hungry

Бэкхён просыпается один. Он потягивается, жмурится и всё-таки открывает глаза, вдруг улыбаясь, когда вспоминает вчерашний разговор. Бэкхёну не совсем нравится то, что происходит, но даже если и так — ему легче рядом с Чанёлем. Потому что эта болезнь… он же не умрет, верно? Бэкхён встаёт с постели, направляясь в ванную, чтобы привести себя в порядок, замечая в отражении зеркала вполне симпатичного парня, слишком худого, но от этого ни чуть не уродливого, а даже… наоборот, что-ли? Он отмахивается от этих мыслей и умывается. На холодильнике записка.

«Я в магазине, не теряй»

Бэкхён улыбается, кивает самому себе и выкидывает записку в урну. Его взгляд падает на комнату Чанёля, которую он обычно закрывает на ключ. Сейчас дверь открыта и почему бы…? Бэкхён быстрыми шагами направляется в убежище ушастого и заходит внутрь. Тогда, в темноте, когда он спал в этой комнате вместе с Чанёлем, он не успел разглядеть её, да и утром об этом как-то не подумал, но сейчас любопытство съедает и разжигает огонь интереса. Он осматривает помещение, не находя ничего необычного, но его взгляд цепляется за спортивную сумку, в которой лежит фотоаппарат, ремешок от которого свисает вниз. Бэкхён дурак, наверное, но ему становится не по себе. А вдруг там что-то, чего ему нельзя видеть? Но любопытство. Оно самое. Поэтому Бэкхён подходит ближе, вытаскивает большой (профессиональный и дорогой, как кажется парню) фотоаппарат и находит кнопку включения. Нажимает. Когда все параметры настраиваются, парень с любопытством начинает рассматривать устройство. Хотя Бэкхён в этом не смыслит ничего, он же просто модель, куда ему? Он нажимает на кнопку с иконкой зелёного фотоаппарата и перед ним появляется фотография красивого ночного неба. На фоне виднеется какой-то завод, но он не портит вид. Даже наоборот — как-то делает загадочнее. Бэкхён нажимает кнопку и перелистывает фото. Помещение внутри этого завода? Бэкхён хмурится, пытаясь понять, но не выходит. Какой-то бред. И почему там стены все в чём-то красном? Это кровь, что-ли? Да нет. Бред какой-то. Точно. Бэкхён перелистывает и замирает на месте, чувствуя, как холодок бежит по спине. Это всё-таки была кровь… Посреди всего этого ужаса стоит кровать. Лежит девушка. По виду она будто мертва. Бледная, в пышном бальном платье, которое окрашено алым цветом. Бэкхён сглатывает. Но кнопку всё-таки нажимает. Она мертва… Бэкхён рассматривает фото и начинает перелистывать все подряд. Чтобы через несколько минут бесконтрольной паники выключить фотоаппарат, положить его в сумку, выйти из комнаты и закрыть дверь. Бэкхён заходит в свою комнату и садится на кровать. Кто же Чанёль такой, чёрт возьми? Его окутывает страх. Эти фото были красивыми, но Бэкхён готов поклясться, что все девушки-модели были мертвы. Его бы так не трясло. Такое подделать невозможно. Тем более Чанёль говорил по телефону про кровь. И девушка, висящая на дереве тоже не подделка. Явно. Это же… Бэкхён хватается руками за голову и слышит щелчок замка. — Бэкхён, я дома. Парень решает сделать вид, что ничего не видел, поэтому надевает маску безразличия, делает пару глубоких вдохов и выходит из комнаты, замечая Чанёля с пакетами в руках. Он тут же забирает их и несёт на кухню, пару раз чуть ли не роняя на пол, потому что Пак… он что весь магазин решил скупить? Бэкхён ставит пакеты и начинает рыться в них, вытаскивая еду. Овощи, фрукты, всякая полезность… — Бэк… Чанёль останавливается прямо за спиной, кладя руки на хрупкие плечи. — Чего такой напряженный? — Пальцы ловко массируют плечи и Бэкхён расслабляется. — Сон приснился плохой? — Да. — Бэкхён чуть ли не вскрикивает, когда его разворачивают к себе, сковывая движения, опирающимися в столешницу по обе стороны от него руками. — Мне снился кошмар. Чанёль молча смотрит на него, хмурится и так проходит несколько минут. Бэкхён стоит без движения, пытаясь не думать о том, что видел. Сейчас Чанёль — домашний, со взъерошенными волосами и складкой меж бровей, но если смотреть на фото… Это никак не стыкуется. Хоть ты тресни, но Бэк не хочет верить в то, что Чанёль замешан в чём-то плохом. — Что произошло, пока меня не было? Бэкхён напрягается и сглатывает. Он мысли что-ли читает? — Ничего не произошло. — Чанёль смотрит прямо в глаза. — Я встал, умылся и пришёл ты. И почему я должен перед тобой отчитываться? Чанёль хочет возмутиться, но Бэкхён бьёт его плечу и не даёт и слова сказать. — А, точно! Ты живешь в моей квартире и прочая ересь, да? — Чанёль