Когда я впревые увидел Маринетт, моё сердце прыгало от радости. Нет, не потому что я влюбился с первого взгляда и тому подобное, а потому что она была идеальным вариантом, чтобы показать отцу, что я шибанутей, чем он думает. Наглая, дерзкая, неподчиняющаяся правилам, да ещё и с дурной славой. Оставалось только сблизиться и попросить. Тогда я ещё не знал, что моё сердце с прыжков перейдёт на трепет.
— ГДЕ ДЮПЕН-ЧЕН? — раздался ор директора на всю школу. Маринетт в это время убивала время в единственном безопасном для неё в школе месте — крыше. На ней пылились старые парты и стулья, а так же шкафчики. Девушка уже давно поставила себе парту со стулом у самого края и, когда её в конец выбешивали, приходила сюда, чтобы успокоиться. Девушка плюхнулась на стул и вытянула ноги на стол. Заметя, что из болячки на коленке всё ещё сочится кровь, Мари закатила глаза. — Твою мать, это были мои любимые штаны! — выругалась синевласая и скинула с себя капюшон. — Чтоб ты себе анус так порвал, Ли Тьен! Вдруг телефон Дюпен-Чен пиликнул. Было два новых сообщения. Одно от Мамы, другое с неизвестного номера. Не долго думая, она первым прочла Мамино: « Мариш, почему тебя наказали? Поругалась с кем-то? Даже если ты не считаешь себя виноватой, то всё равно должна быть в классе для наказанных, так как…». Девушка не стала себя заморачивать и читать дальше, просто удаля сообщение. В Калифорнии она научилась прогуливать и уроки, и наказания бе зазрения совести. От второго сообщения голубые глаза девушки расширились до размеров блюдца. — Если собираешься прыгать, то давай быстрей, а то скучно смотреть! — Ты кто? — Твой будущий муж. — Очень смешно. Повторю, ты кто? — Ладно, ладно. Угадай с трёх раз. Даю подсказку: я секси. — Я тебе, блять, Шерлок Холмс что ли? Не хочешь говорить, то идинахуй и не сворачивай! Маринетт отправила неизвестный номер в чёрный список и откинула на спинку. — Будущий муж. Посмотрела бы я на этого бедолагу. — Обо мне думаешь? — послышался голос возле левого уха. Но Маринетт не так проста, как кажется. И вместо того, чтобы испугаться и заорать, она схватила говорящего за щёки одной рукой и сильно сжала их. — Ну бля, ну почему все думают, что они в 1-2-х метрах от меня, и я их не почувствую или не замечу. Чо ты тут забыл? — Просто мимо проходил. — На крыше? — Не, ну, а чо? Я чокнутый, мне можно хоть голым бегать по школе… Маринетт отпустила парня и встала, собираясь уйти. — Маринетт Дюпен-Чен. Была похищена в 13 лет и вывезена на другой континент, — Маринетт замерла, не оборачиваясь, и стиснула зубы. — Четыре года проучилась в школе для богатых детей, где продавала им наркоту. Кокаин, марихуана, боже, тут есть такие названия, что я даже не знал, что такие наркотики существуют, — Маринетт сжала кулаки. — Ууу, не в хилой такой квартирке ты жила. С каким-то парнем. Он украл твоё сердечко? Честно, не очень у него мордашка. Пятнадцать приводов в полицию. И это за неделю. Специально попадалась, чтобы сбежать обратно? А твои «друзья» знают, что жертв от проданных тобой наркотиков было не одиннадцать, а в три раза больше? Это если посчитать людей, старше восемнадцати лет. Думаю, твоя жизнь усложниться, если я расскажу это. Сделаешь то, что я попрошу, то я никому не скажу, — ухмыльнулся Адриан. Маринетт усмехнулась и повернулась с глазами, наполненными слезами. — Прошу, не рассказывай никому. Я не хочу неприятности из-за этого. Мне так стыдно, что я виновата в смерти этих людей~й. Я сделаю всё, что