Иногда я думаю, что когда была похищена, была более счастлива.
Четыре года назад: В семье Дюпен-Ченов, чья пекарня всегда баловала жителей Парижа своей выпечкой, произошла трагедия. Их тринадцатилетнюю дочь похитили. Весть о детохищении разлетелась очень быстро. Были собраны специальные волонтёрские отряды, чтобы прочесать местность за городом. Листовки с портретом девочки: короткие иссиня-чёрные волосы, круглое лицо, большие голубые глаза, множество веснушек на слегка вздёрнутом носе, и номерами родителей с просьбой позвонить, если увидят этого ребёнка, висели на каждом столбу и стене. Полиция задерживала каждую машину, выезжающую из Парижа, в надежде найти девочку. Но всё было тщетно. Маринетт сквозь землю провалилась. Одноклассники видели, как она вышла из школы в хорошем настроении и вприпрыжку, но никто не видел, чтобы она покинула школьный двор. На камерах видеонаблюдения не было ничего. Спустя месяц полиция опустила руки, но волонтёры и Дюпен-Чены продолжали искать, снова и снова прочёсывая прочёсанную территорию. Три года назад: Сабин стояла у принтера, который распечатывал новые ориентировки. Каждый день она клеит новые. С каждым наклееным листом сердце матери разрывалось на мелкие кусочки, а душа стонала от боли. С каждым наклеенным листом огонёк надежды угасал, всё меньше и меньше людей помогали искать. С каждым наклеенным листом Маринетт становилась такой далёкой и недосягаемой, как звезда, ты желаешь, чтобы она светила рядом с тобой, но…это невозможно. Слёзы крупными каплями скатывались по щеками женщины. Том бесшумно подошёл к жене и выключил принтер. — Что…что ты делаешь? — вздрогнула Сабин. — Давай прекратим это. Год прошёл, — мужчина приобнял жену, но та оттолкнула его. — Как, как ты можешь так говорить, это же твоя дочь? — А ты моя жена, и я не могу смотреть, как ты страдаешь. Больше нет сил, Сабин, просто нет. — Мы должны, дорогой, быть сильными, чтобы вернуть Маринетт. Без неё мне свет не мил. Я открываю дверь в нашу комнату и перед глазами она в пять лет прыгает на нашей кровати, я захожу в ванну, а там она чистит зубы, я открываю шкаф на кухне, а там стоят её любимые хлопья. Маринетт — неотъемлемая часть меня. Жить без неё, всё равно, что жить без сердца. Много людей знаешь, которые живут без самого главного, без сердца? — женщина говорила это, давясь слезами. — Ох, Сабин. Мне тоже, тоже очень тяжело. Я так скучаю по этой негоднице, — Том упал на колени рядом с женой, которая сразу же села к нему и обняла. В дверь позвонили. Дюпен-Чены поднялись с пола и открыли «гостю». На пороге стоял мужчина средних лет в полицейской форме и держал в руках конверт. — Том и Сабин Дюпен-Чены? — Да, чем обязаны? — ответил глава семьи. Полицейские открыл конверт и достал оттуда браслет. Сабин сразу же его узнала и выхватила из рук служащего. — Это принадлежит Маринетт. Вы нашли её? С ней всё в порядке? Мужнича грустно посмотрел на Тома и отрицательно покачал головой. У Сабин началась паника. — Что с моим ребёнком? — Несколько часов назад к нам поступил анонимный звонок. Звонящий сказал, что нашёл тело в лесу, когда собирал травы, оно лежало в небольшой яме, слегка засыпано землёй и листьями. Когда мы туда приехали, то изъяли тело, а вместе с ним и портфель, в котором и лежал этот браслет. На последних словах Сабин не выдержала и упала в обморок. Том успел подхватить жену и приказал вызвать скорую. Два года назад: Не так страшно, когда младший хоронит старшего, гораздо страшнее, когда старший хоронит младшего. Сабин стояла с любимыми цветами любимой дочери, которая лежит в сырой земле. — Здравствуй, дочка. Принесла хризантемы, твою любимые. Помню, как ты сказала, что это на самом деле не цветы, а барбарики, просто они маскируются, — женщина положила букет рядом с другими цветами и фотографией тринадцатилетней дочери. — Сегодня тебе исполнилось бы шестнадцать. Первое совершеннолетие, — Сабин вытерла платком выступающие слёзы. — Я настолько сильно скучаю, настолько хочу, чтобы это оказалось просто ночным кошмаром, что каждое утро захожу тебя будить, по привычке, в надежде на твоё «Ну, ещё пять минуточек». С днём рождения, родная. Знай, что мы с отцом помним и любим тебя. В пекарне. Том сидел за ноутбуком и решал дела с доставкой, как ему на почту пришло письмо от некого МДЧ1910. Мужчина сразу же его открыл и не мог поверить своим глазам. «Здравствуй, папа, как твои дела? Немного странно спрашивать такое после того, как тебя нашли мёртвой в лесу, а