вздыхает, по-прежнему не выпуская Бэкхёна из своеобразного заточения. — Я тебе говорил, что могу уйти! Хоть сейчас. — Бэкхён начинает толкать сильное тело, но даже на сантиметр не получается сдвинуться. — Отпусти меня. Отпусти! Чанёль резко прижимается ещё ближе, хватая руки Бёна и впечатывая их в столешницу своими ладонями. Бэкхён видит, что Пак злится. Его взгляд говорит о многом, но Бэк сам такой же. — Ты бессмертный, что-ли? — Бэкхён фыркает на этот вопрос. — Тебе нравится меня злить или что? Я не понимаю тебя, Бён! — Тогда отпусти, раз не понимаешь! — Что случилось, пока меня не было? — Бэкхён отворачивается. — Бэкхён, ответь на мой вопрос! Чанёль не кричит, нет. Он говорит это таким низким и хриплым голосом, что внутри всё скручивает. И не от страха, кажется. Чёрт. Бэкхён подавляет в себе приступ возбуждения и снова поворачивается к Чанёлю, что своими безумными глазами с ума сводит, сука. Как такое можно чувствовать, когда всё это происходит? Когда Чанёль в чём-то замешан? Бэкхён чувствует себя больным на голову. Сумасшедшим. Просто безумцем. — Кто ты такой? Этот вопрос приводит Чанёля в ступор. Но он не отодвигается ни на сантиметр. Лишь хмурится. — Человек. — Бэкхён раздраженно хмыкает. — Стой, подожди. — Бэкхён снова пытается выбраться. — Да успокойся! Что я должен ответить тебе? — Тебе не понятен вопрос? — Нет. Обоснуй. Бэкхён успокаивается, пытаясь не обращать внимания на то, что Чанёль как бы стоит вплотную, ему как бы херово от этой близости и вообще… вся эта ситуация — полное дерьмище. — Работа. — Чанёль напрягается. — Расскажи мне про свою работу. — Я не могу. Чанёль резко отпускает Бэкхёна и уходит в зал, тут же садясь на диван. Включается телевизор. Бэк идет за ним, выхватывает пульт, выключает телевизор и садится рядом, начиная сверлить Чанёля взглядом. — Бэкхён, не доставай меня, серьёзно. Я не могу сказать. — Я всё видел. Чанёль резко поворачивает свою голову и смотрит прямо в глаза. Бэкхён немного пугается. И нахера так смотреть? Значит… — Почему ты фотографируешь трупы? Чанёль открывает рот, чтобы в следующую секунду повалить Бэкхёна на диван и нависнуть сверху, яростно смотря прямо в глаза. Бэкхён сглатывает. — Ты рылся в моих вещах? — Да, и что с того? — Ёбнулся? — Ёбнулся у нас ты, а не я! Чанёль тяжело дышит, пытаясь привести себя в состояние хоть какого-нибудь равновесия, и прикрывает на секунду глаза. Бэкхён прав. Ненормальный здесь именно Чанёль. И что делать? — Чанёль, просто расскажи мне. — Чанёль молчит. — И хватит меня зажимать при каждом удобном случае, я тебе баба что-ли какая-нибудь? Чанёль вдруг начинает лыбиться. Бэкхён лишь фырчит. — Ты меня хоть не боишься? — Я с тобой живу. — Сказал, будто мы женатики. — Да пошёл ты! Чанёль убирает руки и садится обратно на диван, наблюдая за тем, как Бэкхён поглаживает затёкшие мышцы. — Ну и кем ты работаешь? — Фотографом. — Снова фырчание. — Хватит фырчать, достал уже. — Бэкхён снова фырчит, и Чанёль закатывает глаза. — Я фотографирую трупы, потому что много платят. — Это из-за меня? Чанёль молчит. Бэкхён вдруг выдыхает. — Блять, что ты за человек такой? — Чанёль пожимает плечами. — Зачем я тебе такой больной и невыносимый нужен? — Именно поэтому и нужен. Бэкхён замолкает и смотрит на руку Пака, которая медленно двигается к его лицу. Пальцы убирают ненужную прядку со лба, и Бэкхён вдруг смягчается, чувствуя, что… смущается? Когда такой серьёзный разговор успел перекочевать во что-то такое… непонятное? Это должен был быть серьёзный и напряженный разговор! — И насчёт зажиманий. Бэкхён резко встаёт и собирается уйти. — Нет, даже слушать не хочу. Чанёль вскакивает, направляясь за ним, и резко ловит его своими руками, обхватывая за талию. Бэкхён уже даже не сопротивляется, когда горячие губы ложатся на шею. Он лишь прикрывает глаза, пытаясь понять, когда между ними всё стало так непонятно? — Не делай вид, что тебе не нравится, когда я тебя зажимаю, как ты выразился. — Иди в задницу, Чанёль. Чанёль закусывает нежную кожу на шее, в ответ слушая стон, и вдруг понимает, что надо остановиться. Но руки сами сжимают крепче и губы сами целуют чужие. Бэкхён не выдерживает. Это слишком. Для них обоих. Так думает и Чанёль, вот только не останавливается. И только когда понимает, что им к врачу сегодня, медленно убирает руки, целует в плечо и отходит на шаг назад, поглядывая на часы. — Нам на приём через час. Будь готов. Он уходит. А Бэкхён взъерошивает волосы, закусывает губу и в тишине проносится тихое: — Вот же ж…