ты попросишь! — чуть ли не плача сказала Маринетт, а Адриан уже подумал, что она не та, кто ему нужен. — Думал, я так скажу? — резко вставила синевласая в своё нытьё. Маринетт подходила всё ближе и ближе, но Адриан и шага назад не сделал. Ситуация казалась ему забавной. Когда девушка стояла уже вплотную к нему, то мило улыбнулась, а потом схватила за шиворот. — Хочешь рассказать всем? Валяй. Думаешь, моя жизнь станет хуже? Да она итак пошла по пизде. — Вау, искры во все стороны полетели, — Адриан прижал девушку к себе за талию. — Э~э~й, пустил меня. Живо! — Выслушаешь? Могу даже сказать волшебное слово. — Ладно, хорошо, но после ты меня отпустишь, и я тебе всеку… — Боже, тебе не жалко такое идеальное личико? — закатил глаза парень, а потом посмотрел на каменное лицо девушки и кашлянул. — Так вот, что я хотел попросить. Станешь моей девушкой? — Рехнулся? — попыталась вырваться Дюпен-Чен. — Я же попросил дослушать! Тебе нужно провести в качестве моей девушки всего лишь один вечер. В полночь я доставлю тебя домой на своём белом коне. — Повторю вопрос. Рехнулся? Что за вечер? Почему я? — Ну, ты идеальный вариант. Отец устраивает вечеринку в честь выпуска его новой коллекции и его же дня рождения. Я рехнулся, когда появился на свет. Согласна? — Нет. Теперь пусти. Адриан разжал руки, и Маринетт отошла от него. Парень молча пошёл в сторону выхода, задев девушку своим плечом. — Если передумаешь, — сказал он, когда уже был у двери. — То напиши мне об этом. Я сам себя из чёрного списка достану, — он вышел. — Щщщ, он точно псих. Восемь вечера. Дом Дюпен-Ченов. Маринетт только пришла домой. Зайдя, она сразу же попыталась незаметно проскользнуть в свою комнату. Только синевласая сделала шаг, как её окликнула Мать. — Они что, сквозь стены видят? — ругнулась девушка. — Что, Ма? — Где ты была? — сказала Сабин строгим голосом. — А что? — Мари быстро поднялась в свою комнату, но Сабин пошла за ней. Зайдя в комнату, синевласая сняла с себя портфель и кинула в правый угол, затем она сняла с себя кофту «нового друга» и кинула её в левый угол. К дочке зашла Мать. — Если ты собираешься меня ругать, то лучше не надо. Сама себе создаёшь проблемы со мной. — Нет, нет, я здесь по делу. Хотела кое-что попросить? — Да вы сговорились, — буркнула себе под нос девушка и плюхнулась на компьютерный стул. — И что же? — Сегодня к нам придут гости. Твои бабушка и дедушка. — А, это которые притворяются, что не знают и не видят меня? — Маринетт, ты преувеличиваешь. Они хотят наладить с тобой отношения. Поэтому придёт ещё и психолог. — Супер, может ещё психиатра пригласить? — Не язви. Надеюсь, что ты хотя бы спустишься и поздороваешься со всеми. — Нет, — Маринетт встала. — Я не буду ни с кем здороваться, потому что… Маринетт перестала кричать, заметя слёзы на глазах Матери. Ей было жалко её. Сначала её дочь умерла, потом воскресла, теперь она орёт на неё из-за пустяковой просьбы. Выполнять её Мари, конечно, не будет, но теперь она хочет это сказать как-то помягче. — Потому что я иду на вечеринку к подруге, — закончила девушка. — Правда? Почему сразу не сказала? Во сколько идёшь? Когда вернёшься? — приободрилась женщина. — Когда надо, а теперь не мешай мне собираться! — синевласая выставила Сабин за дверь и закрыла её на щеколду, которой до этого редко пользовалась. Глубоко вздохнув Маринетт достала телефон, вытащила незнакомый номер из чс и отправила на него смс: — Я передумала. — Я знала, что так и будет, кто же