Твое имя

Надо отдать должное Псу, когда мы аппарировали прямо посреди его кухни, в которой он, собственно, сидел и пил чай, его рука даже не дрогнула. Только удивленно приподнялась бровь. — Не спишь? — спросил я, осторожно помогая присесть профессору на соседний стул. — Ты еще помнишь, что мы сегодня задержали в аптеке Пристонов двух подозрительных личностей? — Аптеке? — спросил он, отставляя подальше от себя тяжелую керамическую кружку с гельтскими символами. — Дело Пристонов было закрыто. — Отлично, — кивнул я. Значит, Авроры уже к нему приходили и стерли воспоминания. — Все это прозвучит дико и странно, но то, что я скажу, правда… — Это как-то связанно с тем, что ты внезапно появился на моей кухне? — перебил он, разглядывая Снейпа. — Именно, — я подошел к нему, — позволь мне все показать тебе. «Ты собираешься снять Обливейт?» — раздался в моей голове голос профессора. — Да, — кивнул я. Том подозрительно уставился на нас, даже сейчас он сохранял поразительную выдержку. Если бы у меня на кухне внезапно возникла парочка людей, я, по крайней мере, устроил бы драку, а потом стал разбираться. Но Брайн был старой закалки полицейский, который в своей жизни столько ужасов видел, работая следователем по убийствам, что его флегматизм едва ли можно было чем-то пробить. Он сидел на стуле в черных брюках, в голубой рубашке с закатанными рукавами, которые открывали крепкие руки со вздувшимися венами. Даже дома он выглядел элегантно и представительно, несмотря на смешные домашние тапочки с зайчиками. Я бы постеснялся своих заляпанных тиной и грязью штанов и туфель, если бы ситуация была иная. — Дай мне, — прохрипел Снейп. — Вы слабы! «Ты можешь сжечь ему мозг…» — Посмотрите на меня, — хрипло попросил Снейп моего напарника. — Что будет? — спросил Том, настороженно смотря в черные глаза. Но Снейп ничего не ответил, только беззвучно шевелил губами. А я поразился тому, как они похожи. Тут дело не во внешности, они как день и ночь. А об ауре. Профессор выглядел на возраст Тома. Я прикинул в уме: Снейпу где-то сейчас около пятидесяти, но он выглядит на сорок, не больше. Псу, насколько я знал, около сорока двух. Оба поджарые, без грамма жира (хотя профессор совсем истощен, и ни о каком жире речи не может быть), но они оба были логичны и спокойны, уверены и опасны. Сильные личности. — Твою мать, — не очень прилично выразился Брайн, недовольно сводя брови на переносице. Как редко от него услышишь что-то матерное. — Ты вспомнил? — заглянул я ему в глаза. — Они приходили сегодня вечером, те самые, кого мы сегодня задержали. Должно быть, их отпустили… Я помню, как открыл дверь, успел увернуться от одной вспышки, а потом второй меня достал… Так, Эванс, что, мать твою, происходит? Сбоку не очень красиво крякнул Снейп. — Я сейчас все объясню, только через пять минут. А пока, можно у тебя положить профессора? «Я никуда не пойду». — Профессора? — удивился Том. — Пожалуйста, ему нужно отдохнуть и залечить раны. «Поттер, ты слышал меня!» — Хорошо, но чтобы через пять минут я услышал подробный отчет, — строго сказал Брайн. — Спасибо, — с чувством ответил я и, вытащив флакончик из кармана, поставил его перед Снейпом. — А это вам, — сказал я ему. Он спокойно посмотрел на серебряную жидкость, что светилась в тускло освещенной кухне лунным светом. Его лицо ничего не выражало, и я начал нервничать. Вот сейчас он пошлет меня далеко и надолго. А я ведь не хочу его принуждать… — Это кровь единорога, — объяснил я, чувствуя себя идиотом. Он ведь прекрасно понял, что перед ним. — Я за ней бегал в магический квартал, когда они пришли… Простите, я не должен был вас оставлять. Пожалуйста, выпейте ее, она поможет излечить раны. Если вы думаете о проклятье… «Замолчи!» — громко и четко раздалось в моей голове так, что я вздрогнул. — Вы выпьете? — тихо спросил я. Но Снейп не стал отвечать, а медленно взял баночку со стола и, вытащив пробку, почти залпом выпил половину. Я чуть не упал на пол от облегчения. — Позвольте мне вас уложить, — я помог ему подняться и провел в уютную гостиную к широкому мягкому дивану в цветочек. Не мог же я уложить его к Тому в постель… А этот диван мне уже был хорошо знаком, я не раз просыпался на нем после ночных дежурств, от которых