливое тело, Джозеф шумно выдохнул, насладившись громким стоном любовника. Влажная дырка изнутри ничем не отличалась от той, что у обычных женщин. Тёплая, узкая с рельефными стенками и сильными мышцами, приятно сжимавшими твёрдый член.  — Мой король… — выдохнул Лерой, обняв монарха за плечи и не стесняясь собственного голоса, когда мужчина принялся его трахать. Частые рывки перемежались с плавными проникновениями.       Найдя губы камердинера, Джозеф запечатал его рот властным поцелуем, глотая стоны, вздохи и крики. От обилия прозрачной жидкости король легко мог двигаться в теле любовника, про себя отмечая, что в отличие от тех же женщин ревериды легко возбуждаются.       Разорвав поцелуй, мужчина несильно укусил его за нижнюю губу. Грубые от частых тренировок с мечом руки ласкали податливое разгоряченное тело. Пальцы дразнили затвердевшие бусинки сосков, заставляя Лероя не только громче стонать, но и извиваться, двигая бёдрами.       Влажный взгляд лавандовых глаз был исполнен страсти и желания.       Пройдясь кончиками пальцев по стройному телу вниз, Джозеф погладил затвердевший член любовника, после чего сжал его в своей руке и стал двигаться еще яростнее, вбивая Лероя в кровать со всей силы.       Извиваясь и двигая бёдрами, камердинер цеплялся за плечи господина, царапая их и спину.       Отчетливое чавкающее хлюпанье при движении заставляло Лероя краснеть, но не более. О стыде он привычно вспомнит после секса, а до тех пор будет получать удовольствие от происходящего.       Громко вскричав, юноша выгнулся, кончая. Тёплое семя выстрелило прямо в кулак королю, а сведённые сладкой судорогой мышцы лона только сильнее сжали член любовника.  — Хороший мальчик, — довольно прошептал Джозеф, продолжая вбивать Лероя в постель и ловить своим ртом его стоны. От приятной тесноты внутри король был готов вот-вот кончить, но для большего удовлетворения ему не хватало еще большего давления на плоть.       Отстранившись, мужчина заставил юношу перевернуться на живот, свесив ноги. Едва приказ был исполнен, как Джозеф вторгся в узкий зад Лероя. От стен комнат отразился пронзительный крик боли. Но он быстро превратился в сдавленный стон.       «Шутка природы!» — про себя отметил Джозеф, продолжая трахать стройное тело. На примере верного камердинера он изучал природу реверидов. Это был бы хороший вклад, ведь до сих пор неизвестно, как их лучше позиционировать: как девушек или юношей? Сами ревериды говорят о себе сугубо в мужском роде, одеваются и ведут себя как обычные мужчины. Бывают исключения, когда особенно утонченные мальчики облачаются в платья и ведут себя как девицы, но себя воспринимают они исключительно как парней.       Но главная шутка природы заключалась в том, что даже если двуполого будут насиловать против его воли, тело всё равно откликнется и подстроится под насильника. Вот и сейчас, хоть Лерою и больно от насильственного и грубого проникновения в зад, его сущность пытается подавлять отвращение и нежелание.       По бёдрам юноши обильно текли пахучие соки. «Природа во всей красе проявила свою извращенную натуру!» — фыркнул Джозеф, вспоминая, что кроме всего прочего раз в месяц на протяжении двух-трёх дней половозрелые ревериды страдают от сильного зуда в одном месте и неутолимого желания, какое в народе называется течкой.       Вроде бы люди, а вроде бы и не совсем.       Стиснув узкие бёдра любовника пальцами до синяков, король кончил в него, но не перестал двигаться. Продолжал проникать в узкое нутро, пока вторая разрядка не заставила его запыхаться.