устоит предо мной. — Не выдумывай там себе ничего. В полночь я вернусь домой. — Как скажешь, куколка, я приеду за тобой через сорок минут. — Я сама могу добраться. — Не, не думаю. Всё, иди пудрись и крась губы. — Я таким не страдаю, ушлёпок. Ответа не последовало, девушка положила телефон на стол и подошла к шкафу. Открыв его она поняла, что сейчас ей придётся надеть то красное платье, которое должно было стать символом чего-то особенного, а стало символом вечера, который она уже ненавидит. Синевласлая достала платье и повесила на крючок, а сама пошла в ванну. Смыть с себя запекшуюся кровь оказалось занятием не из раздела «да я на минутку». Вылезя из ванны, Мари взглянула на себя в зеркало. Болячка в углу губы, синяк на всю щёку и ссадина, выходящая из волос. Девушка ухмыльнулась и завернулась в полотенце. Вернувшись в комнату она достала из шкафа нижнее бельё чёрного цвета с кружевами и надела на себя. Теперь платье. Долго выбирать причёску не пришлось. Синевласая просто расчесала свои волосы. Время уже показывало без десяти девять, поэтому она поторопилась выйти из дома. Встретившись с Отцом у выхода она лишь усмехнулась. Перед пекарней красовался белый крутой мотоцикл (я в этом не разбираюсь). Адриан стоял, слегка облокотившись на своего «коня». Надо сказать, парень выглядел весьма не дурно. Взъерошенные светлые волосы, чёрная рубашка с закатанными рукавами, края которой были обшиты красной тесьмой, была заправлена в чёрные штаны, из-за чего можно было разглядеть накаченную спину. Дорогие туфли из разряда «надеваю, чтобы быть секси, а не потому что хочу». Всё это дополнял красный галстук, сразу бросающийся в глаза и придающий образу, так называемый, пафос. Из пекарни вышла Маринетт. Адриан поднял глаза, зрачки в который мгновенно расширились. Перед ним стояла уже не та девушка, которую он сегодня на крыше прижимал к себе. Красное платье с вырезом от середины ляхи и до конца, обтягивающее сочную фигуру, которую ещё никто не удостоился сделать только своей. На обнаженных плечах покоятся иссиня-черные волосы, а на ногах…чёрный кеды, надетые наспех. Агрест засмотрелся на «свою даму». Маринетт уверенными шагами подошла ближе. — Держи его в штанах, — недовольным тоном сказала девушка. — Эй, мне восемнадцать, у меня даже на томатный суп встаёт, так что не обольщайся так, — ответил блондин и закусил губу. Синевласая закатила глаза. — Мы на этом поедем? Ты это имел ввиду, когда говорил о коне? — А ты думала, я на живом езжу? Тупица, — Адриан протянул шлем спутнице. Маринетт взяла его и надела на свою голову. — Не боишься испортить причёску? — Её уже ничто не испортит, — буркнула Мари и села на мотоцикл. Адриан сел перед ней. Справа от него была обнаженная нога девушки, а слева её рука, держащая его за торс. В какой-то степени парень и смутился, но показывать этого не собирался, поэтому он надел второй шлем и «пришпорив коня поскакал по улицам» в сторону своего особняка. Маринетт на первом же метре вцепилась в «наездника». Адриан усмехнулся. Особняк Агрестов. Чёртова куча дорогущих машин стояла во дворе особняка и на улице у обочины. Толпа журналистов, тычащих микрофонов в лицо всем, кто заходит внутрь. Вспышки камер со всех сторон. Конечно, такое знаменательное событие: Габриэль Агрест выпустил новую коллекцию, посвященную целиком и полностью подросткам, а называется она «Проблемный подросток». Это и взбесило Адриана. У них с отцом был скандал по этому поводу. По дому летала мебель и