единственное желание: лечь куда-нибудь и вырубиться. Удивительно, что он спокойно принял от меня помощь и даже в голове не стал шипеть и посылать. Укрыв его колючим пледом, я немного постоял, смотря, как тяжелый лечебный сон забирал профессора. В уютной кухне с клетчатыми красно-синими обоями на высоком холодильнике тихо работал маленький пузатый телевизор. Правда, когда я вошел, на экране пошла рябь помех. На окнах висели короткие шторы в милые красные розочки на белом фоне, на подоконнике стояли горшки с фиолетовой и белой геранью. Я поморщил нос, чувствуя резкий запах цветов. Тускло светил настенный светильник, заливая желтым стол и часть кухни, оставляя темными углы. На стенах то тут, то там висели вязаные салфетки и маленькие пасторальные картинки. Насколько я знал, интерьер подбирала покойная миссис Брайн, а Том после ее смерти не стал ничего менять. — Начнем с того, что я волшебник, — сказал я, садясь на стул, на котором только что сидел профессор. Том напротив меня ничего не сказал и даже бровью не повел. — И кто приходил к тебе, тоже волшебники, они работают в Министерстве магии, а когда маглы… черт! все это очень сложно… Есть обычные люди, не волшебники, если они видят магию или вещи, которые не должны видеть, приходят те, кто стирает им память. Но это были не просто маги, а Авроры — как мы, полицейские. И искали они, как я думаю, профессора, также за ним охотятся очень плохие люди. Тут я замолчал — воспоминания, как я убил Пожирателей, еще были свежи. Я действовал в состоянии аффекта, и только черные шокированные глаза не дали мне сорваться и изрешетить этих ублюдков. Я не сожалел о них, но мне было странно именно от звука пуль и падающего тела. Это не заклинания, которые по большей части не причиняют вреда плоти: ни Авада, ни даже пыточное Круцио не оставляет никаких следов. А пули разрывают тело и проливают кровь… Вес пистолета чувствуешь всем телом и душой. — Что случилось? — мягко спросил Том. — На тебе лица нет. Я едва ли что-то понял из того, что ты сказал, но меня беспокоит твое состояние. — Я убил людей из пистолета… они пытали его… и я их убил. — Где они? — На болотах… — увидев непонимающий взгляд, я разъяснил: — Я перенес их туда, как перенесся сюда. Это магия. — По мне, так это фантастический фильм с телепортом на борту космического корабля… — сварливо отозвался Брайн. — Как ты себя чувствуешь? Ты ведь сделал это впервые? Он вдруг встал и прошел до кухонной плиты, повозившись немного, вернулся и поставил передо мной кружку чая. Аромат мелиссы приятно пощекотал нос. — Я убивал раньше… на войне, поэтому нормально. Я просто очень разозлился и сорвался. — На войне? — Магическая война несколько лет назад… — Стоп, — поднял руку Том, останавливая меня. — По порядку. Кто этот человек? — Мой бывший преподаватель. Я думал, он мертв! Я видел, как он умирал, смотрел в глаза… — Я хлебнул горячий чай, язык тут же обожгло, но это немного успокоило меня. В крови все еще кипели остатки адреналина. — Вчера я нашел его всего избитого и еле живого. Это из-за него убили семью Пристонов. Я поклялся его защищать и найду того, кто за ним охотится и удушу своими руками. — Кровь единорогов? — после длительного молчания спросил Брайн, видно переваривая информацию. — Магически сильная субстанция, которая лечит раны, — ответил я. — А нет ничего от колен? Это было настолько странно, что я поднял голову от чашки, в которую уткнулся носом, и посмотрел на Тома. Он чуть улыбался уголками губ, так, что морщинки возле глаз сеточкой расходились к вискам. Мерлин, спасибо тебе за такого напарника, который принимает жизнь такой, какая она есть. И в частности мой бред. — Есть, — кивнул я, — я подарю тебе на день рождения. — Вот и отлично. Но что ты будешь делать теперь? — Не знаю… Подожду, пока профессор поправится, а потом буду бесконечно спорить с ним, если он не наложит на меня Обливейт. Он очень упрям. — Ладно, — вздохнул Том, — помогу тебе. — Не надо, зачем тебе это? Это очень опасно, — я с тревогой посмотрел на напарника. Это было приятно, что, несмотря на ту чушь, которую я нес, он хочет мне помочь. — Отставить разговоры. Приказ старшего не обсуждается. — Он поднялся и отнес свою странную кружку в умывальник. А потом тихо, но