Твое имя

— Итак, со всеми разобрался? — спросил Том, присаживаясь в кресло напротив. — Прости, — улыбнулся я, кутаясь в колючий плед. — Ничего, с этим надо было разобраться. Мы можем обсудить сейчас, что имеем? — Он отпил чай, аромат которого донесся до меня. — Да, у меня есть несколько идей. Но сперва, — я оглядел пустую гостиную. Уилл спрятался в библиотеке Блэков, но перед этим дав мне клятву, не трогать ничего подозрительного. Снейп закрылся на кухне, опять варя какое-то зелье. За весь день мы с ним и парой слов не перемолвились. — Что вы обсуждаете со Снейпом? О чем вы разговариваете, когда меня нет рядом? Почему ты его лечил сегодня утром? Том удивленно посмотрел на меня: — Я спрашивал у него о Магическом мире и о его жизни… — Почему не у меня? — как-то обиженно спросил я. — Потому что тебе было не до того. Послушай. — Он поднял ладонь, останавливая мой поток возмущения. — Дело не в том, что ты мог мне рассказать. Дело в том, как он видит все это. Мы взрослые люди, а он очень упрямый человек, который пережил страшные вещи в своей жизни. Как и ты. Я лишь хотел собрать сведения, которые помогут мне адекватно оценить ситуацию. — Куда он все время уходит? — Спроси его сам, — улыбнулся Брайн. — Он ответит. — Как же… — вздохнул я. — Что ты узнал? — Что во главе стоит Министерство. Если подумать, такое кто-то должен прикрывать сверху. Я не уверен насчет министра, но должен быть человек, равный ему по возможностям. — Я как раз хотел поговорить с Кингсли, он не тот человек, который закажет меня. Он герой войны и многое сделал для победы. — Значит, есть тот, кто хочет его свергнуть. — Тут сложнее, я мало кого знаю. Нужно… — Прошу прощения, — раздался женский голос, и в гостиную зашла Гермиона. В этот раз на ней не было министерской мантии, только серое пальто нараспашку. — Я немного задержалась на работе. — Я думал, ты будешь позже. — Позвольте помочь? — сказал Том, вставая, и, взяв пальто за плечи, легко помог его снять. — Чай? — А-м, д-а, чай. — Гермиона немного покраснела от такого внимания. — Как прошел день? — спросил я. — Отвратительно, — с чувством ответила она, провожая взглядом Брайна. — У него нет девушки, жена умерла несколько лет назад, — дал я краткую справку. — Хорошо готовит, спокоен, рассудителен… — Гарри Поттер, замолчи, — строго сказала она, складывая руки на груди. — Молчу, — улыбнулся я. — Где профессор Снейп? — На кухне химичит. — Ты сказал, что его держали в плену все это время? Ты уверен, что он не лжет? Так она все-таки меня слушала… Надо отдать ей должное, дурой она никогда не была. — Уверен. Я нашел его несколько дней назад избитого и еле живого. Он умер бы, если я не помог. — И ты решил разобраться, почему он в таком состоянии, — вздохнула она. — Как всегда… — Что в этом плохого? — меня немного задели такие слова. — Я обязан ему жизнью… — Почему? Ой, спасибо, — сказала она, забирая чашку из рук Брайна. — Ты ему не должен. Ты больше никому ничего не должен, Гарри. Хватит тащить на себе весь Магический мир. — А ты изменилась, — сказал я. — Да, пообщаешься с этими старыми занудами и золотой бесценной магической аристократией… — Ты поговорила с Кингсли? Она сжала губы в тонкую полоску и, нахмурив брови, ответила: — Нет. Он уехал по делам. И все из-за этой… мерзкой… тараканихи! — Тараканихи? — удивился я. Как редко увидишь всегда сдержанную Гермиону такой злой. — Ты не читал сегодняшнюю газету? — спросила она, открывая знакомую мне расшитую бисером сумочку и доставая помятый «Пророк». — Вот, почитай! «Так ли надежен нынешний министр магии — Кингсли Брувстр? До сих пор не утихают споры о степени наказания Пожирателям смерти, бывшим последователям Того-Кого-Нельзя-Называть… Как стало известно, некоторым слугам Темного мага удалось получить досрочное освобождение, а некоторые даже были выпущены на свободу прямо в зале суда. Как бывший Аврор, министр совершенно не думает о простых людях, мотивируя тем, что тюрьма Азкабана и так переполнена и нужно тщательно проверять людей на Империо. — Многие волшебники стали жертвами злого умысла, кого-то шантажировали смертью близких, кого-то даже держали в плену… — оправдался министр на первом году своего