посуда. Прилетело даже швейцару. Адриан утверждал, что Габриэль просто не знает, что такое проблемы, а уж тем более подростковые, на что старший Агрест ему ответил: «Конечно, я не знаю, ведь все мои проблемы сосредоточены только на тебе». Вот так и началась война. Адриан поклялся себе, что покажет Отцу, что это он ещё только разминался. К воротам подъехал мотоцикл, преградив дорогу белому лимузину, в котором ехал мэр Парижа. Водитель посигналил парню, но тот показал ему средний палец, даже не оборачиваясь. Журналисты сразу же переключили всё своё внимание на младшего Агреста, окружив его со всех сторон, осыпая тонной вопросов. Адриан, не обратя на это внимания, заехал внутрь и, проехавшись по не огороженной клумбе, подъехал прямо к ступеням. Журналисты ринулись за ним. Светловолосый слез с мотоцикла, не снимая шлем, и помог Маринетт. Девушка поправила платье. — Не снимай шлем. — Почему? — Сначала зайдём внутрь, там меньше прессы со вспышками. — Хорошо. Ты прям звезда, — холодно кинула синевласая. — Ещё какая, — улыбнулся под шлемом парень и взял за руку Маринетт, которая сразу же попыталась вырваться. — Пусти мою руку, придурок. — Тупица, ты моя девушка, веди себя подобающе статусу «возлюбленная психа, хакера, суицидника». — Может, мне показать фак вон той дамочке, чтобы тебе соответствовать? Адриан усмехнулся и они зашли внутрь. В большой комнате собрались самые богатые и влиятельные люди Парижа, чтобы поздравить Габриэля. Дамы были в роскошных белых платьях, а мужчины в дорогущих белых костюмах. Наша парочка сняла шлемы, и Адриан кинул их швейцару, который еле поймал их. — Отнесите в мою комнату. — Почему все в белом? — поинтересовалась Маринетт, неуверенно взяв кавалера под руку. — А куда делась твоя уверенность? — Дай привыкнуть, а. Так почему? — Дресс-код такой. Прошлая коллекция Отца состояла только из белых вещей. У богачей такая традиция. Встречать новую коллекцию в одежде предыдущей. — А ты почему не в белом? — А ты? Пара прошла в глубь зала. — Во-первых, я не знала. Во-вторых, даже если б знала, то мне было бы посрать. — Второй причиной ты ответила на мой вопрос. К нашим героям подошёл высокий парень в белой рубашке, белом жилете, штаны и туфли того же цвета. Серые пронзительные глаза и волосы, как у Адриана. — Братец, я вижу, что ты сегодня не один, — сказал парень, вертя в руках стакан. — Феликс, какая я встреча. — Ты опоздал на два часа. Почему, задержался с этой красоткой? — Феликс потянул руку к лицу Маринетт, но её перехватил Адриан. — Ответ намного проще, чем ты думаешь, — Адриан «отбросил» руку брата. — Я всего лишь не хотел приходить. — Надеюсь, сегодня никаких фокусов?! — Ты же меня знаешь, — успокоил брата зелёноглазый. — Вот именно, поэтому и спрашиваю, — ухмыльнулся сероглазый. Адриан сделал шаг к брату, но его остановила Маринетт, встав между ними. — Давайте-ка остановимся на этом сопливо-розовом моменте. Не хочу, чтобы ваши внутренности запачкали моё платье. Феликс удивлённо посмотрел на девушку, а потом сжал её запястье. Адриан хотел вмешаться, но Маринетт остановила его. — Советую убрать руку. — А то что, не дашь мне? — усмехнулся Феликс. Маринетт улыбнулась, а потом заломала ему руку. Парень скорчился от боли. Все в комнате оставили свои дела и разговоры, обратив своё внимание на братьев Агрестов и девушку. — Ну почему вы все такие шандарахнутые? Я же попросила убрать руку… — Хорошо-хорошо, я больше не трону тебя. — Я запомнила. Маринетт отпустила