hungry

Утро. В комнате душно так, что ком в горле стоит и сглотнуть нечем. Бэкхён чувствует, как по его ноге ползёт теплый луч солнца, пока не доходит до щеки. Парень щурится и открывает глаза, замирая на месте, потому что сердце зашлось в таком бешеном ритме, что выскочит из его хрупкой груди, прорвав мышечные ткани на раз два, прямо сейчас. Пак лежит к нему лицом. Нос к носу. Бэкхён чувствует липкий страх, рассматривая мужественные черты паковского лица так близко, который через несколько минут превращается в некий восторг и желание прикоснуться. И только сейчас, спустя минут 10 рассматривания лица Пака, Бэкхён вспоминает, что он по-прежнему в этом чёртовом коконе из одеяла. И не только одеяла. Ещё есть паковские руки с мышцами и узлами вен на смуглой коже. В голове пусто, в горле сухо, а в комнате по-прежнему невыносимо душно. Бэкхён начинает выбираться из кокона. Из-за его дерганий Чанёль начинает просыпаться и недовольно бубнить себе что-то под нос. Но когда он видит Бэкхёна, который судорожно пытается выпутаться из одеяла, сразу же убирает свои руки и помогает освободиться из этого удушающего плена материи. — Фух, как же хорошо. — Бэкхён раскидывает затёкшие конечности в стороны, не замечая, как Чанёль на него смотрит. А смотрит он странно. — Чего вылупился? Кости никогда не видел? Чанёль действительно смотрел на кости. Футболка Бэкхёна задралась, открывая вид на ребра, что так сильно выделялись под кожей, что порезаться можно. А Бён просто лежал в позе звёздочки, прикрыв глаза, пока не вздрогнул и не затаил дыхание. Длинные, кажется, обжигающие пальцы Чанёля скользят по рёбрам, осторожно дотрагиваясь до выпирающих косточек. У Бэкхёна внутренности скручивает и кислород заканчивается, а этот ублюдок так и продолжает водить своими, блять, жгучими пальцами по бледной коже. Эта пытка продолжается, пока Чанёль не приходит в себя. Он резко убирает руку, и Бэкхён снова может дышать. Какого чёрта эта башня вызывает у него такие смешанные чувства? Бэкхён списывает всё на недотрах. И забывает обо всём, пока хриплый голос, будоражащий что-то внутри, не произносит: — Порезаться можно. Бэкхён сглатывает вязкую слюну, пытаясь подавить порыв схватить огромную лапу Чанёля и прижать к своим рёбрам снова. Он лишь может облизывать пересохшие губы и ответить тихо-тихо, но с ноткой наглости: — А тебе я вижу понравилось? Чанёль усмехается. Бэкхёну это нравится. Блять, ему всё начинает нравиться. Вот только он не берет в расчёт то, что знает Пака слишком мало и ещё не повидал скелеты, которые хранятся в его шкафу. А их, Бэкхён уверен, предостаточно. — А тебе так хочется, чтобы понравилось? — А почему нет? Бэкхён поднимается и садится на кровати, обхватив свои колени худыми до безобразия, но в то же время такими эстетичными (как кажется Паку) руками. В этот момент к нему поворачивается Чанёль и смотрит прямо в глаза. А Бэкхён громко сглатывает и замечает изгиб в уголке чанёлевских губ. Ещё он замечает пухлость этих самых губ, задерживая взгляд на них немного дальше, чем надо было. Чанёль опрокидывает его на кровать, нависая сверху, не чувствуя сопротивления, кроме вновь холодных ладоней на своей груди. Он задерживается взглядом на остром подбородке, в который раз думая о том, как хочется схватиться за него и… — Знаешь, Бён… — Бэкхён смотрит без страха в темные глаза напротив. Потому что ему тепло. Слишком тепло, чтобы сопротивляться. — Тебе надо найти кого-нибудь. — Бэк никак не реагирует, сжимая ткань паковской футболки. — Не смотри на меня так. — Как? — Так странно. — Это как? — Бён. — Бэкхён делает совершенно невинное выражение лица и облизывает губы, прежде, чем у Чанёля начинает всё кипеть внутри. — Я просто тебе помогаю, ясно? Не рассматривай меня в качестве чего-то большего. Бэкхён