поста. — Тут важно проявлять чуткость и рассматривать каждое дело по отдельности, а не грести всех под Азкабан. С легкой руки министра, мы все еще помним, как он убрал из знаменитой тюрьмы для волшебников Дементоров. Да, они служили Сами-Знаете-Кому. Но без них тюрьма стала просто местом отдыха для тех, кто годами терроризировал и убивал во Второй магической войне. Что сейчас может помешать бывшим слугам Темного волшебника вырваться на свободу и устроить настоящий террор мести? Мало того, что министр не прислушивается к Визенгамоту, так у него еще есть время крутить любовные интриги на своем рабочем месте. Гермиона Грейнджер, героиня Магической войны, а также лучшая подруга Гарри Поттера и его бывшая девушка, нашла свое место под крылом…» — Почему ты улыбаешься? — серьезный голос Гермионы отвлек меня от скандальной статьи. — Прости, — все еще улыбаясь, ответил я, отдавая газету Тому, чтобы он тоже мог почитать. — Я попросил Скитер написать эту статью. — Что ты?.. — тихо спросила она, бледнея. — Так надо было. Я хотел всколыхнуть общественность и самого Кингсли… — Зачем?! Ты хоть понимаешь, что теперь будет? Все и так сомневаются в правильности его решений, так еще и это… — В Шотландии я встретил Невыразимцев, они пытались меня убить, выполняя приказ. А теперь скажи мне, глядя в глаза, кому подчиняется Тайный отдел? — перебил я ее. Я могу понять праведный гнев Гермионы, ее желание защитить свою работу и честь. — Министру магии, — выдохнула она. — И как так получилось, что министр магии отдал приказ убить Героя магической Британии? Я мешаю Кингсли? Или кому-то другому? — Постой. — Она сжала переносицу двумя пальцами. — Только министр магии имеет доступ в тот отдел и к его работе. Я не верю, что это Кингсли, ты сам знаешь этого человека… — Тогда кто? — Фадж. — Он? — удивился я. — Я просто предполагаю… — Она поднялась с кресла и зашагала по комнате, рассуждая. — Он единственный, кто выжил в той войне. Его не убил Воландеморт, в отличие от Скримджера, хотя он был его советником. Это он направил Амбридж в школу для проверки, это он не верил в возрождение Лорда, и это он считал тебя и Дамблдора сумасшедшими. — Что вы можете сказать о нем сейчас, мисс Грейнджер? — спросил Том, внимательно смотря на нее. — Ам, извините. — Гермиона застыла посреди комнаты, — Гермиона… можно по имени. Брайн? Мистер Брайн, правильно? — Правильно, — кивнул он. — Могу лишь сказать, что он заседает в Визенгамоте и все также поддерживает проекты за чистоту крови. Нигде не выделяется, ведет себя спокойно, старое не вспоминает, но и Кингсли не поддерживает. Он считает идеи министра слишком… передовыми. — С Малфоем поддерживает контакты? — спросил я. — Да, часто видела их на ужинах и приемах в Министерстве. Ты думаешь, после всего случившегося у Малфоев хватит духу опять продолжать старое? — Думаю, да. Нужно проследить за Фаджем незаметно. — Давай этим займусь я, — сказал Том, — кажется, я начинаю понимать, что тут к чему. Тебе лучше пока не светиться и не раскрывать, что ты жив. — Гарри, ты понимаешь, что теперь будет? — спросила Гермиона, однако пристально смотря на Брайна. — Очередная глупая война… Но все очень серьезно, я пока не буду ничего тебе говорить… Я не хочу, чтобы ты в это ввязывалась. Однако если пойдет Том, нам будет нужен твой пропуск в Министерство. — В таком случае могу я вас просить о помощи, Гермиона? — обаятельно улыбнулся Том. — Кажется, я поняла, — очень тихо сказала она, — вы — магл. — Я не волшебник, если вы об этом, — кивнул он. — Но я неплохой полицейский, так что вам не о чем волноваться. Гарри, у тебя нет шапки невидимки, к примеру? — Нет, но мантия есть, — улыбнулся я. — Гарри, нет! — закричала Гермиона. Понадобилось еще полчаса и куча доводов, чтобы ее уговорить. В итоге, не знаю, сработала ли улыбка Тома или мое упрямство, но она сдалась. — Это безумие, безумие… — повторяла она, забирая пальто из рук Тома. — Это хуже, чем ограбление Гринготтс, хуже, чем штурм Отдела Тайн! Это нарушение статута секретности… Безумие… Провести магла в святая магического мира… меня уволят за это… — Гермиона, завтра утром без пятнадцати девять мы тебя ждем, — сказал я и закрыл за ней