парня и поправила платье. По комнате пошёл шёпот. [А это не та самая Дюпен-Чен? Это девушка, убившая подростков наркотиками? Она что, спит с обоими?] Адриан оглянулся, а потом широко улыбнулся. Всё шло так, как он и планировал. Оставалось только одно… — Рад приветствовать вас в моём доме, — сказал мужчина, вошедший в комнату. Это был Габриэль. — Прошу всех пройти к столу, дабы вкусить яства заморские. Для прессы есть стол с закусками, — приветливо улыбнулся мужчина, а потом посмотрел на сыновей и помрачнел. — Здравствуйте, Отец, — выпалили оба. — Кто эта девушка? — Моя девушка, — ответил Адриан и взял Мари за руку. — Потом поговорим… Прошу, проходите сюда. Гости прошли в зал, посередине которого стоял длинный стол, застеленный белоснежной скатертью и заставленный разными блюдами, которые манили своим видом и запахом. Тарелки и бокалы сверкали от своей чистоты. Над столом висела громадная люстра из хрусталя. Габриэль сел на почётное место. Люди, сидящие ближе к нему, были самые богатые и влиятельные. Чем дальше, чем ниже человек по статусу. Адриан сидел напротив отца на другом конце стола, справа — Маринетт, слева — Феликс. — Он специально посадил нас подальше от себя? — возмутился Адриан. — Миледи, вы звезда на нашей засыпанной снегом ёлке, — не сводя глаз с Маринетт, сказал Феликс. — Исчезни, — холодно кинула девушка. За другим концом люди поочерёдно вставали и что-то говорили хозяину. Начались тосты. Каждый желал больше таких вечеров, хороших подарков, кучу денег, вечной молодости и так далее. Наконец, очередь дошла до Феликса. Парень взял бокал с шампанским и встал, хитро посмотрев на Адриана. В зале повисла тишина. — Дорогой Отец, я поздравляю тебя с Днём рождения и с выпуском новой коллекции. Мы с братом очень тебе благодарны. Адриан особенно. Он даже начал пить за твоё здоровье с четырнадцати лет. В шестнадцать он так сильно хотел привлечь твоё внимание, что даже пытался покончить собой. А сегодня он так рад за тебя, что пришёл не так, как ты попросил и привёл в наш дом потаскуху. Желаю тебе, Отец, совладать с моим не путевым братцем. Успеха тебе и вдохновения на новые работы. За Габриэля Агреста. Маринетт откинулась на спинку стула, залпом выпив содержимое своего бокала. Адрина же просто пригубил и встал. — Что ж, моя очередь. Отец, как сказал Феликс, я рано начал пить за твоё здоровье, потому что очень сильно тебя люблю. Но так как я закодирован и не смогу выпить за тебя сегодня, то я поступилю по другому, — Адриан залез ногами на стол и выхватил бокал у Феликса из рук. — За то, что ты трахался в своём кабинете со своими любовницами, пока Мама плакала в соседней комнате, закрывая мне уши, — бокал полетел на пол, Адриан выхватил бокал у Маринетт. — За то, чтобы у твоего любимого сына выросла пиписька, и он перестал обижаться на то, что я могу побить его своими половым оорганом, — разбил бокал и продвинулся дальше. — За то, что ты бил меня и мою Маму, — разбил бокал. — За то, что наказывал меня, заливая в меня бутылки спиртного через проглоченный шланг, — разбил бокал. — За то, что я теперь закодирован. За то, что довёл Маму, и она умерла. За то, что довел меня до суицида. За то, что закрыл меня в психушке. За то, что кидаешь мне свои деньги в лицо и называешь своей ошибкой и самой большой проблемой. За всё хорошее, Папочка, — Адриан разбил последний бокал прямо под носом Габриэля. Мужчина встал и хотел уже наорать на сына, как его перебил женский голос. — Извинись за то, что