потом ещё и похоронили, но мне интересно, как вы справляетесь без меня. Мама ещё пьёт то лекарство? Скажи, чтобы следила за дозировкой и долго не стояла у плиты. Твоя любимая команда вышла в финал? Прости, что не слежу за новостями из футбола. Обещаю покрыть это одним раундом в нашей любимой видеоигре. Кстати, если ты думаешь, что я призрак, то нет, я не дам тебе выиграть наш спор, призраков не существует. Я жива и здорова, пишу тебе это письмо своими руками, которые, как ты говорил, растут из того места. За это спасибо! Я ем и учусь хорошо! Девочка, которую нашли около года назад в лесу, это была не я. Так было нужно для того, чтобы скрыться. Знаю, что когда ты прочтёшь это письмо, то сразу же обратишься в полицию, чтобы они отследили моё местонахождение и так далее. Но, пап, прошу, не надо. Вам с мамой не надо меня искать, вы всё равно не найдёте, пока те, кто меня похитили этого не захотят. Просто живите, будто я сейчас уехала погостить. Придёт время, и я сама вас найду. Люблю и скучаю. Ваша Маринетт.» Год назад: — Когда, когда уже это время придёт? — сидела у окна Сабин. — Не знаю, она этого не написала. Слышала, в новостях показали, что поймали членов банды, которые торговали наркотиками в одной из Лос-Анджелеских школ. Одиннадцать подростков умерло из-за этого. Кошмар какой. Если б я узнал, кто таким занимается, то сразу бы шею свернул. Да ещё и какую-то семнадцатилетнюю девчонку в свою шайку втянули, но передали, что она успела сбежать с ещё одним наркоторговцем. Тьфу, скоты. Будь я отцом той девочки, хорошенько бы выпорол за такие выходки. Ужас, что творится. — Главное, что нашей Маринетт это не коснулось. На весь дом раздался телефонный звонок. Сабин сразу же подняла трубку. Женщина замерла, глаза заблестели, засияло лицо. Не дослушав она вскочила из-за стола, крикнула мужу, что Маринетт нашли, и они вместе, сломя голову, побежали в полицию. Полицейский участок. Сабин и Тома встретил у входа мужчина, который когда-то сообщил им о смерти их дочери. Он провёл их в специальную комнату, которую от комнаты допроса отделяло специальное зеркало. Дюпен-Чены не могли сказать и слова. Перед ними сидела девушка в чёрной худи и накинутым на голову капюшоном. — Попросите её снять капюшон, — в один голос сказали родители. -Сними капюшон, пожалуйста, — сказал служащий в микрофон. Дюпен-Чены замерли в ожидании. Сабин молилась, чтобы была именно их дочь, а Том готовил себя к наихудшему, чтобы потом, если что, утешить жену. Девушка высунула руки из кармана кофты. Пальцы были тонкие и длинные, будто соломенки. Капюшон скинут. Сабин упала на колени, но не потому что это была не Маринетт, а потому что гора, нет, пять гор упали с плеч этой бедной женщины. Но то, что было перед глазами, не было похоже на их дочь. Белая, как снег, кожа. Короткие волосы, собранные в хвостик, чёлка, отросшая до подбородка, неопрятно свисала по обе стороны лица. Обветренные губы, в уголке которых красовалась болячка. Такой же слегка вздёрнутый нос, покрытый веснушками. Глаза, такие же красивые, как и до похищения, но теперь они красивые, потому что холодные, как лёд. Длинные и густые ресницы подчёркивали разрез глаз. Мешки и синяки под глазами так и кричат «Если ты не поспишь дольше трёх часов, то будешь складывать свою одежду в нас, вместо чемодана». А эта ухмылка? На лице Маринетт, которая пропала четыре года назад, никогда не было такой ухмылки. — Почему она там сидит? — спросил Том, и в этот момент к его дочери в допросную зашёл полицейский с чёрной картонной коробкой. Молодой мужчина начал доставать оттуда прозрачные пакетики с белым порошком внутри и раскладывать их перед девушкой, которая никак не изменилась в лице. Зато Дюпен-Чены не могли ничего понять. Их лица выражали панику, облегчение, смятение, страх, непонимание. Вообщем, лица поменялись до неузнаваемости. Когда полицейский закончил раскладывать пакетики, которые заполнили столик от края до края, то он сел напротив Маринетт. — Девятнадцать пачек кокаина по двести грамм, как ты это объяснишь? Маринетт усмехнулась и залезла одной рукой под кофту, достав из лифчика ещё одну пачку и кинув её на стол к остальным. — Двадцать, — девушка закинула ноги на стол и засунула руки в карман. — Адвоката мне, мудила. (отсылочка)Вот так я и воссоединилась с семьёй. Правда, не знаю, что они испытали в тот момент, но когда начались судебные разбирательства, они яро меня защищали, ссылаясь на промывку мозгов. Так я и прошла первое кольцо ада.