дверь. Я был рад, что можно доверить Брайну проследить и послушать, что творится в Министерстве, потому что я хотел сходить в другое место. История с Малфоями не давала мне покоя. Тем более, если Фадж с ним общался, есть повод для подозрения обоих. Магические скачки… За это можно зацепиться. — Ты тут жив? — спросил я Снейпа, заходя на кухню. Густой пар поднимался из маленького котла, оседая мелкими каплями на стеклах окон. Камин трещал жаром так, что моя кожа быстро покрылась испариной. Густой запах травы чувствовался на кончике языка. Снейп стоял ко мне спиной, что-то быстро нарезая на досточке. И конечно, он мне ничего не ответил, но я был в слишком хорошем настроении… — Что за манера меня игнорировать, — обнимая Снейпа со спины, прошептал я ему на ухо. О да, это того стоило! Тело под моими руками в одно мгновение стало каменным, замерло, напряглось. — Поттер, — И, конечно, раздался возмущенный рык. — Да? — невинно спросил я, скользя руками по поджатому прессу. — Мешаю, как обычно? Он очень медленно выдохнул, видно, сдерживаясь из последних сил. — Иди и поиграй с мистером Ричардзом, он тебе не откажет. Насколько я помню, я сказал, что возьму, если будешь умолять… — Умолять будешь ты, — сказал я, наконец выпуская его их своих объятий. Он обернулся через плечо, бросая такой взгляд на меня, будто полчерепа хотел срезать. — Наглость — второе счастье? — Но согласись, интересней было бы, если бы ты, а не я, стал умолять. Как представлю тебя на коленях… Мерлин, я дразню зверя. Как я еще жив? Снейп чуть задрал подбородок, смотря на меня сверху, и скривил губы в усмешке. Невероятно, как всего несколько дней назад этот человек едва был жив. Сейчас от него исходила бешеная сила, которая буквально отталкивала. Но я закусил губу, сдерживаясь, чтобы не подойти и не дернуть за волосы, притягивая его голову для поцелуя. — Мне не нравятся шлюхи, которые за спиной у своих любовников соблазняют других, Поттер. Как же низко ты падаешь, поэтому единственное место для тебя — на коленях. Это как будто кипящее масло выплеснули в лицо. Я почувствовал, как моя улыбка задеревенела, как онемели щеки, и сердце сбилось с ритма. Оскорбление достойное профессора Северуса Снейпа. — Вы ничего не знаете, вы не знаете меня, — онемевшими губами прошептал я и вылетел из кухни, громко хлопнув дверью. В комнате Сириуса я нашел Уилла, который сидел на постели, обложившись книгами. Я подошел к окну. Сумерки стерли дорогу и парк напротив, только одинокий фонарный столб горел, разгоняя тьму. — Ты ведь солгал мне, — проглатывая вязкую слюну, сказал я. — Насчет чего? — Насчет того, что ты увидел в моих глазах… Там ведь ничего не горело, кроме страха. — Я не знал, что все настолько плохо… Злишься? — Нет, ты помог мне удержаться, как я могу злиться. Я ведь тоже тебя использовал, по-своему, конечно. — Тебе он так нравится? — раздался голос позади меня, а крепкие руки обняли со спины. — Между вами воздух искрится… Ты так к нему тянешься. Он отверг тебя? — Я — шлюха? — как-то по-детски спросил я. Снейп, отчасти, прав называя меня так, ведь неправильно виснуть на человеке под носом у своего любовника. Я знаю это, но я смотрю на него и ничего не могу с собой поделать. Он тянет меня к себе и, скорей всего, сам этого не осознает. — Ты еще такой ребенок. — Холодный нос потерся о мои волосы. — Мы ведь ничего друг другу не обещали, не клялись в вечной любви. Просто хорошо проводили время. — Он хочет, чтобы я умолял на коленях, где мне самое место. — Какой мужчина. — Я услышал восхищение в голосе. — Таких, как он, надо на цепь в спальне сажать и оглаживать кнутом. — Почему ты к нему цепляешься? Я думал, ты ревнуешь. Ты ведь сказал, что не хочешь отдавать. — Я ревновал, — тихо и проникновенно ответил Уильям, — он силен и жесток. Но как не гадко признавать это — он круче меня. И оттого мне нравится дразнить его, ты ведь тоже так делаешь: кусаешь его и смотришь, как он укусит в ответ. Но меня он не кусает, потому что я ему безразличен, как этот фонарный столб для прохожих. — Ты не фонарный столб, — я развернулся в кольце рук и уткнулся носом в изгиб шеи, — но твой свет греет меня. — Скажи, что ты хочешь от него? — Прощения…