ты сказал! Адриан повернулся и увидел Маринетт, стоящую на столе. — Извинись за всё дерьмо, которое ты сейчас сказал. Ты не можешь просто взять и вывалить кучу на стол. Ты не можешь так поступать с людьми, — перешла на крик девушка. — Посмотрите, кто заговорил, — начал орать Адриан, идя к Маринетт. — Нельзя так поступать с людьми? А как они поступают со мной? Вообще. Ты их убивала, пачками продавая наркотики. Тебе ли говорить о том, что можно или нельзя?! — Больше никто тебе этого не скажет! О таких вещах говорят за плотно закрытыми дверями, а не на праздниках. — Праздник? Да это сборище продажных шкур и их богатых импотентов. — Прекрати! — А то что? — Адриан вплотную приблизился к девушке, но та его оттолкнула. — Подсыпешь мне крысиный яд в ча… Не смог он закончить своего предложения, потому что ему прилетела звонкая пощёчина, оставив красный след. — Кретин. Ты должен быть выше всего этого. Тебе не можешь позволить ненависти поглотить себя. Ты должен быть сильным. Тебе пора прекратить вести себя как дитё, которого обидели. Никто тебя не пожалеет, поверь мне, всем плевать на тебя и твои чувства. И легче от этого тебе не станет. Борись не за правду, борись за себя. Живи не для того, что отомстить, а для того, чтобы никто не мстил тебе! Придурок! Адриан дал слабину, одинокая слеза скатилась по его щеке и упала в салат. Парень сел на колени. — Я пытался, но я чувствовал себя виноватым за это всё! — крикнул он так сильно, что некоторые вздрогнули. — Ты виноват только в том, что ты просто пытался… Маринетт слезла со стола и пошла к выходу. Адриан так и остался сидеть на столе. Тишину разрушил Габриэль, который оповестил об окончании вечера. Все ушли. В зале осталось трое. Два сына и отец. — Адриан, ты не просто ошибка, ты самая ужасная моя ошибка. Как и чувства к твоей матери. Ты не выйдешь за порог своей комнаты в ближайшие два месяца. Я надеюсь, ты понял почему. Неблагодарная скотина. Габриэль вышел из зала, остались только братья Агресты. — Знаешь, я хоть тебя и ненавижу, но мне жаль, что всё это говно происходит в твоей жизни. Та девушка права. Ты должен найти силы справится с этим, иначе ты сделаешь то, о чём будешь жалеть. Пойдём, я дам тебе снотворное или успокоительное. Или что ты там принимаешь? Феликс спустил брата со стола и, придерживая его одной рукой, повёл в другую комнату. Спустя два часа. Дом Маринетт. Синевласая сидела на своей кровати и смотрела в одну точку. Секунда. Громкое рыдание, которое усиливалось с каждой секундой, заставило Дюпен-Ченов вскочить со своей кровати. Сабин забежала в комнату дочери. Маринетт сжимала одеяло и плакала, крича при этом, как резанная. Сабин обняла дочку. Тело девушки затряслось. — Всё хорошо. Мама рядом. Мама рядом, — женщина поцеловала девушку в макушку. — Я рядом. — А он один! Он живёт с этим всем один! Как столько дерьма может быть в жизни у подростка?! Как?! — Успокойся, успокойся. Не знаю, о ком ты, но думаю, просто этот человек боится просить помощи.Тот вечер был самым кошмарным в моей жизни. Я дал слабину. Я оскорбил память Мамы, запятнал репутацию отца, обидел Маринетт и Феликса. Я так хотел опять закрыться в ванной и сделать то, что не получилось два года назад. Но я даже встать не смог. И это было не из-за снотворного. Следующие два месяца я не вылезал из кровати. Феликс приносил мне еду, воду. Мне долго не лез и кусочек в горло. Пока этот дебил не заставил меня поесть, да ещё и кормил меня с ложки. Спасибо ему за это.