четко сказал: — Не вздумай мне стирать воспоминания, понял? — Да, — поежился я. Меня уложили на неудобную кушетку в гостиной, со своего места я видел силуэт Снейпа. Больше всего я боялся, что, проснувшись завтра, его не будет. Он оставит меня… Он лежал на гнилых досках таким, каким я запомнил его тогда. Кровь текла из разорванного горла, он отчаянно пытался зажать рану. Расширенные черные глаза скользили по углам хижины, деревянным ящикам и разбитому стеклу. Я упал на колени рядом с ним, и его глаза тут же остановились на моем лице. Он беззвучно открывал рот, пытаясь что-то сказать. Схватив меня за край одежды, попытался притянуть ближе. Из его горла вырвался страшный булькающий звук: — Собери… И я, ни о чем не думая, наклонился и прикоснулся губами к страшной ране. Я глотал кровь, слезы и воспоминания из его разорванного горла, не замечая, как плачу сам. Мои руки потянулись к нему, обняли, прижимая так, чтобы мне было удобно пить. Когда не осталось ни капли крови в его теле, я разомкнул губы. В моих объятьях находился Снейп, которого я нашел возле мусорных баков. Бледная, стянутая на костях кожа, бескровные губы, разбитый нос, шрамы и синяки… Я не чувствовал, как билось сердце. Я держал в руках труп. Мое горло стянул жгут, перекрывая кислород, я хрипел, силясь что-то сказать. Что я наделал? Я обнял мертвое тело, качая его в своих руках. Кровавые слезы катились из моих глаз, капая на бледную исполосованную кожу. — Простите, простите… Я резко дернулся и, пролетев в свободном полете меньше секунды, больно ударился локтем. С трудом открыв глаза, я понял, что лежу на полу рядом с кушеткой. — Кошмары? — спросил Том, заглядывая в гостиную. Я только кивнул, еще не полностью соображая, где нахожусь и с кем разговариваю. Руки тряслись, по вискам катился пот, сердце билось где-то в горле, а во рту собралась желчь. Даже сейчас я чувствовал запах крови… Посмотрев на диван, я ужаснулся — Снейпа не было. — Где он? Где? — Я чуть ли не ползком бросился в коридор. Бешеный, иррациональный страх сковал тело. — В душе он, — ответил Том в переднике в цветочек и с рукавицей на руке. И уже из кухни прокричал: — И тебе не помешает! — Душ… — выдохнул я, от облегчения растекаясь по полу. Он не ушел. Он все еще здесь. Мерлин, я начинаю бояться за себя. Снейп, как всегда, доводил меня до приступов, только теперь это не приступы бешенства и злости, а сердечные приступы страха и отчаяния. Таким темпами я скоро поседею. Вдруг что-то лизнуло меня за руку, и я с удивлением увидел Чарли — английский бульдог — собаку Тома. — Привет, малыш. — Почесал я за ушком. — Я вчера тебя не заметил. Где ты был, мальчик? Это было безумно милое существо со смешной мордочкой и тяжелыми складками кожи на шее. Теперь я понимаю, когда говорят, что собаки походят на своих хозяев. Чарли в полной мере отражал Тома: настоящий джентльмен, уравновешен, флегматичен, невозмутим и консервативен. — Какой ты прикольный, — миловался я, пока пес вылизывал мое лицо. Весь страх проходил рядом с этим забавным животным. — Заканчивай, Поттер, через пятнадцать минут выходим, — властный, сильный голос буквально заставил меня застыть на корточках. Я медленно поднял голову, скользя взглядом по босым ступням, по крепким ногам, по синему полотенцу на бедрах, по подкачанному прессу, по широкой безволосой груди, по белой шее и, наконец, останавливаясь на лице. Снейп стоял передо мной мокрый, только что после душа, и вытирал вторым полотенцем длинные черные волосы. Все его тело было излечено, ни осталось ни шрамов, ни ожога от укуса Нагайны, ни следов синяков. Только за одну ночь он вернул свой нормальный вес и восстановил мышечную массу, и, что самое важное, его голос звучал так же властно, как когда-то. — Закрой рот, а то муха залетит, — чуть улыбаясь, сказал он. И я так щелкнул зубами, что в ушах звякнуло. — Мы выдвинемся только после того, как попьем кофе, — послышалось из кухни. — Сев, дуй в душ. Там в шкафу есть еще полотенца. И я откровенно покраснел под взглядом профессора, который тяжело пригвоздил меня к полу, при обращении его именем ко мне. — Иду, — крикнул я и быстро юркнул между Снейпом и стеной в ванную. Он вылечился! Он здоров! И какое тело… Так, это не та мысль… Он не ушел!