потухает. Так же резко, как загорелся пять минут назад. Вот сука. — Мудила. — Бэк бьёт по груди Чанёля один раз, и тот снова усмехается. — Кто сказал тебе, что ты мне нравишься? — А я и не говорил, что должен тебе нравиться. — Бэкхён снова прикусывает губу и Чанёль понимает, что сам себе роет яму. Блядская, блять, губа. — Может, я имел ввиду секс? Бэкхён давится слюной, прокашливаясь, пока Чанёль отползает назад и встаёт с кровати, пытаясь не думать о том, что сказал. И почему он так отреагировал? Нет. Чанёль не дурак, он знает, что Бэкхён слишком запретен. Нельзя. — Ты слишком худой. — Это мешает сексу? Чанёль снова усмехается и поворачивается к пареньку, который шаткими шагами подошёл сейчас к нему. Он и не думал, что всё вот так вот может обернуться. Бэкхён, он и секс. Чанёль просто уверен, что Бэкхён дразнится и на самом деле просто шутит, но смотря в глаза напротив, что выражают в данный момент яркий интерес, начинает сомневаться. — Хочешь моего мнения? — Кивок. — Мне нравится мясо. — Могу приготовить. В какой раз Чанёль усмехается? — Приготовь. Чанёль выходит из комнаты и только сейчас понимает, что этот разговор, а особенно последние фразы, имеет двойственность. И явный подтекст. Нет. У Чанёля, конечно, жёсткий недотрах, но это не значит, что он может пользоваться Бэкхёном, хотя тот, кажется, вообще не против такого удовольствия. Но дело даже не в том, что Пак его не рассматривает, как сексуальный объект. Дело в том, что он до безобразия хрупкий. Он его сломает. Пак отмахивается от этих дурных мыслей и идёт приводить себя в порядок.

***

Бэкхён сидел на диване, мирно читая книжку, когда Чанёль подошёл и присел рядом. Даже не в другое кресло. Странный он какой-то. Бэкхён никак не может понять, что он за человек. Как будто утреннего разговора не было. — Можно вопрос задать? — Валяй. — Кем тебе Чунмён приходится? Бэкхён знал, что всё-таки когда-нибудь Чанёль спросит об этом. И не то чтобы ему было до ужаса трудно это рассказывать, нет, просто… ну не любит он трепаться о своей жизни. Не очень весёлая история получается, если честно. — Мне интересно, почему он так о тебе печётся. Бэк вздыхает. Ну и чёрт с ним. — Он мой бывший любовник. Пак сидит несколько минут в замешательстве. Бэк видит и тут же усмехается. И что дальше? Пидарасом назовёт или выгонит на улицу? Пожил недельку другую и хватит. Хотя Бэкхён даже не знает, как Чанёль относится к геям. Судя по сегодняшним утренним манипуляциям — вполне терпимо. — Почему бывший? Бэк резко перестаёт пялиться в книжку и теперь уже начинает пялиться на Пака. Значит, ему интересно. Ладно. Бён откладывает книгу и усаживается поудобнее. Как будто сказку собирается рассказывать. Как в детстве бабушки рассказывают добрые и хорошие истории с счастливым концом. Только вот у Бэкхёна сказка немного другая. Она пошлая, грязная и плохая. И нихера там никакого хэппи-энда, блять, нет. — Мы трахались некоторое время. И за это время я ему полностью доверился. Потому что был влюблен или как там все эти недочувства называются? — Чанёль также усаживается поудобнее. — Он знал обо всех моих проблемах, помогал, как мог, спонсировал, а потом, в один момент, он просто сказал, что у него недавно родился сын. — Чанёль думает о том, что Бэкхёну должно быть было больно. — Я больше к нему не приходил. И думал, что и он больше не будет поддерживать со мной связь, но он поддерживал и по-прежнему помогал… но знаешь? — Бэкхён хмурится. — Я как-то быстро отвык от него. Не стал его удерживать. Потому что стал ненужным. — Горькая усмешка. — И даже когда он продолжал жалеть меня, а это была именно жалость, я готов поклясться… я знал, что стал ненужным. — Чанёль вслушивается в тяжелое дыхание, давая Бёну время для того, чтобы успокоиться. Потому что он чувствует этот привкус горечи на своём языке. Неприятно. — Я же не сука. У него есть семья: жена и ребёнок. Зачем ему больной маленький мальчик, который нихера в жизни не понимает? Это был вопрос в пустоту. Но Чанёль понял. И вдруг вспомнил слова Чунмёна тогда, в больнице. «Он хороший. Всегда был хорошим. И сейчас такой, просто… Просто не бросай его. Помоги ему. Ты первый человек, которого я вижу рядом с ним за последние годы. И если ты рядом, значит это не просто так.» Вот почему он так сказал. Чанёлю даже захотелось врезать Чунмёну за то, что тот бросил Бэкхёна на таком ужасном этапе жизни, но в то же время хотелось сказать «спасибо» за то, что не дал ему сдохнуть. — Бэкхён… — Бэк поднимает на него взгляд, выходя из своих мыслей. — Пойдём к диетологу? Я думаю, что… — Я не уверен, что из этого может что-то получиться… — Я уверен. — Твёрдость в глазах. И Бэкхён ведь верит. — Сходим. У меня есть очень хороший диетолог. — И откуда же ты знаешь хороших диетологов? — Да был один случай… — Расскажи. Бэкхён двигается ближе, вовсе забывая про личное пространство. И если Пак замечает, что они сидят слишком близко, то Бён, видимо, нет. И Чанёль решает тоже сделать вид, что ничего странного нет в том, что две особи мужского пола сидят не так, как должны. И он не знает, что у Бэкхёна вновь пересыхает во рту, но уже не от духоты. Совсем не от этого. — Я фотограф. Поэтому много фотографирую. — Прям планету открыл. — Заткнись, Бён. Бэкхён хихикает, пока Пак пытается осмыслить. Потому что Бён проявляет хоть какие-то эмоции, кроме раздражения и злости, впервые в его обществе. — Я так больше не буду. Продолжай. — Так вот. Я спал с разными модельками. И все, просто абсолютно все, промывали мне мозг тем, что они жирные и хотят похудеть. — Бён ухмыльнулся. — С одной из них мы пошли к диетологу вместе. Потому что мне было любопытно. А на следующий день я пошёл к диетологу с другой и… видимо, по счастливой случайности — мы пришли к этому же доктору. — Чанёль улыбнулся, предаваясь воспоминаниям. — Он мужик хороший. Не сдал меня. И как-то вот так мы познакомились. Это только потом я узнал, что он чуть ли не самый лучший и признанный гений в области еды по всей стране. Как-то так. — Хм… весёлая история. — Чан кивнул, потому что это так. Было действительно весело тогда. — А ты оказывается бабник, Пак? — Ну… у меня было много девушек на одну ночь. — А парней? Чанёль насмешливо посмотрел на Бёна и шутливо приблизился к его лицу, обдавая кожу своим горячим дыханием, от чего парнишка вздрогнул, но не отодвинулся ни на сантиметр. А Чанёль понимал, что совершает глупость сейчас, но так захотелось подразнить Бёна. — С чего такой интерес? — Просто любопытно. Ага. Дыхание резко становится частым, стук сердца ускоряется, ладошки потеют и Бэкхёну становится невыносимо страшно. Только вот от чего ему страшно он так и не понял, потому что Чанёль, видя растерянность в глазах напротив, тут же отодвинулся, взъерошил его волосы и рассмеялся. — Парней не было, но ко мне клеились. Было дело. Бэкхён угукает и отворачивается, подальше отсаживаясь от теплого Пака. Чанёль тут же замолкает и встает. Он идёт на кухню, набирая нужный номер, потому что сегодня у босса важная встреча, и Чан должен быть там. — Когда мне приехать? Бэкхён снова подслушивает разговор и снова начинает гадать. Ему совсем не спроста кажется, что Чанёль во что-то вляпался, но опять же — спрашивать он не собирается, уже пытался. — Хорошо, я буду через час. Чанёль проходит обратно в комнату, оглядывает Бёна и стоит несколько секунд около него, пока модель не выдерживает. — Что? — Мне нужно уехать. Не делай глупостей, ладно? Кивок. И Чанёль уходит. А Бэкхён вдруг понимает, что всё совсем не так уж и радужно. А мясо в духовке так и манит ароматом…